Посвящается питерскому поэту
Валерию Сенину - единственному
моему знакомому, который умел
ходить по лезвию бритвы.
Евгений Банько никогда не обижался, когда перед фа-милией его имя указывали в виде заглавной буквы с точкой, брал пример с отца, из чего следует, что по батюшке он был скорее всего Евгеньевич.
Дружил в молодые годы он с Сашкой Бухаревым, кото-рого питерский поэт Валерка Сенин, вывел в своих плутов-ских романах под фамилией О'Бухарь, наверное для большей брутальности. И если Бухареву и самом деле было что показать в плане мужских достоинств, то Женя был обычным хлюпи-ком-очкариком. История дружбы этих двух совершенно раз-ных молодых людей тем более удивительна, что Валерка Се-нин, прекрасно знавший Бухарева, как будто не догадывался о существовании Евгения, а может просто решил пощадить са-молюбие своего героя, ведь несмотря на его многочисленные победы над женщинами и невероятные похождения по бабам, Бухарев был лишь бледной тенью и жалким подмастерьем по сравнению с непревзойденным соблазнителем и неутомимым постельным марафонцем Банько.
Часть первая. Холостяцкая.
Прежде, чем приступить к повествованию об удивительных романах Евгения отмечу, что формирование его мужской стати проходило в конце советской эпохи, когда секс уже появился и прорывался иногда с киноэкранов в душу впечатлительного подростка из романтических итальянских комедий "Синьор Робинзон", "Укрощение строптивого", французского "Укола зонтиком" и как ни странно "Соляриса" Андрея Тарковского. В те далёкие годы ничего не предвещало будущей славы Евге-ния, поскольку в отличие от большинства своих сверстников акселератов был он то ли третьим, то ли четвёртым в конце классной шеренги, и будучи студентом третьего курса инсти-тута оставался девственником, хотя к этому времени достиг роста, внешность имел симпатичную и отнюдь не чурался про-тивоположного пола, наоборот, испытывал к нему самое жгу-чее и страстное влечение и еще на пороге своей головокружи-тельной карьеры пережил ряд платонических влюбленностей.
Знакомство Евгения с О’Бухарем произошло во время дискотеки в общаге одного из ленинградских ВУЗов. Бухарев как раз элегантно склеил на медленный танец знакомую Жени, то есть выхватил ее прямо из объятий незадачливого студента. Уже после танца, последовавших за ним жарких объятий с поцелуями, и парой мимолетных часов в комнате, из которой то ли попросили всех удалиться, то ли даже и не попросили, при выходе из общежития Бухарев заметил пригорюнившегося студентика, и чувство благородной мужской солидарности заставило Александра подойти к Евгению, похлопать по плечу и предложить свое шефство в делах амурных. От такого по-дарка судьбы было грех отказываться, и Евгений с удоволь-ствием прослушал курс «Кама-Сутры». Опыт старшего това-рища (Бухарь был старше лет на пять) слегка давил на не окрепшую психофизику Евгения, доводя его и без того буй-ные эротические фантазии до галюциногенного состояния, но надо отдать Евгению должное, и отметить его внутреннюю стойкость, потому как понял он, что подходы и приемы мачо-суперловеласа ему не подходят. Проблемка была у О’Бухаря, ведь несмотря на головокружительный успех у женщин, ниче-го путного у него не получалось, в чем вы можете сами удо-стовериться из правдивейшего и подробнейшего описания его похождений.
Евгений решил пойти своим путем. Во главу угла он поставил сверхзадачу овладения в первую очередь не телес-ной, а духовной сущностью возлюбленной, причем самым прямым и честным способом, то есть влюбиться до безумия и с помощью всепобеждающей силы любви, преодолеть женско-го сопротивление и компенсировать недостаток собственной брутальности, и отсутствие денежных средств. Задача эта ка-залась маловыполнимой, но силы небесные пришли Евгению на помощь, и в позднюю годину ночных страданий послали невидимо на помощь музу, под диктовку которой он нацара-пал свои первые неуклюжие стихи. Неуклюжие то они были неуклюжие, но в перестроечный период девушкам и таких особо не предлагали, так что эффект получился оглушитель-ный. Вскоре в страстных объятиях Евгения стонала не только отбитая недавно О’Бухарем общажная красотка, но и первая красавица курса, неприступная и недоступная обворожитель-ная ленинградка Натали, сама мысль о знакомстве с кото-рой буквально месяц назад, вызывала у Евгения горькую ух-мылку, а колени дрожали от недоброго взгляда ее очередно-го крутого ухажера.
