Глава 4. Война после Победы

 
       Как и Краков, Львов  от войны особо не пострадал.
       Во время наступления Красной Армии    летом  44-го, подпольная организация  армии Крайовой  подняла там вооруженное восстание.   
       Одновременно две советских  танковых   армии с десантом, начали обходить город  с севера и юга. Под угрозой полного окружения, командующий немецкой группировкой    отдал приказ   оставить Львов, куда  27 июля вошли войска 1-го Украинского  фронта маршала Конева. 
       На первой же улице,  Исаева остановил  вооруженный патруль. 
       Выяснив, что капитан демобилизован из армии и  прибыл к месту жительства, его старший - офицер, сообщил, что в городе действует комендантский час. 
       -  Так что следуйте в нужный адрес и до утра из дома желательно не выходить. Ночью в городе и его окрестностях  опасно,- сказал, возвращая документы.
       - Это я уже понял,- спрятал их в нагрудный карман Исаев и, включив передачу, тронул с места.
       Фара мотоцикла  высвечивала брусчатку,    высокие по сторонам здания, со шпилями  и  остроконечными крышами.
       Миновав «Старый город» (там документы проверили еще раз),  свернул  на     проспект с цветущими липами, тускло освещенный редкими фонарями, а  оттуда  на темную улицу, въехав  через арку во двор.
       Он был небольшим, с двухэтажным  облупившимся флигелем прошлого века, каретным сараем и глухой, меж ними, каменной стеной, вдоль которой росли несколько  старых берез. 
       До войны  флигель занимали  шесть семей, включая Исаевых. А сарай использовался для хранения дров и заготовок на зиму.
       Остановив «Цундап» у подъезда, капитан заглушил двигатель, выключил фару и, с бьющимся сердцем, вместе с Рексом  поднялся на второй этаж, куда выходили три двери. Прошел к средней, постучал  - тишина. Еще раз, она стала звонче.
       Вынул из кармана  ключ (берег  всю войну), отпер дверь и вошел в полную темноту, - отец, мама! Никакого ответа.
       Нащупал сбоку выключатель, на потолке вполнакала зажглась лампочка, высветив   прихожую  и часть  зала с мебелью.
       Позади скрипнула входная дверь - оглянулся.
       За ней, обернутая шалью, на офицера испуганно  глядела миниатюрная старушка.
       - Тетя Азалия?
       - Коля! - бросилась та вперед,  прижалась к его груди и заплакала.
       - Ну-ну, зачем так,  я же вернулся - погладил ее по худеньким плечам. - А где мои?
       - Нету (подняла на него заплаканные глаза).
       Чуть позже они сидели на  кухне с засохшим фикусом,   где  соседка рассказала, что до весны 44-го его родители оставались здесь, как и она, поскольку не успели эвакуироваться. Помогали друг другу, чем могли, ждали прихода наших.
       Одним утром Исаевы пошли на центральный рынок, надеясь выменять   продукты, но вместо этого попали в облаву. Накануне  подпольщики убили крупного немецкого чина и их, в числе еще девятнадцати мирных граждан, взяли в заложники.
       - Там же, у стены, всех и расстреляли, - всхлипнула старушка  (капитан отвердел скулами).
       - Но мы, Коля, - продолжила  Азалия Петровна,  - твоих похоронили. С другом отца, из второй квартиры, Василем Карповичем, ты его знаешь.
       - Где?   
       - На Яновском кладбище, могилку я покажу.
       Затем соседка ушла к себе, а Николай до утра просидел в зале. С выцветшего ковра, на него грустно смотрел Рекс.
       Утром, захватив с собой  тетю Азалию с дядьком Васылем и оставив овчарку в квартире, выехал на кладбище.
       Могила родителей -  осевший холмик с покосившимся крестом, была  в его конце, со многими свежими.
       Остановив мотоцикл  рядом, капитан слез с седла, снял фуражку и долго стоял  молча.
       Затем, сказав старикам  «помянем»,  достал  из багажника  бутылку водки, четверть кирпича хлеба и солдатскую кружку. Выбив ладонью пробку, наполнил ее доверху, протянув    соседу.
       - Зэмля вам  пухом, - сказал тот, глядя на могилу, и сделал несколько глотков.
       То же сказала и Азалия, чуть пригубив. Николай допил без слов.
       - А расстреливали их  украинцы с «Галичины»*, - нахмурился старик. Те еще звери.
       - Я запомню,- ответил капитан. - Такое не забывается.
