Псалмы - это послания. От кого, откуда - не имеет определяющего значения. Значение имеет принимающий послания, то есть - ты. Если ты их принимаешь, они - к тебе и для тебя.
Послание 37. Осознание греха и предвкушение спасения.
Пометка в начале этого псалма – «в воспоминание», дословный перевод – «для напоминания». Исследователи-толкователи уверены, что он был написан Давидом, страдающим от жестокой болезни. А время болезни определено для осознания греха, который внутри, для обличения себя и прослушивания ощущений сердца, и использованию этого для собственного исправления.
Но при всём при том вполне вероятно, что псалом как послание вещает: помни болезнь, не столько телесную, но прежде духовную, к которой влечёт тебя грех.
"Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоём наказывай меня,"
Когда Бог как бы обличает, человек просит, чтобы не делал Он этого во гневе и недовольстве, потому что в гневе сам поступает хуже некуда.
Но Богу не нужно обличать, Им устроено всё так, что грех обличает себя сам. Обличает тем, что выталкивает в поле страданий, когда мы сами ещё не видим зло в себе.
"ибо стрелы Твои вонзились в меня, и рука Твоя тяготеет на мне.
Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих,"
Так душа ощущает «недовольство» Бога. Стрелы Божьи не только точно попадают в цель, но и крепко держатся в ней.
Давид сразу же признаёт, что это его грехи спровоцировали все бедствия. И сокрушается более от тяжести вины, чем от любого иного бремени.
Признавая свою вину, он тем самым оправдывает Бога:
"ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжёлое бремя отяготели на мне,"
«Ибо грехи мои прошли захлестнули голову мою; как ноша тяжелая, невыносимо тяжелы они для меня» – точный перевод еврейского текста.
Укоренившийся в нас эгоизм заворачивает все беды в обёртку «гнева Божьего», при том, что мы сами должны «благодарить» себя за них.
Причина бед – собственный грех, а причина греха – порождения того же эгоизма, самость и ею подогреваемая жажда наслаждений.
Если бы в душах не было греха, то в костях не было бы боли, а в теле – болезни.
Грех ощущается как тяжёлое бремя, потому что угнетает душу. Он препятствует душе подниматься к небесам, придавливает её.
Даже святые находят в себе грех и видят его как тело смерти, которым они обременены. А кто может вынести бремя раненого духа?
Стрелы Божьи извлекаются только с раскаянием. И бремя греха разрешается или покаянием, когда он осознан, либо муками ада, как названы терзающие душу ощущения, сравниваемые со сжиганием в огне.
"смердят, гноятся раны мои от безумия моего."
Такой образ так же максимально передаёт ужасное состояние души. Таким образом напоминают о себе раны, оставленные без должного лечения, и оставшиеся без должного покаяния грехи.
"Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу,
ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей.
Я изнемог и сокрушён чрезмерно; кричу от терзания сердца моего."
«Ослабел я, удручен чрезвычайно, рычу от крика сердца моего» – переводится в Теилим.
Кому-то может показаться, что из-за боли и страданий Давид оплакивает себя и облегчает горе, изливая свои жалобы перед Богом. Сокрушённый болезнью и сбитый с ног, единственное, что он может делать – это стонать или рычать. А то, что терзаемо сердце, свидетельствует: это обеспокоен его разум, совесть – воспалена, а дух не находит покоя.
Это страдание самое жестокое в этом мире. Это частица страдания Христа, который, находясь в смертных муках, воскликнул: «Душа Моя скорбит смертельно».
В таком страдании кроется ещё один казус, проявляющийся при углублённом познании Писаний. Грех в себе осознаёт только тот, кто называет себя грешником. Зло в себе осознаёт только тот, кто называет себя злодеем.
И он осознаёт зло в себе в той мере, в которой он уже является праведником. В мере ощущения себя грешником и злодеем – в этой мере он уже праведник.
Такое ощущение может возникнуть только в душе. Душа – это желание делать доброе другому, это желание, противоположное эгоизму. Душа – это награда, вечная связь с Творцом! И Бога в нас интересует и волнует только душа. Это наше эгоистическое свойство больше волнует собственное тело.
"Господи! пред Тобою все желания мои, и воздыхание моё не сокрыто от Тебя."
«Пред Тобой всё, чего хочу я, и стон мой не сокрыт от Тебя!» – так переводится дословно.
Неизречённые воздыхания и желания не сокрыты от Всевышнего, «ибо мы не знаем, о чём молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизречёнными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией» (Рим. 8:26,27).
Искренне молиться – значит судить себя. Прежде всего, человек должен стать судьёй самому себе. Суди себя и меняй!
"Сердце моё трепещет; оставила меня сила моя, и свет очей моих, – и того нет у меня."
Тела самых великих и наилучших людей подвержены тем же самым болезням, что и тела других. Болезнь может укротить самое буйное тело и самый стойкий дух.
