Я стояла перед зеркалом, придирчиво разглядывая своё лицо. Лицо как лицо, как у многих. Но у меня давно крепло подозрение, что все веснушки мира сговорились и переселились на мой нос, плотно укрепив свои позиции. Я почти смирилась, но совсем не замечать их пока не получается.
Сегодня день моего рождения, которого я ждала, наверное, с пелёнок. Мне целых шестнадцать лет, смею заметить, это вам не просто так.
Надела блузку, сшитую из маминого платья, юбку, найденную в скупке, туфли с острым каблучком. Красота – страшная сила. Недавно мама возила меня в Питер менять причёску. Сделали мне химическую завивку самым фантастическим способом. Я давно мечтала, чтобы мои волосы не были уж такими прямыми, и мечта сбылась. Правда, потом мои друзья дали мне прозвище – «Двести рублей», которое на какое-то время плотно ко мне прицепилось. По тем временам эта сумма была значительной, именно столько стоила моя новая причёска. Мальчишки никак не могли смириться, что такие деньжищи потрачены на ерунду, подсчитав, сколько всего можно было на них купить. Даже как-то неловко было.
Ленка – лучшая подруга, просто подруженция, помогает мне устроить праздник вне дома, так веселей. Праздновать решили в квартире родителей моего парня. Встречаемся с ним не так давно, но любовь есть, всё серьёзно и никому не отдам. Серьёзно настолько, насколько может быть у подростков в шестнадцать лет, учитывая то, что Игорь младше меня почти на два года. Его мама никак не противилась нашим отношениям, даже наоборот. А вот с моей стороны были проблемы, но ничего с этим поделать не могли. Невозможно подростку приказать не любить, не чувствовать, не встречаться. Естественно, тогда я об этом не задумывалась, плыла за инстинктами, спорила и злилась, но и делала всё по-своему.
- Торты надо отнести,- сказала Ленка, просунув голову в приоткрытую дверь.
Я оторвала взгляд от своих веснушек, мельком успев заметить предательский прыщик. Потом им займусь. Торты мы сделали сами, мы умницы. У нас даже есть фотоаппарат, чтобы запечатлеть столь знаменательный день. Знаменательный вдвойне: у Лёшки тоже именно сегодня день рождения, только год разница. Поэтому торта два, и празднуем вдвойне. Ух, как здорово!
- Тогда пойдём, - сказала я Ленке. Кинув последний взгляд в зеркало, показав мысленно прыщику кулак, я гордо понесла себя на свой собственный праздник.
Ленка более энергичная, чем я, и мыслей в голове у неё больше. Не то чтобы у меня в голове пусто, но мышление у меня не стандартное и не поддаётся логике. Оттого возникают проблемы. Родись я на десятилетие раньше, меня не приняли бы в пионеры, ибо мои взгляды в корне расходятся со взглядами многих, а тогда это не поощрялось.
Ленку я люблю, она всегда рядом. Все страшные тайны друг о друге унесём в далёкую могилу, а пока делим всё пополам, включая слёзы, радость и последние джинсы.
Праздник удался. Все были в сборе, искренне радуясь предстоящей дискотеке и вкусной еде. Игорь был тогда сдержан на эмоции, что всегда меня задевало. Создавалось впечатление, что он стесняется быть со мной, но и далеко не отпускает. Словно для него проявление чувств смерти подобно: друзья засмеют. Бред, а мне обидно. И так всегда. А я звезда, мне нужно внимание и почёт, а как иначе. Ведь я же его люблю, он меня тоже, когда мы вдвоём. А на людях делает вид, что мы едва знакомы. Это нужно корректировать, но пока в голову ничего не приходит, не смотря на бунтарское мышление.
- Ты стесняешься быть со мной? – спросила я, усадив его на диван в соседней комнате.
Он опустил глаза. Ему всего пятнадцать лет будет, а я решаю серьёзные вопросы, этакая развитая не по годам девица. Но мне надо знать! Я должна удостовериться том, что значу для него больше, чем он хочет показать.
- Ничего я не стесняюсь, - тихо ответил Игорь. – Ты же сама знаешь, как я к тебе отношусь. Зачем сто раз спрашивать? Я сказал один раз, этого хватит, а ты запомни и всё.
За стеной послышался смех ребят и звон стаканов сквозь музыку. Я молча разглядывала любимое лицо. Странно, но Игорь никогда не говорил мне, что любит меня, только отвечал на поставленный вопрос. И ещё он никак меня не называл, словно меня нет. Он всегда искал мой взгляд, чтобы не обращаться в пустоту, но имени моего никогда не произносил при мне. Это тоже меня задевало, но поделать с этим я ничего не могла.
- Тогда почему ты делаешь вид, что я вовсе не твоя девчонка, а посторонняя какая-то? – медленно закипая, спросила я.
Игорь совсем по-взрослому посмотрел мне в глаза. Что-то было такое в его взгляде, что заставило меня поверить тому, что он сказал.
- Ты очень мне дорога, даже не представляешь насколько. Я тебе говорю это сейчас, повторять не буду, ты смирись с этим. Я такой человек, мне сложно кидаться словами в разные стороны, я просто хочу, чтобы ты поняла это сейчас. Не умею я всякие нежности говорить, но вот здесь, - он положил свою руку себе на грудь в области сердца, - здесь горит всё. Понимаешь? А сказать не умею и не хочу. Ты просто знай.