       Вернувшись домой,   отдал  часть оставшихся  продуктов старикам     (Львов   жил по карточкам),  заправил примус  бензином,   сварив  каши,  накормил четвероногого друга, а потом решил  устроить приборку.
       Когда  у Исаева было тяжело на душе, он  занимал себя работой.  Она отвлекала,   и  успокаивала.
       Помимо   прихожей с кухней, в квартире имелись две комнаты, обставленные простой, но удобной мебелью, вода с канализацией, а также дровяная печь с камином.
       В трехстворчатом шифоньере  отсутствовали многие вещи родителей (наверное  их  обменяли на еду), но сохранились несколько его сорочек,  выходные туфли и    коричневый, с золотистой нитью, шевиотовый* костюм.   
       Взяв  в кладовке  ведро со шваброй и тряпки,   для начала смахнул везде пыль,  затем вымыл пол и,  открыв окна,  проветрил жилище.
       Потом,  прихватив   ключ от их секции в сарае, вместе с Рексом спустился вниз.
       Отперев заржавевший навесной замок, распахнул одну половину двери.
       Дров внутри не было, только остатки коры,  в углу темнели две пустых кадки, да на полке вдоль стены, пылился десяток стеклянных банок. У другой, затянутый паутиной, стоял велосипед «ЗиФ», купленный Исаевым после летней практики в поле, на втором курсе.
       Здесь   он тоже навел порядок,   вымыл мотоцикл,  загнал внутрь  и запер дверь.
       Чуть позже, надев китель с галифе и почистив сапоги, Исаев  оставил Рекса на попечение Василя Карповича (тот как раз собрался погулять в парке) и, выяснив, как доехать до обкома партии, направился к ближайшей   трамвайной остановке.
       Сошел с него на улице Виниченко, у стоявшего при входе  в обком милиционера поинтересовался, где находится управления НКВД.
       - Да вон то здание, напротив, через площадь,- показал тот рукою.
       Цокая подковками, пересек площадь, взглянув на  черную вывеску, поднялся по ступеням.
       В гулком вестибюле подошел к столу дежурного, предъявил офицерское удостоверение и сообщил, что хотел бы встретиться с начальником отдела кадров.
       Тот внимательно прочитал, вернул и снял трубку.
       -  Здесь к вам капитан Исаев. Хорошо, понял (вернул на место).  Сейчас за вами придут.
       Минут через пять  сверху спустился старший лейтенант, - вы Исаев?
       - Я.
       - Пройдемте.
       Оба поднялись на второй этаж, проследовали  по длинному коридору с истертым  паркетом, вошли в одну из дверей, с номером на табличке. 
       Внутри, за  рабочим столом, сидел однорукий  офицер, просматривающий в папке  документы  а напротив,  девушка в кудряшках, бойко стучала на машинке.
       - Прошу вас, - указал  старший лейтенант на еще одну дверь, обитую дерматином. 
       Исаев потянул ее на себя, - разрешите?
       - Да,- поднял на него глаза, лысый  подполковник.   - Присаживайтесь, я вас слушаю.
       Николай шагнул к приставному столу, отодвинул стул, сел.
       - Я капитан   Исаев,  демобилизован из военной контрразведки СМЕРШ. Хотел бы продолжить у вас службу.
       - Вот как? - пожевал губами кадровик. - Изложите мотивы.
       - Желаю истреблять бандеровскую сволочь.
       - Приходилось с ними сталкиваться?
       - Бывало.
       - В таком случае,   разрешите взглянуть  ваши документы.
       Исаев извлек из нагрудного кармана кителя и протянул ему   удостоверение. 
       - Тэкс, что мы имеем, - развернул бордовые корочки хозяин кабинета. - Фамилия, имя отчество, номер части, подпись командира, печать (перевернул страничку); место рождения, состоящее на руках  оружие… 
       - Наградной  вальтер  от товарища Абакумова?  - высоко поднял брови.
       - Да, за ликвидация немецкой резидентуры.
       - В качестве кого участвовали?
       - Командира оперативно-розыскной  группы   СМЕРШ  1-го Украинского фронта.
       - Чистильщик?
       - Вроде того.
       - Достойная профессия,- вернул  подполковник удостоверение. - А в связи с чем   демобилизовались?
       - По сокращению штатов.
