В тот зыбкий момент, когда засыпаешь и душа решает, что ей делать сегодня ночью (остаться ли дома или полетать, пообщаться, увидеть то, что скрыто суетой бодрствования), в тот самый момент, когда тело одновременно становится легким и невесомым, но и наливается неподъемной тяжестью, именно в этот момент она почувствовала, как указательный палец левой руки ей кто-то обвязал суровой ниткой и слегка потянул.
«Этого не может быть,» подумала она. Муж был в командировке, дети давно уже жили отдельно и в квартире она была одна. Нет, не одна. Кот еще имелся. Защитник от одиночества и злых духов. Она где-то читала, что коты видят все-все и поэтому, когда было страшно, она смотрела на Маркиза. Она всерьез полагала, что кот предупредит ее о любой гадости, стоящей на пороге судьбы и дома. Она приоткрыла глаза. Луна ярко освещала комнату, кот спал у нее в ногах и на указательном пальце конечно же ничего не было. Так говорила глаза. Кожа говорила другое. Есть, есть нитка. Грубая, колючая, она помнила, что моток таких ниток всегда хранился у бабушки. Перевязать что-то или прохудившийся башмак зашить. Она даже вспомнила ящичек со всякой всячиной, где эти нитки хранились и почему-то защемило сердце.
«Неужели пора? Неужели вот так уйду? Одна, ни с кем не попрощавшись? Неужели это происходит именно так – привязывают нитку и потихоньку утягивают туда, за черту?» Умирать ей абсолютно не хотелось и стало дико страшно. У нее же еще столько дел и обязанностей! А муж? Он даже не знает, где лежат его зимние ботинки, не умеет включать стиралку и так любит ее стряпню! «Да, какие ботинки? О чем я думаю? Мы с ним любим друг друга, как он без меня? Как его оставить?» А дети? Дети как будут? Они взрослые и самостоятельные, пристроены в надежные руки зятя и невесток. Скоро внуки пойдут. Она уже с большим удовольствием ходила по магазинам, приценивалась к детским одежкам, игрушкам, кроваткам и коляскам, дивилась многообразию и красоте. И вот это все без нее? «Нет,» решила она, «рано еще, я здесь нужна.» Она еще раз припомнила бабушкин шкафчик, вспомнила, что там всегда лежали большие, острые, портновские ножницы, потянулась за ними, взяла и перерезала нитку. За палец ее никто больше не тянул, но нитка все также его обвивала. Она подумала, что если не сможет ее сбросить, то это будет ей хорошим напоминанием об этой ночи, когда ее едва не утянули в другой мир.
На следующее утро она проснулась в хорошем настроении, позвонила дочке и зятю, сыновьям и невесткам, сказала, что любит и скучает, позвонила мужу и тоже призналась в любви, а так же рассказала, где лежат его зимние ботинки. «Любимая, не забивай мне голову всякой ерундой,» разозлился муж, «зачем мне это знать?» А потом вдруг заволновался и спросил не случилось ли чего с ней, здорова ли. Она ответила, что все хорошо, что она его ждет и скучает. Положила трубку и подумала, что иногда нам зачем-то дают такой выбор: сделать что-то необычное и даже дурацкое и жить или умереть. «И ведь про это никому не расскажешь, засмеют.» Она ощутила завязанную нитку на пальце и решила не избавляться от нее. «Пусть будет. Как напоминание.»