На краю опустошенного села, где ещё осталось пара тройка разваленных, задетых временем, домишек, было маленькое, уютное гнездышко, где мне удавалось не раз увидеть аиста, ждущего свою вторую половинку.
Обычно это случалось на закате уставшего ото дня солнца, когда оно, подобно милой незнакомке, распускало свои золотые косы. В такое время я часто ходила, смотря на тлеющее небо и размышляя о сути нашего мира, существовании и кучей других ненужных вещей. Иногда мне кажется, что счастливые люди задаются реже философскими вопросами и, возможно, им легче, чем нам, постоянным мечтателям и усердным мыслителям. У счастливых людей просто нет времени на такие тяжелые раздумья. Наверное у них вообще нет времени ни на что, кроме как быть счастливым...
Именно здесь, на этой неровной дороге, где неподалеку росли одуванчики, были мы. Мы - местоимение из двух букв, но до него нужно так долго расти, тянуться, искать, падать и главное уметь любить. Без всяких прикрас, за всё то время,проведенное вместе, мы научились всему этому и заслужили положенное счастье. Теряясь в мыслях и судорожно обнимаясь, мы терпко прижимались друг к другу, не давая воздуху пробиться сквозь наши прикосновения рук,смотря на двух прекрасных белокрылых птиц, но не прекраснее, чем два любящих друг друга человека.
А потом мы не виделись. Совсем. С тех пор я не наблюдала двух аистов, бывших вместе, даже в дождь и слякоть, под тяжелыми струями холодной воды, когда гром разрезал тонкой линией помутневшее, обезумевшее небо... А помните, я сказала что мы заслужили положенное нам счастье? Но ведь оно, покорно второму аисту, упорхнуло от нас, казалось, дающей надежду, птицей.
С тех пор, как я потеряла наши встречи, я все чаще бежала на ту дорогу, то самое место, к знакомому гнездышку, в старых бежевых балеточках, один из которых слетал, оголяя пяточку, касающуюся асфальта. Я бежала, гналась за ветром, обезумевшая от печали и ревела, смотря на аиста, оглядывая наше место, бывшее нашим... И ничто не могло меня успокоить, привести в себя. Я плелась оттуда подобной опьяненой, с опухшими от слез глазами и помутневшим разумом.
Солнце садилось. Аист всё ещё был один.