О какие были женщины в то время в Ленинграде! Со-временные топ-модели им в подметки не годятся, притом, что арсенал косметических средств и нарядов был тогда просто смехотворным. И Евгений резвился как тюлень, жирующий на нересте, как стервятник, врезавшийся в стаю непуганых галок, то как волк, удачно забравшийся в овчарню в момент, когда пастухи (мужья) предались возлияниям. «О сколько нам свершений чудных…! Готовит искушенья дух!» (Е. Бань-ко). Но нашла коса на камень, и на горизонте у Евгения появи-лась роковая дама, заставившая его понять, что такое «небо с овчинку».
“Говорят, О’Бухарь не уважал девственниц, считая, что девственность мешает свободе сексуального творчества, хотя девственниц в его богатой сексуальными приключениями жизни ему не попадалось, и самому себе он признавался, что девственность – это выдумки импотентов. “ (В. Сенин. По-хождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре). А вот и неправда ваша, уважаемый Валерий, а может быть и неполная информированность, поскольку какому же мачо приятно со-знаться, что была таки в его безотказной практике осечка, о которой и вспоминать нельзя без непоправимого репутаци-онного урона.
Жанна была сама ангельская невинность, воспитанная в строгих старорежимных нравах, идеалистка, мечтавшая о ска-зочном принце, еще со школы владела тремя иностранными языками, прочла массу художественной литературы, но имела самые смутные представления об интимной стороне любов-ных отношений. Многие безуспешно пытались ее просве-тить, в том числе и О’Бухарь, который было довел процесс обучения до практической стадии, но вид девушки прикрыв-шейся от него как от эсэсовца в концлагере, и ее полные слез глаза, убедили Александра в необходимости отложить стадии на потом.
Как сказал поэт, «чем больше ангельского в женщине, тем гуще….», нет я не согласен что «дьявольского», ведь злой дух все таки мужеского рода. Субстанция эта совсем иного качества и было ее в Жанне как воды в горной реке во время весеннего паводка, как пара в котле высокого давления, как тайны в глубоком колодце, или океанской впадине, или кос-мической бездне. И вся эта стихия неожиданно для себя обна-ружила Евгения совсем рядом, практически на расстоянии вы-тянутой руки, ну или ноги, в институтской аудитории на тре-тий год совместного обучения каким-то там точным наукам. Получается, что первые два года Жанна с Евгением просто не замечали друг друга, и уж совершенно точно не яв-лялись обоюдным предметом не только своих платонических воспарений, но и элементами каких-либо общих кругов инте-ресов.
Но то ли слава о неукротимом духе Евгения, заронила в девичью душу коварное зерно любопытства, то ли биологи-ческие часы Жанны затикали в учащенном ритме, но сокурс-ники все чаще стали видеть их вместе, то за обсуждением фи-зико-технических задачек после пары, то даже прогуливаю-щихся под ручку до метро. Итогом этой невинной идилии, к которой Евгений относился с вполне понятной долей скепсиса (Жанна была ленинградка, так что речи о серьезных отноше-ниях с зачуханным иногородним однокашником у нее и в мыслях поначалу не было), стал тот факт, что Евгений в какой-то момент осознал, что влюблен в Жанну по самые уши, и да-же выше (по макушку). Факт этот поначалу не показался опытному уже сердцееду чем-то пугающим, а зря. Судьба го-товила Евгению западню, а он ходил по краю пропасти, ис-пытывая самые прекрасные чувства по отношению к Жанне, и начал подозревать что чувства эти взаимны, что она и есть та самая единственная и неповторимая, само воплощение любви, ради которой можно забыть всех остальных жен-щин, девушек, прекрасных дам, моделей, актрис и так далее, и прожить с ней долго и счастливо…, и тому подобное.
