- 1 -
Утром Марк Иванович ДелягО, сотрудник газеты «Куринослеповская правда», ведущий рубрики «Поэтический родничок», проснулся со страшного похмелья. Накануне вечером к нему неожиданно пришёл литературный критик их газеты Павел Пивоваренко, и они напились, как сказал Пивоваренко, «вусмерть»! Марк Иванович стал припоминать, что они пили. Пашка принёс бутылку водки. Потом они сходили и купили ещё одну такую же. Потом Пашка сбегал и купил бутылку дешёвого красного. Потом… Марк Иванович застонал. Да. Вот те четыре фанфурика «Боярышника» и усугубили всё дело! Сердце у Марка Ивановича утром стучало так же быстро, как стрелял пулемёт «Максим» в известном фильме «Чапаев».
И зачем он стал пить с Пивоваренко? По какому поводу? Хотя, стоп! Повод-то как раз был. Пашка вчера вломился в его квартиру в семь вечера. Вошёл так, как будто полчаса назад вышел. А ведь друзьями они не были. И пили последний раз в редакции на 23 Февраля. А вчера Пашка ворвался в квартиру и заорал:
- Слушай, Деляга! Где можно найти киллера?
Вопрос Марка Ивановича привёл в изумление, но для порядка он сначала поправил Пивоваренко:
- Я – не Деляга, а ДелягО! Мои предки жили во Франции! И ДелягО – французкая фамилия!
- Да, ладно, Иваныч! Тебя в редакции все зовут Делягой! И что? Деляга – нормально звучит! Значит шустрый, сообразительный человек! – парировал Пивоваренко, вытаскивая из пакета бутылку водки и несколько сырков.
- Так. Слышишь, Иваныч! Киллера где можно найти?
- А зачем он тебе? – поинтересовался Марк Иванович.
- Зятя – суку хочу завалить!
Пашка зубами вскрыл бутылку и распорядился:
- Давай стаканы тащи!
Марк Иванович терпел наглый приход Пивоваренко по двум причинам. 1)С Пашкой они были приблизительно ровесниками. Марку Ивановичу было 64 года, а Пивоваренко 60. Старше их в газете был только главный редактор Ефим Сергеевич Саблин по прозвищу «Сабля», которому было 72 года. Каждый год «Саблю» выпроваживали на пенсию и никак не могли выпроводить. 2) Многие считали, что «Саблю» на посту главного редактора заменит именно Пивоваренко.
Когда бутылка водки опустела наполовину, выяснилось, что час назад Пашка вступился за дочь и получил хороший «люль» от зятя. Марк Иванович видел зятя Пивоваренко. Детина под два метра и весом килограммов сто двадцать! Киллера нужно было нанимать с гранатомётом.
- Нет. На кого он руку поднял, козёл вонючий? На меня поднял! Он, скотина, пожалеет! Он у меня кровью умоется! – горячился Пивоваренко.
_ Паш! Ты успокойся! Всякое бывает! Он всё-таки муж твоей дочери! Отец твоей внучки! Ты лучше скажи: пошёл бы ты главным редактором вместо «Сабли» или нет?
ДелягО знал, что Пивоваренко спит и видит себя главным редактором. Разговор их перешёл в мирное русло. Пашка забыл про зятя, от которого получал уже не в первый раз, и стал перечислять недостатки Саблина. Бутылка закончилась. Пришлось сходить ещё за одной. Потом ещё… Потом ещё… И вот с утра расплата. Состояние организма у Марка Ивановича было близким к катастрофическому!
Зазвонил сотовый.
- Слушаю, Ефим Сергеевич! – подобострастно произнёс ДелягО, стараясь инстинктивно выдыхать в сторону от телефона. – Я где? На автостанции. Вы сами вчера послали в Покосиловскую школу. Помните. Не помните? Ну, как же? Вы ещё вчера кофе пили, когда мы разговаривали. Да. Спасибо. Сегодня я вряд ли вернусь. Сами знаете, что редко автобусы оттуда ходят. Да. Стараемся, Ефим Сергеевич! Да. Когда премии распределять будете, не забудьте, пожалуйста!
