Как провожают пароходы, благодаря песне, узнали, а вот как отмечают юбилей школы в посёлке речников, - про это пока не спели. А надо бы...
По воле судьбы мне однажды довелось это наблюдать.
Судьба – в лице моего Геннадьевича – решила переехать в свои неполных пятьдесят на малую родину, куда вслед за мужем поспешила и я, не подозревая насколько жизнь маленького посёлка отличается от – большого города.
Первое воскресение июля – утверждённый день рождения поселковой школы
В том далёком году предстоял солидный юбилей – 90 лет, из которых последние 65 – она обитала в существующем здании.
Готовиться начали загодя. В декабре утвердили план. Назначили, как водится, ответственных. Обновили стенды школьного музея истории посёлка и пароходства: покрасили рамочки, замазали неприличные слова, подклеили фотографии, заменили выцветшие листки текста на свеженькие.
Поскольку актового зала у школы нет, а спортивный находится в подвале, и полы там – в аварийном состоянии, то торжественную часть с докладом и концертом решили проводить на улице – во дворе, прямо перед входом в школу.
Отбор концертных номеров объявили открытым.
И как всегда: те ученики, что без слуха и голоса, записывались по желанию, а умеющие петь – по принуждению классных руководителей.
Прославленный хор учителей стал собираться на спевки.
Петь мы должны были «не хуже» штатных солисток из поселкового дома культуры. Репертуар у каждого коллектива – свой, заранее известный, и соревнование за качество исполнения уже началось. Договорились о форме одежды, отрепетировали выход на сцену и поклон.
В конце мая школьный завхоз выкрасил фасад 65 - летней «бабули», не знавшей капитального ремонта, и забор, рассыпающийся на глазах. И до самого дня юбилея «визажист» переживал: «Только бы до праздника дождём не смыло!»
На уроках труда вбивали дополнительные гвозди в лавки, стоявшие ещё в старом здании вместо стульев, на которые усядутся приезжие гости, то есть бывшие выпускники.
Единственному «градообразующему» предприятию посёлка — судоремонтному заводу – (которому так и не удалось оправдать полученное от какого-то чиновника определение) поручили сделать сцену. Заводчане долго по этому поводу не заморачивались. Пригнали две тракторных телеги, опустили у них борта, поставили рядом — и сцена готова.
Сценарий праздника писала директор школы – её (этой школы) выпускница, потом её же пионервожатая, потом учитель литературы и русского языка, и, наконец – директор. Воспитанная на лучших советских идеалах, она мыслила по-ленински: чем длиннее концерт, тем позже сядут за стол.
Но бывшие выпускники, приехавшие из далёких уголков нашей Родины и даже из зарубежья, жаждали другого концерта, сценарий которого каждый имел свой. Но в целом сводился к формуле: выпить, закусить, чтобы потом себя показать.
Начало мероприятия было указано в афишах, расклеенных на дверях всех магазинов посёлка. Это воспринималось, как призыв: «А ты готов к встрече со своей юностью?»
Некоторые, самые совестливые, готовились и готовились... Все три магазина, торгующие крепкими напитками, за этот срок выполнили годовой план по продаже спиртного.
И вот в день великого праздника народ с обеда потянулся к школе...
Женщины и мужчины всех возрастов и весовых категорий, нарядные, благоухающие, причёсанные, шли в школу не с пустыми руками. Кто с цветами, а кто и с сумками, с позвякивающим содержимым. Были среди гостей и такие, чей праздник наступил досрочно. Не хватило сил ждать воскресенья, если душа в субботу запела...
Вход школы был украшен воздушными шарами. Плакаты: «Добро пожаловать!» и «С юбилеем!» - удачно закрывали отбившийся козырёк. Колонки с усилителями стояли на ступенях здания, песни советских композиторов о школе гремели из динамиков, «чтобы создать праздничное настроение масс».
Двери главного входа были распахнуты.
Вестибюль школы предполагалось использовать, как кулисы, откуда будут выходить выступающие. Тележки (то есть сцена), чьи полы покрывали ковры, взятые на время из детского сада, с бортами, обтянутыми кумачом, напоминали грозный 1917 -ый год.
И революционный дух уже начал бродить в массах.
Все лавки из классов стояли ровными рядами перед импровизированной сценой, и за полчаса до начала уже не было ни одного свободного места. Обновлённый забор облюбовали дети, висевшие на нём гроздьями, но завхоз по этому поводу уже не переживал. Мужчины стояли в тени вековых тополей, забыв о запрете курить на территории «храма знаний».
К тому времени я проработала в описываемой школе всего год, и обнаружила, что здесь учителя знают не только всех учеников школы, но так же их родителей, бабушек с дедушками и всех родственников до седьмого колена.
Вдвоём с коллегой (не из числа местных) мы наблюдали со стороны громкие возгласы с объятиями и поцелуями, ощущая себя чужими на этом празднике жизни.
Торжественная часть открывалась докладом директора.
Она в общих чертах рассказала о достижениях за 90 лет, упомянув, что мы ещё на один процент подошли к решению проблемы ликвидации безграмотности, и подробно – о последних пяти, из чего я сделала вывод, что юбилеи здесь проводят дважды в десятилетие. Благодарила за подарки по случаю предыдущего юбилея, надеясь в душе на ещё большую щедрость дарующих в настоящем.