А вот для проверки такой заманчивой возможности Ев-гений не придумал ничего лучшего, как сделать Жанне пред-ложение (в смысле руки и сердца). И она сказала, что соглас-на, переселив Евгения как минимум на восьмое небо счастья. Друзья и знакомые завидовали им кто черной, кто белой, кто цветной завистью, подруги по ночам тайком плакали от этой невероятной сказки, родители невесты дали благословение, и дело оставалось похоже только за формальностями. Рамки морали к этому времени уже были несколько раздвину-ты первыми дуновениями ветра перемен (или тлетворным ду-хом загнивающего Запада?) и Жанна с Евгением слились во-едино не дождавшись брачной ночи.
Увы, этот акт не только не вознес их на девятое небо, но и привел к самому стремительному падению с небес на зем-лю. И дело не только в том, что дремавшая в Жанне перво-родная стихия вырвалась наружу, превратив ее на глазах у изумленной общественности в роковую женщину рангом ни-чуть не ниже Настасьи Филипповны из романа «ИдиотЪ», и не в том, что теряющий свою возлюбленную Евгений писал ей тогда, пожалуй, лучшие свои стихи, в которых Жанна превра-тилась в прекраснейшее сказочное существо – Королеву Роз, чья красота недоступна реальному восприятию, а в том, что сила эта имела собственное решение по кандидатуре жениха и супруга и преодолела не только пространственно-временные, но и общественно-религиозные ограничения, ибо Жанна не будучи иудейкой, вышла таки замуж за своего сказочного принца, и эмигрировала с ним по еврейкой программе в за-падно-европейском направлении.
Евгений глотал горючие слезы, ведь вместо ленинград-ской прописки, фортуна распределила его как молодого спе-циалиста на совершенно секретный комбинат, затерянный на уральских просторах необъятной Родины. О, на фоне эко-номического беспредела воцарившегося на обломках СССР пребывание нашего героя в секретном городе было просто удачей. Зарплату платили регулярно и аккуратно индексиро-вали, давали талоны на обед в столовой заводоуправления (в таких столовых, если кто не понимает, питается руковод-ство, поэтому качество блюд и ассортимент в них отменные), работа была непыльная и даже инженерно-интересная, а как известно труд это лучшее лекарство от разных там любовных ранений, при которых по мнению О’Бухаря также хорошо по-могала баня. «Говорят, О`Бухарь любил ходить в баню. Там он энергично парился дубовым и березовым вениками, пригова-ривая: «Каждого романтика рекомендуется, отдубасив, накор-мить березовой кашей» (В. Сенин. Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре).
В результате трудотерапии Евгений, которого иногда навещали мысли о бренности существования и разнообразных способах его прекращения, снова задышал полной грудью и снова совсем не равнодушно смотрел, на мелькавшие навстречу ножки, и другие улыбчивые части женских орга-низмов. Он приятно проводил время за лучшей игрой россий-ской интеллигенции преферансом со своими коллегами, в большинстве такими же молодыми специалистами (благо зар-плата и холостое положение позволяли), и даже совершал ред-кие вылазки в окрестные областные культурные центры.
О какие были женщины в то время на суровых ураль-ских просторах! Евгений вновь почувствовал прилив энер-гии вдохновения и знакомая до боли муза стала посещать его одинокую комнатенку в рабочем общежитии. Но судьба во второй раз ввергла его в любовный роман, по драматизму не уступающий романам Жорж Санд.
