ОТ АМСТЕРДАМА ДО ГРЕНЛАНДИИ И ДО НОВОЙ ЗЕМЛИ
В мае 1596 года я, Яков ван Гемскерк, был назначен шкипером* бота*, снаряженного Амстердамским сенатом в состав экспедиции на север в направлении к царствам китайскому и синскому. Шкипером второго бота в этой экспедиции назначили гера Яна Рейпа, хоф навигатором* на моем боте был назначен Виллем Баренц.
5 мая 1596 года я произвел смотр моряков своей команды, и 10 мая мы, вместе с гером Рейпом отплыли из Амстердама. Ветер был в основном благоприятен, и нам удавалось достаточно быстро продвигаться по курсу Норд-Норд-Ост. 4 июня мы должны были пройти мыс Нордкап, но 5 июня встретили первый лед, а 9 июня обнаружили остров, что произошло на 74° северной широты.
Мы сделали высадку на этот остров, спустив на воду с каждого корабля по одной лодке, и матросы убили в прибрежных водах острова медведя. Поэтому открытый остров мы назвали Медвежий. 13 июня мы покинули остров Медвежий, двигаясь на Норд и Норд-Вест, и 19 июня опять заметили землю, что произошло на 80° северной широты. Эта земля, будучи частью Гренландии*, очень обширна, она изобилует зеленью и травой и вскармливает ею травоядных животных, в том числе живущих там оленей. Там же мы встретили хорошо знакомых нам по родным местам гусей – горных казарок, высиживающих яйца, и очень опасных, смелых и кровожадных медведей.
23 июня мы снялись с якоря, и вышли в открытое море, однако лед мешал намерению навигатора Баренца плыть курсом Ост в сторону Новой Земли, поэтому нам пришлось вернуться на юг по прежнему маршруту к острову Медвежий, близ которого мы оказались 1 июля 1596 года. У вышеупомянутого острова на мой бот явился с ближайшими помощниками шкипер гер Рейп. Ян Рейп имел свое мнение о выборе нужного курса для всей нашей экспедиции, и был очень недоволен потерей нами времени при заходе на Гренландию. После неудачных переговоров между мной, гером Рейпом и навигатором Баренцем корабли нашей экспедиции разделились – шкипер Ян Рейп пошел своим курсом, а я пошел своим, оказав большое доверие своему хоф навигатору Баренцу. Так мы остались в одиночестве посреди холодного северного моря.
Наш курс зависел от ветра, мы двигались в общем направлении на Ост, периодически Баренц бросал лот для замера глубины, чтобы наш бот не сел на мель на случайной песчаной банке. Замеры показывали 160, 150, 90, 100 саженей. Первый лед мы встретили 14 июля на 73° северной широты. Мы зашли в лед, и некоторое время дрейфовали вместе с ним, так как стоял штиль, но вскоре подул восточный ветер, мы вышли изо льда и пошли на Юго-Запад, а затем на Юго-Восток. После сделанного маневра 17 июля 1596 года, когда солнце стояло точно на юге, эксек* гер Де Фер увидел землю, вероятно, это была Новая Земля у Ломсбэй.
18 июля мы обогнули мыс, 19 июля на 76° северной широты мы уперлись в лед у острова, и вынуждены были встать на якорь. Я приказал спустить лодку, и с семью матросами поплыл к острову. На острове случилось наше первое очень неприятное столкновение с медведями. Мои люди высадились на остров без оружия, и неожиданно были атакованы двумя медведями, возникла паника, матросы хотели бежать, и мне пришлось пригрозить им тем, что я сам заколю копьем первого побежавшего. В результате никто не пострадал и не побежал. Таких столкновений впоследствии было очень много. Медведи своей настойчивостью, силой и смелостью научили нас тому, что единственный способ избежать опасности от этого северного хищника – это убить его.
4 августа нам удалось выбраться изо льда и обогнуть остров, а затем пойти к северной оконечности Новой Земли. Вскоре подул восточный ветер и налег туман, 9 августа в тумане я пришвартовал бот к огромной льдине, Баренц замерил глубины и обнаружил, что дно в 36 саженях. А льдина, несомненно, сидевшая на дне выдавалась из воды еще на 12 саженей. В дополнение к туману повалил густой снег. Понемногу день за днем мы переплывали от льдины к льдине, и каждый раз, когда мы приближались к берегу, нас атаковал какой-нибудь медведь – один пытался залезть в нашу лодку, другой спустился с ледяной горы и подошел к борту бота. Матросы отгоняли медведей выстрелами из ружей, которые пришлось держать наготове.
