Глава 6
Во время моего первого срока, как и было обещано, никаких поручений мне не давали. Но о себе напоминали редкими телефонными, ничего не значимыми, звонками.
Однажды, как и предупреждал Бронштейн, после того, как я получил очередное дело, меня вызвали в вышестоящий суд и порекомендовали вынести оправдательный приговор.
Подсудимый был личностью неприятной, но не только это обстоятельство являлось основанием впаять ему года три, пусть и с условным отбытием наказания.
Воспользовался советом Самуила Моисеевича и постановлением суда передал дело в гражданское производство.
После заседания подсудимый попытался отблагодарить меня. Без стука открыв дверь в мой кабинет, вальяжно вошел.
Пришлось в вежливой форме указать ему на недопустимость входить в кабинет судьи без его разрешения.
Он удалился, пробормотав что-то невнятное и неодобрительное, но, явно, в мой адрес.
Через два дня меня вызвал председатель суда.
-У Бронштейна учился?
Я согласно кивнул головой.
-Давай за старика махнем по-маленькой.
Я не отказался.
-Вообще-то, этот засранец заслуживал наказания. Будь моя воля, я б ему лет пять впаял, но ты поступил правильно. Мы его тысяч на сто оштрафуем. Для него это мелочь. Он еще и благодарить нас будет….
-Уже пытался.
-Хер с ним. Давай еще по одной, - предложил председатель.
Три года пролетели. Ничего существенного. Обычная работа. И все мои проекты приговоров, еще до вынесения их, вышестоящим судом одобрялись без замечаний.
За месяц до окончания трехлетнего срока я был назначен судьей без ограничения срока полномочий.
Через три месяца после получения Указа Президента мне была назначена встреча.
-Александр Иванович, - вежливо, но опять-таки, с взглядом победителя, - Вам передадут дело на одного педофила и убийцу.
- И что? Оправдать?
Мужик засмеялся.
-Ни в коем случае. Но прокурор будет требовать пожизненное заключение, а Вы назначите лет 20 строго режима.
Мне была понятна его позиция. Все-таки, не всесильны у него начальники. И добраться до него при пожизненном им, судя по-всему, затруднительно. Впрочем, я, вероятно, не прав. Возможно, они хотят отправить его на зону, где его встретят «достойно», недолго размышляя, превратят в «машку». А когда «пользовать» его охотники иссякнут, ему «позволят» повеситься.
Меня такой исход вполне устраивал.
После оглашения вердикта присяжных заседателей, прокурор потребовал пожизненное заключение. Подсудимый не укротил своего спесивого поведения, а даже как-то взбодрился. Защитник, представленный судом, естественно попросил смягчения наказания. Подсудимый, при этом, насмешливо поглядывал на адвоката. Но суд в моем лице удовлетворил прошение адвоката.
После оглашения приговора спесь с подсудимого слетела.
-Как же так? Как же так? Мне же пожизненное…, - залепетал он, осознав последствия приговора, - меня же там всей зоной…, меня же питухом сделают, а потом повесят….
И показывая пальцем в мою сторону орал
-Убийца!... Убийца!...
В течение трех последующих после первого назначения лет защитил кандидатскую диссертацию. Мой руководитель уговорил, и я начал работу над докторской.
…………………………………………………………………………………………………….
-Что? Начались приятные воспоминания? Или самогона хочешь?
-Не то, чтобы приятные…, но, спасибо, Эдик, что пригласил. А вот чего-нибудь легкого выпить….
-Приготовил я тебе легкого. И яблок адамовых заготовил.
-Ты взял на себя роль Евы и полагаешь, что он у меня проснется?
-Не сразу. Но надежда есть.
-Но я его не чувствую. Я даже не чувствую, что лежу обсосанным.
-Не волнуйся. Тебе вставили катетер.
- А…?
-Тоже не волнуйся. Как-то для художников был объявлен конкурс на написание картины изображающей голод. Победил, нарисовавший жопу, заросшую паутиной. Паутиной ты еще не зарос. Тебя твоя Галка-хохлушка два раза в сутки обтирает.
Галина – моя жена. Именно так Галкой-хохлушкой я ее называл.
До сих пор Эдик меня ни разу не обманул. Я взбодрился.
-Тогда давай самогону.
-Молодец, Санек, но закусывать будешь яблоками.
Яблоки были необычные. О яблоках напоминала только их форма и легкий, почти не осязаемый их привкус. И, как положено, после первого стакана, в первом яблоке преобладал вкус скумбрии, во втором – пельменей. И только третье было действительно яблоком, но необычным. Возник легкий прилив мужских сил. Но резь, вероятно, от катетера успокоила дерзость моего дружка.
Прилично захмелел. Почувствовал сытость. И очень не хотелось возвращаться в палату.
-Не горюй, Санек. Гавриил о тебе говорил с Самим. С третьего раза уговорил. Начнешь выздоравливать. Недельки через две, начнут тебя возить на коляске, а через месяц, хоть и на костылях, но отправишься домой.
……………………………………………………………………………………………………………
-Петр Сергеевич! От Вас сивухой, рыбой и пельменями прет.
-Ты что, Антонина, две недели даже пива в рот не брал.
Доктор дунул себе в ладонь, принюхался, недоуменно помотал головой и принюхался к окружающей атмосфере.
-Это же от тебя, Антонина такие приятные запахи исходят. Признавайся. С кем блудовала?
-Господь с Вами, Петр Сергеевич. В мой рацион водка, тем более, сивуха, а также пельмени и горох, не входят. Для них это большая честь. А блудую я только с Вами. А Вы совсем забыли обо мне. Уже две недели не прикасались.
-Но, у тебя же…, я график помню….
-Был график, да сплыл. Месяцев на восемь.
-Ты…
-Да! Рожать буду. Что мне? До сорока лет пустой ходить?
-Но мы же…
-Да не парься ты, Петюньчик. Все будет нормально. Ни в семью твою не полезу, ни алименты просить не буду….
-Подожди….
-Да нечего ждать!... Откуда сивуха?
Антонина подошла ко мне.
-Так это ж наш орелик где-то нажрался.
-Да, ладно. Врешь.
-Сам понюхай.
Доктор наклонился ко мне.
-Точно. Ты ему через прямую кишку алкоголь ввела?
-Я что? Дура?
Доктор озадаченно покрутился около меня.
В это время я почувствовал в левой руке легкие во всю руку покалывания. Такие, я помню, бывают, когда отлежишь руку, и потом она начинает восстанавливаться.
Через минуту я попробовал ее приподнять. Мне это не удалось. Однако пальцы зашевелились. Я открыл глаза. Первоначальная пелена тумана стала отступать, через 10-15 секунд отчетливо различил доктора и медсестру.
-Смотрите, Петр Сергеевич, наш-то оживает.
-Он нас слышал, - с некоторым испугом прошептал доктор.
-Нашел о чем думать, - ответила Антонина.
Я хотел ее поблагодарить, но вместо слов что-то промычал….