Ирина была само воплощение страсти, чему способство-вали не только африканские гены и фигура которой обзавидо-валась бы неувядающая старушка Наоми, но и удачное соче-тание природного артистизма, сурового жизненного опыта и филфаковского диплома, после получения которого она волею судьбы, а на самом деле по настоятельному совету подруги, оказалась в одном с Евгением совершенно секретном городе и поселилась прямо напротив Евгения в общежитии для сту-дентов местного музыкального училища, работников культу-ры (в городе было между прочим три театра) и образования (Ирина устроилась учителем русского языка и, разумеется, ли-тературы).
Познакомились они еще во время культурных вылазок молодых специалистов в университетское общежитие област-ного культурного центра. Евгению тогда запомнилась хрупкая девушка с короткой стрижкой в красной блузе и черном сара-фане, наизусть читавшая «Большую элегию Джону Дону». А поскольку оба имели интерес к литературе и массу свободного вечернего времени, то стали ходить друг к другу в гости.
Уже довольно скоро Ирина устроила Евгению настоя-щую «одиссею разума», сказав, что утопит секретный город в разврате, и безотлагательно приступила к выполнению этого плана, представ перед ним в первозданном виде, в самый неожиданный момент в перерыве очередного преферансного марафона. К чести Евгения он с достоинством выдержал это испытание, заслужив сказанную с придыханием реплику «О, какой у тебя!» и без раздумий погрузился в омут самой безум-ной и мучительной страсти в своей жизни.
Омут был настолько глубокий, что Евгений перестал за-мечать будни и жил только надеждой о новой встрече с Ири-ной, которая имела привычку пропадать на выходных в об-ластных культурных центрах у знакомым художников, ки-ношников в привычной богемной обстановке. Зато после ее возвращения стены общежитий грозили обрушиться от любов-ных резонансов, так что коменданты с целью сохранения вве-ренных им здания, предложили Евгению как-то определиться, чтобы выделить ему с Ириной отдельную комнату, где можно было бы любовные резонансы своевременно гасить.
Перспектива была заманчивой, и Евгений сделал Ирине предложение (в смысле подождать двигать из города, пока она не устроит свою судьбу среди богемной жизни). И снова его предложение сработало, и через несколько месяцев, погрузив свои нехитрые пожитки в плацкарту, Евгений, глядя в окно на унылые поздне-осенние пейзажи, едва сдерживался от того, чтобы не остаться частью этих пейзажей где-то между Пермью и Череповцом навсегда.
Хорошо, что в Кирове (или уже Вятке?) к нему в вагон ввалился пьяный в дым О’Бухарь, который конечно сразу узнал Евгения, после чего уже Евгению пришлось заботиться о том, чтобы теперь Александр, который неоднократно и твер-до намеревался спрыгнуть с поезда на полном ходу, не стал частью заоконного пейзажа. Всему виной была женщина.
«Я не понимаю, как можно быть такой красивой ду-рой!» - орал на весь вагон О’Бухарь, так что и у машиниста уши закладывало. К счастью, общими усилиями поездной бри-гаде удалось запереть его в купе проводников у одной симпа-тичной проводницы, которой пришлось выполнять роль при-манки и выскользнуть из купе, как только туда ввалился «взявший след» О’Бухарь. Утром, освежившись пивом, он по-ведал Евгению, в чем состояла несусветная дурость вятской красотки.
Разумеется том, что в отличие от умнейших и понимаю-щих питерских женщин, она как неразвитая провинциалка не согласилась совершить с ним заплыв в Океан страсти без спе-циальных плавсредств (тех, что выдают в ЗАГСах). Непод-дельное горе постигшее товарища, заслонило собственные страдания Евгения, а без столь любимых Ириной – пива, си-гарет и хризантемам, в вагоне дышалось легко, поэтому он благополучно прибыл в Петербург, и снова поселился в род-ном студенческом общежитии на Петроградской стороне в ка-честве аспиранта.
Все таки у демократии в 90-е годы были приятные до-стижения, например студентки стали ходить на зачеты в шор-тиках, а в летнюю сессию так и вообще в топиках (конечно же прямо на голое тело). Евгений чувствовал себя среди сту-денток вожаком табуна бороздящем ряды необъезженных ло-шадок, петухом, выбирающем для атаки неопытную куроч-ку. Стих его обрел новую силу и звучание, научные изыска-ния на фоне постигшей советскую науку катастрофу сами по себе служили примером беззаветного служения идеалам науки, за что он и был удостоен звания кандидата наук, а заодно и требования незамедлительно освободить общежитие для новых поколений научных кадров.
