Подарок для моей возлюбленной Эжени Бушар
- Выродки ! Это выродки ! - кричал, бегая по маленькой прокуренной кооперативной кухне, где еще оставалось вино, один из братов Стругацких, размахивая нелепо вздыбившимися редкими волосенками, по недосмотру партии и правительства еще остающимися на вытянутой огурцом голове писателя. - Это он кричит так, понимаешь, Борис Мосеич ?
Тут нужно уточнить, моя милая канадка, совершенно не знакомая с реалиями бурлящей строго по кухням суетливой и неприкаянной формы существования, присущей мыслящим единицам могучего Советского Союза, что Стругацкие - это такие вышедшие из затхлой среды внутриутробности научно - технического прогресса социализма писатели - фантасты, типа, Стивена Кинга, кастрированного политруком за час до атаки под Прохоровкой, и придумавшей Харри Поттера тетки, только другого пола, тоже почти мужского, но не совсем. Дабы не быть заподозренным в сексизме снова уточню : все мужчины моей страны были уничтожены к пятьдесят пятому году, кто - то сбежал в Австралию или Канаду, но в основном легли безмолвные и покорные мужички в гумус, удобряя вечную мерзлоту родины - матери, лихой ручной работой снесшей несколько поколений тех юных дубков, что желудями бережливо втыкал в стылую почву Петра Лексеич, государь Московский и всея Тартарии ( проклинаемой им с периодичностью три раза на день, цитирую : " Страна у меня здоровущая, но народ - сволочь, как есть звери в человеческом обличье, не люди, хоть и в Бога веруют " ) облаадатель, поэтому я затрудняюсь охарактеризовать писателей Стругацких по половому признаку, короче, маленькие, кругленькие, податливые, в очках и плешивые, очень умные и при этом тупые, как пни, не умеющие ни х...я, лишь трындеть на прокуренных кухнях, петь под гитарку тягучие и заунывные песни, мечтать о " Русской Правде " шведского ярла Ярослава, давшего наименование задумывающимся роботам, деревянным, естественно, как и все здесь, ничтожным и гадким до сведенных оскоминой скул.
- Откудова ты знаешь, что я Мосеич ? - впился лихорадчным взором лютости в брата второй брат, покуривавший " Казбек " впротяг и не затягиваясь. - У нас же мамки разные.
- Я все знаю, - присел на табурет знающий Аркадий Ротаныч, сын Бунимовича. Жана. Это почти как Вальжан, но с профсоюзными взносами. - Мою мамку именовали Мокридой Самуиловной, утеряв фамилию во времена коллективизации, а твою, - кашлянул осторожно брат, сторожко озираясь, ведь даже на кухне могли подслушать недобросовестные, бывалоча, ложились проживающие по соседству туловищами на щелястые полы из доброй дубом осины и прилагали оттопыренные уши к плинтусу, за которым похоронили пасынка Ролана Быкова, разоблачившего письменно ( потом, давно, но в будущем наклонении ) всю семью, включая собаку Жучку и ручного хомяка Реджинальда, слушали вздохи и стоны пасынка, а потом сидели уже на своих кухнях и долго смеялись прогорклыми и тусклыми голосами современников, - Розалией Хаджимуратовной Пельше, от латышских комбайнеров ведущую свой недолгий род.
- Верно, - мрачно подтвердил Борис, снимая продранную на локтях майку. Тут снова необходимо уточнение для тебя, моя прекрасная Эжени, как незнакомой с кудесами страны за железным занавесом : у советских маек рукавов не было, но вот дыры на них - были. Если ты прочтешь программу КПСС за семьдесят четвертый год, когда в городе Горьком родился черноволосый мальчик с ярко - зелеными глазами, выросший, сука, почти до сорока пяти, а сорокопяткой именовали полковую пушку против танков, например, то сама поймешь, почему так, майка есть, рукавов нету, но дыры - везде. Даже в головах.
