19 Лэдброк-Гроув

       

        – Надо вперёд, – сказала Рейнольдс. – Я прямо за ними.

        Некоторые вопросы необходимо задать, даже если не хочется: “Прямо за кем?”

        – Здесь кто-то есть. И это не ты, не я и не какой-нибудь парень из "воды и энергии".

        – Откуда вы знаете? – спросил Кумар. – Вы кто?

        – Они движутся без фонарика, – сказала она. – Я – специальный агент Кимберли Рейнольдс, ФБР.

        Кумар протянул руку через моё плечо, и Рейнольдс пожала её.

        – Никогда не встречал агента ФБР. За кем вы гонитесь?

        – Она не знает, – сказал я.

        – Мы теряем время и упустим его, – сказала Рейнольдс. – Кто бы это ни был.

        И мы преследовали их (или всё же его), якобы убегающих, что ещё оставалось делать. Я дал понять, что после погони понадобятся объяснения. Например, что привело её сюда.

        – Позже, – процедила Рейнольдс сквозь зубы и зашлёпала вперёд.

        Я говорю “погоня”, но есть предел тому, как быстро ты можешь идти по колено в ледяной воде, не говоря уже о том, что это чертовски утомляет. Увидев, как Рейнольдс барахтается впереди, я убедил её следовать за мной и схватиться за мой пояс, раз мы спешим. Мы слишком запыхались, чтобы разговаривать, и, добравшись до крутого поворота в паре сотен метров выше, пришлось объявить короткую передышку.

        – К чёрту, – сказал я. – Мы их не поймаем.

        Рейнольдс поморщилась, но она слишком запыхалась, чтобы спорить. В этом месте канализация расширялась вдвое. Несколько влажных кирпичных отверстий примерно в середине стены периодически фонтанировали жидкостью. Под одним из них скопилась куча отвратительного желтовато-белого вещества.

        – Пожалуйста, скажите – это не то, что я думаю? – слабым голосом произнесла Рейнолдс.

        – Что вы думаете? – спросил я.

        – Кулинарный жир.

        – Это вот что, – сказал я. – Вы находитесь в знаменитых жировых пещерах Лондона – главной туристической достопримечательности. Пахнет как в кебабной, не так ли?

        – Раз мы потеряли такого желанного ФБР человека, то идём вперёд или назад? – Кумар был раздражён.

        – Вы уверены, что видели кого-то? – спросил я Рейнольдс.

        – Уверена.

        – Давайте хотя бы посмотрим, куда это приведёт, – сказал я. Не хочу возвращаться сюда ещё раз.

        – Аминь, – махнула рукой Рейнольдс.

        Мы двинулись дальше, буквально вверх по канализационной трубе, постепенно сужавшейся, и я уже шёл сгорбившись. Уровень воды подрос, хотя это могло показаться из-за сужения трубы. Думаю, что нами двигал неуместный мачизм, но достигнув перекрёстка, мы были готовы к любому оправданию. Одна ветка тянулась прямо, а вторая изгибалась вправо, обе одинаково узкие, низкие и полные дерьма.

        И словно последнее искушение Питера Гранта, слева в стене появилась щель шириной менее метра, с лестницей, ведущей наверх.

        – Как бы ни любил я стоять по колено в дерьме, задержаться здесь – очень плохая идея, – Кумар явно нервничал.

        – Что там? – спросил я.

        – Уровень воды поднимается, – сказал он. – Вообще, как старший офицер, я, пожалуй, буду настаивать. – Он уставился на нас, явно ожидая возражений.

        – Ты уморил нас своим “уровень воды поднимается”, – не выдержал я.

        Мы протиснулись по узкой лестнице на прямоугольную площадку. Лестница, гораздо более современная, чем Викторианская стена, к которой она крепилась, вела к люку двумя метрами выше.

        – Послушайте, – прошептала Рейнольдс. – Вы можете объяснить это?

        От люка доносилась долбёжка. Дождь, подумал я, сильный дождь. А ещё звук несущейся воды, слабый, но отчётливо доносящийся из противоположного угла площадки. Я повернул голову, и фонарь моего шлема осветил тёмный прямоугольник в полу – верх вертикальной шахты.