Я тогда поверила каждому слову, прониклась, увидела в нём другого человека. В тот миг мне показалось, что он намного старше меня, я почувствовала себя совсем несмышлёной девчонкой, которая пристаёт с глупостями к взрослым людям. Но эти мгновения отложились в памяти на всю жизнь, настолько, видимо, искренними они были.
А потом я поцеловала его, краем глаза увидев в проёме двери Сашку, который по моей просьбе поймал и сфотографировал сей трогательный момент. Эта фотография до сих пор у меня в альбоме, греет душу каждый раз, когда просматриваю прошлую жизнь на глянцевой бумаге.
Этот день рождения запомнился мне больше всех остальных моих праздников. Не знаю, почему так. Для мальчишек это было очередным поводом выпить, для меня возможность наслаждаться их вниманием. Все подарки были моими, внимание было моим, учитывая то, что у Лёшки ведь тоже праздник. Но он по-джентльменски уступил мне первенство, оставшись в тени собственного дня рождения. Это помню, словно вчера было.
Ещё навсегда запомнились цветы. Я думаю, что мои мальчишки обошли все окрестные огороды, чтобы насобирать мне огромную корзину осенних цветов. Так и приволокли эту корзину домой. Запах был чарующим, мальчишки радостными, я счастливой. Мне навсегда запомнились эти цветы, лучших я не получала в своей жизни. Учитывая ещё то, что не понимаю бесполезных подношений в виде букетов, считая это лишней тратой денег и истреблением естественной красоты цветения нежных растений.
Кстати, корзина с этими цветами, превратившимися со временем в гербарий, несколько лет провисела у меня в комнате, напоминая мне этот прекрасный вечер, этот праздник.
***
- Кем бы ты хотела быть? – спросила меня Юлька, моя младшая подружка, благодаря которой мы с Игорем познакомились.
Мы сидели на крыше пятиэтажного дома, глядя вдаль и запуская бумажные самолётики. Я задумалась, провожая взглядом облако, проплывавшее прямо над нами. Кем? Сначала я мечтала стать воспитателем в детском саду, но потом передумала.
- Не знаю, - честно ответила я, запуская очередное бумажное творение. – Смотри, как далеко полетел!
Некоторое время мы молча следили за ровным полётом самолётика, пока он не скрылся далеко, сливаясь с облаками. Ветер трепал наши волосы, внизу разговаривали люди, лаяли собаки, доносилась музыка. Там кипела жизнь, а здесь на крыше отдалённость от реальности, смешанная с восторгом полёта бумажных самолётов.
- А я буду певицей, - заявила Юлька, с чувством почесав коленку. – Стану известной и все будут меня любить.
Я искоса посмотрела на неё. Аккуратное личико с очаровательным носиком, красивые губы, ямочка на щеке. Очень милая, очень. Всегда удивлялась чистоте её кожи, что часто не свойственно подросткам. И немного завидовала, наверное, ибо у меня с кожей были проблемы. Юлька настырная и упрямая, у неё получится всё, если она действительно захочет.
- Певицей, - повторила я, словно пробуя слово на вкус. – А я?
- Что ты? – спросила Юлька.
- Я смогу стать певицей?
Юлька с подозрением уставилась на меня. Мысль была её, она не собиралась мне её отдавать.
- Давай сначала я, а потом ты, - милостиво разрешила она и запустила самолётик, который тут же нырнул вниз, застряв в ветвях ели. Облака набирали силу, наливаясь тяжёлой влагой, готовой в любой момент вылиться дождём. Но ветер тут же отгонял их в сторону, позволяя солнцу беспрепятственно светить на нас.
- Я так его люблю, - без перехода заявила Юлька, в секунду погрустнев от обиды неразделённой любви.
Я вмиг схватила её настроение, переключившись на лирику. Её любовью был один из наших мальчишек, который коварно не обращал на Юльку достойного внимания. Это было так обидно, что даже я очень переживала из-за такой несправедливости.
- Вот всё бы сделала для него, - с жаром прошептала моя подружка, прикрыв глаза. – Но он даже не смотрит на меня, будто я пустое место.
Я не знала, что ей ответить. И помочь ничем не могла, ибо тут такое дело личное.
- Ты только не переживай сильно, - всё что могла сказать я ей, - всё ведь наладится.
Юлька с обидой посмотрела на меня. Она умела находить причины, чтобы включить меня в список тех, кто её обидел.
- Тебе хорошо говорить, - горько прошептала она. – У тебя Игорь есть, вон как любит тебя, ни на шаг не отходит. А я? Я никому не нужна.
- Мне нужна, - робко вставила я. – И потом, ещё не вечер, сама понимаешь, всё может измениться. У тебя есть друзья, есть я, ты ведь не одна.
Юлька тогда не оценила моего порыва, полностью отдавшись чувствам. Мы молча, обдумывали, каждая своё. До сих пор не знаю, о чём думала она, но я пересмотрела свои виды на будущее и захотела стать известной певицей.
Так мы и сидели, каждая в своих мыслях. Облака продолжали свой путь, тщетно пытаясь остановиться и скинуть тёплый дождь. Последний бумажный самолёт завершил свой путь на крыше соседнего дома, загнанный ветром под чердачный выступ.