19 августа при довольно тихой погоде мы поставили паруса и при благоприятном ветре прошли мыс Ван Бегеэрте*, за мысом мы прошли 4 мили на восток и уперлись в лед. Через день нам удалось продвинуться дальше на юго-восток, при этом нам помогло восточное течение и сильный ветер. 25 августа погода улучшилась, и у нас создалось впечатление, что мы сможем пройти на юг, обойти Новую Землю и пройти на запад через пролив Вайгач. Но именно в эту ночь лед стал замерзать, и нам пришлось повернуть на запад и остановиться у западной стороны гавани у мыса Ишавен.
26 августа лед окружил нас со всех сторон. Я послал трех матросов на лед, чтобы сделать проход для бота, но неожиданно началась большая подвижка льда, и мои люди спаслись чудом: они ухватились за канаты, висевшие у борта, и сумели запрыгнуть на палубу.
27 августа наш бот оказался заперт льдом в гавани окончательно, затем восточный ветер погнал льдины на бот с такой силой, что его нос поднялся на 4 фута. Нам казалось, что сейчас бот погибнет, но этого не случилось. Несколько дней лед то напирал на наше судно, то освобождал его, пока 1 сентября не выдавил бот на два фута, но оставил его целым. Мне, Баренцу и всем моим спутникам стало понятно, что в этом году вернуться на чистую воду и уплыть на запад нам не удастся.
ЖИЗНЬ НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ
2 сентября шел густой снег, а лед с такой силой давил на бот, что он сильно трещал. Я дал команду перетащить лодки с бота на лед, и выгрузить тринадцать бочек хлеба и два бочонка вина, на крайний случай.
5 сентября мне пришлось приказать выгрузить на лед порох, свинец, мушкеты, ружья, все другое оружие, плотничьи инструменты и соорудить на льду палатку из старого фор-стакселя и досок.
11 сентября я послал восемь матросов осмотреть окрестности и выбрать место для постройки дома, в котором мы сможем жить зимой. Работы по строительству дома двигались с большим трудом, нам удалось найти на берегу немного бревен, приходилось возить их к месту будущего дома. Тем временем начиналась зима, шел снег, переходящий временами в метель, установился крепкий мороз. Строительству мешали медведи, нам приходилось их отгонять выстрелами из ружей, а особо настойчивых убивать. Шкура убитого медведя была огромна – ее длина достигала 9 футов.
12 октября первый раз половина команды ночевала в нашем доме, однако в нем было очень холодно, так как печь не была сложена, а огонь в очаге давал мало тепла.
16 октября я дал команду разобрать мою каюту на корабле и из досок устроить сени в доме, чтобы сберегать тепло при открытии двери.
Один матрос у меня серьезно заболел, и не мог самостоятельно ходить, поэтому половина команды оставалась на боте. 24 октября в дом перешли на постоянное проживание все, а больного перевезли на санях.
В построенном доме нам пришлось жить всю осень, всю зиму 1596 года, всю зиму и весну 1597 года и половину июня 1597 года.
Тяжело вспоминать наше холодное, голодное и опасное от нападавших на дом и наше затертое льдами судно медведей проживание. Дневник нашей экспедиции вел мой эксек гер Де Фер, в этом документе все описано подробно, день за днем. Я расскажу о немногих самых запомнившихся мне днях.
Моя команда очень страдала от холода, поэтому я с 12 ноября приказал выдавать каждому только два стаканчика вина, чтобы его хватило надолго. 19 ноября я выдал всем членам команды по большому куску шерстяной материи, чтобы утеплить одежду. Близко к нашему дому с наступлением холодов стали прибегать песцы, мои люди ловили их различными ловушками. Тушки песцов оказались съедобны, а шкурки была приспособлена нами как шапки и как утепление для сапог и башмаков.
Холод все усиливался, и 7 декабря мы все совещались о том, что делать, чтобы не погибнуть именно от холода. Один из матросов предложил топить печь углем, принесенным с бота. Все с этим согласились, и действительно жар от угля нас хорошо согрел. Мы уже улеглись в койки, когда стали чувствовать недомогание и сильное головокружение – так на нас подействовал угольный дым. Более сильные матросы сумели подняться с коек и открыть камин, а затем дверь. Холодный воздух ворвался в наш дом, дым выветрился, и мы не умерли от угара. После этого мы очень редко и осторожно топили камин углем. Когда холода стали очень жестокими, то пропали медведи, а количество песцов увеличилось, это немного облегчило наше существование.