        Кумар ухватился за лестницу. “Надеюсь, она не заварена”.

        Я подошёл к дыре в полу и глянул вниз. С метровой глубины на меня смотрел молодой человек. Он застыл на лестнице, ведущей вниз, в темноту шахты, видимо, надеясь, что мы не заглянем сюда. Я успел лишь мельком увидеть большеглазое бледное лицо, обрамлённое чёрным капюшоном, как он отпустил лестницу и упал.

        Нет, не упал. Скользнул вниз по шахте, упираясь руками и ногами в стены, замедляя спуск. Он уходил, а я услышал перешёптывания и бормотания, почувствовал всплеск фантомного жара, будто вышел на жаркое солнце.

        – Эй! – крикнул я и начал спускаться по лестнице. Мне пришлось. Только что почувствованное было вестигией. А спуск человека без обжигающего руки трения – настоящей магией.

        Я слышал – Кумар звал меня.

        – Он здесь, внизу! – крикнул я, пытаясь перескакивать через несколько перекладин и спрыгнув на последнем метре. От удара о землю вода, скопившаяся в ботинках, взметнулась мне в пах, хорошо, что оказалась тёплой.

        Ещё один короткий узкий коридор. Движение в дальнем конце, я туда. Звуки бегущей воды буквально заполнили всё ограниченное пространство. В конце коридора пришлось замедлиться, на случай, если парень ждал за углом с оружием. Коридор переходил в сводчатый туннель. Справа вода каскадами стекала по водосливу, а слева я увидел парня, бредущего согнувшись под низким потолком по бёдра в воде. Он старался, как мог.

        Я прыгнул в воду. Оказавшееся слишком сильным течение сбило меня с ног и бросило на спину. Разбавленное дерьмо омыло лицо, и я оттолкнулся слишком сильно и быстро. Если бы не шлем, я бы покончил с собой.

        Пошатываясь, я двинулся вперёд, смутно сознавая, что позади меня плещется кто-то. Приходилось надеяться – Кумар или Рейнольдс. Впереди человек в чёрном капюшоне приближался к очередному, казалось, перекрёстку. Он оглянулся, увидел меня и вдруг вскинул правую руку. Вспышка, я болезненно резко парировал, и что-то пронеслось мимо моего уха.

        Большая разница между зелёным и опытным солдатами в том, что пока в зелёного не выстрелят, его мозг не может понять происходящего. Он колеблется лишь мгновение, но этого обычно достаточно. Я был зелёным, как сопли, но, к счастью, специальный агент Рейнольдс – нет.

        Чья-то рука схватила меня сзади за комбинезон и сбила с ног. Справа сверкнула яркая вспышка, и раздался такой громкий звук, словно мне по уху шлёпнули телефонным справочником. Я с криком вновь упал. Ещё три вспышки, ещё три взрыва, к счастью, приглушенные водой. Я вынырнул, отплёвываясь, и замер.

        Рейнольдс стояла на коленях рядом со мной, расправив плечи и держа в профессиональной двуручной хватке чёрный полуавтоматический пистолет, целясь куда-то в канализацию. Кумар сидел на корточках сзади, рукой на моём плече удерживая меня.

        – Что ты, чёрт возьми, делаешь? – заорал я на Рейнольдс.

        – Отвечаю огнём, – спокойно сказала она.

        Под дулом её пистолета крепился маленький лучевой фонарик. Я проследил за его лучом до перекрёстка метрах в восьми впереди. Вспомнил первую вспышку и взрыв.

        – Ты в кого-нибудь попала? – спросил я.

        – Не могу сказать.

        – Ты хоть представляешь, какие у тебя будут неприятности, если ты кого-нибудь застрелила?

        – Ради бога.

        – Мы не можем здесь оставаться, – сказал Кумар. – Вперёд или назад?

        – Если специальный агент кого-то ранил, мы не можем оставить его истекать кровью. Так что, вперёд. – Но Кумар и Рейнольдс явно имели разные мнения. – Хорошо,  только до перекрёстка.

        – Я смогу открыть ответный огонь? – спросила Рейнольдс.

        – Только если сначала предупредишь.