И я запела:
- Странные бывают встречи –
Здравствуй, и прощай навек…
Юлька, не поворачивая головы, продолжила:
- Промелькнёт короткий вечер бесконечный,
Было счастье, вот его и нет…
***
Школа – отдельное государство, плотно внедрившееся в мою жизнь. Не могу сказать, что сильно рада этому, но и выбора у меня нет. И потом, только там я встречаюсь со многими людьми, с которыми мне приятно общаться. С учителями отношения ровные, у нас немая договорённость: они меня терпят, я стараюсь не доставлять им хлопот. Даже в столь юном возрасте понимаю, что лично ко мне претензий нет, но существуют правила и законы, приходится подчиняться. Учителя, в своём большинстве, люди мудрые и тактичные, что не умаляет их желания отправить меня в далёкое студенческое путешествие.
- Сколько у тебя уроков? – спросила меня Ленка, меланхолично пережёвывая яблоко.
- Шесть, - с готовностью ответила я, - но если у тебя пять, то у меня тоже.
Ленка понимающе закивала. Домой мы любим ходить вместе, ибо это традиция, а традиции не нарушают. Юлька, естественно, с нами, она тоже чтит наши внутренние порядки, таков закон.
После школы все вместе идём на репетицию. Мы, понимаете ли, поём. Смеяться запрещено, ибо поём мы хорошо. Педагог у нас наилучший в своём деле, уважение к ней неисчерпаемо. Юлия Юрьевна специалист, раз сумела найти у меня способности к пению, что в дальнейшем повлияло на мой выбор учебного заведения.
- Девочки, давно вас жду, - мягко сказала она, когда мы ввалились в здание сельского клуба. – Сегодня разучиваем новую песню, повторяем старое, времени у нас немного.
Мы с готовностью заняли свои позиции и репетиция началась. Голоса у нас распределены. Из нас троих у меня самый высокий голос, поэтому партии мне достаются самые лёгкие, так как их легче запомнить. Девочкам сложней, им нужно уходить в стороны от ведущей мелодии и не съехать с нот. Но как красиво получается, слов нет! Мы сами от себя в восторге, но Юлия Юрьевна спуску не даёт, штудирует до последнего, чтобы звучало идеально.
- Девочки, не умираем в конце, ровно звучите. Дыхание держим, звук не должен падать, держите его на одном уровне.
Мы старательно не умираем, добросовестно удерживая заданный уровень. Юлия Юрьевна довольна, мы радостно вздыхаем и отчаливаем по домам.
***
Лето – самое моё любимое время года, с ним много связано. Летом открыты все дороги, это моё мнение. И потом, погреться на солнце любят почти все, а я особенно. И ещё лето – это каникулы. Огромная степень восторга и свободы. Мы с мальчишками часто ходили по ночам к реке, сидели у костра, купались. О каких комарах может идти речь, когда такая тёплая компания вместе? И спокойная вода, такая же чёрная как небо над головой. Никогда не забыть! Звуки гитары ни с чем не сравнить. Проворные пальцы ловко перебирают струны, в стороне редкие всплески воды, томный свет от костра на счастливых лицах… Да я была самым счастливым подростком на Земле!
Школу я закончила, можете не верить. Я сама не поверила, но Эрна Егоровна лично вручила мне аттестат, пожелав удачи. На выпускных экзаменах со мной была удача вкупе с Ниной Васильевной и терпением других учителей. До сих пор не могу понять, как это произошло, но есть подозрения, что мои педагоги, не сговариваясь, закрыли глаза на то, что я совершенно не способна ответить ни на один вопрос. Милостиво решили меня не мучить и отпустить с миром. За что искренне по сей день им благодарна.
Поступила в колледж культуры и искусства. Я ж решила стать певицей, это вам не шутки. На подготовительных курсах познакомилась с Катей.
- Я думала, что ты на хореографическое отделение поступаешь, - сказала она мне потом.
- Почему? – удивилась я.
Катя склонила голову на бок.
- Потому что у тебя осанка, как у балерины, фигура спортивная.
Я смутилась. Спортом я занимаюсь, это факт. Приволокла с собой в общежитие гантели и всё нужное для занятий. Это для меня важный пункт, я люблю спортивных людей, люблю сама чувствовать себя сильной. И осанка. Осанку я выправила тоже с помощью занятий. Мне однажды сказали, что я сильно сутулюсь, это зацепило. Мне пришлось потрудиться, потом вошла во вкус, а потом забыла, с чего началось. А Катя напомнила.
- Спасибо, - сказала я, - я рада, что мои труды не проходят даром.
С Катей мы до сих пор общаемся, но по телефону, к сожалению. Она в то время стала самым близким мне человеком на потоке. Достаточно умная, образованная. Помню её шок, когда мы обсуждали прочитанные книги. Катя сторонник русской классики, я же люблю западную литературу, из русского - что попроще.
- Очень люблю Чехова, - мечтательно выдохнула Катя, когда мы прогуливались по набережной Фонтанки.
Я молча кивнула. Чехова я не читала. Более того, не оценив ситуацию, ляпнула:
- У меня дома целое собрание Чехова, родители постарались. Книги старые, их много.
Катя приостановилась и восхищённо воскликнула:
- Наташа, это так здорово! Твои родители просто молодцы.
Я кивнула и радостно добавила:
- Я их под пятки подкладываю, когда приседаю, они по толщине подходят.