       - Ну что же, Николай Иванович (назвал по имени отчеству). Вы нам очень даже подходите. С таким боевым опытом и специализацией. Я доложу о встрече комиссару, уверен, он возражать не станет, ну и  запросим   ваше личное дело, сами понимаете.
       - Понимаю, - ответил Исаев.
       - Кстати, назовите мне ваш адрес, - раскрыл лежащий на столе блокнот.
       Капитан назвал, тот записал, вслед за чем выписал пропуск (сдайте при выходе).
       - А теперь до встречи, - встав, протянул  руку. - Отдыхайте пока, мы вас пригласим.
       Выйдя из здания управления, Николай решил немного прогуляться,   хотя  Львов и не любил -  тот  отдавал чужбиной.
       Основанный в тринадцатом веке  Даниилом Галицким, он долгое время  входил в состав Польши, а потом Австро-Венгрии, именуясь Лембергом, что   сказалось на городской архитектуре и укладе, заимствованных оттуда.
       В религии преобладали  католическая с иудейской, православная практически отсутствовала. Городское, да и сельское население,  в большей части  имело особый гонор*, считая только себя истинными украинцами. К жителям   восточных областей относились свысока, русских же пренебрежительно называли москалями*.
       Своеобразным  был и язык: смесь украинского и польского с венгерским.
       По дороге встретился рынок, и Исаев решил зайти туда, ради интереса.
       На запруженной народом площади, с  магазинами, киосками и латками слышался украинский с польским,  реже русский, говор, все что-то продавали и покупали.
       Цены  были высокими, как и во время войны: буханка хлеба  стоил  354 рубля, кило масла -735, свинины -390,  литр молока - 76,  десяток яиц 198 рублей.
       - Да, при таких ценах   моих денег  надолго не хватит, - подумал Николай, отдав   средних лет мужчине,  полторы сотни   за две пачки «Беломора».
      При этом  обратил внимание, что таких, как этот, на рынке было немало - говоривших  на суржике* и  нагловатых.    
      Судя по всему, на фронте они не были, всю войну где-то отсиживались.
      - Украл, украл злодюга!  Ловите его люди добрые! - заверещала впереди какая-то тетка.
      Ныряя меж ног и отталкивая  мешавших, навстречу Исаеву мчался замурзаный курчавый мальчик, лет семи, с хлебом подмышкой. Когда пробегал рядом, лузгавший семечки парубок в свитке сделал ему подсечку  (воришка  упал)  и  схватил за шкирку.
      - Мало вас  жидов вешали и стреляли,  - наклонился.
      - А ну отпусти пацана! - побелел глазами капитан.
      -  Не встревай москаль,- оглянулся тот и,   упал вниз лицом, от удара  по затылку.
      - Убили! - всплеснул руками старик, торговавший рядом салом.
      Вокруг тут же собралась толпа, потом  раздалась трель свистка, и сквозь нее пробился наряд милиции, - в чем дело?
      Исаев, держа мальчика за плечо, рассказал, после чего всех участников  доставили в отделение.
      Там у него проверили документы, а  те, что были у парубка, оказались липой. С переклеенной фотографией.
      - Ну ка, встань, - приказал ему дежурный лейтенант и, подойдя вплотную, обнюхал.
      - Схроном  пахнет, обыскать и в камеру, - приказал наряду.- Вам, товарищ, капитан спасибо.
      -  А как с ним? - взглянул Николай на сидевшего на лавке    мальчугана.
      -  сдадим в детприемник. 
      Остальные дни   он тоже провел в  делах: съездил    еще раз на кладбище, где привел в порядок  родительскую могилу;  доставил во двор машину швырка* с разбитых за городом немецких позиций, который поколол вместе с дядьком Васылем, а еще наладил Азалии Петровне швейную машинку «Зингер».
      По вечерам, выгуляв  Рекса, Николай с упоением читал книги (у родителей имелась небольшая библиотека) - Чехова, Гоголя, Дюма.
      В среду следующей недели, через посыльного, его вызвали в  НКВД.
      Сначала была встреча с начальником отдела кадров,  а потом  начальником управления - комиссаром  милиции 2 ранга 
      Это был худой, лет пятидесяти человек, в круглых очках, как у Берии. На зеленом сукне стола, перед ним лежали две папки.
      - Присаживайтесь, капитан. Я изучил  ваше дело, - положил на одну ладонь, -  вы нас  устраиваете.  Вот приказ о приеме на службу (извлек лист бумаги со второй), ознакомьтесь и распишитесь.  Исаев расписался
      - А теперь несколько вопросов, - спрятал приказ в папку.
