- У меня тоже есть новость. И она, представь себе, хорошая, - Максим нащупал деревянными пальцами последнюю сигарету, щелкнул зажигалкой. - Я жив. Буду жить. Это главное.
- Именно об этом я и хотела сказать, - Мия расправила плащ, опустилась на песок. – Ты тоже присядь.
Максим подчинился. Девушка звучно почесала шрам на щеке. Вздохнула.
- Демиурги не любят рисковать. Отправляя кукол во внешний мир, они, как правило, вживляют им в сознание ментограмму. Если ты не вернешься через несколько суток, она активизируется. И ты умрешь.
- И что? - Максим настолько был оглушен произошедшим, что услышанное почти не затронуло его чувств. - Выхода нет?
- Есть, - помолчав, ответила Мия. - Ментограмма самоликвидируется, если твоя хозяйка умрет.
Максим надолго задумался. Правда, назвать размышлениями те обрывки смутных образов, что проносились в его сознании, словно гонимые ветром клочки газет, было сложно. Наконец он сказал:
- Тогда я вернусь и убью ее. Видит Нэкту, я буду прав. Заодно вызволю из рабства остальных… кхм… марионеток.
Мелькнула мысль об Альбине, но он тут же запрятал ее подальше.
- Хорошо, - решительно сказала Мия, хлопнула себя по голым коленкам, встала. – Видимо, нас и в самом деле связали узы судьбы. Я тебе помогу, Махсим. Клянусь потрохами Тха, Крафт подождет! Месть это блюдо, которое подают холодным…
- Что он тебе сделал? – спросил Максим с любопытством, когда они двинулись обратно на восток. Это любопытство откровенно его обрадовало. Оказывается, он еще способен испытывать простые человеческие эмоции.
- Убил мою семью, - лицо ее на мгновение исказилось, длинные пальцы стиснули рукоять меча.
- Хмм… - нужно было что-то сказать, но он понятия не имел, что говорят в таких случаях.
- Движение объекта не соответствует назначенной цели, - послышался отовсюду ласковый женский голос. – Пожалуйста, измените маршрут. Для того, чтобы изменить маршрут…
- Ыыы, чтоб тебя Падальщик Тха на куски порвал! – выругался Максим, когда Говорящий камень повторил свои инструкции в седьмой раз. – Заткнись!
- Ты чего? – удивилась Мия.
- Что мне сделать, чтобы заткнуть этот треклятый перстень?!
- Даже не знаю… - она усмехнулась. - Может быть, снять его?
Максим сдернул с пальца перстень, сунул в карман. Мия рассмеялась, но смех ее был невеселым…
Они дошли до пирамиды, когда небо на востоке уже начинало алеть. Удивительно, но по дороге с ними ничего не случилось. Максим страстно мечтал встретить хоть какое-нибудь завалящее чудовище, окунуться с головой в спасительную горячку боя, забыть обо всем… Наверное, поэтому им так никто и не встретился. «Бесстрашие имеет свои минусы», с горькой усмешкой подумал он, приблизился к дюне, у подножия которой все также белели кости неизвестного страдальца, нажал на камень в перстне, внутри вспыхнул огонек.
Сверкнул серебристой молнией электроразряд, закружились искры, из пустоты материализовался ржавый железный ящик с двумя слепыми иллюминаторами на дверцах.
- Стандартный автономный лифт, - сказала Мия. – Я так и думала.
Максим хмуро на нее покосился, окинул взглядом светлеющий простор бескрайних Выжженных земель. Освещенный лучами восходящего солнца холодный красный песок блестел и мерцал, словно посыпанный изумрудной пыльцой. Стиснув зубы, Максим вошел в кабину, приложил ладонь к плафону, он тут же вспыхнул зеленым. В ноздри ударили тяжелые запахи обугленной проводки и горячего железа. Мия вошла следом, Максим пинком повернул рычаг. Ящик загудел, как высоковольтные провода, застучал отставшими листами железа, загромыхал гулким нутром.
- Когда окажемся на месте, - закричала Мия сквозь грохот допотопного «пепелаца», - ничего не предпринимай! Я дам знать, когда можно действовать!
- Угу, - Максим сплюнул сквозь зубы. – Слушаюсь, моя госпожа.
Дверцы с протяжным скрипом и лязгом захлопнулись, жирный свет цвета ржавчины встревоженно замигал, пол под ногами завибрировал, отдаваясь в затылке, хронолифт внезапно обрушился вниз - и так долго падал, будто сорвался в шахту, которая вела прямиком в ад. Вскоре возникло ощущение, что кабина не падает, а взлетает, все выше и выше, за облака, в чернильный ледяной космос, исполненный ярких звезд. Он вспомнил свой вчерашний страх, когда впервые трясся в этом железном гробу. Казалось, с тех пор и в самом деле прошло пять столетий…
Наконец створки раздвинулись, пройдясь по нервам ржавым лезвием скрипа, и Максим в ту же секунду шагнул вперед.
Удивительно, но это была все та же комната. Белый диван, дьявольская кукла, надпись на стене на незнакомом языке («Благословенны не избегающие силков Птицелова», вспомнил он), книги и журналы, склянки и колбы, ковер с трехмерным психоделическим узором, тяжелые голубые гардины, бледный свет раннего утра за ситцевой занавеской, запах курительных благовоний, сушеных трав. Совершенно ничего не изменилось.
- Где она? – шепотом спросил Максим.