5 января 1597 года команда обратилась ко мне с просьбой устроить праздник «двенадцатого дня» по народному голландскому обычаю. Я дал на это разрешение и позволил выпить сбереженное командой вино, и нажарить лепешек с маслом. Повар выдал каждому кусок белого бисквита, были сделаны счастливые билетики из бумаги. Когда билетики открыли, то властителем Новой Земли оказался пушкарь. Праздник удался.
22 января погода стояла ясная, команда вышла из дома и играла в мяч. Матросы спросили у Баренца о дне, когда появиться солнце, он ответил, что это будет на нашей широте не раньше чем через две недели. С ним спорили, но он стоял на своем.
27 января наш дом так засыпало снегом, что матросы долго не могли откопать дверь. Я решил проверить нельзя ли вылезти наружу через трубу камина. Когда я совершал свою попытку, один из матросов пролез через дверь, и сразу увидел диск солнца на небе немного выше горизонта. Появление солнца очень обрадовало всю команду.
Вместе с солнцем у нашего дома и стоящего на льду бота опять стали появляться медведи, в тоже время холод не ослабевал, снегом заваливало наш дом, а ветер иногда дул штормовыми порывами. Многие мои люди страдали от цинги, худели и слабели. А погода все не улучшалась. 7 февраля снега навалило столько, что мой путь выхода из дома через трубу камина был использован. Однако не все матросы имели для этого силу, поэтому им пришлось справлять нужду прямо в доме.
К концу января у нас стало кончаться масло для светильников, и к холоду и голоду добавилась тьма. Из этого положения мы вышли 12 февраля – мои люди убили медведя, в его туше нашлось около ста фунтов жира. Медвежий жир хорошо горел в светильниках, и мы избавились на время от темноты в своем доме.
16 февраля был канун Поста. Все пожертвовали на общее употребление небольшую долю своего вина. Приближение весны немного приободрило команду. В это же время у нас стали заканчиваться дрова. Люди чувствовали себя очень неважно, и мне пришлось отправлять на поиски и доставку дров почти всех ходячих простых членов команды – по 11 и 10 человек.
7 марта мы увидели на море немного чистой воды, однако вскоре ветер поменялся и вновь пригнал много льдин. Наши надежды на скорой выход на боте в море пока не оправдывались. Кроме того, весь март стояли упорные морозы, ветер часто дул северный, снег валил такой густоты, что никакой весны не ощущалось, солнце иногда было видно, но тепла оно не давало. Наш бот оставался скованным льдом, а северо-восточный ветер нагонял все новые и новые льдины, эти глыбы наталкивались одна на другую и стали подниматься наподобие гор.
В апреле матросы научились топить камин углем так, чтобы не было угара, поэтому я перестал посылать команду за дровами. К тому же выходы из дома были опасны из-за медведей. При топке углем дверь в дом нужно было приоткрывать, и 6 апреля прямо к нашей двери пришел медведь и попытался войти к нам по ступенькам. Я успел закрыть дверь, при этом от страха и спешки плохо задвинул засов. Медведь, увидевший закрытую дверь, ушел, но через два часа вернулся. Он залез на крышу нашего дома, поднял ужасный рев, затем подошел к отверстию трубы камина и стал разрывать парусину. Не сумев проникнуть в наш дом через дверь и через крышу, медведь ушел. Видимо этот умный зверь понимал, что именно так мы проникаем в свое жилище.
Наступил май, погода стояла скверная, ветер не стихал, шел снег, льда около нашего запертого бота еще прибавилось. Мои матросы впали в большое уныние, и между собой говорили, что скверная погода никогда не кончится. Мне пришлось объявить команде, что я хочу выждать до конца июня, когда море около у нашего судна должно очистится ото льда, и тогда мы будем уходить домой.
Команда не решалась высказать мне свои мысли о необходимости уходить домой немедленно, и решила действовать через Виллема Баренца. Де Фер сказал мне, что 9 мая матросы просили Баренца поговорить со мной, но он их отговорил от обращения к шкиперу, просьбы повторились 11 мая, 14 мая. 15 мая 1597 года Виллем Баренц обратился ко мне и рассказал, что команда просит ускорить отправление домой. Я ответил Баренцу, что решение команды разумно, и я буду ждать до конца месяца, и если освободить бот ото льда будет невозможно, то мы начнем готовиться к отъезду на лодках.