      - Насколько  владеете польским?
      - Свободно. Когда служил в погранвойсках, у меня был друг-поляк. Да и потом приходилось с ними общаться.
      - Последнее время руководили оперативно-розыскной группой?
      - Так точно, в составе четырех сотрудников.
      - Кроме ликвидации немецкой резидентуры имелись  другие?
      - Да.  Парашютистов,  и  власовцев*
      - В таком случае, у меня для вас предложение, - помолчав, сказал начальник.
- У нас имелась группа, легендированная  под  боевку УПА. Действовала в лесах, вступая в контакты  с настоящими и уничтожая их. Зимой погибла.
      Сейчас сформирована вторая, под видом  боевки аковцев. Требуется  опытный командир.  Полагаю, вы тот, кто нам нужен.
      В кабинете снова возникла тишина, нарушаемая  ходом напольных часов у двери,  тихим и размеренным
      - Я согласен,-  прервал ее Исаев.
      Спустя еще день, одетый в свой довоенный костюм, он сидел в небольшом кабинете,   изучая литерное* дело. В нем были сосредоточены все имевшиеся сведения  о бандах ОУН-УПА  действовавших в области, включавшие  их примерную дислокацию, численность и  псевдо*главарей, а также другая, имеющая значение для оперативной работы информация.
      После обеда,  вместе с начальником отдела - майором Семашко, в составе которого   теперь состоял,  они  спустились во внутренний  двор управления, сели в защитного цвета эмку*и выехали за ворота.
      - Теперь познакомлю   с  группой, - прибавил газу майор.- Она в пригороде, на оперативной квартире,  с завтрашнего дня ты тоже  переселяешься туда. Кстати, все   знают польский и украинский  язык, трое переведены из Ровно.
      - На таких заданиях бывали?
      - Нет. Однако  ребята боевые. Скляр с Долговым, как и ты, раньше служили в разведке.
      - Хотел бы захватить на операцию   овчарку,-  сказал Исаев Семашко. -  Она  у меня      служебно-розыскная, не раз использовал в поисках.
      - Не возражаю, - согласился  начальник.
      Через полчаса, оказавшись на окраине, миновали несколько улиц с частными      домами, остановились в  переулке. Он заканчивался  глухим забором с такими же воротами - створки, чуть скрипнув, отворились, въехали внутрь.
      -  Здравия желаю, товарищ майор,- сказал встретивший их чернявый, лет двадцати пяти  парень, в синей майке и  спортивных штанах, с интересом взглянув на Исаева.
      - И тебе не хворать  Скляр, где остальные? - поинтересовался Семашко, достав из багажника  саквояж.
      - В доме, готовятся к операции
      Пройдя по затравенелому  двору, поднялись на невысокое крыльцо бревенчатого, с мансардой дома, вошли внутрь.
      В первой, имевшей нежилой вид комнате, было пусто, во второй, за длинным, столом, трое  в гражданской одежде, чистили оружие, а еще один  проверял рацию. 
При появлении майора, все встали.
      - Садитесь,  -  сказал начальник. - Знакомьтесь, ваш командир группы капитан Исаев. Прошел всю войну. Сначала в пограничниках, затем полковой разведке и СМЕРШЕ, чистильщиком.
      - Не хило,- сказал кто-то.
      - А теперь прошу представиться вас, - сделал шаг вперед Николай.
      - Лейтенант Гурский, -  снова встал приземистый крепыш.
      - Младший лейтенант  Опрышко - пробасил  мускулистый здоровяк.
      - Лейтенант Долгов, -  сказал еще один, а возившийся с рацией, назвался  старшиной  Будником. 
      - Ну а я старший лейтенант, - улыбнулся  встретивший их Скляр,- ваш заместитель.  Будем знакомы.
      После этого  Семашко с Исаевым уселись  во главе стола, и майор поставил задачу: на следующие сутки, ночью  со стороны польской границы, в районе Смильницы выдвинуться  в пущу, где вступать в контакты  с боевками УПА,  после чего уничтожать их. С последующим выходом на связь, для получения дальнейших указаний.
       Далее состоялся подробный инструктаж, с изучением карты местности, а потом    майор открыл саквояж, вынул из него и положил на стол три, обшитых фетром, немецких фляги.
       - Это вам новое спецсредство, поступило из Киева, отошники постарались.  Внутри  питьевой  спирт.  Если  сделать   так (нажал неприметную кнопку)  пьющий получит   растворенный в нем психотроп*, а если  эдак   (давнул вторую), продукт  безвреден.