Мия вышла на середину комнаты, взмахнула плащом, ее меч выскользнул из ножен, она широко улыбнулась, обнажая белые, как сахар, зубы, показала острием на черный диван. Свернувшись калачиком, подложив под щеку ладонь, там лежала неподвижно худенькая хрупкая девушка. Смуглое скуластое лицо, вздернутый носик, тонкие губы едва заметно улыбаются во сне. Она была все в тех же спортивных штанах и белой футболке. «Когда мне грустно, я колдую…» Короткие волосы, фиолетовые у корней, черные на кончиках, растрепались, несколько прядей прилипли к влажной от пота щеке. Спящая девушка была похожа на кого угодно, но только не на всемогущего творца собственных реальностей, имеющего абсолютную власть над судьбами и душами людей, которые даже не подозревают, что находятся в безнадежном пожизненном рабстве. Впрочем, чему удивляться? Самые ужасные люди нередко напоминают ангелов, спустившихся с небес…
«Вероника» открыла глаза.
- Омм… - тихо сказала она, сфокусировав затуманенный взгляд на Максиме. – Ты вернулся?
- И не один! - воскликнула Мия, по клинку ее меча побежали снизу вверх вертлявые, как змейки, золотистые искры. – Здравствуй, Несфет. Как спалось?
Дальнейшее произошло так быстро, что Максим не успел ничего осознать. Страшный пронзительный крик, молниеносный ослепительный взмах, по ковру катится темный круглый предмет, на него не хочется смотреть, но Мия поднимает его и показывает Максиму.
- Знакомься, милый. Несфет Джебба-Ла, также известная как Осквернительница святынь. За ее голову назначена награда в двести тысяч монет, но я готова поклясться золотым оперением Птицелова, что жрецы Ариаджадда заплатят мне все триста! - Мия расхохоталась, отрубленная голова в ее руке затряслась. – Мне кажется, или она и в самом деле стала симпатичнее? Омм, видел бы ты свое лицо!
Взмахнув плащом, словно черными крыльями, Мия спрятала меч в ножны. На пороге хронолифта она обернулась, блеснула темно-зелеными, как речная вода, глазами.
- Знаешь, Махсим, спасибо тебе. Я тебе благодарна, правда… - девушка помолчала, убрала за ухо желтую прядь. - Настолько благодарна, что, пожалуй, похвастаюсь, как мне удалось реализовать - с твоей скромной помощью, разумеется - свой гениальный план.
Максим медленно опустился на ковер, скрестил ноги. Закрыл глаза.
- Как ты сам уже, наверное, догадался, наша общая знакомая сбежала в двадцать первый век, чтобы избежать правосудия. От правосудия сбежать можно, но от Мияды Стервятницы, клянусь Нэкту, нет! Ты не первый, кого она посылает в будущее, мне удалось выследить твоего предшественника (ты видел его кости, милый, там, у пирамиды), но увы, я слишком поздно сообразила, что эта хитрая сучка на время путешествия настраивает пси-сканер хронолифта персонально на своих посланников. И даже пытки здесь бесполезны, раздери Тха ее душу! Я установила в останках датчик слежения, он то и оповестил меня о твоем прибытии. Когда я прилетела, ты уже «спрятал» хронолифт и топал на запад. На этот раз я решила поступить в высшей степени мудро, поэтому прихватила с собой Куб Махамайи. И первым созданным мною фантазмом стал якобы инопланетный монстр под видом обнаженной красотки. Для начала тебя нужно было спасти. После этого ты должен был спасти меня, и с этой целью я сотворила семерых обаяшек, которых ты мужественно перерезал. Твои якобы пробужденные боевые навыки тоже, разумеется, были частью иллюзии. (Ты так уморительно смотрелся в образе Воина - мне стоило больших трудов не рассмеяться, приходилось вдобавок изображать типично женские восторги, в общем, сам понимаешь, как нелегко мне пришлось). Затем я закрепила нашу связь на эмоционально-гендерном уровне, с помощью того же Куба. Ну а дальше все просто. Сочиненная на ходу побасенка про всемогущих Демиургов, парочка душераздирающих сценок, и вот ты уже сам ведешь меня к хронолифту… Ну кто, кто еще, кроме меня, мог такое провернуть?
Максим открыл глаза.
- И… что… теперь? – вытолкнул он из себя шершавые камни слов.
Девушка почесала шрам на щеке, вскинула выстриженные посередине брови.
- Теперь? Теперь ты умрешь, мой милый. Я бы тебе помогла, но я охотница за головами, а не целитель. Ты уж извини! - она снова расхохоталась, затрясла отрубленной головой, расплескивая темные брызги крови. Пнула ногой рычаг в полу. Хронолифт загудел, загромыхал отставшим железом.
- Прощай, куколка! Ха-ха-ха!
Створки с лязгом захлопнулись. Посыпались искры, машина времени задрожала, бесследно растаяла в воздухе.
Как мираж.
Пришедшее на ум сравнение заставило его улыбнуться, и скоро он уже трясся в беззвучном смехе, этот смех распирал ему грудь, разрезал сердце надвое бритвой невообразимого прежде ужаса, поднимаясь, он поскользнулся в луже крови, что натекла из перерубленной шеи той единственной, что могла его исцелить, он смеялся, он хохотал, окровавленный, снова и снова пытаясь подняться, пока наконец череп его не треснул и в глаза не ударила ошеломительно яркая вспышка красного света, за которым прятался нескончаемый мрак изнанки, однако птица его души в тот же миг взмахнула сильными крыльями невообразимой прежде надежды, неудержимой, как полет в никуда, свободы - и вот она уже яростно устремляется вверх, прочь, прочь из тесных кубических стен, прочь из мира иллюзий, фантазмов, мороков, миражей, сквозь потолки и крышу, к озаренному золотом восходящего солнца небу, и дальше, выше, выше неба, выше всего, чего не было, нет и никогда, никогда не будет…
Туда, где на нее уже расставлены силки Птицелова.