16 мая Баренц передал мое решение команде, и все люди успокоились, хотя и не понимали, как мы будем плыть на большой лодке под парусом во льдах.
20 мая мои подчиненные решились обратиться ко мне напрямую. Они предлагали начинать всё готовить к отъезду. Я ответил им, что берегу их жизни не менее чем свою. Однако я отвечаю за сохранность и возврат из плавания нашего бота перед людьми, пославшими нас сюда. Поэтому для ухода домой без судна мне нужны очень веские причины. При этом готовить и чинить одежду, и другие личные вещи я членам команды разрешаю. Лодки же я приказал готовить к отплытию в конце мая.
Команда выполнила мой приказ и в конце мая начала готовить лодки к плаванию, чем сразу вызвала к себе большой интерес со стороны медведей. До конца мая мясо у всех убитых медведей мы в пищу не использовали, зная о рассказах других моряков о том, что оно ядовито. И вот 31 мая мои матросы убили медведя, сняли с него шкуру, а также сварили его печень и ею основательно подкрепились. Все кто ел вареную медвежью печень, заболели. Особенно пострадали три матроса, они долго болели и все же поправились, но никакой работы при подготовке к отплытию выполнять не могли.
Работоспособность моих людей, кроме трех, восстановилась к 7 июня, поэтому я приказал паковать купеческие товары – медвежьи и песцовые шкуры – и грузить на корабль, а оттуда в лодки. Плотники работали над обшивкой лодок, все матросы постирали белье и рубашки. 12 июня работоспособные матросы прорубили дорогу для спуска лодок на воду. 13 июня я проверил с плотниками готовность лодок и нашел их в хорошем состоянии. Море очистилось ото льда, дорога построена, мы были почти готовы к отплытию.
Я пошел в наш дом, где в постели лежал больной Виллем Баренц, и сообщил ему, что принял решение спускать лодки на воду и покидать Новую Землю. Баренц еще ранее приготовил записку о нашем плавании, где коротко описал все наши невзгоды. Мы вдвоем подписали эту записку, после чего Баренц скатал ее, положил в мушкетный патрон, а патрон подвесил в камине.
Кроме того, я лично 13 июня 1597 года написал две грамоты, ввиду того, что у меня было две лодки, в которых описал нашу жизнь на Новой Земле и причину, по которой мы вынуждены оставить наше судно. Этой причиной я обозначил то, что бот все еще скован льдом, а я обязан спасать жизни своей команды, при этом хлеба для экипажа у меня осталось только до конца августа. Эти грамоты я попросил подписать всех своих подчиненных, что и было выполнено.
Мои грамоты подписали: шкипер Яков ван Гемскерк, навигатор Виллем Баренц, Питер Фос, эксек Геррит Де Фер, мейстер* Ганс Фос, Леонард Гериксон, Лаврентий Виллемсон, Яков Шидам, Питер Корнелиссон, Ян Рейнирсон, Яков Штеренбурх.
При плавании на лодках одна грамота хранилась у меня, а вторая у эксека Де Фера.
14 июня 1597 года на двух лодках моя команда вышла в море и навсегда покинула место нашей зимовки.
С НОВОЙ ЗЕМЛИ ДО КОЛЫ, И ДО АМСТЕРДАМА
14 июня, в первый день плавания, вышла заминка, ибо нашему плаванию создавал препятствие лед. Я воспользовался этим и послал на берег эксека Де Фера и трех матросов, чтобы поймать птиц. Матросы камнями подбили 4 птицы и мы их употребили в пищу.
15 июня лед отнесло и нам за сутки удалось дойти до мыса Ван Бегеэрте,
16 июня 1597 года я с матросами сам пошел ловить птиц и провалился под лед. Матросы помогли мне выбраться из полыньи, развели огонь и высушили мое платье, на этом же огне они сварили пойманных птиц, и отнесли их больным, лежавшим в лодках. В числе тяжелобольных был и мой хоф навигатор Виллем Баренц. Я спросил его в тот день, как он себя чувствует, на что Баренц ответил, что надеется еще побегать, но судьба распорядилась иначе.
20 июня 1597 года мы потеряли сразу двух своих товарищей – умерли матрос Клаас Андрис и навигатор Виллем Баренц. Смерть Баренца глубоко опечалила мою команду, потому что все понимали, что без его искусства навигации и счисления нам придется очень трудно в незнакомом северном море.
