Я прихромал в храм специально во внеурочный час, так, чтобы в церкви было пустынно и тихо.
Кое как усевшись на скамью в самом дальнем и тёмном углу, я стал смотреть на иконы, глубоко вдыхая аромат свечей и ладана. Наступало время покоя и тишины и я с готовностью отдавался ему.
Но тут в храм, громко топая, ворвался молодой, высокий парень. Дверь за ним громко лязгнула закрываясь. Его движение и стремительный изгиб коленей, а так же ниспадающий вектор - в одно порывистое движение, от дверей мимо меня, к огромной иконе Николая Чудотворца и на пол. У её подножия, будто продолжая принесённое с собой городское смятение, он упал на колени, скользнул по полу, а потом, медленно перевалившись вперёд, замер уткнувшись лицом в самый пол.
Мне стало неловко смотреть на него, я смутился.
А он так и застыл в этой нелепой и ничтожной позе. Руки его, распахнулись крестом, пальцы шевелились - сгибались и резко распрямлялись, царапая холодный пол храма.
Наверное он благодарил. А может быть, просил. А может, просто так отдыхал.
Я не знаю.
Я встал и тихо прикрыв дверь, вышел не оглядываясь, чтобы не мешать искреннему чувству, своей скудной, теплохладной слезой.