        – Что она скажет? – недоумевал Кумар. – Стой, совершенно несанкционированный вооружённый иностранец, брось оружие и подними руки вверх?

        – Просто крикнет: "Стой! ФБР". С каплей везения это запутает их.

        Никто не шелохнулся. “Пойду первым”, – сказал я.

        Я не совсем сумасшедший. Наш таинственный капюшон мог оставаться на том месте по одной причине – если его застрелили. А с другой стороны, я глубоко вздохнул и мысленно пробежался по форме “воздушное замораживание” – на всякий случай.
        Мы двинулись очень осторожно, со мной впереди.

        Маленькая труба, по которой мы карабкались, пересеклась с гораздо большей по диагонали. Судя по жёлто-коричневой кирпичной кладке и её относительно чистому аромату, это была более поздняя пристройка и, вероятно, водоотводная труба, превосходно делающая своё дело, судя по воде, мчащейся через неё.

        – Чисто, – сказала Рейнольдс и на всякий случай ещё раз развернулась на триста шестьдесят.

        Выше по течению рельефная труба по абсолютно прямой уходила в бесконечность. Ниже – резко сворачивала в ступенчатый водослив, обрываясь более чем на три метра.

        – По-моему, он пошёл туда, – Рейнольдс показала вниз, где на дне водослива в белой пене кипела вода.

        – Либо ты промахнулась, – заключил я. – Или он был ранен и убит.

        – Здесь есть лестница наверх, – с надеждой сказал Кумар. Та была установлена в углублении недалеко от водослива.

        – Сегодня мы его не найдём. Можно домой, – я посмотрел на Рейнольдс. – И вы пойдёте с нами, расскажете, почему вы здесь.

        – Я возвращаюсь в отель, – сказала Рейнольдс.

        – Или мы, или Киттредж.

        – Мне всё равно.

        – Ребятки, – сказал Кумар. – Мы уходим. – Для пущей убедительности он поставил ногу на лестницу.

        – Можете обещать мне горячие полотенца? – спросила Рейнольдс.

        – Столько, сколько сможете съесть.

        – Хорошо, – она говорила, и глаза её смещались за моё плечо. Я видел её реакцию и мыслеформу на лице задолго до того, как она открыла рот, чтобы закричать: “Позади тебя!”

        Я развернулся так быстро, как только позволяла вода. Мой разум ухватился за форму и поднял щит как раз вовремя.

        Пистолет Стэн – один из культовых образцов британского дизайна, таких как малолитражка Мини или Карта Лондонского метро, представляющих эпоху. Это пистолет-пулемёт очень характерной конфигурации, с боковым магазином и трубчатым прикладом.
         Разработан в начале Второй мировой войны как дешёвый и весёлый. В представлении разработчиков это значило – много пуль пистолетного калибра, идущих в общем направлении врага. Как объяснил мне Найтингейл, когда мы нашли пару ржавых образцов в арсенале, с точки зрения отдельного пехотинца не бывает слишком много личной огневой мощи.

        Парень появился из ниоткуда в маленькой трубе, опустившись на колени, чтобы стрелять с двух рук, как Рейнольдс. Мой взгляд был так прикован к пистолету, что видел я лишь то же бледное лицо, большие глаза и выражение испуганной решимости.

        Стэн имел магазин на 32 патрона, а ранние модели стреляли только в автоматическом режиме. Но кучность была низкой, что, вероятно, и спасло мне жизнь.

        Вспышка ослепила, шум оглушил, а затем кувалда ударила в грудь – раз, другой, третий. Я отшатнулся назад, пытаясь сосредоточиться только на заклинании, в то время как другая часть сознания кричала, что я мёртв.
        Потом свет погас, я попятился назад, вниз по водосливу.

        Упал, ударившись локтем, боком и бедром о ступени водослива, затем меня потащило вниз лицом по грубым кирпичам канализационного пола. Я оттолкнулся и, задыхаясь, вынырнул на поверхность. Попытался встать против течения, но едва поднялся на ноги, как что-то размером с человека врезалось в меня и отправило нас обоих под воду.

        Чья-то рука схватила меня под мышку и потащила вверх в классической спасательной позе. Я услышал раздражённое бормотание в ухе.

