Ломается не первый карандаш
от резкого невольного нажима.
Всплыла вдруг горечь в памяти от краж,
когда тобой была я одержима.
Ты душу обирал мою, столбя
любовь, как землю метят землемеры,
довольный тем, что трачу на тебя
запас надежды и остатки веры.
Горящий взгляд, похожий на клинок,
в удушливом дурмане тет-а-тета
мне обещал печальный эпилог
такого Марлезонского балета.
И обещаний он не обманул…
Карандаши затачиваю снова,
а за окошком слышен ветра гул
и небо всё от туч темно-лилово.