Ветлужский край неразрывно связан с историей жизни и творчества Николая Рубцова. Судьба привела Рубцова в рабочий посёлок Варнавино Нижегородской области 29 июня 1969 года в воскресенье. В этот день праздновался в СССР День советской молодёжи.
Рубцова пригласил погостить на Ветлугу в родную деревню Ляпуново близ Варнавина институтский друг Александр Сизов.
В отличие от Рубцова, поступившего в Литературный институт в двадцать шесть лет, студент Сизов был недавним выпускником средней школы. В 1969 году учёба Рубцова в Литинституте была завершена.
Уже изданы две книги: «Лирика» и «Звезда полей». Шла работа над сборниками «Душа хранит» и «Сосен шум».
Во время отдыха в Ляпунове Рубцов, как установил Леонид Вересов, получил письмо от редактора сборника «Душа хранит» Веры Лихановой. Вера Лиханова была типичным советским литературным функционером. Она была недовольна содержанием книги, которую редактировала, ввиду её общего минорного настроения и отсутствия колхозно-производственной темы в формате твёрдых канонов социалистического реализма.
И, словно в отместку таким, как редакторша, Рубцов начал сочинять там, в Ветлужском краю, «Разбойника Лялю» - «Лесную сказку». Так он сам определил жанр произведения.
Действие «Разбойника Ляли» происходит во времена весьма далёкие от эпохи «развитого социализма» и колхозного строительства.
В воспоминаниях Александра Сизова о начале работы над «Разбойником Лялей» есть очень важный для понимания душевного состояния Рубцова в тот период эпизод: «Пошли в деревню Бархатиху за продуктами. Боком к опрятной деревушке прилепился леспромхозный посёлок. Крытые дранкой и толем бараки и засыпушки были строены не в порядок, а как попало. Разнокалиберные заборы, на песчаных улочках лужи и помойки. Коля всё поёживался, точно ему мокрые опилки за ворот замшевой курточки высыпали, капризно морщил лоб, беспокойно озирался. Видно, неуют посёлка томил его. А, может быть, что-то напоминал, ведь на вологодском Севере много таких мест.
И вдруг он остановился, как вкопанный. Уставился на окна, где в ржавых консервных банках из-под зелёного горошка цвели герани. Яркие, алые, пышные! Вот это чудо! Невольно залюбовался и я. Слышу чёткое, хлёсткое, как удар бича:
Люблю цветы герань!
Все остальные дрянь!
Задорно сощурился, глядя на меня.
- Хорошо, смачно, - пошутил я, - но другие-то цветы при чём?
- Да, нет, - Рубцов улыбнулся, - цветы-то, ты знаешь, я все люблю. Почти все. А тут – герань. Сразу детство вспомнилось. У нас в Никольском было много-много герани на окнах. В том числе и в детдоме. В горшках, в таких же банках. Приклеили этому цветку ярлык – «мещанский». В смысле плохой, значит. А ведь мещане – это простые, в большинстве порядочные люди, жители тихих улочек, слободок. Представляешь, слободка утопает в герани. Тихая мирная слободка. Да это же поэзия! Целый океан поэзии.
В то лето он часто вспоминал свою поездку на Алтай, на Бию и Катунь. Много рассказывал о чудесном Телецком озере»…
«Тихие улочки, слободки» любого русского города способны рассказать много удивительных историй о нашей истории. Нужно только уметь слушать, а Рубцов это умел.
«Разбойник Ляля» должен был войти в сборник «Сосен шум», но редактор выбросил из книги «Лесную сказку».
Варнавино – бывший живописный город на реке Ветлуге с интересной историей, окружённый лесами, весной и летом утопающий в сирени. Одно время часть Поветлужья принадлежала князю Александру Невскому, о котором Рубцов, согласно воспоминаниям Нинель Старичковой, собирался писать поэму.
В городе в девятнадцатом веке на средства горожан и окрестных жителей была построена часовня в память о спасении Александра Третьего во время аварии на железной дороге. В честь небесного покровителя Царя она получила имя Александра Невского.
По реке Ветлуге ходили до революции беляны – дощатые суда, на которых перевозили мачтовый лес, сложив штабелями. Наверняка, Рубцову рассказывали про беляны – красу Волги и Ветлуги.
А поскольку Ветлуга – приток Волги, не трудно было поэту с богатым воображением и тонкому знатоку истории России представить себе «выплывающие из-за острова на стрежень, на простор речной волны расписные Стеньки Разина челны». Предание говорит о том, что разбойник Ляля был сподвижником Степана Разина.
Память о нём хранит Лялина гора, где до сих пор ищут зарытые лихим атаманом клады.
Недалеко от мест, где гостил Рубцов, находится легендарное озеро Светлояр. Легенда рассказывает, что в тихую погоду, хорошо приглядевшись к водяной глади, можно увидеть золотые купола града Китежа, ушедшего под озёрные воды.
Озеро Светлояр упоминается в романе Мельникова-Печерского «В лесах», который Рубцов, наверняка, читал.