По затянувшейся паузе я поняла - что-то не так, и посмотрела на Катю. Её лицо выражало крайнюю степень возмущения и недоверия. Она не могла смириться с моим невежеством, о чём потом не раз мне попеняла. А что я? Я не виновата, что Чехов не покорил моего сознания, в то время я просто не дотягивала до осознания и принятия русской классики. Впрочем, в данное время мало что изменилась, я всё так же невежественна.
***
Год я с трудом отучилась. В сентябре следующего года умер мой родной брат, любовь к которому не погасла ни на миг. Я тогда взяла академический отпуск, в коем пребываю по сей день. Возвращаться не хочу, ибо поняла, что педагог, а тем более организатор из меня нулевой. Я творческий человек, но больше исполнитель. В итоге полгода я просидела дома, весной поступила на курсы пекаря-кондитера, а уже летом работала в бистро-ресторане. Там я прошла мощную школу жизни, обрела бесценный опыт и друзей. Единственный урок никак не могу усвоить. Мне Марина, старшая подруга, всегда говорила:
- Никогда не распахивай душу чужому человеку. Никогда не узнаешь наперёд, что он из себя представляет. Только если будешь уверена в искренности предполагаемого товарища, только тогда позволь себе быть собой. Ты поняла?
Я кивала, уверенная в том, что действительно поняла, но на деле всё выходит иначе. Даже сейчас.
Потеря Женьки стала трагедией и началом конца. За считанные годы ушли все мои родные друзья и два двоюродных брата. Среди всего этого хаоса я потеряла и Игоря. К тому времени у нас была двухгодовалая дочь.
Славный и приветливый город в мгновение ока превратился для меня в страшного врага. Мне в каждом парне виделся Игорь. В метро я искала его глазами и находила. В те моменты я понимала, как люди сходят с ума. Оказывается, это очень просто. Огромный город со своей историей просто проглотил меня, а я не сопротивлялась. Лишь осознание того, что моя дочь нуждается во мне, не давало скатиться на самое дно, до которого было рукой подать.
***
И на пике борьбы с самой собой я познакомилась с парнем. Нас познакомила моя соседка по комнате в коммуналке.
- Адам звонил, - сказала она мне тогда, сосредоточенно прокрашивая каждую ресничку.
Я поочерёдно поднимала гантели, стараясь не сбиться со счёта. Тренировка успокаивала меня.
- Чего хотел?
Ника внимательно всматривалась в отражение маленького зеркала. Потом посмотрела на меня разными глазами и заявила:
- Приглашает меня в кафе. Но я сказала, что одна не пойду, пойду с тобой. Он не против, с ним брат будет.
- Угу, - сказала я, - только меня забыла спросить.
Ника принялась за второй глаз.
- Ты же сама говорила, что есть хочешь, а они нас покормят. Если не пойдём, поедим только завтра.
Ника права. Денег у нас нет, купить еду не на что. Питаемся мы исключительно на работе, благо работаем в общепите. Запихав свою гордость поглубже, я милостиво разрешила вести меня в кафе.
Ника познакомила меня со своим другом, а он нас обеих со своим братом.
- Это Муха, - заявил он, - мой брат.
Я уставилась на них. Ребята восточной крови, симпатичные, но есть я хотела очень, поэтому церемонии знакомства сократила.
- Я Наташа, это Ника. Очень приятно. Пойдёмте уже пообщаемся.
Я доедала вторую порцию неимоверно вкуснющей картошки с мясом, обмениваясь репликами с Адамом, находя много общего во взглядах и убеждениях. С юмором у него тоже было всё в порядке, разговор доставлял мне удовольствие. Муха и Ника больше молчали, предпочитая слушать нашу болтовню. Я искоса поглядывала на брата собеседника, с удивлением замечая сходство с Игорем. Я тогда не удивилась этому, так как во всех темноволосых парнях восточного типа видела отца своей дочери. Муха тогда молча цедил пиво, опустив глаза, являя собой истинного скромнягу.
Потом была ещё одна встреча, потом ещё. Эти два брата, внешне абсолютно разные, как-то незаметно вклинились в нашу с Никой жизнь. Я постепенно привыкла к этому, а потом не захотела ничего менять. Явное сходство Мухи с Игорем сыграло со мной такую шутку. Сама себе не хотела признаваться, но это была чуть усовершенствованная копия. Словно чуть подкорректировали внутренний мир человека и вернули его мне. Иногда даже страшно становилось.
Прожили мы с ним четыре года. Нет предела совершенству. Тут была другая сторона медали: он мусульманин, а там свои законы, я в них не вписывалась. Знаю, что любовь была, но менталитет другой, взгляды совсем другие, мы просто разбивали наш союз об острые углы непонимания и глухоты. Я искала выход, верю, что он тоже. Там мама и папа, они знать ничего не знали, не положено, а я ведь тоже человек.
- Подожди немного, - говорил мне Муха, - папа болеет. Если я скажу ему сейчас, это убьёт его.
- Рано или поздно придётся сказать, сам понимаешь. Ты сам для себя реши, нужна я или нет. Всё просто.
- Нужна, - тут же вспылил он, - сама знаешь! Ты торопишь меня. Загоняешь в угол, я начинаю метаться и сомневаться.
Я отвернулась и тихо сказала:
- Я не сомневаюсь. Мне обидно, что ты говоришь обо мне, словно о лошади, которую нужно продать. Чем я хуже ваших девушек? Почему ты думаешь, что твои родители так расстроятся, когда узнают, что ты нашёл русскую? Или дело в моей дочери?