Марк Иванович хохотнул в телефон. ДелягО знал, что «Сабля» постоянно всё забывает, и сегодня спокойно можно отлежаться дома. Вот только бы опохмелиться! Организм требовал опохмелки незамедлительно. А денег не было! Остатки аванса вчера были пропиты с Пивоваренко. Зарплата маячила только в конце недели. Встать и идти куда-то и просить у кого-то взаймы, не было сил!
- 2 –
Вдруг в дверь кто-то постучал. (Звонок у ДелягО зимой испортили шкодливые школьники, которые приходили колядовать.)
- Кого ещё чёрт принёс? – негромко проговорил Марк Иванович, открывая дверь. За порогом стоял сантехник Чурбанов. Год назад сантехник прочищал Марку Ивановичу унитаз, в котором не уходила вода. Тогда они разговорились и даже выпили водки. Оказалось, что сантехник писал стихи. Узнав, что Марк Иванович в их районной газете «главный по стихам», Чурбанов пообещал на следующий день принести свои стихи на просмотр. И принёс истрёпанную общую тетрадку. Стихи были никакие со множеством грамматических и пунктуационных ошибок. Обижать нужного в будущем сантехника Марк Иванович не решился и пообещал «кое-что из написанного» опубликовать в газете.
- А как вас зовут? – спросил тогда Марк Иванович сантехника.
- Федя. Фёдор Чурбанов, - с готовностью представился начинающий поэт.
- А, может, мы подберём вам псевдоним, - предложил Марк Иванович, которого подпись в газете «Ф.Чурбанов» не радовала. – Ну, например, Радужный! А как звали вашего отца?
- Макар!
- Ну, вот! Макар Радужный! Звучит!
- Ну, можно, - согласился польщённый высокой оценкой своих стихов сантехник. На том и порешили.
Короткий стих про Новый Год был опубликован в газете за подписью поэта Макара Радужного.
И вот этот самый Макар Радужный, а точнее сантехник Чурбанов стоял перед Марком Ивановичем.
- Я к вам, - решительно входя в комнату без разрешения, забасил Чурбанов. – Я со стихом! Кажется, удался! Самому не верится, что ТАКОЕ сочинил!
Марк Иванович хотел завернуть бесцеремонного гостя восвояси, но вдруг осознал, что опохмелка сама явилась ему на дом.
- Так. Проходите, - пригласил хозяин неожиданного гостя. – Так, говорите, удалось поймать рифму за хвост? Как называется стихотворение?
- «Смерть и искусство», - глухо отозвался Чурбанов.
- Ого! Весомое название. Ну-с, слушаю-с!
- Эпиграф – « Вижу образы – их многим не увидеть!
Вижу образы – их многим не понять!»
- « Да, куда уж нам, сирым», - с сарказмом подумал Марк Иванович, а вслух сказал:
- Весомо! Весомо! А кому принадлежат слова эпиграфа?
- Мне, - скромно потупившись, признался Чурбанов.
- Да, серьёзная тема! – глубокомысленно стал размышлять вслух Марк Иванович. – Тут, как говорится, без стакана не обойдёшься!
- Я принёс, - с готовностью отозвался сантехник и достал из пакета бутылку «Перцовки».
Марк Иванович сходил к холодильнику за оставшимся с вечера сырком.
- Прочитайте, пожалуйста, ещё раз эпиграф, - подхалимски попросил ДелягО у Чурбанова. – Чувствуется огромная философская направленность!
Сантехник повторил эпиграф, за который они тут же и выпили.
- Ну, что же! Слушаю всё произведение! – торжественно попросил Марк Иванович, у которого потеплело в груди, и сердце стало тише тарабанить.
Чурбанов молча разлил ещё «перцовки» по стаканам, встал и, глядя в окно, стал читать свой стих, слегка завывая.
«Отчего вино могу я пить?» Эта первая неожиданная строка заставила Марка Ивановича воскликнуть: «Вот именно!»
Чурбанов замолк, нахмурился и начал читать стих по-новой.
«Отчего могу вино я пить?
Оттого, чтоб быть смелее с бабой?
Нет. Себе я не могу простить
Строчки не волнующей и слабой!
