Еще один год подаренной жизни - II. 13
Ровно в тот вечер, когда я вернулась из Морицбурга, Наташа прибежала ко мне за "подарочком" для Дады из Германии, серым слоненком с розовыми ушами и глазами - самоцветными пуговицами. Я прямо была поющая в терновнике, а она какая-то холодная.
- Тебе не интересно? - вдруг дошло до меня.
- Нет, мама, очень интересно, прямо афигеть, как интересно, но мы три дня спорили с Давидом - говорить тебе или не говорить - я решила сказать: Владик с 26-го июня был выгнан Филиппом за очередную неуплату аренды квартиры, которую, ты знаешь, они снимали втроем: Филипп, Богоуш и Владик. Причем, Владик жил в проходной комнате, в зале, и платил всего три с половиной тысячи, а мальчишки имели по собственной комнате, и платили по пять тысяч каждый. Тринадцать тысяч с половиной за трехкомнатную квартиру! И Владик нашел эту квартиру год назад, и договор с хозяйкой был заключен на его имя, но он за этот год столько насрал своим "сполубыдлицам"(сожителям?!), что никто его не захотел терпеть - ни хозяйка, ни товарищи. Договор был переписан на Филиппа, а Владик ушел в ночь.
- Как в ночь? - не поняла я.
- Ну, просто, наверное, шлялся по ночной Праге. В диковинку ему было.
- Мама дорогая! Он ночевал на улице?!
- Да он не ночевал, он шлялся! Благо, теплынь стоит такая, не замерзнешь.
- Блин, Наташа, на улице!
- Кто виноват?! Пусть осознает.
- Да когда у него на это будет время?! На улице?! Ему, может быть, уже кто-то саданул под сердце финский нож!
- Мам, мы не в России, - закобенилась дочь, - какой финский нож?! В худшем случае, блохи.
- Какая ты черствая, - промолвила я.
- Он взрослый мужчина! Ему 22 года! Я даже по закону не могу за него отвечать, а ты и подавно. Все сам, все сам! И ты не лезь к нему. Пусть попробует все сам!
Я проснулась в пять утра, без будильника, который был поставлен на семь, и неудержимо расплакалась. Из открытого окна веяло предрассветной прохладой, даже птицы заткнулись на этот час, серо, промозгло, беда, и вот он сидит на чьем-то чужом крыльце, у какого-то чужого подъезда...