Это было в августе 1990 года, кажется, незадолго до или после смерти Виктора Цоя. В ту роковую ночь все слышали необычно громкий свист поезда, пронзивший полуночную тишину. Но в тот момент никто не знал, что произошло. На следующее утро нас разбудила баба, она комкала в руках свой носовой платочек и плакала.
— Девчата, вставайте, Алёнка умерла.
Казалось, эти слова просто проходят мимо, не касаясь.
— Какая Алёнка???
У нас было две Алёны, «большой» было 15 лет, как и мне, но она училась на один класс выше. «Маленькая» Алёна, как их тогда отличали, была на полтора года младше, она была в одном классе вместе с моей сестрой.
Большая Алёнка была высокая, как и её родители, красивая девочка, со светло-русыми волосами и карими глазами, словно яркие бусинки сверкали они под тёмными тонкими бровями на белом лице с румяными щеками. Лицо её выражало неуёмное озорство, и ходила она всегда, улыбаясь, как будто слегка посмеиваясь над кем-то по-доброму. Бывают такие люди-шутники, у которых всегда наготове каламбур и которые как будто осматриваются по сторонам, выискивая очередную «жертву» для шуток. Вот мне кажется- она была такой. Хотя, если честно, с ней я редко общалась наедине, и мы особо не дружили, только если играли вместе со всеми в «шпион-милицию» или «прятки», и когда вместе ходили на речку купаться.
Однажды мы играли все вместе на речке. Вставали по пояс в воде в круг и по очереди кидали камень в центр, по команде нужно было нырнуть и постараться первым достать камень. В один из раундов Алёнка должна была кинуть камень в воду, и то ли я зазевалась, то ли она не размерила силу броска — попал камень мне прямо в губу, рассекая её до крови. Опухоль потом сошла, зуб перестал ныть. Но краешек зуба так и остался обломанным. Такая осталась мне от Алёнки память.
Грустная память и страшная, потому что пришлось нам в наши детские годы стать свидетелями жуткой трагедии. Хотя железнодорожная станция была примерно в километре от нас, свист поезда был в ту ночь неслучайно слышен в "Скотоимпорте". Возможно, это был тот самый проходной товарный поезд, который мчался со всей скоростью без остановки на станции и перед которым не успела перебежать Алёнка пути. Как говорили потом, её задело поездом и отбросило на несколько метров, от удара она больше не пришла в себя. Только на следующее утро её обнаружили железнодорожники. Так мне это помнится, но уже не совсем уверена.
Я помню, как нас позвали в дом, чтобы мы попрощались с ней. В доме суетились женщины, и, кажется, кто-то из пожилых еще сидел около гроба. Она лежала в белом платье, как невеста, с венком из белых цветов на голове. Руки сложены на груди, и на лице застыла та же самая улыбка. Казалось, что она просто улыбается во сне. Лишь сбоку на щеке была видна небольшая ссадина. Эта картина никогда не забудется мне.
Не думаю, что тогда мы были готовы к этой ситуации, к такому вот «прощанию». В тот момент не могла я поверить, что её больше нет в живых. Но это белое платьице и веночек на голове как будто подтверждали факт, что Алёну вот уже подготовили к уходу в другой мир, где есть Бог и ангелы, и она сама тоже будет ангелом, невозможно ей не быть им.
Это было просто знание, неведомо откуда осенившее меня тогда. Смерти нет. Есть трагедии и потери. Мы рождаемся и умираем в этом мире. Но в нас есть бессмертная, вечная частичка. Не может быть иначе.
Хоронили, как всегда, всем селом. Длинная цепочка молчаливо бредущих друг за другом людей, русских и казахов, соседей и родственников, медленно шла за мужчинами, несущими на плечах своих деревянный гроб. На кладбище, небольшом островке из прижавшихся друг к другу железных оградок за селом, перед самыми холмами, была уже выкопана яма. Жёлтая высохшая глина. Казалось, весь мир вокруг застыл в печали и скорби.
Последние минуты перед закрытием гроба. Ещё несколько мгновений...и раздастся стук молотка. Причитания женщин, рыдания родителей становятся громче, и сердце невольно сжимается от боли, так остро пронзающей всё вокруг. Боль матери, потерявшей ребёнка, боль всех живущих, потерявших так нечаянно и неожиданно одну светлую невинную жизнь...
Там, далеко сейчас от нас, стоит эта могилка рядом с другими, оставшимися на казахской земле. Бывшие односельчане, проезжая мимо, заезжают всегда на кладбище, навещая усопших.
Все, кто знал большую Алёну, остановятся возле оградки её могилки и вспомнят её такой, какой она была тогда. Каждый живущий почтит её память, положив цветы или просто молча постояв, держась за железные прутья оградки, потому что она — такая же часть нас.