Мир искусства манит и зовёт
Гранью слова, краски, звука.
Руку протяну – и вновь мираж.
Господи! Какая это мука!
Не наполнить мне Вселенную собой!
Люди не раскроют рты от удивленья!
Годы-волны остужают мозг.
Где же ты прекрасное мгновенье?
Где же ты прекрасное мгновенье?
Счастье стать в искусстве человеком.
Чтобы знали все и уважали.
Чтобы в бронзе породниться с веком!
В очередь за славой и признаньем
Я не встану – истрепались нервы!
Тут как раз история подскажет –
Смертью тоже создают шедевры!»
Закончив чтение своего стиха, Чурбанов сел на стул, взял стакан и, не чокаясь, выпил «перцовку».
- Ну, как? – глядя в глаза Марку Ивановичу, спросил сантехник.
Марк Иванович взял свой стакан и так же, не чокаясь, выпил, потом поставил стакан и выдохнул:
- Концептуально!
- Чего? – не понял сантехник.
- В целом, замечательное стихотворение, - стал пояснять Марк Иванович. – Но есть шероховатости! А вы, что? Решили жизнь самоубийством покончить?
- Да, ладно-ко! Я – идиот что ли? – засмеялся Чурбанов. – Сами понимаете – поэзия всё-таки! Высокий слог, так сказать!
- Да, да, - согласился Марк Иванович и посмотрел на бутылку «Перцовки». Сантехник его понял и налил «огненной жидкости» в стаканы. Выпили. Разломили сырок и закусили.
- Ну, так, что скажете? Сильно я написал? Напечатаете стих? – Чурбанов своими вопросами не давал опомниться Марку Ивановичу.
- Да, конечно, мощь мысли присутствует! – начал издалека ДелягО. – Но, как я уже говорил, есть шероховатости. Вот вы пишите «с бабой». Наши читательницы это не поймут! Они хотят, чтобы их называли женщинами, а не «бабами». В этом месте надо исправить!
- А ещё, где не так? – напирал Чурбанов.
- Ну, вот вы пишите «в бронзе породниться с веком». Тут тоже неправильно расставлены акценты!
- Чего? – не понял сантехник.
- Ну, не совсем скромно как-то! Тоже нужно поработать с этой строкой!
Чурбанов молча разлил по стаканам оставшуюся «Перцовку».
- Слушай, Марк Иванович! Если стих тебе не понравился, то так и скажи! А то «нужно поработать с этой строкой»! Я этот стих, между прочим, полночи писал! – выказал своё недовольство сантехник.
Марк Иванович понял, что делает непоправимую ошибку, критикуя стих. Выпивший Чурбанов мог и по физиономии съездить.
- Федя! Ты пойми меня правильно! – ласковым голосом заговорил Марк Иванович. – В нашей газетёнке печатать такой стих – это всё равно, что бисер перед свиньями метать! Твоё стихотворение должно быть напечатано в толстом солидном журнале! Желательно, в Москве! У меня есть там связи! Я помогу.
-В Москве? Это здорово бы было! – обрадовался Чурбанов. – Давай за это выпьем!
Поэт и критик допили оставшуюся «Перцовку».
- Так, говоришь, в Москве напечатают? А когда?
- Ну, это дело быстро не делается!
- Ну, смотри! Не обмани! Белинский ты наш! – И Чурбанов, икнув, фамильярно ладонью тихонько постукал по щеке Марка Ивановича. «Пьянеет на глазах. Ещё драться сволочь полезет!» - подумал Марк Иванович и встал из-за стола, показывая этим, что визит самобытного поэта завершён.
- Ну, ладно, Иваныч! Пойду я! Буду ждать выхода стиха! Обрадовал ты меня!
Чурбанов, покачиваясь, пошёл на выход, но у самой двери повернулся и по-трезвому спросил:
- Унитаз- то как? Работает? Если чё, Иваныч, зови! Я для тебя всё сделаю!
Когда за надоедливым сантехником захлопнулась дверь, Марк Иванович вытер пот со лба и продекламировал, слегка перевирая Ильфа и Петрова:
- Гаврила был сантехник славный!
Гаврила смог опохмелить!