ТОЧКА ЗРЕНИЯ ЭТОЙ КНИГИ
В противовес устоявшемуся изображению Павла, представленному в предыдущей главе, настоящая книга имеет совершенно нетрадиционный, непривычный взгляд на него. Этот взгляд не только необычен сам по себе, но из него вытекает много других спорных выводов и вопросов, которые крайне важны для правильной оценки Павла. Например:
Что представляли из себя фарисеи?
Каковы были их религиозные и политические воззрения, будучи оппозиционными тем же саддукеям и другим религиозным и политическим группам того времени?
Каково было мнение их об Иисусе?
Как они относились к ранней иерусалимской церкви?
Кем был Иисус? Считал ли он себя спасителем, сошедшим с небес, чтобы пострадать на кресте?
Или он преследовал совершенно иные цели, более согласующиеся с еврейскими чаяниями и надеждами своего времени?
Отличался ли в корне исторический Иисус от Иисуса в идеологии Павла, являясь тому в видениях?
Чем являлась ранняя церковь в Иерусалиме, состоявшая из первых последователей Иисуса? Были ли их взгляды верно представлены в поздней церкви? Иаков и Пётр, лидеры иерусалимской церкви, согласны с мнением Павла, или они выступали против него, считая еретиком и предателем целей Иисуса?
Кем были эбиониты, чьи взгляды и тексты были запрещены ортодоксами церкви? Почему они обличали Павла? Почему они сочетали веру в Иисуса с практиками иудаизма? Почему верили в Иисуса, как в Мессию, а не Бога? Являлись ли они позднее «иудео-христианской» группой или, как сами о себе заявляли, остатками подлинных последователей Иисуса, т.е., церкви Иакова Праведного и Петра?
Аргументы этой книги неизбежно окажется сложно принять, поскольку каждый вывод в ней приводит к новому спору и влечёт за собой новые разногласия.
Ибо невозможно ответить на какие-либо вопросы без привнесения других вопросов в поле рассмотрения. Поэтому, наверно, стоит дать набросок точки зрения этой книги, к которой сводятся её аргументы. Это – не попытка предрешить вывод. Последующий суммарий находок данной книги может показаться догматическим на этой стадии, но он претендует, по крайней мере, стать гидом по ветвящимся аргументам и позволяет взглянуть с высоты птичьего полёта
на сей труд.
Вот позиции, доказываемые в настоящей книге:
1. Павел никогда не был фарисейским рабби, но являлся авантюристом с ничем не примечательным прошлым. До его обращения в веру в Иисуса, он имел отношение к саддукеям в качестве офицера полиции под руководством первосвященника.
Его обладание знаниями фарисейских учёных невелико. Он умышленно исказил свою биографию во имя эффективности его миссионерской деятельности.
2. Иисус и его непосредственные последователи были фарисеями. Иисус не имел отношения к созданию новой религии. Он рассматривал себя как Мессию в еврейском смысле этого слова, т.е., предводитель, которому следовало восстановить еврейскую монархию, освободить из-под власти Рима, создать независимое еврейское государство, и провозгласить эру мира, справедливости и процветания (известного, как «царство Божие») для всех народов.
Иисус верил, что является тем, о ком пророчили в еврейской Библии, фигурой, долженствующей исполнить все эти вещи. Он не был милитаристом, не создавал армию для борьбы с римлянами, убежденный, что Бог сам совершит это великое чудо, разрушив власть Рима. Чудо должно было произойти на Оливковой горе (Гефсимания), как возвещено книгой Захарии.
Когда чудо не случилось, миссия Иисуса провалилась.
Он не имел намерения быть распятым для того, чтобы спасти человечество от вечного проклятья.
Он никогда не считал себя божеством, и воспринял бы такую идею, как языческую и идолопоклонскую, как нарушение первой из десяти заповедей.
3. Первые последователи Иисуса, под руководством Иакова и Петра, основали иерусалимскую церковь после смерти Иисуса. Они именовались назарянами, и все их религиозные представления неотличимы от фарисейских, исключая веру в воскрешение Иисуса, и что он был обещанным Мессией. Они не верили, что Иисус был божественной личностью, но полагали, что чудом Господа возвращён к жизни после смерти на кресте, и вскоре вернётся исполнить свою миссию изгнания римлян и установления мессианского царства.
Назаряне не верили, что Иисус был призван отменить еврейскую религию или Тору. Зная его лично, они отдавали себе отчёт в том, что их учитель соблюдал Закон всю свою жизнь, никогда не восставая против него. Его «выпады против субботы не были направлены против закона фарисеев. Сами назаряне не были за отмену Закона. Они практиковали обычные тогда религиозные церемонии, не ели не кошерное и выказывали великое уважение Храму. Они не считали себя принадлежащими к новой религии: их религией был иудаизм.
Они устраивали собственные синагоги, но также посещали не назарянские синагоги при случае, устраивали собственные богослужения в своих собраниях того же рода, что проходили у всех правоверных иудеев. Назаряне стали относиться к Павлу с подозрением, когда услышали, что он проповедует, будто Иисус был основателем новой религии и отверг Тору.
После попытки достичь понимания с Павлом назаряне (т.е., иерусалимская церковь во главе с Иаковом и Петром), порвали отношения с Павлом и отреклись от него.
4. Павел, а не Иисус, был основателем христианства как новой религии, которая отошла, как от иудаизма, так и от его ветви назарейской. В этой новой религии Тора была отвергнута, оставшись лишь временной ценностью. Центральным мифом новой религии стало искупление смертью божества. Вера в эту жертву и мистическое участие в смерти бога указывали путь к спасению.