- Тут много всего, - заметно занервничал Муха, - ты не понимаешь.
- Ты уже четвёртый год твердишь, что я не понимаю. Я достаточно умна, чтобы понять, что ты виляешь. В этом году моя дочь идёт в школу, я должна быть с ней. Хватит мне видеть её по выходным, я хочу, чтобы она всегда была рядом.
Муха молчал, а я решила тогда сказать ему всё, что думаю, чтобы мы уже до конца разобрались. Мне хотелось, чтобы он сам принял решение, без давления и подсказок. Я устало сказала:
- Время ещё есть. Летом я буду решать этот вопрос. Либо мы с дочерью приезжаем сюда и живём здесь все вместе, как семья, либо я уезжаю к родителям и воспитываю дочь сама, но мы с тобой уже не будем вместе. Выбора тут, сам понимаешь, быть не может. Дочь для меня всё.
Он печально смотрел на меня и молчал, чем начал меня бесить. Я устала сама принимать решения, быть сильной и знать всё наперёд. Эти его игры в молчанку и недоговорённость утомили меня. В отдельные моменты я начинала сомневаться в том, что люблю этого человека. С ужасающей ясностью я начинала понимать, что сама придумала себе его, пытаясь вернуть того, кого любила очень сильно. Чудес не бывает, сказки придумали для детей, а я, увы, давно не ребёнок, но принимать реальность в её настоящем обличье так и не научилась.
Скрывая свою боль и обиду, я ждала. Честно надеялась на что-то, сама не понимая, чего хочу. Лето пришло, а ситуация упрямо не менялась.
- Время пришло, - сказала я ему за завтраком.
Муха раздражённо дёрнул плечом. Думаю, что ему тогда и говорить не нужно было ничего. Всё было и так ясно, но вот моё ослиное упрямство в очередной раз гнало меня вперёд. Он мрачно посмотрел на меня и сказал:
- Ты всё время подгоняешь меня. Мне кажется, что у тебя есть цель, которую ты непременно должна достичь. Я не раз говорил тебе, чтобы ты не гнала так сильно, дай мне время. Чем больше ты давишь, тем дальше мы друг от друга.
Я склонила голову, глотая язвительные слова, но в последний момент не удержалась и ответила:
- Конечно, ты такой шикарный приз, за которым нужно побегать, которого нужно добиваться. Награда из наград просто. Ты прекрасно понимаешь, что мною движет, но считаешь свои интересы выше моих, что, наверное, правильно. Но я хочу нормальную семью, где есть дети и оба родителя. Я не могу больше видеть слёзы дочери, когда уезжаю сюда на работу и к тебе. Я ни одного мужчину в жизни не поставлю выше своего ребёнка, пойми это. Сейчас от тебя требуется только принятие какого-то решения. Что с нами?
Муха услышал только то, что хотел, тут же бросив мне:
- Ты говоришь, что ни один мужчина не будет выше твоей дочери. А как же мои родители? Ты пытаешься влезть между нами, заслонить собой тех, кто дал мне жизнь и воспитание.
Я не верила своим ушам. Что за детский сад? Как всегда, перевернув всё с ног на голову, уверенный в своей правоте, Муха, с видом оскорблённого, ушёл на работу.
В середине июня я нашла работу в родном посёлке, уладила дела в городе, уволилась, перевезла вещи. Последний день пребывания в съёмном жилище я провела, собирая мелочёвку. Сумки были готовы, Муха вызвался отвезти меня на вокзал. Сам факт того, что он лично повезёт меня, доводил меня до сумасшествия. Я не могла смириться с тем, что прожив со мной четыре года, этот человек так просто отпускает меня. Хотя здесь нужно быть объективной, наверное. Я не знаю, что тогда он чувствовал. Со временем я поняла, что вообще не знала этого человека. Мы из разных миров, видимо, думаем по-разному, смотрим в противоположные стороны. Он не плохой человек, он просто не для меня, а я не для него. Опять же, остались люди, с которыми он меня познакомил, хорошие люди. За это отдельное спасибо.
Я ехала домой, глядя на мелькающий пейзаж за окном пыльного автобуса. Музыка в наушниках навевала сентиментальное настроение, ещё учитывая прощание с человеком, которому отдала несколько лет жизни. Я ехала к новым свершениям, спокойному одиночеству, в любимый посёлок. Я ехала домой, к дочери. Мысли скакали одна за другой, а слёзы сыпались на джинсы, словно горох из мешка. Так выливалась моя обида, мои несбывшиеся желания, моя любовь к призраку прошлого и настоящего. Смирение через страдания. Прощание с городом, который десять лет принимал меня всякую. Но я устала от его ритма и суеты, выдохлась и зависла на повороте судьбы. Ехала в родной дом, не строя никаких планов, радуясь тому, что моя дочь будет рядом. И потом, дома и стены помогают, как говорится, а там будь что будет.
***
В этом же месяце мы встретились с древним другом, моим будущим мужем. Естественно, тогда я об этом даже не догадывалась. Мы общались, гуляли, постепенно сближались. Потом Андрюша пришёл починить мой ноутбук и остался навсегда.
