Доктор Кацон даже не успел заснуть после ночного аврала, когда в дверь затарабанили. Он понял, что снова предстоит работа. В милиции тоже были люди и знали, какие дела можно отложить, а какие нет. Значит, снова что-то из ряда вон…
За несколько лет работы в морге он насмотрелся всякого. И этот случай, на первый взгляд, показался ему обычным. Ну, сгорел человек, чего тут странного. Однако, странности начались сразу же: труп был в плаще, и плащ был абсолютно целым, хотя и очень поношенным. Обувь тоже была не тронута огнём. Под плащом был поношенный вытянутый свитер и рубашка, которые, странным образом, оказались целы. Вся прочая одежда тоже была цела, хотя изнутри казалась покрытой сажей.
- Ну и ну! Откуда такая чуда-юда? – спросил он у лейтенанта, сопровождавшего труп, - Да, установить будет сложновато. Разве что в карманах чего найдётся или по одежде.
- Раздевать и обыскивать не стали, чтобы не повредить чего. А устанавливать не надо. Уже установили: Гусаров Александр Иванович, - лейтенант помолчал и добавил, - Тот самый, поэт, художник, скандалист и сумасшедший в одном лице.
- Саня?! – Роберт Давидович нагнулся над трупом, - вы уверены?
- Вы были знакомы?
- Да…был. Только вчера говорил с ним. А где его нашли?
- В парке, в колодце. А где вы виделись с ним вчера?
Кацон только махнул рукой.
- На улице встретил. Как ни странно трезвого и даже весёлого. В парке, говорите?
Кацон прикинул, куда мог идти Гусаров, и по всему выходило, что шёл он к Олегу. Кто же его так? И за что? Бомжи? Хулиганьё? Кому он помешал, сумасшедший философ и поэт? Власти его не любили, конечно, но…не до такой же степени! КГБ? Нет, у них методы тоньше, изысканнее. Да и не стал бы комитет с ним связываться. Саня раздражал местных чинуш, тем, что лепил в глаза правду-матку, тем, что они перед этим «бомжом всея Руси» чувствовали себя идиотами и тупицами. Вот это вполне может быть. Тогда дело спустят на тормозах. Сделают для этого всё. А значит, надо как можно быстрее провести все возможные исследования. Хотя бы для себя, для будущего и в память о нём. Когда-нибудь вспомнят про забулдыгу-поэта, начнут поднимать документы, выяснять подробности…Хотя, о Есенине до сих пор молчат. Там ведь тоже ясно, как божий день, что не самоубийство, а поди ж ты…
Так размышлял доктор Кацон, готовясь к вскрытию. Больше всего он боялся, что сейчас раздастся звонок, и ему скажут, что тело забирают в другой морг. Тогда всё! Всё будет шито-крыто!
Но, звонка всё не было. Кацон перестал нервничать только тогда, когда экспертиза была завершена. Лейтенант Морозов просил позвонить сразу же по окончании экспертизы.
- Заключение напишете завтра, это не к спеху, а вот ваши умозаключения нам крайне важны. Полковник Огородников лично просил позвонить.
Полковник Огородников был мужик толковый и порядочный. Гусарову он негласно покровительствовал и уважал его талант. Отлично понимая, что вернуть Гусарова в лоно обычной обывательской жизни уже никто не в состоянии, он просил главврача психушки «приютить» того хотя бы на время холодов, подкормить и подлечить. Кацон отлично был об этом осведомлён. Поэтому сразу же набрал номер полковника.
- Павел Андреевич? Кацон беспокоит. Ну что вам сказать, дело оказалось совсем не тривиальным. Вы слышали когда-нибудь про спонтанное самовозгорание человека?
- Приходилось. Но, в то, что этот феномен существует в действительности, не верил.
- Я тоже ни за что бы не поверил. Но факт передо мной. Все данные говорят об этом.
- А можно вызвать самовозгорание искусственно? Спровоцировать, так сказать?
- То есть, не убийство ли это? Думаю, что на современном этапе развития химии это исключено. Я не знаю таких реактивов. Поза тела совершенно не похожа на «позу боксёра», что наблюдается при сгорании человека в огне. Он, как будто, сгорел стоя и только потом упал. Внутренние органы выжжены полностью, кожа сгорела до угля. И, тем не менее, это не обычное кислородное горение. А как будто какая-то химическая реакция. И реакция эта мне не известна.
- Даже так…, - в голосе полковника была озабоченность, - может, стоит проконсультироваться с вашими коллегами в Москве?
- Честно говоря, уже…Неофициально, разумеется. Но, ничего похожего у них не зафиксировано. Если считаете нужным, можем запросить экспертизу в НИЛ-6. Только, как обосновать? Как просто любопытный случай? Вряд ли их заинтересует смерть безвестного бомжа.
- Как обосновать я придумаю. Составим такое сопроводительное письмо, что носом землю рыть будут. Вы главное подготовьте препараты.
- Договорились.
Доктор Кацон сказал не всю правду. Кое о чём он умолчал. Например, о том, что горение началось с ладони правой руки, в которой, видимо, была зажата та самая, чёртова «белая штучка», найденная во время вскрытия гематомы в сгустках крови у той непонятной девочки из квартиры Максима. И это именно её, чёртову «белую штучку» нёс Гусаров, чтобы показать Олегу Белоброву.
«Значит, если бы я не вскрыл гематому, не вытащил эту белую хреновину…сгорела бы она? – рассуждал Кацон, - это же…ликвидация…Кто ты, прелестное дитя?!».
Роберт Давидович раздумывал: поехать ли ему домой и выспаться, или же сесть писать заключение прямо сейчас? Спать не хотелось, но и заключение писать он был не в состоянии. Слишком всё это было кошмарно. Даже для патологоанатома. Усталость настигла его на старом продавленном диване в кабинете, где он собрался выпить кофе с коньяком. Снился ему Саня, пьяненький и довольный. Он философствовал и Кацон во сне понимал, что он говорит жутко умные вещи, хотелось запомнить их, но никак не мог сосредоточиться, потому, что даже во сне страшно хотелось спать.