Павел произвёл эту религию из эллинистических источников, главным образом, слиянием концепций взятых из гностицизма и религиозных мистерий, в частности, из истории Аттиса.
Комбинация этих элементов с чертами заимствованными из иудаизма, частично инкорпорированная с еврейским писанием, переосмысленная как основа и предыстория для нового мифа, была уникальной. Павел стал единственным создателем этой амальгамы. У Иисуса не было такой идеи. Он был бы шокирован и ошеломлён ролью, отведённой ему Павлом – ролью страдающего божества.
У Павла в том не было предшественников и среди назарян, хотя позже мифография пыталась приписать подобное Стефану, а современные учёные открыли мифических предтеч Павла в группе, названной «эллинистами».
Павел никогда не признавал себя в качестве породителя нового мифа. Почитание его в течение веков, как великого святого, затемнило более колоритные черты его личности. Подобно многим евангельским лидерам он являл собой смесь искренности и шарлатанства. Деятелей подобного рода хватало в тогдашнем греко-римском мире (к примеру, Симон Маг, Аполлоний Тианский).
5. Источником сведений о Павле, который никогда достаточно серьёзно не рассматривался, являлась группа, именуемая эбионитами.
Их писания замалчивались церковью, но кое-что из их взглядов и традиций сохранилось в трудах их оппонентов, особенно, в огромном трактате «О ересях» Эпифания. Оттуда следует, что у эбионитов описание окружения Павла и его ранней жизни сильно отличаются от того, что находим в Новом Завете, и лелеялось самим Павлом.
Эбиониты утверждают, что он не был фарисеем и не прошёл соответствующее обучение. Павел являлся сыном родовитого отца, обращённого в иудаизм в Тарсе, откуда попал в Иерусалим ребёнком и был приписан к первосвященнику в качестве прислужника.
Обманутый в своих надеждах на продвижение, он порвал с первосвященником и искал известности в учреждении новой религии. Этот расчёт, несмотря на некоторые детали, по существу оказался верным.
Данная версия придаёт смысл ставящим в тупик и противоречивым чертам истории Павла, которые не способно объяснить официальные документы церкви.
6. Эбиониты были заклеймены церковью, как еретики, не понимавшие того, что Иисус являлся божественной личностью. Они же, напротив, утверждали, что он был человеком, пришедшим учредить новый век на земле, согласно пророчествам в Торе. Более того, эбиониты отказались принять церковную доктрину, идущую от Павла, что Иисус отменил или упразднил Тору, еврейский Закон.
Наоборот, эбиониты признавали Закон, считая себя иудеями. Они не были еретиками, как утверждает церковь, или «иудействующими», как именуют их современные учёные, но аутентичными последователями Иисуса, чьи взгляды и учение они добросовестно передавали, веря в истинность того, что те происходят от самого Иисуса.
Они были той группой, которая ранее называлась назарянами, возглавлялась Иаковом и Петром, знавшими Иисуса при жизни, и гораздо лучше осведомлёнными о его целях, чем Павел, который встречал Иисуса лишь в грёзах и видениях.
Таким образом, мнение, которого придерживались эбиониты о Павле, является крайне интересным и заслуживает серьёзного рассмотрения, а не игнорирования как «оскорбительная» пропаганда – реакция христианских учёных с древних до наших времён.
Итак, был ли Павел фарисеем?
Это не только вопрос биографии или праздного любопытства. Это тесно связано с вопросом происхождения христианства. Потрясающий вывод, способный последовать из решения этого вопроса, зависит от того, что если он не был фарисеем, укоренённым в иудейской традиции, а вместо этого – эллинистом-авантюристом, чьё знакомство с иудаизмом было недавним и поверхностным, то его конструирование мифа и теологии под него, которые он развивает в своих письмах самым различным образом, оказывается чем-то совершенно иным…
Тогда вместо исследования совместимости и связи его системы с иудаизмом мы можем изучать её, как блестящую эллинистическую выдумку, имеющую лишь внешнее сходство с еврейскими священными текстами и традицией – с целью придать ей авторитет и освятить традицией и историей.
Христианская позиция по отношению к фарисеям и изображение Павла в качестве оного всегда была поразительно противоречивой. В евангелиях фарисеи критикуются, как лицемеры и возможные убийцы; однако, там же фарисеи изображены как фигуры огромного авторитета и достоинства. Это противоречие отражает отношение христианства к иудаизму в целом.
С одной стороны, утверждение устарелости ритуалов, с другой – панорама истории, внушающая страх, истории – источника авторитета и благословения, так что все деяния церкви должны рассматриваться ей самой, как новый Израиль, истинный иудаизм.
Т.о,, Павел, как фарисей, является субъектом альтернативных мнений.
В 19 веке, когда Иисус рассматривался (к примеру, Ренаном), как романтический либерал, восставший против авторитаризма фарисейского иудаизма, то Павел считался типичным фарисеем, всего лишь облекшим нежную простоту Иисуса в покровы теологии в сложных формулировках.
В 20 столетии, когда задачей стало выявление сущности еврейского в христианстве, фарисейский аспект Павла используется для установления связи его доктрины с раввинистическими трудами – снова Павел рассматривается не как утративший свою фарисейскую сущность, но уже как тот, кто вывел христианство из изоляции в иудаизме.
Быть еврейским и в то же время нееврейским – вот сущностная дилемма христианства.
Поэтому фигура Павла, как отрекшегося от своего фарисейства, дабы убрать помеху к спасению, и одновременно якобы очистившим это учение, ставшее в результате гарантией авторитетности, его фигура является, несомненно, символичной.
http://www.proza.ru/2019/07/13/558