Еще один год подаренной жизни - II. 15
- Вчера я с ним разговаривала по-доброму, - сказала Светоушка утром во вторник, Владика не было, - я говорила ему, что ближе семьи у человека ничего нет, и что случаются такие ситуации в жизни, когда уже никто не поможет, только семья. Не дошло, стало быть. Сегодня попробую поговорить по-другому. Только бы пришел.
И я целый день молилась. Только бы пришел!
И даже не посмела вечером прибежать на станек пани Маховой.
Зато ко мне с понедельника вернулись французы и купили гранд от Вероники и веселенькие кубики, последнюю работу, Латынина. Я махом заработала две тысячи крон. Вечером, по пути домой, положила их на счет в банке, а когда пришла, обнаружила дочь дома:
- Мама, - сказала Наташа, заломив руки, - все это ерунда, что он живет на улице, да и не живет он на улице, через ночь у каких-то друзей спит, в том числе и у Давида, пани ж Махова снимает сыну отдельную гарсонку за свои деньги, а главное, что он за здравотку не платит! Ты инвалид, тебе не понять. У него и так долг висел около семи тысяч, когда он на почту поступил работать, и она за него все два года платила исправно ту здравотку, но он же уволился с почты в марте, нет? Это уже четыре месяца по две тысячи вынь, да положь. Если человек не платит здравотку в течение двенадцати месяцев, здравотка заводит на него уголовное дело! Как ты хотела Владику предложить? Две тысячи в месяц, как Даде по пятьсот крон в неделю на "Даде на десерт", и Франтику по пятьсот, по воскресеньям, на "карманные расходы", так и ему, если будет к тебе являться на ужины, по средам? Ты лучше за него здравотку заплати, мам, правда, это очень серьезно.
Ах, сказала я, садись к компьютеру, переводи две тысячи с моего счета на счет здравотки для Владика, я как раз положила туда эти деньги полчаса назад, но серьезно совсем не это. Серьезно лишь то, что придет он сегодня или не придет. Я ж утром проснулась вся снова в слезах.
- И что мне теперь, здесь до десяти вечера сидеть? - сказала Наташа, очень быстро покончив с переводом денег, - У меня, между прочим, два Давида! И оба без меня спать не ложатся!!!
- Ну, хочешь, иди, - пролепетала я, и тут раздался звонок по домофону.
- Наташа! - заорала я, - Владик!
- Как войдет, дверь запри и мои ключи из замка спрячь, - завопила дочь, убегая на кухню.
Владик вломился в дом, как рыцарь, под которым издохла лошадь:
- Пани Махова велела мне зайти за тобой, - сказал он гордо, - и вот я здесь!
- Проходи-проходи, - запела Наташа, высовываясь одной головой из кухни, - бабушка для тебя тут как раз расстаралась, паровые котлетки приготовила!
- Я не хочу есть, - сказал Влад и сел на табурет к накрытому моментально столу. И тут мы на него набросились.
Я уже не помню, что кричали обе. Лейтмотивом звучало "ты никогда не скажешь правды, ты все время лжешь, тебе уже нельзя верить", пока Владик не встал и не сказал "надоели вы мне обе, ничем вы мне не в состоянии помочь, две бедняжки! У тебя никогда денег нет, ты все по декретам сидишь (это он про мать), и ты вечно в долгах, как в шелках, (это он про меня), и пошел к двери.
А дверь-то закрыта!
- Останься, Владик! Выкупайся, переоденься, я тебе вещи купила, то, что на тебе постираю, к утру высохнет, поешь, поспи, а завтра будем разговаривать!!! - орала я, пока он тупо дергал ручку двери.
- Это что? Закрыто, что ли? Вы хотите, чтоб я из окна на седьмом этаже вышел?! - заорал и он.
- Это не я! Это не я! Это мама! - взвизгнула я, протягивая ему ключи. Мама в этот момент опять скрылась в кухне.
- Я прямо не знаю, - сказал Владик в сердцах, - Если б не пани Махова!
И хлопнул дверью.
- И я не знаю, - сказала я, опускаясь на кровать, - Ну, жила я в долгах, как в шелках, все двадцать лет, да. Но сейчас-то ситуация изменилась...
- И я не знаю, - сказала дочь, - я хочу к Даде!!!
И ушла.
От нечего делать я принялась за паровые котлетки.
Я их съела две из шести, уже остывшими. Котлетки тем и хороши, что их можно есть и остывшими. И раздался звонок снизу.
И вошел Владик со словами:
- Вторая попытка.