       - Интересная вещь, - взял в руки  Скляр  вторую и повторил манипуляции.
       - А  как действует этот самый психотроп? - прогудел Опрышко.
       - В течение нескольких минут, выпивший  засыпает, а после пробуждения некоторое время   находится в   трансе и честно  отвечает на вопросы. Эти фляжки будут у командира группы, Скляра и  Гурского. 
       На следующее утро Исаев  явился  на оперативную квартиру вместе с Рексом.
       - Видный пес, - оценил  Будник. - А что умеет?
       - Идти по следу, отыскивать укрытия, и обезвреживать  диверсантов.
       -  Так уж и обезвреживать, -  хмыкнул Опрышко.
       -   Давай проверим. Бери нож и попробуй   от него отбиться
       -   Можно, -  взял со стола лежавшую   финку  младший лейтенант, после чего все вышли во двор. Там,  отойдя чуть  в сторону, принял боевую стойку.
       - Фас! - указал на него   Исаев.
       Рекс молнией  метнулся вперед, сбив в прыжке противника, а в следующее мгновение сжал челюсти на его кисти.
       - Все, все! - завопил Опрышко,- убери зверя.
       Последовала очередная команда (овчарка разжала зубы)
       -  Да-а, с таким не забалуешь, - протянул Долгов, а Скляр присел на корточки, - дай лапу. Рекс взглянул на Исаева  (тот кивнул)  и выполнил просьбу.
       - Молодец какой, - умилился старший лейтенант. - На тебе сахарку, похрумкай.
       Затем началась подготовка к выходу:  Исаев проверил состояние оружия  - пулемета МГ-42 и ППШ с  шмайсерами, а также рации; остальные,  уложив  в вещмешки гранаты с боеприпасами и сухой паек, переоделись в военную форму.
       Поскольку единой у бойцов Армии Крайовой не имелось, это были  трофейные немецкие  и старые польские мундиры   с конфедератками*.
       - Ну, как я смотрюсь? - потопав шипованными ботинками сорок пятого размера,  спросил Опрышко.
       - Форменный бандит, -  покосился на него Гурский.
       В синих вечерних сумерках  в ворота въехала полуторка, крытая брезентом, из кабины вышел Семашко. Исаев доложил о готовности.
       - Добро, командир, - сказал тот. - В машину.
       Спустя два часа тряской дороги, остановились на краю леса, выгрузились.
       - Ну, ни пуха ни пера, капитан, - протянул руку майор.
       - К черту, - пожал ее Исаев.
       Рассвет встретили в глухом урочище,  куда вышли по компасу. 
       К нему примыкало поросшее осокой и кипреем, неглубокое болото. От урочища, в пяти километрах  на север, находилось небольшое село, за которым змеилась речка.
       Там, согласно разработанному Семашко плану, следовало провести реквизию*.     По оперативной информации, в  село часто наведывались бандиты, а председатель  сельсовета был их осведомителем.
       Объявив привал, выставили часового и перекусили, вслед за чем, следуя  в затылок друг  другу,  последовали дальше.
       Выйдя к объекту, над крышами которого поднимались утренние дымки, залегли в густом ельнике,  на опушке.
       Наблюдали в бинокль  час, жизнь текла спокойно и размеренно: сопровождаемое пастухом, за околицу пропылило коровье стадо, по улице проехал   груженый сеном воз,   через плетни перекликались хозяйки. Людей с оружием  на улице и во дворах не было.
       Хата сельсовета  с выцветшим флагом над крыльцом,  стояла с ближнего конца.
       Оставив, основную часть группы  и овчарку  наблюдать,   Исаев  с  Опрышко задами  прокрались   к  сельсовету,   поднялись на   крыльцо  и вошли внутрь.
Там, за дощатым столом, под  лозунгом «Дамо хлиба фронту!»   сидел     усатый мужик  в пиджаке, а сбоку  второй, в картузе, делал пометки,  в замусоленной тетради.
       При виде вооруженных  незнакомцев, оба выпучили глаза и переглянулись.
       - Комунист, пся крев?! -  шагнул вперед Исаев, сгреб усатого за грудки,  и  дал кулаком в ухо. Тот опрокинулся вместе с табуретом.
       - Встац лайдак! - ткнул председателя Опрышко стволом шмайсера. 