- Мокрида Самуиловна, - пустился в родовую память брат, неспешно помешивая морковный чай в граненом стакане мельхиоровой ложечкой с клеймом " Чугунноделательный комбинат имени Кагановича, да отсохнет рука его ", - в сорок втором под Бобруйском повстречала на рокадном направлении роттенфюрера Гардц фрон де Беф, рулившего мотоциклом батальонной разведки мотопехотного полка Ваффен СС " Валлония ", подчиненного оперативно - тактически по фронту группы армий " Висла " непосредственно рейхсфюреру и камергер - президенту Пруссии, - один из братьев потряс головой, как всегда делал, предчувствуя рождение Марка Солонина, - отступающему из Демянского прорыва на юго - западном направлении Совинформбюро. Время тяжелое было, Федор, - вздохнул рассказчик, шумно отхлебывая чай.
- Откудов знаешь, что я Федор ? - глотая буквицу, вскричал Борис Мосеич, вскакивая и снова усаживаясь.
- Я все знаю, - засмеялся знающий Аркадий Ротаныч, добродушно пожимая брату мужественную руку. - Борисом тебя позже наименовали, в честь седого Ельцина, а до сорока ты орудовал под именем Федор. Только забыл по малолетству, - щурил ласковые глаз брат, играя спичечным коробком, катая его по столешнице, где лежали слева направо : скелет астраханской чехони, коробка папирос " Казбек ", вышеупомянутый коробок и стояла опорожненная бутылка плодово - ягодного вина " Алабашлы ", а также ...
- Стой ! - закричал Борис Мосеич, прерывая брата. - Мы ж не Вайнеры.
Они переглянулись и захохотали.
- Да вы и не Пенн ни х...я, - сказала появившаяся в дверях супруга одного из братьев Юля Высоцкая, косоглазая и страшная, жуткая просто бабища. Подпрыгала к кухонной плите и, сворачивая в капустный лист грешневую перловку Урганта ( да проклят будет вместе с трусливой теннисисткой, не принимающей вызова на крокет, но потом чего - то там рыгающей, как персонаж песни Егора Летова о палькибабах, палькида ), пригрозила лопатообразными титьками затрепетавшим в ужасе братьям. - Ужо, - рыгала бужениной Юлия, запахивая куцый халат на спине, широкой, как пуфик от мебельного набора " Золлинген ", укупленного по блату в " Березке ".
Тут я снова уточню, моя заграничная муза, что блатом называлась возможность купить не нужную тебе вещь, а деревянное название магазина не должно вводить в заблуждение, я ж говорил, что тута все деревянное. Даже эта самая Юлия.
- Смотри, - шепнул Борис Мосеич брату, осторожно толкнув носком чехословацкой кеды за рубль двадцать по записи в отделе фронтовиков универмага на Наркомземской голень Юлии. Она зашаталась и грохнулась с жестким стуком на пол, покатилась, пока не уткнулась боком в плинтус.
- Щелкунчик, - поднял вверх указательный палец знающий Аркадий Ротаныч.
- Ну, - не стал спорить брат, разливая остатки вина. - А знаешь, почему Стругацкие ?
- Хыыы, - выдохнул второй брат, выпив напиток, - знаю. Выстругали нас целиком из дерева, из дубовой осины смастырили интернационально и вширь, но про право человека в любой момент насильственно сменить власть не рассказали.
- Забыли, - тоже выпил вино первый брат, литературно становясь вторым, он же разговаривает с вышеупомянутым в вышележащем по тексту абзаце, понимаешь ? Понимаешь, Эжени ??!
И это именуется искусствоведством, мать его так, литературоведством и новой публикацией у гнусного Ремчукова тоже. А Стругацкие, как и Вайнеры - не Пенн ни хера, что и гласит само собой из названия этой сказочки, ностальгирующей по мощи сталелитейной империи, чей геополитицкий развал стал величайшей катаклизмой со времен Ниневии Аккадской, да лежит она под песками шумурдяковой пустыни Иранского нагорья. Или Междуречья. По х...й.