Еще одним выдающимся достижением демократии яви-лась возможность проживания в Петербурге без прописки, ну или, как минимум с регистрацией в Ленобласти, которую услужливо и недорого предлагали многочисленные агентства недвижимости. Регистрация давала возможность устроиться на работу, а работа в свою очередь снять жилье и пополнить ряды гастарбайтеров.
И вот после полутора десятка лет веселой общажной жизни Евгений стал обитателем съемной квартиры в спальном района на окраине Питера. «Однажды О`Бухарь чуть не уто-нул в небольшом озере, потому что очень хорошо плавал. В тот летний день О`Бухарь с приятелем проводили выходной на природе Карельского перешейка, на берегу красивого озера, в двухместной палатке, без женщин (решили от них отдохнуть)» (В. Сенин. Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бу-харе). А поводом этого пикника был как раз переезд Евгения.
Часть вторая. Бракованная
О какие планы строили Александр с Евгением относительно эксплуатации этих «хоромов»! Сколько потенциально осчаст-ливленных женщин смогли бы пройти по их галереям на чет-вертом этаже панельной хрущевки. Правда друзья несколько расходились в вопросе о пропускной способности этой фабри-ки счастья, но в общем перспективы рисовались самые, самые радужные.
Но судьба снова распорядилась по своему разумению (или прихоти?). Дело в том, что Евгений снимал только поло-вину квартиры, а во второй обитала племянница хозяй-ки. Яна была отнюдь не пуританка, наоборот она любила устраивать шумные вечеринки, продолжавшиеся до глубокой ночи, когда Евгению сквозь гром музыки, доносившийся из-за стенки беспокойной соседки, явно слышались звуки, обычно сопровождающие эротические сцены в эротических же кино-фильмах. К удивлению Евгения «безобразие» это внезапно прекратилось, а Яна стала услужливо предлагать подкинуть его белье в стиральную машину, угощать то супчиком, то пи-рожками, и даже не без интереса выслушивать сказки, которые Евгений сочинял в периоды одиночества.
Закончилась эта идилия плачевно (по мнению О`Бухаря, конечно). Он же предупреждал друга, пытался развеять слад-кий фимиам Яниных чар, указывая что среди ее подруг есть более достойные особы. Но Евгений, к удивлению обнару-живший в своей соседке, так знакомые его сердцу флюиды Жанны, страстность Ирины и самую искреннюю женскую доброжелательность по отношению к собственной персоне, не долго думая взял и сделал Яне предложение (конечно же руки и сердца). И самая веселая свадьба организованная всего на двести баксов получилась незабываемой. И дальнейшая сов-местная жизнь опровергала скепсис со стороны Яниных по-друг, считавших ее чудачкой за выбор нищего, бездомного, «понаехавшего» жениха (сами то они в большинстве оказались потом разведенками). Да, были трудности и сомнения в пер-спективах, которые выливались и в скандалы, с требования найти работу поинтереснее (в смысле с большей зарплатой, чтобы наконец подумать и о собственном жилье и детях) и да-же стулья летели в сторону Евгения. И быт в съемных кварти-рах («племянницей» Яна оказалась липовой) на чужой ломан-ной мебели под подозрительными взглядами «коренных» пе-тербуржцев был не лучшим фоном для семейного счастья.
Но после дефолта и миллениума настали времена ста-бильности и мало помалу стал расти уровень благосостояния россиян, и появилась казавшаяся почти фантастической воз-можность наскрести на покупку пусть и захудалого, но своего жилья, и получить наконец законный статус полноценного «питерца». У Евгения и Яны родился сын (или уже два?). И сам О`Бухарь был укрощен на лоне тройной семейной жизни (ничего впрочем особенного, некоторые бизнесмены и по че-тыре семьи имеют, а то и все шесть). Но если для О`Бухаря та-кой финал был полезен и уберегал его от чрезмерного потреб-ления алкоголя и блуждания по мирам утерянной памяти, то Евгений подспудно ощущал, что крыльев, которыми так гор-дилась Ирина, ему не хватает.