       - Не убивайте пановэ!  - закрылся тот ладонями, вставая. -  Я сделаю все, что хотите.
       - Прикажи  ему (продолжил по- польски капитан, кивнув на писаря) принеси нам продуктов.  Да  побольше.
       -  Марко,- обернулся председатель к тому, -  сбегай до коморы*,  быстро. 
       Вскоре посланец, запыхавшись, вернулся с холщовой торбой, в которой лежали несколько ржаных хлебин, посыпанный крупной солью, шмат сала и десяток луковиц.
       Опрышко, тут же взял ее в руки, а Исаев,  глядя исподлобья  на сельского начальника процедил, - сейчас мы уйдем. Сидеть тихо. Доложишь в район,- убьем.
       После этого оба вышли из сельсовета и направились  к опушке.
       -  Ну как? - войдя в ельник, спросил у  заместителя командир.
       -  Вроде заглотнули, -  ответил  Скляр, поглаживая овчарку. - Когда вуйко* с торбой возвращался назад,    из той хаты, куда    заходил, в  обратную сторону, стреканул пацан, только пятки засверкали.
       - Хорошо, - сказал Исаев. - Уходим.
       Спустя час, двигаясь тем же порядком, они вернулись к урочищу, перебрели болото и устроили  на берегу засаду.
       Потекли томительные минуты ожидания. В воздухе вилась назойливая мошкара, в болоте  довольно затуркали лягушки.
       На исходе  второго часа  они вдруг замолкли, а овчарка насторожила уши.
       Из чащи, один за другим, вышли пятеро,  насторожено озираясь. Двое с винтовками, остальные с автоматами.
       Посовещавшись, двинулись через болото, чавкая сапогами.
       Когда до другого  берега оставалось метров двадцать,   Исаев, приподнявшись на локте, закричал на польском, -  вы окружены, сдавайтесь! Нужно поговорить!   
       В ответ, шедший первым, ударил по прибрежным кустам из ППШ, и    его тут же срезал  пулемет. Остальные, упав в осоку и отползая, начали отстреливаться.
       - Не выгорело, - харкнул в траву капитан. -  Опрышко отсекай вон того, крайнего, остальных уничтожить!
       Лес наполнился грохотом стрельбы  (еще три боевика затихли)  а последний, прыгая как заяц, почти добежал обратно.
       - Этого только ранить! - обернулся Исаев к пулеметчику.
       - Опрышко, тщательно прицелившись, дал короткую очередь, тот с воплем  рухнул в осоку.
       Когда, запалено дыша, командир с Будником подбежали к раненому, зажимавшему рукой плечо, - он,   взмолился, - пощадить!
       - Так это опять ты? - удивился Исаев. Перед ним лежал  недавний  писарь.
       - Я  во всем сознаюсь,- простонал тот.
       -  А куда ты денешься, - отпихнул сапогом валявшуюся рядом драгунку*  Будник и, присев,  занялся перевязкой.
       Через некоторое время, отойдя от места боестолкновения на пару километров, группа отдыхала на лужайке, а командир допрашивал   пленного.
       Тот сообщил,  что отправленный в лес связник  привел  четырех эсбистов  из схрона, а они  приказали сопроводить по следу.
       - Число людей в схроне?
       - С убитыми было семеро
       После этого Исаев извлек карту, развернул,- покажи место.
       - Вот здесь, - ткнул тот корявым пальцем, - от села вниз по берегу.
       - А теперь конкретнее.
       И Марко рассказал, что  нужно пройти  от селения  пару километров  вниз по берегу речки до черного камня, откуда свернуть налево. Затем  двигаться вперед  по долине      в конце которой, на правом склоне, и будет схрон, упрятанный под землю. Точное место   ему неизвестно.
       -  Охрана есть? - взглянул на него капитан.
       -  Нету.
       - Не врешь? 
       -  Чистая правда,-  скривился  вуйко.
       -  Болит?-  участливо поинтересовался Скляр, сидевший рядом и внимательно наблюдавший за допросом.
       -   Еще как, дергает зараза.
       -  Щас полегчает, - снял тот с пояса флягу, вывернул колпачок,  и, незаметно нажав кнопку, протянул Марку. -  Здесь медицинский спирт, пару глотков, не больше.
       Тот  взял, закинул голову и дважды  булькнул  горлом. - Крепкий  (вернул флягу), наш самогон мягче.
       Через пару минуту его глаза стали слипаться, писарь свалился набок и захрапел.
