Однажды...

               

      За окном было раннее утро, настолько раннее, что и назвать его таковым было бы неверным, скорее это была поздняя ночь – темно абсолютно, но потому как доносилось пенье какой-то одинокой пташки, то можно  с четкой уверенностью определиться  – наступало утро – пташка не могла ошибиться…
      Он повернулся к окну и напряг до предела слух – одинокое пенье, скорее посвист, неизвестной пернатой твари, начинал будоражить тонкие, розовые фибры его уставшей от бесконечных жизненных передряг, души. Птица посвистывала через равные промежутки времени уверенно и мелодично. Он слушал, проникаясь в её то печальные вначале, то восторженные в конце переливы незатейливой композиции и готов был уже разрыдаться: ничего подобного он ещё не слышал за долгое проживание в этой местности.
     Он знал, обычно поутру за утренним пеньем одинокой птицы, через некоторое время подключалась другая голосистая покорительница утренней прохлады, потом третья и вскоре звенел общий хор из разнохарактерных голосов  птиц, коих можно было опознать по их руладам и простым треньканьем, только опытному орнитологу, и за редким исключением  дотошному обывателю-старожилу.
      Он не был большим знатоком пернатых особей, тем более их певческого звукоряда, но по слуху определил – пела необычная  птица. Начало утра, как правило, начиналось с другого звука, а эта посвистывала иначе, но также трогательно и волнительно.
      Ему стало очень любопытно по поводу этого расчудесного пенья, но вскоре он поймал себя на мысли – почему не подключаются другие голоса птиц, торжествуя начало дня…
        Переливающийся посвист этой непонятной птицы продолжался и продолжался, и он уже чуть было не растолкал свою жену, дабы расспросить ту на знание птичьих голосов. Он уже повернулся к ней, мирно спящей на другой стороне широкой кровати, как вдруг этот посвист одинокой птицы, перешел в страшный храп супруги, редко дававший ему выспаться основательно и он, обнаружив удивительную способность своей благоверной издавать носом эти чарующие звуки, в расстроенных чувствах, ушел спать на диван.
      Свистеть носом тоже ведь уметь надо, думал он, но этот её невыносимый  храп!..
      За окном была только полночь.