Этот человек внёс в мою жизнь массу позитива. Он просто пришёл и принёс с собой счастье. И, самое главное, он совсем другой. То есть совсем. Мне не за что было зацепиться, лелея свои страдания по безвременно ушедшему Игорю. Другое всё, начиная от внешности и заканчивая мышлением. Некоторое время мне понадобилось, чтобы понять: люблю и никому не отдам. По-честному, без дураков, совершенно искренне. Да и возраст солидный, некогда играть в «ромашку», тут всё по-взрослому.
Вспоминая наши встречи ночами под светлым небом, улыбаюсь. Андрюша - истинный джентльмен, честно провожал меня до дома, целовал у двери. Словно юнцы под пристальным вниманием взрослых. В один из таких вечеров я и выпалила:
- Я тебя люблю!
Сама как дитя, сжалась, испугалась чего-то, по-моему, даже покраснела. Но так здорово чувствовать себя несмышлёной и совсем юной.
- Я знаю, - просто ответил мой провожающий, - ещё раньше понял, чем ты сама осознала.
А через пару лет мы поженились, потом родился наш Ванюша. У меня есть настоящая семья. Мои дети со мной, это самое главное. Я до сих пор не могу спокойно смотреть, когда из глаз моей дочери текут слёзы. Для меня это страшно и больно.
Андрюша сразу принял мою дочь, она приняла его. Никаких сомнений не возникало, всё произошло само собой, совершенно естественно и искренне.
Судьба послала мне этого человека тогда, когда я готова была начать жизнь с нуля, переделав всё, перекроив с изнанки. Мы пересекались раньше, когда большой город сужался до размеров моей комнаты в коммуналке, мы находили друг друга, но тогда было рано чего-то строить вместе, мы не потянули бы друг друга. В который раз убеждаюсь мудрости: всему своё время.
Трудности есть в каждой семье, это неизбежно, такова жизнь. Я готова преодолевать эти трудности, если рядом будет мой муж. Никаких слов не хватит, чтобы выразить то, что я чувствую к этому человеку.
Это предел мечтаний, засыпать с любимым человеком, зная, что дети в порядке, всё хорошо. Чувство юмора моего мужа не раз вывозило меня из бунтарского депрессивного состояния. Это неоценимо, ибо загоняться я умею получше многих.
- Я уже старенький, - сказал мне Андрюша в очередной раз.
Мне аргумент не по душе, оттого парирую:
- В мои планы входит дожить хотя бы до ста лет, а там посмотрим. Отговорки не принимаются.
- То есть, я тоже планирую жить до ста лет, а там посмотрим?
- Совершенно верно, любимый, совершенно верно.
Сейчас работа, дети, муж. Жизнь перешла в иное русло, в очередной раз поменялось мировоззрение. Меня не пугает будущее, я живу прошлым и настоящим. И пусть все в один голос мне твердят, что прошлое надо отпустить, иначе будущему нет пути. Нет! Я всегда поступаю по-своему, если это никому не вредит. Что моё, то моё, никому не навязываю, посему не приемлю, когда мне говорят, что для меня лучше. Сама знаю, отнюдь не дура.
Я совершенно не разбираюсь в технике, это не моё, но у меня для этих целей есть любимый муж. Сколько себя помню, страдаю цифровым кретинизмом: не задерживаются они у меня в голове более двух минут. Память – расплывчатая субстанция в моей голове, её катастрофически не хватает, но опять же – есть любимый муж, который вовремя напомнит.
Не люблю быть в центре внимания, теряюсь. Это не попытка набить себе цену, это такая я, какая есть. Помню, в колледже подготовила доклад по психологии, а выступить с ним не смогла. Вроде, и ребята все свои, учитель прекрасный, а не могу и всё. Катя, моя вышеупомянутая подружка, потом мне сказала:
- Я думала, ты прикидываешься, честно говоря. Сидишь, жеманничаешь. Я же знаю, что ты подготовилась. Но потом увидела твои слёзы, поняла, что ты действительно боишься. Прости, что усомнилась.
Я не всегда такая. На сцене пела смело, хотя внутри всё тряслось, но я пела от души.
- Ты знаешь, - говорила Катя, - наш Мурин приходит на концерты ради того, чтобы тебя послушать. Он и оценки тебе хорошие ставит за твой голос.
Мурин – педагог по истории музыки, которого я запомнила на всю жизнь, ибо так любить и преподносить свой предмет может не каждый. С Катей я не спорила, ибо её мнение уважаю, она не глупа, но у меня свои взгляды на всё это. У нас на потоке были такие голоса, что впору заслушаться, наша эстрада и в подмётки не годится.
- Почему ты не хочешь петь в церкви? - спросила Катя недавно, когда мы созванивались.
- Не хочу, - подтвердила я, - это большая ответственность, Катюш, не потяну.
- Зря, ты красиво поёшь, твой голос подходит именно для этого.
- Пение в клиросе ко многому обязывает, Катюш, а у меня хватает забот. Не могу и не хочу пока. К этому надо прийти душой, а моя душа пока ещё блуждает где-то далеко от этих дорог.
Катя помолчала, потом вздохнула.
- Жаль…
Не люблю, когда мне врут. Все не любят, но я о себе. Не переношу двуличия, мне проще сказать прямо, чем в глаза ласково улыбаться, а в спину источать яд. И, игнорируя совет мудрой Марины, душа моя по-прежнему нараспашку. Не могу по-другому, хоть и больно часто от пинков обратной стороны человеческого характера. Это суровая банальность моего существования.
