Мне пришлось туда поехать. Собрать необходимые материалы, инструменты, заметить отсутствие нежелания, заметить всю серость июльской зелени и обречённости. Я лишь помощник: принести камней с железной дорогои для будущего бетона, принести воды из лужи, собрать опалубку, пенёк для тромбовки. Основной работник в будущем получит 2 тысячи рублей, а я не получу ничего. Мы делаем фундамент для памятника. Всё делали параллельно, кроме замеса бетона - это делали вместе одновременно. Ушло два с половиной часа. Дожди не угомонятся, пакеты спасут залитый бетон.
Я много ходил этими тропинками. Лицемерие "помним, любим, скорбим" на забытых участках, заросших, с покосившимися памятниками, с ржавыми крестами и стелами тоже то ржавыми, то покосившимися. И смерть тут не оправдание. Смерть значит, что уже не помнят, не любят, не скорбят уже давно. Есть пары рядом, между смертями некоторых не больше десяти лет, при том, что они не совсем стары. Честное признание на довольно свежей стеле "мама, прости, что редко приезжаем, но ты всегда в наших сердцах. сын". Но "сын" при "наших". Я сказал своей матери, что напишу подобное же, дабы оправдать свои редкие случаи приезда в это место.
Мне нравилось ходить по этим тропинкам и разглядывать всё. Нет трагичности и банального "кем бы человек ни был, здесь все равны". Иногда комок вставал у горла, не знаю от чего. Здесь всё, что я люблю: тишина, лёгкий дождь, мёртвые, физический труд, который я могу.
Памятники. А что помнить? На ключах брелок, я его вижу и помню о Софье. Маленький ножик - и я помню про Анну Николаевну. Туалетная вода - я вспоминаю Майю, а Ангела я вообще вспоминаю просто так. Умрут не все.