Была среда, вечер и над Москвой-рекой плыли желтые облака заката, праздно толкались вокруг люди, а на скамье в сквере долго сидел один мужчина...
Он медленно поднимался. До этого он еще что-то говорил, но это было больше похоже на бессвязные восклицания, а теперь просто улыбался. Боясь пошевелиться, еще не веря в то что происходит, смотрел все с большей высоты на нее.
Она улыбалась в ответ и тоже молчала. Чем больше становилась высота, тем быстрее росла прозрачная стена, краешком обзора зеленых глаз она видела и это. Когда он отвернулся и посмотрел на запад, она перевела взгляд вниз. Легкий холодок, с поддтеками капель, тянул прикоснуться к стене. Но он не отпускал взгляда и она смотрела до последнего, пока его ботинки не перестали мелькать в небе черным пятном, их как стерли ластиком. Мысли текли спокойно и всё о нем. Конечно он пока не осознает и главное, что получилось, у них получилось. Он теперь там, где можно что-то начать, крутиться и все будет, она уверена. Потом он вспомнит ее, лет через пять, смутным намеком в чужом лице, в метро и будет долго пытаться выплыть из нахлынувших чувств. Долго, минут семь, но не сейчас, не потом, ни для кого из них это не будет иметь значение.
Почему нет горечи потери, почему нет ликования победы, как в первый раз? Лишь бы не пришло потом, на работе. В будни, когда она обычный анестезиолог в детской.
Он конечно не видел этот кусок льда между ними, но и она не касалась его как возможно зимой, на катке. Стащив теплую варежку, налечь всей пятерней на замороженную реальность, как будто можно понять весь ее смысл отморозив кончики пальцев. А всё равно хорошо, даже если это глупости!
А тут не так. Его плащ, что висел на стене четыре месяца, стал ему неуместен. Они все оставляли ей ненужное, неосознанно и это потом исчезало, как симптомы несостоявшейся болезни. Удивительное дело, лечить человека от неудачных уроков жизни. Она медленно зашагала на восток. Было утро четверга и два часа как случился рассвет, а будильник только звенел стандартную мелодию.