Поэтому не надо хвалиться своей силой и считать, что немощь никогда не коснётся твоего тела. И каждый раз, испытывая физическое недомогание, следует вспоминать, как ты бесчестил Бога в угоду своему телу. В этом – открытый смысл этих строк послания.
Под ним спрятан и другой смысл. Исцеление происходит через осознание зла, через ощущение зла, можно сказать – с помощью яда. У нас символ медицины – змея, обвившая чашу с ядом. Яд, который вроде бы причиняет человеку самый большой вред, даже приводит к смерти, – наоборот, его излечивает.
Как одно и то же является источником жизни или смерти? Как изменяется суть этого источника? Как определить станет ли капля яда ядом, – или же окажется лекарством?
Есть те, которые исследуют человека и определяют, как можно его излечить. Есть те, кто на основе этих исследований изучают, как превратить яд в лекарство. И есть люди, которым требуется лекарство. Но они обязаны осознать, что больны!
Им нужно понять, что такое жизнь, что такое смерть, что такое добро, что такое зло, а также узнать, что есть лекарство, позволяющее перейти из одного состояния в другое. И человек должен знать, что лечение может быть очень болезненным!
"Друзья мои и искренние отступили от язвы моей, и ближние мои стоят вдали."
Искренние означает любящие (или любившие).
Друзья и знакомые избегают больного, словно прокажённого. Даже ближние его стоят вдали.
Бедствия испытывают людей и отделяют ценное от ничтожного. Мудрые убеждены в верности друга, который видит небеса и не будет стоять вдали от язвы, от какой в нашей жизни нет страхования ни чудом, ни колдовством.
Давид в своих бедствиях рисуется прообразом Христа, когда Спаситель был измучен, сокрушён чрезмерно, оставлен друзьями и близкими, глядевшими на Него издали.
"Ищущие же души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели моей и замышляют всякий день козни;
а я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих;
и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа,"
Давид не слышит угроз и ни слова не говорит в своё оправдание. Это он лишь сдерживает себя, не поддается раздражению из-за пренебрежения или клеветы? Или молчит из-за боязни ещё больше разъярить своих врагов?
Нет, он не надеялся кротостью одержать верх над врагами, или отвратить их гнев, ибо его настоящими врагами были низкие греховные свойства, которые он ощущал в себе. Это они отвечали злом на добро.
Осознав зло в себе, человек молчит перед людьми и смолкает сам с собой, потому что видит свою неспособность совладать с этим злом.
Но такое осознание рождает искреннюю, настоящую и самую мощную молитву с упованием на милость Господа Бога. Здесь уместно повториться: искренне молиться – значит судить себя. И просить у Него помощи в излечении и исправлении:
"ибо на Тебя, Господи, уповаю я; Ты услышишь, Господи, Боже мой.
И я сказал: да не восторжествуют надо мною враги мои; когда колеблется нога моя, они величаются надо мною."
«Ты услышишь, Господи» – уже уверен Давид, потому Бог верен.
"Я близок к падению, и скорбь моя всегда предо мною.
Беззаконие моё я сознаю, сокрушаюсь о грехе моём."
«Ибо о вине своей рассказываю я и удручен грехом своим» – вариант перевода последней строки.
У человека, чувствующего в себе действие порочности, скорбь постоянно перед ним. И если это повлекло его к Богу, он сможет устоять. Лишь тот, кто всегда имеет перед глазами Господа, способен устоять.
Искренне обратившийся к Богу не будет оставлен без помощи. Само такое обращение «нажимает кнопку» исправления.
"А враги мои живут и укрепляются, и умножаются ненавидящие меня безвинно;
и воздающие мне злом за добро враждуют против меня за то, что я следую добру."
Для чего мысли Давида снова возвращаются к его врагам? Вероятно, его поражает и тревожит то, что в основе их враждебности лежит его стремление и следование добру. В своём послании он показывает первую реакцию лживого мира на того, кто ступил на праведный путь.
Нечестивые ненавидят молитву даже тогда, когда молятся за них, и ненавидят правду даже в тех, кто делает им добро. Если нам отвечают злом за добро, то это не должно казаться странным, ибо так идёт с Каина, убившего Авеля, дела которого были праведны.
Очень похоже, что и в этом случае Давид пророчески ощущает Христа, преследователи Которого отреклись от Бога.
Враги только тогда добиваются своей цели, когда им удается спровоцировать нас ко греху, когда им удается сбить наши души с верного пути и увести от Бога.
Если мы продолжаем крепко держаться собственной непорочности и Господа, то кто сможет навредить нам? Именно этому учит Давид.
"Не оставь меня, Господи, Боже мой! Не удаляйся от меня;
поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!"
Сердце благочестивого человека, находящегося в бедствии, больше всего боится, что Бог оставит его; поэтому с особым чувством из сердца вырывается эта молитва. Как предвкушение спасения.