Знакомое название? Не правда ли?
Сейчас она называется по-европейски: «банджи — джампинг» , да и суть «тарзанки» изменилась — стали прыгать на резиновом шнуре с мостов, башен, дымовых труб.
В наше время «тарзанка» использовалась проще: на толстый сук дерева, растущего вблизи водоема, привязывалась веревка. К ней в нижней части — толстая палка, которую могли охватить пальцы. Ухватив за палку, разбегались на берегу и, пролетев небольшое расстояние, падали в воду. Коронным приемом считался прыжок по дуге, над водой, с возвращением на точку старта. Редко кому удавался такой финт. Чаще всего прыжок заканчивался в воде, в худшем случае — ударе о высокий берег.
Ушла в былое студеная зима. Наступили деньки, полные света, тепла, свободы и радостных минут общения с друзьями и природой. Появились первые цветы, просохли полянки, и поманило в походы…
После школы, собирались нашим «отрядом бледнолицых» на конюховке, или на больничной горе, строили планы, чем заняться. Наш бессменный «вождь» — Колёк, предложил сделать «тарзанку» на Моховке, немного развлечься.
— Витёк, ты, как всегда, добываешь порох и дробь, — начал он «планерку», — всем проверить целостность «поджиг», подремонтировать их, если надо. Постреляем по банкам!
— Пугачи можно взять? — подал робкий голос Арканя, — я зимой сделал штук пять!
— Возьми! — милостиво согласился Колёк,пошумим! — Сбор завтра, в десять часов у старой скотобойни!
Утром, в воскресенье, сделав домашние дела, собрались в назначенном месте. Пошли по первым проталинам на Моховку, петляя между сугробами оседавшего снега.
Долго не могли выбрать место для «тарзанки»: не было рядом с обрывом дерева, то ветви слишком тонкие, могут сломаться, то обрыв низкий.
Порядком намаявшись, полазив по сугробам, промочив ноги и фуфайчонки, наконец, нашли подходящую березу на краю речушки. Она разлилась в половодье и бурно шумела. Ловкий Арканя, как кот, взобрался на дерево, привязал веревку к толстому сучку, и сбросил нам второй конец. Колёк привязал двойным узлом приготовленную палку, длиной сантиметров пятьдесят, подергал за веревку, проверяя крепость узлов. Тут оплошности допускать нельзя!
Приготовив снаряд для прыжков, разожгли костер, чтобы просушить намокшие носки и фуфайки. Костерок весело затрещал, раскидывая дымящиеся искры, настроение поднялось, посыпались шутки…
— Коль, а когда постреляем из «поджиг» и пугачей? — спросил Арканя, — руки чешутся!
— У кого порох? Давайте сюда, — дал команду «вождь», — заряжать буду я, а то вы зарядите столько, что ствол разорвет!
Подали Кольке порох, дробь, «поджиги». Тот, ловко орудуя шомполом, снарядил все «самопалы», сунул бумажный кулек с порохом в один карман, а дробь в другой. Установили на палках, воткнутых в сугроб консервные банки, прихваченные по пути, стали стрелять по очереди. Выстрелив по разу, окружили костер, чтобы погреться. Солнышко сегодня, что-то грело слабо. Костер разгорелся, стал давать жару уже прилично. Поворачивались к нему то одним боком, то другим.
От фуфаек валил пар, по телу разливалось блаженное тепло.
Неожиданно раздался громкий «П-п-ф-фух», сверкнуло пламя, полетели во все стороны угли и мелкие ветви. Все отскочили от костра, обратив внимание на «вождя», крутившегося ужом на снегу. Подбежали к нему. От его фуфайки валил пар и дым. Там, где был карман, зияла большая дыра, отсутствовала и рубаха. Колёк, завывая, прикладывал снег то к лицу, то к боку.
— Ребята, у меня глаз выбило! — со слезами воскликнул он, — гляньте, что с ним?
Посмотрели на глаз — ресницы от пламени скрутило, слиплись. С трудом разодрали веки, Колёк радостно завопил: «Ребя, вижу! Все нормально!»
Уголек костра, отскочив от горящей ветки, попал на фуфайку, где был карман и кулечек с порохом, сделал свое черное дело.
— Отстрелялись, ёлы-палы, — с разочарованием протянул Арканя, — сроду у тебя задница приключений найдет!
А приключения на этом не закончились…
— Ну, что теперь сетовать! — воскликнул «вождь», давайте на «тарзанке» попрыгаем.
После случившегося особого настроения прыгать не было ни у кого.
— Чего хвосты прижали, трусишки! Я первый прыгну, — важно сказал он.
Взял в руки палку, подергал веревку, проверяя крепость привязи. Отойдя подальше от обрыва, разбежался с криком, оттолкнулся от края и полетел, повиснув на руках. То ли руки были мокрые, то ли пальцы не привыкли к такой нагрузке, полет «вождя» прервался, как раз над бурлящей полноводной речушкой. С воплем булькнулся в ледяную воду, его понесло, закрутило быстрое течение. Мы стояли ошеломленные, не зная, что предпринять.
Наконец из ступора вывел крик Витька: «Ребята, спасаем Кольку, он не выплывет!»
Кинулись под обрыв, съехав на задницах, кувыркаясь, теряя шапки, побежали вслед за Колькой. Хорошо, что речушка делает множество петель, на одной из них ему удалось ухватиться за ветви ивняка. Выбраться на берег не мог — мешал толстый слой наледи.
Подбежали, ухватили за рукава фуфайки, и вытащили «маленького купальщика»…
Кольку трясло от случившегося и от холода. Бегом, поднялись на обрыв к костру, помогли ему раздеться, дали свои сухие рубашонки и штаны, у кого было одето по две. Отжали вещи, натянули на колья, и наклонили над костром.
— Блин, ну, что за день сегодня такой, невезучий! — с тоской протянул «вождь», — за фуфайку мне точно перепадет от отца. Увидит дыру, начнет расспросы: что, да почему? А, давайте обедать, будь, что будет! — махнул он рукой, — что теперь плакать.
Отошли от костра, присели на просохший бугорок, достали из рюкзачков простенькую снедь: хлеб, соль, лук, да сало, стали уминать.
— Ребята, что-то паленым пахнет, — завертел головой Герка, — смотрите, фуфайка Колькина горит!
Подбежали к костру. Палки, на которых висела одежонка, отгорели и она упала на угли. Выбросив фуфайку из костра, затоптали в снегу, оглядели…
— Да-а-а… — протянул Колёк, — восстановлению не подлежит…
Размахнувшись, закинул остатки одежды в речушку.
— Потопали домой, пойду сдаваться, — печально протянул он.
— Коль, а ты скажи бате, что фуфайку сперли пацаны, пока мы играли на поляне, — может, поверит?
Утром в школу Колёк пришел в новой курточке, довольный, ничего страшного не случилось. Отец поверил!