Шесть часов утра. Значит, дождь идет уже шесть часов. Мы мокрые насквозь, замерзшие, голодные и злые. Курить хочется со страшной силой. Огня нет. Спички расползлись в карманах бесформенной жижей. Опять целлофан не выдержал. Проклинаю себя за малодушие. Сколько раз зарекался уже бросить вредную привычку. Не получается. Вот понервничал, распереживался и рука сама потянулась, нащупала и вытянула белую трубочку забитую табаком.
Шесть часов утра. Значит, шесть часов мы уже лежим в этой лесопосадке. До позиций противника метров триста. Иногда ветер доносит их голоса. Курить здесь сравнимо с самоубийством. Любое дуновение ветерка растянет аромат никотина до вражеских окопов. А там обязательно найдется кто-нибудь ушлый, кто сообразит. И все, беда нам.
Шесть часов утра. Вести наблюдение под самым носом у противника занятие очень непростое. Нервы начинают шалить, даже у самых стойких бойцов. Все равно, берем яйца в кулак и крепимся. Разведка должна быть тихой. Группе дано задание проследить за противником. Выявить их численность, вооружение, расположение. И при этом, пройти незамеченными мышками под самым носом. Лежим под слоем жухлой травы, накрытые сеткой под ландшафт, одетые в маскхалаты и балаклавы. Тишина, полная тишина.
Шесть часов утра. Точку входа в серую зону давно закрыли. До открытия точки выхода еще восемнадцать часов. Только под покровом ночи, рискуя попасть под лучи тепловизора, попытаемся проползти к своим. Информацию собрали полностью. Опять у нас айдаровцы и правосеки, а это значит, бойня будет жесткая, но короткая. Если удастся впервые минуты боя накрыть их огневой волной и поставить стену заградительного огня, значит, мы выиграли. Если нет, значит, конец, нам.
Эти парни упоротые националисты и в плен к ним лучше не попадать. Армейцы - срочники могут, и отпустить. Им эта война поперек горла. А нацбаты полностью кишат головорезами. Они убивают с удовольствием. Будут кусками с тела кожу и мясо срезать, с наслаждением пытать сепаратиста. Ублюдки конченные. Поэтому либо смерть, либо удача. Работаем тихо.
И все-таки страшно. Да, именно страшно, потому что все реально. Это не в кино, не перемотаешь. Тут каждую минуту лежишь как на пороховой бочке. Молишь Бога, чтобы помог выбраться. Но панике не поддавайся, работай. В конце концов, именно от твоей работы и зависит, вернется группа или нет. Каждый держит в руках судьбу другого. Поэтому не спеши, не нервничай, не суетись.
Что такое триста метров? Три сотни шагов, секунда, которую пуля летит в твое тело. Даже мяукнуть не усеешь, в случае чего. Страшно. Но страх это всего лишь инстинкт самосохранения. Главное, не паникуй. Паника – это беда, это смерть. Пока держишься, всегда есть шанс. Значит им надо воспользоваться. Смотри внимательно, жди и наблюдай. Все видно, как на ладони. Смерти нет. Ее просто нет.
Шесть часов утра. Лесопосадка хорошее укрытие. Главное вовремя замаскироваться. Для этого есть все. Если делать все правильно, то вернешься. Обязательно вернешься. Слушай звуки вокруг, нюхай, как собака ищейка. Слейся с природой вокруг, стань частью леса. Он не выдаст, если с ним подружишься. Эй, русский леший, укрой меня!
Еще пару часов прошло. Противник следит за нашими позициями. Вон офицер в бинокль смотрит. Ножом по горлу и нет человека. И дома осталась жена и двое детей. Кто тебя сюда звал? Зачем ты пришел с оружием в мой дом? В дом моего Брата? А ведь этот командир даже не догадывается, что я вот тут рядом, уже приготовился к прыжку. Я готов убивать, а оно мне надо? Сидел бы ты парень дома, и я бы сейчас у себя дома пиво пил, кино бы про войну смотрел по телевизору. А ты пришел и вот теперь я уже не в кино, а наяву все это вижу. И делаю.