       -  Поглядим, как действует спецсредство, -  прицепил на место флягу Скляр.
       -  Не помешает,- ответил Исаев.
       Спустя два часа спящего растолкали  и допросили вновь.
       Взгляд у него  стал блуждающим, ответы несколько изменились: оуновец сообщил, что  схронов не один, а два, соединенных меж собой подземным  ходом  и   в них отсиживается полтора десятка боевиков. 
       Лаз в первый,  находится под старым дубовым пнем,  запасной выход  в  двадцати метрах  сбоку, в кустах терна. А на вершине  другого, с осыпью склоне, круглосуточный  пост с телефонной связью.
       Во второй половине дня,  группа двигалась  по маршруту. Марка с ней не было.
       Обойдя село стороной, перебрели вброд скакавшую по камням речку, направились вниз по течению. Спустя минут  тридцать, впереди  затемнел  вросший в землю гранитный валун,  слева от которого полого вверх, уходила  неширокая, поросшая     деревьями долина.
       Через сотню метров она  стала сужаться  (пошли тише), а потом  юлящий   впереди группы Рекс, остановился  и тихо зарычал.
       - Стоп, - поднял вверх руку  командир,   осторожно приблизился к  нему, присел и стал всматриваться  в  траву.
       - Шпрингмины*,- обернулся назад.
       Чуть позже  сняв две, установленных на растяжке  и спрятав в ближайших кустах,  группа осторожно кралась дальше.
       Вскоре  слева открылся  горный склон   с  рыжей осыпью, а справа второй, пологий и  чуть  ниже.
       Минуту пошептались, а потом  Исаев с  Долговым и овчаркой  исчезли в кустах,   а группа, рассредоточившись, залегла  меж деревьев 
       Где перебежками, а где ползком (Рекс это тоже умело делал),  пара  добралась до вершины. Там,  унюхав  запах табака, наносимый с кромки,   вынув из голенищ финки, подползли ближе.
       В скальной, поросшей мхом выемке, привалившись боком к стенке, дымил сигаретой  парень в зеленом френче и  кепи, а рядом, на бруствере,   лежала винтовка с оптическим прицелом.
       Долгов вопросительно взглянул на Исаева (тот согласно опустил веки), ужом скользнул в выемку и оттуда раздался хрип. Следом вползли  командир  с  Рексом.
       - Так, что мы имеем, - тихо сказал капитан,  выглянув за кромку.
         Склон напротив, был   как на ладони, чуть ниже серел  пень, среди молодой поросли. 
       На его глазах он  отвалился, и наружу выбрались трое в униформе. 
       Отойдя чуть дальше, они стянули френчи и, улегшись на траву, стали принимать солнечные ванны.
       - Ну, прямо курорт, - прошептал рядом Долгов. - Умирать не надо.
       Взяв винтовку,  капитан приник к прицелу, вглядываясь в кусты терна, но ничего не обнаружил. Затем, отставив  ее в сторону, поднял валявшееся рядом кепи,  сунул в пасть овчарки и дважды повторил -  неси Скляру.   
       Рекс, вильнув хвостом,  выпрыгнул из укрытия.
       Подождав десять минут, оба взвели  автоматные затворы. 
       - Та-та-та-та! -  разорвали   очереди тишину леса.
       Двоих загоравших они прошили сразу, третьего, что метнулся назад, у самого лаза.
       Из  засады к нему, короткими перебежками, уже  мчался Скляр с ребятами.
       Краем глаза Исаев уловил движение в кустах  и заорал Долгову, - бей по терновнику!
       Перенесли огонь туда,  срезая зеленую листву и ветки.
       А Скляр с Опрышко уже метал гранаты в лаз, остальные расстреливали кустарник.
       Выщелкнув магазин и вставив новый, Исаев прокричал вниз, - отставить огонь! Держать входы!
       Неподалеку от пня, с «костылем»* в руках присел Опрышко, Скляр с остальными осматривал кустарник.
       - Есть второй! - прокричал наверх. -  Можете спускаться!
       У первого лаза насчитали пятерых убитых боевиков (двое пытался выбраться), у второго еще трех, изрешеченных как сито.
       - Интересно, сколько живых внизу? - утирая    пот с лица, - обернулся Скляр к Исаеву.
       Если кто остался, то, скорее всего, во втором схроне.  Обработайте и его гранатами.
      Забросили внутрь  три  феньки *, там глухо ухнуло.