Женщины с крыльями не попадались даже О`Бухарю, а вот Евгению повезло дважды. Настеньку он впервые уви-дел со шваброй в руках, а как известно Золушкам их феи кры-лышками разрешают пользоваться. Слово за слово и чувство неимоверной свободы овладело сердцем Евгения, а разум не придумал ничего лучше, как сделать Настеньке предложе-ние (в смысле устроиться на работу). И опять все получилось. Настенька вырвалась из тесного круга семейных забот (муж, ребенок), поступила в аспирантуру, плодотворно трудилась вместе с Евгением в одной фирме (нет, не уборщицей, конеч-но), активно занималась экстримом (рафтинг, горные лыжи, парашют), и вообще казалась неунывающей оптимисткой, ко-торую не могут опечалить никакие обстоятельства.
Неудивительно, что очень скоро Евгений потерял кон-троль над собственным сердце, которым практически безраз-дельно владеет Настенька. Хотя нет, не безраздельно, по-скольку одновременно выяснилось, что ни Жанна, ни Ири-на, ни Яна своих позиций в сердечных архивах уступать не намерены, более того распухшее и разрегулировавшееся серд-це стало впускать в себя и других понравившихся Евгению женщин. О`Бухарю стоило бы подать дружеский совет схо-дить к психиатру или гештальт-терапевту, и тогда Евгения психофизика наверное не стала бы превращаться в пристани-ще фантастических сновидений (по крайней мере О`Бухарю медицина в свое время помогла). Но инобытие, вторгавшееся в сознание Евгения, было по большей части изумительно и прекрасно, и грех было подвергать себя риску стать подопытным объектом каких-то там психологов и тера-певтов.
Несколько лет Евгению удавалось любить Настеньку чи-сто платонически, но в настоящей любви невозможно беско-нечно сохранять невинность. И Евгений понял, что его сердце готово пожертвовать даже семейным счастьем (и свои, и чу-жим) ради обладания любимой (организм то был всегда го-тов), а вот разум почему-то сопротивлялся, резонно констати-руя тот факт, что Настенька повода не подавала, хотя Евгений несколько раз пытался донести ей свои чувства через звонкие рифмы и фразы.
Такое напряженное внутреннее состояние (совсем как в юношеские годы) чуть не привело Евгения к непоправимому финалу, но житейская мудрость возобладала, над его служеб-ным романом, который продлился аж двенадцать лет (куда там киношному «Осеннему марафону»). Настенька, в какой-то момент дала понять, что чувства Евгения ей понятны, но увы никаких последствий, которые бы одобрил О`Бухарь это не возымело. «Определенно кто-то из них сошел с ума, пойду куплю пива» (О`Бухарь. Мысли о светлом будущем.). В один прекрасный день Евгений обнаружил, что рабочее место Настеньки свободно, и это обстоятельство видимо позволило его сердцу не разорваться от тоски. А дружба Евгения с Александром со временем, увы, сошла на нет, потому, что не-легко вырваться из заколдованного треугольника дом-семья(и)- работа, а может быть потому что поэт Валерий Сенин тихо покинул этот бренный мир.
Часть третья. Потусторонняя.
Говорят, бывшие жены О`Бухаря раз в год собираются в одном из кафе на Невском проспекте пообщаться за чашечкой кофе. После кафе они идут в Эрмитаж, затем, если позволяет погода, прогуливаются по набережным Невы, а заканчивается эта встреча всегда на Дворцовой площади, у Александрийско-го столпа, верхушку которого венчает ангел с лицом царя Александра первого. Все бывшие жены О`Бухаря также увере-ны, и не без основания, что их бывший муж, их солнышко, их радость, их сокол ясный, их Геракл удивительно похож лицом на царя. И поэтому, когда они приходят к столпу, тогда жен-щины прерывают бесконечные разговоры и минут десять мол-чат, вспоминая каждая свое. И на двадцать одном прелестном женском лице появляется джокондовская улыбка удовлетво-ренной женщины. (В. Сенин. Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре).