        – Рейнольдс? – ахнул я.

        – Тихо, – прошипела она.

        Она была права. Мистер Стэн Ган мог всё ещё стоять на вершине водослива или даже спуститься – я бы его не услышал. Рейнольдс позволила нам обоим плыть по течению, чтобы увеличить расстояние между нами и преступником.

        – Не думаю, что он нас преследует, – сказал Кумар мне прямо в ухо.

        – Господи Иисусе! – мне удалось сдержать возмущённое шипение.

        – Это не я воскрес из мёртвых, – сказал он.

        – Давайте не будем богохульствовать, – вмешалась Рейнольдс.

        Я вспомнил удары в грудь. “Жилет задержал их”, – обрадовался я.

        Кумар удивлённо хмыкнул: “Метвест должен быть стойким к ударам ножом и пулям, но не думаю, что кто-нибудь из моих знакомых верил в это”.

        – Полагаю, мы достаточно свободны, чтобы вы могли воспользоваться фонариком, сержант, – расслабленно сказала Рейнольдс.

        – С удовольствием. Но он мёртв.

        – И твой мёртв? – уточнила Рейнольдс. – Какова вероятность этого? А как насчёт твоего, Питер?

        Мне не нужно было проверять. Я спросил Кумара, есть ли у него светящиеся палочки.

        – Только одна, – он щёлкнул ею, тщательно маскируя жёлтый свет своим телом.

        – Можете отпустить меня, – сказал я Рейнольдс. – Ноги уже держат.

        Рейнольдс отпустила меня, ноги заскользили по полу, и мне пришлось наклониться градусов под сорок пять, чтобы не унесло. Вода доходила до пояса. По словам Кумара, она была комбинацией таяния снега и необычно сильного дождя в районе водосбора Северного Лондона.

        – Сколько у нас есть времени? – спросил я.

        – Подземные системы могут заполнить очень быстро, а эта система специально разработана, чтобы заполнить как можно быстрее, – ответил Кумар.

        – Не думаю, что нам стоит оставаться здесь.

        – Думаешь? – сказала Рейнольдс.

        Мы решили, что, несмотря на безумного стрелка, мы вряд ли пробьёмся против течения, даже если захотим.

        – Дальше будет выход на улицу, – сказал Кумар. – Придётся позволить течению омывать нас, пока не достигнем его.

        Я посмотрел на Рейнольдс, та пожала плечами: “Давайте сделаем это”.

        Она встала за мной и обняла меня за плечи, Кумар расположился позади неё и тоже ухватился за плечи. На счёт три мы подняли ноги и позволили течению унести нас вниз по канализационной трубе.

        Вода поднялась выше середины трубы и мчалась быстрее горного потока. Я как-то спускался на каяке по горному ручью – это было школьное  путешествие, и я провёл тогда много времени под водой. Как парень на фронте, я делал это сейчас снова – только в не столь чистой воде. Светящаяся палочка Кумара лишь слегка рассеивала тьму и усиливала ощущение, что мы уносимся из-под контроля.

        – Здорово! – заорал я. – Теперь мы бобслейная команда.

        – Это сани! – завопил Кумар. – Бобслей – только на бобе.

        – Вы оба сошли с ума! – закричала Рейнольдс. – Тройных саней не бывает.

        Между нырками я увидел мельком серое пятно. Открыл рот, чтобы крикнуть "дневной свет", но тут же пожалел об этом, набрав полный рот разбавленных сточных вод.
   
        Это был ещё один перекрёсток. Я увидел нишу с лестницей и рванулся вперед – только чтобы пронесло мимо. Нога ударилась обо что-то под водой достаточно сильно, чтобы опрокинуть меня, и первая в мире англо-американская олимпийская команда по санному спорту распалась.

        Я врезался в ещё что-то, по крайней мере, вертикальное и металлическое, а затем кто-то схватил меня за лодыжку. “Это ты?” – крикнул я.

        – Да, – задыхаясь, выдохнула Рейнольдс. – А Кумар держится за меня.

        – Хорошо, – с облегчением сказал я. – Мне кажется, это лестница.