С Ленкой мы всё так же старинные подружки. С возрастом многое понимаешь, по–иному смотришь на многие моменты, а с Ленкой всё по-старому. Я вообще мало изменилась внутренне, я же всё там, в далёкой юности.
Ещё будучи студенткой, познакомилась с начинающим режиссёром. Он пришёл в наш колледж искать себе актёров для какого-то стартующего проекта. Я, естественно, заинтересовалась, но уже тогда понимала, что актриса из меня, мягко говоря, никакая. Но общаться никто не запрещал, тем более человек интересный. Мы погуляли, зашли в кафе.
- Эх, Наташка, красивая ты девчонка, - заявил он мне, доставая пачку сигарет.
- Брось, - сказала я,- ты всем это говоришь, лишь бы заманить в свои сети. Поверь мне, я таких, как ты считываю издалека, хоть и доверчивая до жути.
- Вот, перестраховка, значит, - сказал он и подвинул мне пирожные. – Значит, играть не хочешь?
Я тогда была совсем наивной, но фальшь чувствовала. Я хотела верить, что он действительно считает меня особенной, но что-то мешало. Я никогда не была амбициозной, и с детства знала про бесплатный сыр в той самой мышеловке. Так же я понимала, что работа актрисы отличается от пения в хоре. Тут действительно нужен талант и огромная работоспособность.
- Не хочу, - ответила я, - не умею. Я в другом направлении иду, намучаешься со мной.
Попытка перевести всё в шутку не удалась. Андрей, так его звали, прищурился и выпустил в сторону сигаретный дым.
- Боишься, - утвердительно сказал он и сам себе кивнул. – Я понимаю. Не знаю, увидимся мы с тобой ещё когда-нибудь, но скажу тебе от души: не верь никому. Всегда старайся проверять людей, которые хотят быть с тобой близко, на равных. Все врут, уверяю тебя, все.
- Ты тоже?
- Я тоже, - улыбнулся он одними губами. – Я тоже.
Андрея я больше никогда не видела. Номер своего телефона он мне оставил, но я, естественно, звонить не стала. Зрительная память у меня тоже плохая, поэтому я даже не помню его лица, только имя и этот диалог. Я верю людям, не смотря на всю горячность моего тогдашнего собеседника. Верить просто необходимо, иначе можно задохнуться в маленьком пространстве собственных страхов. Мне совершенно не чуждо откликнуться на просьбу незнакомца, не вникая, какие мотивы им движут, ибо помощь однажды можно получить обратно, когда будет необходимость. Я верю во все бумеранги этого огромного мира, не хочу каждый раз пригибаться, чтобы не задело ударом. Пусть корыстность некоторых поступков коробит моё сознание, но в основном я искренне и миролюбиво настроена.
Когда я была ещё в детском возрасте, папа часто повторял мне:
- Живи по совести и ничего не бойся. Придёт то, что отдаёшь.
Вот я и отдаю, зная, что со временем всё получу назад. А получать хочу приятные подарки, поэтому и отдаю только хорошее.
Я не совершенный человек, к сожалению, но подозреваю, что таковых и не существует. У меня куча недостатков, я ужасная зануда и лентяйка. Мне всегда очень трудно постигать что-то новое, опять же от лени, посему я живу в своих уютных воспоминаниях, довольствуясь тем, что есть. Меня никто и не подгоняет, с мужем у нас лояльный тандем. Я устраиваю его вместе со всеми недостатками, он для меня лучший в мире.
Мои дети – смысл этой вселенной. Вот за кого я боюсь и молюсь. Только они вселяют в меня какие-то силы к борьбе с несовершенным миром. Только о них болит моя душа, разрываясь каждый раз, когда они болеют или плачут. Всё остальное пыль чьих-то поступков, не достойная внимания.
-Вот за что ты меня любишь? – спросила я как-то у мужа. – Что во мне такого, что ты выбрал мою персону и многих.
- Я давно тебя выбрал, только ты об этом не знала. И потом, нельзя быть немножко беременной: любовь либо есть, либо её нет. Невозможно любить за что-то, любят просто потому, что любят.
Объяснил. Но тут я согласна. Любить человека за определённые достоинства – это варварство. Жизнь длинна и непредсказуема, всякое может случиться, а любовь должна быть бескорыстной.
Мои родители в своё время очень предусмотрительно построили большой дом, в котором мы теперь живём все вместе. Мне даже бани не построить, не говоря уж о доме, поэтому с радостью живу там, где прошла моя горячо любимая юность. Не жалею ни о чём, исключая некоторые моменты. Могла бы многое поменять, но желания нет, всё устраивает. Семья, работа, быт, музыка, кино…
Был у меня преподаватель по теории музыки в колледже. Его звали Сергей Павлович, он, к сожалению, умер уже давно. Я очень любила этого человека, но не любила его предмет, он об этом знал.
- Трудно тебе буде дальше, Наталья, - сказал Сергей Павлович, выводя незаслуженную тройку в зачётной книжке. – Ты совсем не знаешь предмет.
Я согласно кивнула, зачарованно наблюдая, как он расписывается. Теория музыки сродни с математикой, а математика ненавидит меня с первого класса, это у нас взаимно. Но тут я бессильна, ничего не поделаешь.
