Председатели и члены туристских маршрутно-квалификационных комиссий! Это рассказ о том, как среди классических видов туризма чуть было не появился ещё один! У истоков истории оказался Эдуард Фогилев – заядлый горник, человек прекрасной души, бывший в ту пору начальником спасательной службы Ставропольского края и Карачаево-Черкессии. Это он давал нам добро на совершение похода, а мы ему сообщали телеграммами о начале маршрута и возвращении с него. По жизни Алексеич был настоящим гусаром, общительный и интересный собеседник, уважал хороший коньяк, курил крепкие кубинские сигареты и сигары, а представительницы прекрасной половины человечества не сводили с него глаз.
Дело обстояло примерно так: шла весна девяносто третьего года прошлого столетия. Ставропольский турклуб «Родник» вознамерился в майские праздники пройти к Эльбрусу из Кисловодска. Фогилев, бывший инициатором и руководителем затевавшегося проекта. назначил меня завхозом. До самого последнего дня число участников этого мероприятия было окутано завесой неопределённости. Поэтому решение задачи по определению массы продуктов «Х» при количестве потенциальных едоков в группе «У» на десять дней заставило напрячься. После некоторого размышлизма решил – пусть каждый затаривается индивидуально по стандартному списку. Речь шла о двух-трёх банках тушёнки, столько же рыбных консервов, овощах на одну варку супа или борща, что-то было о крупе, жменьке соли, а также о паре пакетов макарон фирмы «Мальтаглиати», впервые появившихся в городских гастрономах. По словам пробовавших сей продукт, оттащить от миски с ним было невозможно!
Охочих «прогуляться» собралось четырнадцать человек. Автобусом доехали до Невинки, а оттуда электричкой в город-курорт. Сразу от вокзала через подземный переход вышли на Курортный бульвар, затем мимо Нарзанной галереи и Колоннады по окраинным улочкам попали на берег реки Берёзовки. Путешествие началось!
Какие же мы были тогда зелёными и наивными в своих мечтах достигнуть Эльбруса и подняться на него! У одного участника вместо спального мешка был комбинезон с начинкой из какой-то пористой массы. Его он надевал и на переходах, когда вдоль ущелья тянул холодный ветер, и отчаянно мёрз ночью, ибо комбинезон уподоблялся перчатке, в которой рука намного острее ощущает холод, нежели в рукавице. Уже на третьей ночёвке горемыке определили место в середине палатки, между двумя обладателями «рукавиц» – нормальных спальников. Другой товарищ взял совершенно новенькие ботинки-вибрамы с ещё блестевшими глянцем носами. Уже с утра третьего дня они висели у него на рюкзаке, а ноги, оклеенные пластырями, месили в кедах грязь весенней тропы.
Тогда же встретили пастухов, огорошивших нас вопросом – А вы не боитесь волков? Они сейчас нещадно режут всё подряд! На это кто-то ответил – Нас много и у каждого – ледоруб! Отмахнёмся, если сунутся! Старший пастух скептически покачал головой – А вот мы боимся, хотя у нас ружья есть… Наш оптимизм несколько поубавился, когда дальше, в течение дня, на открытых местах мы увидели до десятка дочиста обглоданных скелетов лошадей и коров. Всё лежит вместе – череп, хребет с отходящими от него рёбрами, рядом – конечности. Брр-р! Прямо готовые экспонаты для Ставропольского краеведческого музея в дополнение к уже имевшимся там скелетам носорога и южных слонов! Пополнить эту коллекцию собственными костями, слава Богу, не довелось!
Снег появился только на четвёртый день на дне глубокого оврага, вставшего поперёк поля. Чуть ли не под аплодисменты собравшейся вокруг команды я надел свои самодельные снегоступы и выполнил круг почёта. Больше снега до конца похода нам не попадалось, снегоступы работали в режиме груза, а потом, гораздо позднее, нашли приют в витрине туристского музея.
Окончание каждого дня окрашивалось занудливым дождём. Именно этим вечером набрели на огромную нишу в известняково-ракушечном склоне. Сразу же захотелось сохранить палатки сухими, а самим вкусить прелестей жизни далёких предков – пещерных людей!
Сказано – сделано! Пол у дальней стены застелили ковриками, сварили ужин, развели у входа костёр. Легли спать. Всё было хорошо, но только дым от костра вдруг потянулся вглубь пещеры. Пришлось сдвигать огонь в сторону. Тем не менее утром от всех вещей и от нас самих несло запахом обуглившихся головёшек. Это стало данью за увлечение первобытностью!
Следующим вечером я устроился после ужина у костерка посушить носки и, неожиданно для себя самого, подсчитал в уме, что на пятый день мы прошли девятый овраг! Не такое уж простое это препятствие, сказано же, что нельзя про овраги забывать, когда берёшься за чистый и гладкий лист бумаги, как-то так! А чем мы нынче занимаемся – пришло в голову? Пешеходным туризмом? Но к беспрерывному перелазу из одного оврага в другой, это не очень подходит. Горный, водный – некоторые элементы этих видов имеют место быть, но не совсем то. И тут осенило – да это же ОВРАЖНЫЙ туризм!
Озвученная мысль всколыхнула народ и породила идею создания комиссии по новому виду туризма, определиться в нём, как и в других с минимальными протяжённостью, продолжительностью и набором препятствий. За соответствие первой категории сложности было предложено считать пока ещё не окончившийся наш поход. А вот как классифицировать овраги? Тут сколько сидело у костра, столько и было мнений.
Более опытные считали основным критерием проходимость, имея в виду обводнённость и наличие зарослей. Неоперившаяся ещё молодёжь на полном серьёзе вопила за количественные характеристики, такие как глубина и протяжённость. Их можно было понять, ещё свежи были впечатления от вчерашней буерачины с крутыми стенками. Оценки выкрикивались от «единички Б» до «двойки Б» со звездой по аналогии с Перечнем высокогорных перевалов.
Сравнение оврагов с перевалами зацепило нашего руководителя. Обладатель знака "Мастер туризма СССР" №34 (Да, да! Был такой титул среди спортивных званий!), многоуважаемый Алексеич с тоном, не терпящим возражений, одёрнул желторотых словами: – «Пусть сначала в горах что-нить жирнее «единицы Б» пройдут»!
А на другой день Фогилев развернул нас обратно. Эльбрус так и не довелось даже увидеть – ох туманы, мои растуманы! От обширного Бермамытского плато виднелось только то, что было под ногами да вокруг в радиусе полутора-двух десятков метров. Запомнились деревянные П-образные опоры ЛЭП, вдоль которых пришлось долго идти, ночлег в заброшенном коше, где по-ударному дважды подряд с часовым перерывом поужинали макаронами. Развиднелось лишь в долине Аликоновки, по которой на девятый день вышли к Кисловодску.
Но причём тут Макарониада? А при том, что из двадцати восьми пакетов макарон осталось не съеденными только два! И никто, ни один из участников, почему-то не пожаловался на однообразие кормёжки!