Ларёк
Люди исчезли: туристы из глубинки не фотографировались на фоне Кремля, девочки из Владивостока не плакали у дверей приемной комиссии СПБГУ и даже, страшно подумать, никто не стоял в очереди за чурчхелой на рынках Кубани. Будто бы по щелчку пальца растворились москвичи и петербуржцы, приморцы и хабаровчане, россияне и русские. Улицы городов навеки потеряли россыпи гирлянд, сотканных из оконных огоньков. Не было никого.… Почти.
Владелец хлебного ларька Михал Иваныч не понимал, чем является судьба последнего русского на Земном шаре: карой за то, что продавал пиво несовершеннолетним или же небесной благодатью за приемлемые цены в городе без железной дороги? Вечерами, сидя за кассой, в надежде на то, что из-за угла покажется заплутавший клиент, он любил порассуждать о произошедшем, однако чем дальше в своих умозаключениях заходил дальневосточный «бизнесмен», тем страшнее за свою жизнь становилось. Начиная с простых вопросов, в духе: «А если Степка исчез, могу ли я зайти к нему в квартиру и забрать 500 рублей, а то ведь так и не вернул, зараза!», он, стакан за стаканом переходил к ужасающим: «Жив ли президент?» или «А что там с американцами?». Последний вопрос у мужчины вызывал особые опасения, ведь каждая бутылка водки заканчивалась именно на нем, оставляя мужчину в одиночку размышлять над ужасающей темой. Устав от эмоциональных потрясений, Михал Иваныч решил наотрез отказаться от спиртного, однако через несколько дней осознал поспешность столь быстрого выбора, и решил проблему менее радикально – перестал думать.
Он не был плохим человеком, однако и хорошим назвать его крайне трудно. Слово, наиболее подходящее для описание Михал Иваныча – обыкновенный. В первые дни после «конца» (стоит отметить: герой рассказа называл данное событие несколько иначе, и читателю не составит труда догадаться, что робкий автор заменяет стилистически-нейтральным «концом») владелец ларька упорно пытался понять, почему именно он, житель Богом забытого городка, остался последним выжившим русским? Он бы с удовольствием отдал бы столь «почетное» место кому-то важному: президенту, писателю, генеральному директору «Ашана», на худой конец! Но нет. Последним русским на планете оказался выпускник техникума, никогда не покидавший пределов Дальнего Востока, владелец хлебного ларька. От осознания участи своей, Михал Иваныча, порой, посещали мысли о самоубийстве, однако в последний момент, стоя на табуретке с петлей на шее, в его голове проскакивал вопрос: «А кто дальше?». Мысль о том, что после него не останется никого, кто мог бы рассказать абстрактному иностранцу (выжили ли другие он тоже не знал) о том, как холодно в России и как правильно принимать баню не на шутку пугала Михал Иваныча. В какой-то степени, он являлся героем, чей вечный подвиг – хранить столь огромный культурный пласт!
Со своей новой «ролью» владелец хлебного ларька свыкался крайне…. Да что там! Так и не свыкся он с ней. После «конца» несколько дней по городу бегал, в каждую квартиру заглядывал – таких же «счастливчиков» искал. Интернет весь излазил, пока тот работать не перестал – тщетно. Каждое утро, то ли от страха признаться себе, что он последний, то ли по привычке, Михал Иваныч вставал за кассу ларька, в надежде, что сегодня к нему хоть кто-нибудь заглянет и купит, хотя бы, паршивую жвачку по рублю…. Но нет! Чуда не происходило. Вечерами, бывало, после того, как рабочий день закончится, он уныло бродил по улицам городка, вспоминая, как в беседке играл с мужиками в карты, как у дверей подъезда отчитывал подростков за бычки на лестнице…. Плакать он не любил, но от подобных воспоминаний слезы сами собой на глаза наворачивались…
Отчаявшись найти хоть одну живую душу, Михал Иваныч влек существование владельца хлебного ларька, пока, то ли на пятой, то ли на тридцать шестой неделе, в окне скромного магазинчика не показался…
-Покупатель! – Закричал он, - Человек! Му-мужчина! Ж-ж-живехонький!
Михал Иваныч умом осознавал проказы спиртного демона, однако сердце в груди его трепетало, как осенний лист на ветру. Выбежав из ларька, он рванул к фигуре молодого человека, лет двадцати пяти. Еле сдерживая слезы, владелец ларька жадно, словно девятиклассник первую любовь, заключил его в свои объятия, и без остановки водил ручищами по спине незнакомца, надеясь на то, что это не дерево, не фонарный столб, а самый, что ни на есть настоящий….
-Ж-ж-живехонький! Человек! Живехонький! Живе…
-Ну, что Вы, что Вы! Я ведь сигареты купить хочу, только и всего...