О ветлужских лесах можно много интересного узнать из сочинения Ивана Николаевича Соловьёва «Варнавинское лесничество. Записки лесничего». Соловьёв окончил Петербургский лесной институт и сотрудничал с журналами «Лесной дух» и «Лесное хозяйство». До 1914 года он работал лесничим в Варнавинском лесничестве, контора которого находилась в селе Баки, после революции ставшем Красными Баками.
Кроме сосен, по берегам Ветлуги росли и другие породы деревьев: «Главные и распространённые в дачах породы: сосна, ель, берёза, осина и ольха, а затем, как незначительная примесь к сосне, встречается лиственница в Баковско-Моисеевской даче, а ели – пихта во всех дачах Лесничества. Кроме этих пород , в виде единичной примеси встречаются: клён, вяз, ильм и в качестве подлеска липа…Наиболее часто ильм, клён и вяз встречаются в даче Варнавинский Бор, в восточной её части, по берегам реки Чёрной и Усты и в пойменной (заливной) вдоль их местности… В старину, может быть, во времена «Ветлужской пустыни», по берегам этих рек, несомненно были дубовые леса, что доказывается… живыми представителями этой породы в почётном возрасте…» (История ветлужских лесов. Р.п. Красные баки, 2010, с. 31).
Соловьёв объясняет в своем сочинении о ветлужских лесах происхождение слова «починок» - новая деревня. Рубцов посетил починки «Бархатиха» и «Ляленка» в свой приезд на Ветлу.
«Недостаток сельскохозяйственных площадей в районе, голодные годы, разруха после войны и революции заставили население заниматься раскорчёвкой села. Так, начиная с 1918 года, стало сильно развиваться временное сельскохозяйственное пользование землёй в лесах Гослесфонда. Правительством было разрешено сдавать населению под расчистку подходящие участки. На разделанных участках появилось много граждан, желающих поселиться на постоянное место жительства. Появилось много новых селений (починков) во всех лесничествах».
Периодически леса поджигали, протестуя против «искривлений» - недостатков социалистического строя, которые имелись, наряду с достоинствами: «Недовольные люди умышленно поджигали леса… Особенно сильные пожары были в 1938-м суховейном году».
«Разбойник Ляля», можно сказать, стал зеркалом нашей истории, в которой было много войн, народных бунтов и волнений.
Первая публикация поэмы состоялась после смерти Рубцова.
Поэта тянуло в волжские края. Из воспоминаний Александра Сизова известно, что он был в окрестностях Ветлуги всего один раз. Но поэт не единожды посещал берега великой русской реки. Товарищ Николая Рубцова по Литинституту Владимир Андреев вспоминает, что их последняя встреча в ноябре 1970 года состоялась на Курском вокзале в Москве. Рубцов покупал билет на отходящий поезд в Горький (теперь и изначально Нижний Новгород).
Рубцов подошёл к окошку кассы, протянул кассирше красную книжечку члена Союза писателей СССР и попросил: «Дайте билет на отходящий поезд русскому поэту».
Потом друзья выпили красного вина в буфете вокзала. Рубцов угощал. На подножке поезда они обнялись в последний раз.
Андреев утверждает, что от Рубцова не веяло упадничеством. Он был в хорошей форме, а глаза в густых ресницах светились, как два огонька.
Про свои глаза Рубцов сам сказал однажды так:
Забыл приказы ректора.
На всём поставил крест.
Глаза, как два прожектора,
Обшаривают лес.
Стихи эти он написал, когда его исключили из Литинстиута. Он жил тогда в Николе и собирал для прокормления семьи в лесу клюкву, бруснику, малину, чернику, голубику и грибы.
Доволен я буквально всем.
На животе лежу и ему
бруснику, спелую бруснику.
Гоняю ящериц на пне.
Потом валяюсь на спине,
Внимая жалобному крику
Болотной птицы…
Лес Рубцов очень любил, как и все русские люди. Валерий Чудинов заметил, что русская цивилизация – это лесная и речная цивилизация. По его мнению, слово «русские» произошло от слова «руслие», то есть жившие по руслам рек, к тому же, в лесах.
Недаром Рубцов обозначил жанр своего произведения как «Лесная сказка».
Сказка является высшей формой народного творчества.
В словаре Рубцова «сказка» - это одно из самых употребительных слов. Сказка жила и живёт в народном искусстве. В северной народной росписи, особенно в росписи прялок, основным мотивом является растительный. Нередко мастера рисовали на лопасти прялки ветки с красными листьями и зелёными цветами. Может быть, отсюда «Зелёные цветы» Рубцова.
В шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века в СССР активно изучалось народное искусство. Много для этого сделала Ольга Владимировна Круглова, собиравшая прялки по северным деревням. Замечательным мастерством славились прялки из села Тарнога Вологодской области. По имени села прялки получили название «тарногские».
В 1973 году в Париже уже после смерти Рубцова с огромным успехом прошла выставка русского декоративно-прикладного искусства с названием «Русское дерево».
Рубцов неоднократно посещал краеведческий музей в Тотьме, восхищаясь каждый раз народным искусством.
Прялки с зелёными цветами он мог видеть также в Кирилло-Белозерском музее заповеднике.
Одновременно с работой над «Лесной сказкой» поэт готовил к печати книги «Зелёные цветы» и «Подорожники» - сборники с «лесными» названиями.