С большим трудом, часто против сильного южного ветра, преодолевая льды, мы подвигались на юг вдоль западного берега Новой Земли. 27 июня на море стоял очень сильный туман, ветра не было и мы шли на веслах, пока не уткнулись в плавучий лед. Моя команда сильно устала, поэтому я решил сделать остановку, и приказал построить палатку на берегу.
Последующие дни были очень сложными и тяжелыми. Мы отбивались от трех медведей, спасали лодки от напиравшего льда, отгоняли двух других медведей, а 1 июля я едва не потерял вместе с лодкой свою шкатулку с деньгами. Матросы с большим риском для жизни вытащили мою шкатулку из моей лодки на берег.
5 июля 1597 года умер матрос Ян Францсон. В моей команде осталось 12 человек, считая со мной. Всем этим людям суждено было вернуться в Амстердам.
9 июля ветер немного отогнал льдины от берега, поэтому мы поставили парус, и продолжили свое плавание на юг. Нам часто приходилось перетаскивать свои лодки по льду, мы отгоняли медведей, выгружали из лодок купеческие товары на лед и снова грузили их в лодки, шли на веслах и под парусом, и терпели другие превратности в нашем тяжелом путешествии.
27 июля по левому борту открылся большой залив, и я посчитал, что это Костин Шар. Я поставил на своей лодке большой парус, на второй лодке старшим был эксек де Фер, он последовал моему примеру, и мы в один день сделали по хорошей погоде 20 миль.
28 июня погода была ясная, я шел при северо-восточном ветре вдоль берега, прошел 6 миль, завернул за мыс, и увидел две ладьи. Это были русские корабли. С немалым трудом мы пристали к берегу и все, кроме тяжело больных цингой подошли к русским. Я узнал среди них поморов, побывавших на моем боте в прошлом году при моем предыдущем плавании к Новой Земле. Это было в проливе Вайгач. Русские тоже узнали меня и Де Фера. Русские спросили нас о нашем корабле, мы объяснили, что мы его потеряли. Русские подарили мне круглый хлеб весом в 8 фунтов, после чего я подвел двух русских начальников к своей лодке и угостил их своим вином.
29 июля русские ладьи ушли на юго-восток к Вайгачу, и я решил последовать за ними, поставил паруса, непродолжительное время плыл за русскими ладьями, но потерял их в тумане и повернул на юго-запад.
31 июля мы пристали к одному из встретившихся островов, и обнаружили на нем первую зеленую растительность – это была ложечная трава. Все мы страдали от цинги, а половина команды едва держалась на ногах и не могла ничего есть. Мы рвали ложечную траву и ели ее полными пригоршнями, ибо знали по рассказам, что эта трава должна помогать от цинги. Рассказы о лечебных свойствах ложечной травы оказалось правдивы – уже через день наши тяжелые больные могли жевать сухари, что спасало их от будущей голодной смерти.
Именно 1 августа 1597 года я понял, что моя команда спасена.
Возвращение в Колу, где мы встретили корабль гера Яна Рейпа, переход из Колы в Голландию были для нас весьма легки, если это путешествие сравнить с ужасными днями и ночами на зимовке в нашем доме на Новой Земле.
30 октября 1597 года я со своей командой высадился с бота гера Яна Рейпа в городе Мааслейс в устье реки Маас.
1 ноября 1597 года мы приехали в Амстердам, где я сразу явился в дом Питера Гасселера, ведавшего от города отправкой нашей экспедиции. Гасселер удивился нашему возвращению, затем мы пошли к бургомистру, где я рассказал всем присутствующим о своем плавании то, что я рассказываю вам сейчас.
Так завершилась моя удивительная северная одиссея.
ТЕРМИНЫ, ВСТРЕТИВШИЕСЯ В РАССКАЗЕ ВАН ГЕМСКЕРКА
* шкипер, schipper (голландский) – капитан;
* бот, boot (голландский) – корабль, катер, шлюпка, грузовое судно;
* хоф навигатор, hoofd navigator (голландский) - главный штурман;
* Гренландия – голландцы считали, что острова архипелага Шпицберген относятся к Гренландии;
* - эксек – exec (голландский) – старший помощник шкипера, старпом;
* Ван Бегеэрте* - мыс Желания – самая северная точка Новой Земли;
* мейстер – meester (голландский) – магистр, судовой медик.
Иллюстрация - карта Ван Лисхотена, 1601 год.
Ссылка на книгу "Приключения отважных капитанов" на главной странице.