Потом выступали другие: начальство из района, глава администрации, выпускники, «которыми гордится школа»... И подарки были. Из районного отдела образования привезли компьютер, мэр посёлка подарил новый микрофон, какой-то выпуск – музыкальный центр. Один из числа «гордости школы» вручил книгу воспоминаний, немало удивив зрителей своей памятью.
Говорили выступающие с вдохновением, зачастую забывая о теме и регламенте.
Выпускники, которыми школа не гордилась, уже стали открывать окна в классах и помахивать оттуда сидящим перед сценой.
Первые номера концерта встречали бурными продолжительными аплодисментами.
После пятого выступления громкость оваций стала снижаться, после десятого – в некоторых окнах школы появились динамики и магнитофоны.
Ещё через два выступления самые любопытные зрители стали потихоньку протискиваться вместе с выступившими артистами в здание школы, забирая с собой скамейки, на которых сидели. Часть зрителей возмутилась, другая часть - позавидовала. Концерт продолжался. Дети пели, танцевали, декламировали стихи классиков из школьной программы, предлагая вспомнить «наше всё».
Среди зрителей появился лёгкий гул.
Неожиданно из окна второго этажа полилась песня, не заявленная в концерте.
Хрипловатый баритон выводил: «Ах, какая женщина! Мне б такую!», в то время, как ученики пятого класса пели со сцены про крылатые качели.
Гул нарастал. Аплодирующих становилось всё меньше. Концерт между тем продолжался... Из окна третьего этажа Вячеслав Добрынин вдруг стал просить (по-моему, ту самую, о которой до этого пел баритон на втором этаже) не сыпать лично ему соль на рану.
Концерт всё ещё продолжался. «Танец маленьких утят» прошёл под сопровождение дуэта Сосо Павлиашвили, командующего: «Руки выше, плечи шире!» и Григория Лепса, объявляющего во всеуслышание упорно сидящим на концерте: «Рюмка водки на столе!»
Первоклассники сбивались с темпа: «утята» получались натурально неуклюжими.
Мы с коллегой (не из числа местных) аплодировали детям вместе с их мамами.
К концу этого выступления других зрителей уже не осталось.
Заключительным номером концерта был «Полонез» Огинского. Ученица девятого класса исполняла его на баяне нам двоим, стоящим перед сценой. Скамейку из-под нас вытянули после предыдущего номера. А из окон школы уже доносился звон стаканов, дружный хохот и вопль Маши Распутиной:«Отпустите меня в Гималаи!»
План директора по сдерживанию необратимого процесса возлияния с треском провалился. Девиз: «Нет таких крепостей, которые ни взяли бы большевики!» подтвердил свою правоту.
Мы с коллегой (не из числа местных) пошли по домам.
Часов в одиннадцать я решила заглянуть в школу.
На том самом месте, где стояли лавочки, происходило нечто невообразимое, что я видела только в последней сцене фильма «Праздник Нептуна» Юрия Мамина. Только без проруби.
Это была ТАКАЯ РАДОСТЬ толпы, подогретой спиртным и встречей с юностью, готовой снести любые препятствия, что я позавидовала всеобщему счастью.
«Широкой этой свадьбе было места мало! И неба было мало, и земли!»
Гремел неподражаемый голос Муслима Магометовича, и я с ним согласилась во всём...
Поднимаясь в кабинет биологии, где собирался класс мужа, увидела на лестнице незабываемую сцену: дама преклонного возраста, схватив за короткие рукава рубашки пожилого, изрядно пьяного мужчину, терзала его вопросом: «Почему ты тогда не приехал? Я тебя спрашиваю: почему?» Вопрос повторялся и повторялся. А бедняга, похоже, его не понимал, не узнавал вопрошающую, и хотел бы куда-нибудь присесть, потому как выглядел очень «уставшим».
На ступенях в разных позах уже сидели самые "уставшие". Один даже прилёг.
Заглянув в кабинет, наблюдала картину: двое стояли у открытого окна и, забыв о дымящихся в их руках сигаретах, обнимались, смахивая скупые мужские слёзы друг другу на грудь, а пепел на спину... Одна парочка, не обращая внимания на присутствующих, топталась на месте(якобы в танце), а мой муж громче, чем обычно, доказывал окружившим его одноклассникам, что счёт в баскетбольном поединке их девятого класса со сборной школы был 72:70 в пользу их класса, и решающий мяч забросил Шурик, а не Валерка...
Второй день по плану проведения юбилея значился, как «поминальный».
То есть все желающие шли на кладбище и там обходили могилы своих родных и друзей.
Среди одноклассников мужа были покинувшие наш бренный мир.
Искали их могилы, встречали надгробия со знакомыми фамилиями...
Поминали (как всегда) стоя, не чокаясь. Не знаю, как ТАМ воспринимали это поминаемые, а вот поминающие домой едва добрели.
Когда я вижу вывеску «Вятский квас», в голове возникает не стакан с утоляющим жажду напитком, а совсем другая картинка, где слово «квас» воспринимается, как отглагольное существительное...
Но на душе становится почему-то тепло.
PS. Через неделю после описываемых событий, под покровом ночи, неизвестные проникли в здание школы, и вскрыв дверь в кабинет информатики, вынесли аккуратно все компьютеры. Поиски похитителей результатов не дали.
Администрация школы возлагает большие надежды на новый юбилей.