-Сигареты! Сигареты! Да я тебе не продам их…. Подарю! И пива еще дать могу! Бутылок…. Бутылок десять! Хлебом не торгую теперь, испортился весь, но «Доширак» тебе дать могу! Подарить, то есть! Человек! Живехонький! Человек….
Михал Иваныч схватил незнакомца за руку и повел его в скромный ларек, неожиданно ставшим последним оплотом русского мира. Опрокинув кассу, он в спешке выкладывал остатки товаров перед мужчиной. Пачка сигарет, еще одна, еще… Водки бутылка, две… С важным покончено, теперь…
-Да что Вы, в самом деле, - улыбнулся незнакомец, - я ведь только за сигаретами пришел. Правда!
Незнакомец был высоким худощавым мужчиной, лет двадцати пяти. Его светлые волосы были чуть темнее солнечного света, а голубые глаза излучали внеземное спокойствие и умиротворение. Михал Иваныч был уверен, что встреть он такого человека задолго до «конца», он бы все равно без раздумий отдал ему добрую часть ларька, ведь такому…. Живому юноше просто невозможно не довериться! Вытерев слезы, Михал Иваныч минут десять любовался неожиданным клиентом, пока не сказал:
-Да какие там, к черту, сигареты! Может, того? По рюмашке?
-Извините, - ответил он, - но я не пью…
-Да как…. Как это так? Человек! Живехонький! И не пьет! Ты… Ты как тут время-то коротал? Шутишь что ли? Человек! Человек! – Владелец ларька сделал небольшую паузу. – Живехонький, а как это выходит-то так: не пьешь, значит, но куришь?
-Не курю. А сигареты я не себе купить хочу.
-Как не себе? Тут что, еще кто-то есть? Вот это день, вот это праздник… А кому, если не секрет? Да не секрет же… Кому? Кому?
Незнакомец, слегка улыбнувшись, покачал головой.
-Вам, Михаил Иванович. Любимые Ваши – парламент. Синий.
Ноги владельца ларька неожиданно задрожали. Он давно не испытывал подобного чувства, примерно, с тех пор, как последняя проверка СанЭпидемСтанции нагрянула в его скромные хлебобулочные владения. Михал Иваныч, еле сдерживаясь от того, чтобы не закричать, схватился за грудь, где отчаянно пульсировал православный крестик… Выходит, что перед последним русским воочию предстал Сам….
-Ну что Вы, в самом деле! – Засмеялся незнакомец. – Как можно путать Меня с Ним. Вставайте, дорогой! Вставайте. Сквозит у Вас тут. Не хватало еще почки застудить…
Михал Иваныч, надеясь на то, что инфаркт обойдет его стороной, поднялся и, сжимая в руке крестик, подошел к Богу.
-Простите, простите меня! Бес попутал….
-Ничего страшного, - ответил Господь, протягивая сигарету – бывает.
Владелец ларька затянулся. Немного постояв в тишине, он украдкой посмотрел Величественному собеседнику в глаза и, набравшись смелости, сказал:
-Я ведь все проверил. Никого не осталось. Ни мэра нашего, ни администрации…. Думаю, президента тоже нет теперь…. Никого нет. Никого. Ни единого человечка живехонького. Только я. У нас же там много умников. Ну, эти, которые премии получают, Нобелевские, или книги пишут…. А я…. Владелец ларька хлебного…. Ни образования, ничего…. Почему? Почему, Господи? Я ведь думал время это…. Вот прилетят, прости Господи, инопланетяне, а я им, что расскажу о России? Как водку закусывать правильно? Мы же…. Великая страна была. Культура большущая! А ты… Вы…. Почему, Господи? Почему?
Бог молчал. Его лицо медленно покрывалось морщинами, а волосы приобретали серебристый оттенок. Дождавшись, когда Михал Иваныч докурит, он молча протянул ему руку.
-Ч-ч-что? Нет. Я не могу уйти. Н-н-не могу. Простите. Это ведь…. Россия. Она не может исчезнуть. Должно же хоть что-то остаться. Хоть маленькая часть, хоть маленький кусочек…. Хоть я! Я…. Не хочу уходить….
Сигарета упала на пол. Бог молча указал на выход из ларька. Смахнув слезу, Михал Иваныч исполнил волю Всевышнего и вышел на улицу. Господь, схватив его за руку, все дальше и дальше отдалялся от поверхности Земли. И вот, уже не разглядеть ни ларька, ни маленького дальневосточного городка….
-Почему мы, Господи? Почему?
Бог не ответил. Он стремительно возвышался к Небесам…
А в глазах владельца хлебного ларька, выпускника техникума, Михал Иваныча, отражалась бескрайняя, безлюдная Россия…. И….
Земля.
Фото из Интернета.