- Ты не тем путём пошла, девочка, - продолжал мой любимый педагог, - не твоё всё это, хоть и поёшь ладно и чисто.
- У меня выхода не было, - честно сказала я, пряча книжку в сумку,- я больше ни на что не способна.
Сергей Павлович снял очки и строго посмотрел на меня.
- Ты на многое способна, Наталья, только ленива очень, к сожалению. Поэтому не трать своё и чужое время, подумай, чем ты хочешь заниматься в жизни. Я в тебя верю.
А я не оправдала его доверия. Я пошла учиться на пекаря, потому что больше ничего не смогла освоить, да и выбора особого не было. Десять лет я работала в ресторанах и кафе, а эта профессия далека от теории музыки, но так же далека от меня. Я сама не знала, что мне нужно, я не продвинулась ни на миг к тому, чтобы оправдать доверия старого человека, который ставил мне незаслуженные зачёты за то, что я ошиблась дверью в жизнь.
Но через много лет я многое оценила, поняла и приняла. Я подружилась со своей профессией, мы вполне ладили. Не скажу, что я полюбила готовить, но вполне мирно сосуществовала со своим выбором.
-Эх, - мечтательно вздохнула однажды моя соседка по комнате,- везёт же людям. Я вообще не понимаю, почему кому-то всё, а кому-то ничего.
Я лениво повернула голову в её сторону. Мы сидели на подоконнике и загорали, поглядывая на крыши Питера с высоты седьмого этажа. Зрелище потрясающее. Старые крыши в лучах солнца, ошалевшие птицы, гуляющий ветер – вот она романтика старого города, такого мудрого и гостеприимного.
- Ты о чём? – спросила я, меняя положение.
Ника поправила солнцезащитные очки на носу. Девушка восточной крови, по природе со смуглой кожей, повезло - так повезло.
- Ленка наша завтра улетает в Египет, - сказала она. - И деньги есть, и муж есть, отдыхать едет. А мне даже за город не выехать, никогда денег нет. Бесит просто! А тут всё у человека есть!
Я не удивилась капризному тону приятельницы, она редко когда бывает довольна. У неё очень сложный характер, горячий и вспыльчивый.
- Ты же не знаешь, какая она на самом деле, - грустно сказала я, прикрывая глаза. – Ей тридцать шесть лет, но у неё нет детей. Ты не представляешь себе, как они с мужем хотят родить ребёнка. Она по-своему несчастна. Эти поездки - некая компенсация. И могу тебе с уверенностью сказать, что Лена, не сомневаясь, поменяла бы все эти поездки на возможность стать матерью. Всё относительно, Ника, у каждого своё счастье.
До сих пор уверена, что Ника осталась при своём мнении, мои слова её не успокоили. Но сама я усвоила давно, что никому ничего не даётся просто так. Нельзя завидовать чужому счастью, нужно только радоваться. Ведь можно только догадываться, чем человек пожертвовал, чтобы ныне быть счастливым. У каждого своя дорога, свои трудности и неудачи. Каждый человек несёт за спиной свой груз, не стоит пытаться перехватить всё это, просто нужно пытаться унести своё. Этот урок жизни я усвоила хорошо. Прожив солидный отрезок жизни в большом городе, я многое увидела с обратной стороны. Много сопоставляла, оценивала, анализировала. И, конечно, началось всё с потери моих любимых мальчишек.
Итог мне рано подводить, ибо уповаю на Бога, чтобы дал нам здоровой жизни хотя бы до ста лет. Я многое пропустила, упустила и прошла мимо. Вырастить детей достойными людьми – основная задача. И я с благодарностью приму от Бога дополнительное время.
А пока стараюсь жить по совести, помогать, если во мне нуждаются и никого не осуждать. Иногда приходится приложить силы, заставить себя, но справляюсь. Моя мнительность служит мне скверно, но рядом всегда муж, который готов поддержать и успокоить.
Спасибо Богу за всех, кто был и есть в моей жизни. Спасибо всем, кто искренне понимает меня, кто не боится правды и участия. Я помню всё добро, что мне принесли, искренне ценю и восполняю это.
И пусть все те, кого каждый день оплакивает моя душа, знают там наверху, что я никого не забыла.
Я никого не забыла…
Мои крылья опалила
Уходящая мечта.
Двери в прошлое закрыла -
Строки с чистого листа.
Отзвучали песни века,
Отрезвела голова.
Ковыляя, как калеки,
В строки сложатся слова.
Поминаю добрым словом
Улетевшие года.
Чуть придавленная новым,
Лишь поплачу иногда.
Развернулась дивным полем
Проницательная жизнь.
То тайфуном, то покоем,
Дни и ночи пронеслись…
P.S. Сей опус я писала давно, поэтому вынуждена внести печальные коррективы. Глубокоуважаемая и очень любимая мной Юлечка Юрьевна умерла первого февраля 2018-го года, оставив неизгладимый след в моей душе. Потрясающе талантливая и удивительная молодая женщина ушла очень рано и внезапно.
Катюша, вышеупомянутая мной, ушла из жизни двадцать шестого января 2019-го года. Эта новость настолько ошеломила меня, что долгое время я не могла поверить в это. У Катюши взрослая дочь и бывший муж, который все эти годы не переставал её любить.
Эти женщины многое дали мне, я храню это в себе. Потрясающие, умные, красивые. Очень люблю их и буду помнить всегда.