      - Ну, вот теперь, думаю порядок, можно осматривать, - удовлетворенно сказал капитан.
      Оставив наверху Опрышко  с Будником и пустив вперед овчарку, остальные спустились вниз, подсвечивая фонариками.
      Лучи высветили из мрака короткий коридор, а за ним бетонную коробку со столом в центре. На полу валялись лавки,  несколько тел и какое-то тряпье, вдоль стен тянулись нары с  матрасами.
      В следующую секунду Рэкс глухо заворчал, а с пола треснул  выстрел, слившийся с грохотом автоматов.
      Когда последняя  отстрелянная гильза  откатилась в сторону, в руке  одного из лежавших на полу   оуновцев дымился стволом  «маузер», а  Долгов, выронив фонарик, валился на бок.
      - Сеня! - бросились к нему ребята. Лейтенант был мертв, пуля попала в лоб.
      - Не отвлекаться! - приказал Исаев, после чего группа    поспешила во второй  схрон, оказавшийся чуть  меньше. Там, кроме брошенного снаряжения, никого не было.
      Обыскав убитых и подорвав обнаруженным   динамитом   укрытия, группа ушла в лес, где в нескольких  километрах, на  полянке с   родником, похоронила своего товарища.
      Сделав отметку  на карте  и дав  прощальный залп, улетевший к небу.
      На следующее утро  Исаев радировал в центр о разгроме базы,  указав число ликвидированных бандитов, а также ее координаты. Центр  дал указание продолжать работу.
      После этого, сменив конфедератки на кепи с трезубцами, оперативники  скрытно переместились в соседний район.
      Через неделю, в лесном массиве, они  встретили  группу УПА    из семи человек, двое несли самодельные носилки  с раненым. 
      Ее за километр, учуяла овчарка, решили вступить в контакт, а после действовать по обстоятельствам.
      Залегли под деревьями в кустах, стали наблюдать.
      Когда группа подошла ближе, увидели -  она изрядно потрепанная и уставшая.
      На хмурых лицах щетина,  вещмешков на плечах нет, обмундирование  рваное и грязное.
      - Слава Украини!  - выступил из- за дуба Исаев, держа наизготовку шмайсер. 
      - Гэроям слава, - подозрительно уставился на него  идущий впереди, судя по виду старший. Остальные  насторожились.
      - Кто такие? - продолжил капитан.
      Старший, чуть поколебавшись, назвал  свой  курень, а Исаев (вспомнив литерное дело)  - псевдоним командира, после чего бандеровцы чуть расслабились.
      Как оказалось, они проводили акцию в одном из сел, оказавшейся  неудачной - нарвались на засаду.
      Большая часть отряда  погибла, куренного ранили, а остатки уходя от преследования, попали в этот район.
      - Мы вам поможем,  - сказал Исаев.  -  Кстати, у нас и медик имеется  (Будник  помимо того, что был радистом, исполнял в группе обязанности санитара).
      Вслед за этим  он  призывно махнул рукой, из кустов вышли остальные и вскоре на укромной поляне рядом, потрескивал костер, на котором на рожнах  шкварчало сало,  а Будник  чуть в стороне перевязывал находившегося в беспамятстве куренного.
      - Жить будет? - спросил находившийся рядом старший, назвавшийся Круком.
      - Непременно, - отозвался санитар. -  Только он потерял много крови.
      Потом, рассевшись вокруг костра,  оуновцев  угостились предложенным им салом,   а заодно и спиртом   из «хитрых» фляг.
      Эффект был таким же, как и  в прошлый раз. За одним исключением: Гурский нажал не ту кнопку, и сидевший  рядом с ним бандит, долго не мог уснуть, обнимая лейтенанта и  бормоча «ты мэнэ поважаешь?».
      Закончилось это тем, что подошедший сзади Опрышко, саданул ему  прикладом по затылку,  бандеровец  ткнулся лицом в мох.
      Остальных, обезоружив,  закололи  ножами, после чего захватив носилки   с раненым, скрылись в чаще.
      Под вечер чекисты  снова  связались с центром, доложив  об уничтожении второй группы и захвате   провидныка, получив указание  на выход в обусловленном месте.
      В полдень следующего дня  они  добрались до лесной опушки у озера, на берегу которого стояла знакомая полуторка с водителем, рядом  прогуливался Семашко.
      За выполнение ответственного задания и захват куренного, состоявшего в розыске с 43-его  года, Исаева  вместе с группой представили к правительственным наградам...