Евгений же отнюдь не был уверен, что его «дамы серд-ца» при встрече не искромсают друг друга на куски, о участи, которая могла бы постигнуть при этом его самого страшно бы-ло даже подумать.
Кстати убеждение жен О`Бухаря, в том, что он похож на Александра I, с учетом факта, что О`Бухарь был потомком одного из братьев-фаворитов Орловых, позволяет задуматься, что возможно он с императором действительно был в род-ственных отношениях, ведь даже в Википедии сказано, что Екатерина II родила престолонаследника не от законного му-жа.
А вот по родословной Евгения, точных данных не со-хранилось, но по ряду косвенных признаков он допускал свое родство с графом А. С. Пушкиным, потомком абиссинского (эфиопского) принца крови Ибрагима Ганнибала, что объяс-няет отчасти трения поэта с Николаем II, ведь получается, что по происхождению они были ровней.
Однако, любовные похождения Евгения отнюдь не за-кончились. Судьбе лет было угодно, напомнить ему о ранней платонической влюбленности прервавшейся лет тридцать то-му назад. Безотказная память Евгения не только распознала в респектабельной даме юную красавицу, но и воскресила то-мительные и упоительные минуты их недолгого знаком-ства. А также напомнила о его несусветной глупости (или трусости?), когда получив повестку из военкомата, он решил прекратить встречаться с Олей, наговорив этой алтайской принцессе с три короба ахинеи на прощенье. Но коварной судьбе было угодно пролонгировать этот роман.
Говорят, когда О`Бухарь родился, в родильный дом пришла богиня любви Афродита, она поцеловала малыша ни-же пупка и сказала: «Он будет моим». После ее ухода пришел пьяненький бог вина Дионис, поцеловал малыша в лобик и тоже сказал: «Он будет моим». И с тех пор О`Бухарь cлуга двух господ: его голова постоянно занята поисками вина, а его «меч» – поисками «ножен». (В. Сенин. Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре). Но, употребление алкоголя отнюдь не способствует потенции – это медицинский, поэтому данные по количеству ежедневно употребляемого О'Бухарем спиртного явно противоречат, количеству совершаемых им половых актов (хотя не надо забывать, конечно, что поцелуй богов может все объяснять).
Евгений же до четвертого курса вообще не пил (в смысле алкогольных напитков). Зато от любви Евгений пьянел с удо-вольствием,. а в Ольге этот напиток за три десятка лет так настоялся, что Евгений не придумал ничего лучшего, как сделать ей предложение (в смысле организовать литературное объединение, а заодно учредить День питерской поэзии), ведь к моменту их новой неожиданной встречи Оля достигла опре-деленных поэтических высот, имела награды за вклад в рус-скую литературу и была членом союза то ли российских писа-телей, то ли российского писательского союза.
Прогресс не стоит на месте. За последние полвека в об-ласти эротики и секса он шагнул от революционных открове-ний «Греческой смоковницы» к скромному обаянию «Х-Арта». А в поэзии теперь любой стихоплет может прильнуть к лону муз на многочисленных литературных сайтах. «Ведь это просто до банальности – приход Христа произойдет, не раньше, видно, чем умрет последний романтик реальности.» (Е. Банько).
О'Бухарь с этим полностью согласен, хотя он бы, что-то обязательно добавил, А Валерка Сенин, пристально следящий за нами с небес, не может прокомментировать, насколько чест-ным получилось мое повествование. Но быть может удастся прочитать ответ в бездонный глазах питерской поэтессы Оленьки?. Например: "Главное соблюдать правила сердечной безопасности, поскольку в сгущенке глаз поэтессы утонуть проще пареной репы".