Едва Максим неосознанно, как сомнамбула, перешагнул границу времен, крысоящерица, подскочив на месте, спрыгнула с гребня дюны головой вниз и в ту же секунду закопалась в песок. На поверхности еще какое-то время вертелся гладкий розовый хвост, но потом и он молниеносно исчез, словно его втянули, как макаронину, жабьи губы подземного монстра.
Максим приблизился к дюне. Странная штука творилась с его ногами – казалось, их заменили на металлические протезы, которые мало того, что плохо сгибались в коленях, так еще и норовили свернуть в сторону, а то и вовсе повернуть назад. Красный плотный песок скользил и пружинил под кроссовками, словно резина. Горячий насыщенный воздух щекотал ноздри приторной горечью, отдаленно напоминающей запахи раздавленных луговых трав. Ветер ерошил волосы, гладил лицо шершавыми сухими ладонями.
С минуту Максим тупо таращился на дырявый, неестественно белый посреди одноцветно-мрачных красок человеческий череп. Встряхнулся, поморгал, вытер влажное лицо рукавом рубашки, глубоко задышал. Было совсем не жарко, но при этом душно, будто в парилке.
Он машинально вытащил из кармана брюк сигареты, зажигалку, обошел дюну, втянул в легкие горький дым и только после этого огляделся. Перед ним расстилалась практически плоская, с редкими барханами и низенькими кустарниками, пустыня, линия горизонта рассеивалась в зыбкой голубоватой дымке, плавно переходящей в фиолетовый свод небес. Не было видно ни единого облачка, лишь замутненный призрачной пеленой фонарик солнца индифферентно мерцал на пол-пути от зенита к закату. Смотреть было решительно не на что, и в то же время этот безмолвный неподвижный пейзаж внушал болезненный и прежде неведомый мистический трепет, что поднимался, как казалось, из самых темных глубин души. Максим быстро обернулся – на один страшный миг показалось, что хронолифт исчез, испарился в воздухе, чтобы оставить его здесь навсегда.
Вздрогнув, он отступил назад, в висках заломило, в затылке ощетинилась иглами боль, к которой он так и не смог привыкнуть за все эти дни и недели…
Шагах в пятидесяти от ржавой кабины хронолифта возвышалась колоссальных размеров пирамида, сложенная из черных стеклянных блоков. Упираясь в непроглядную твердь небес остроконечной своей вершиной, пирамида казалась не менее огромной, чем знаменитая пирамида Хеопса, и больше о ней, пожалуй, нечего было сказать. Наглядевшись вдоволь, Максим легко смирился с ее существованием – здесь, среди безжизненных и будто бы пропитанных кровью песков, черная пирамида смотрелась особенно органично, хотя оставалось только гадать, кто ее построил, зачем, и какие тайны скрываются за этими непроглядными стеклянными стенами.
Максим затушил окурок, хотел было закурить еще одну, но что-то ему подсказало – пора уходить. Настороженно оглядываясь, он захлопнул створки «пепелаца», нажал на камень в перстне - сверкнул серебристой молнией электроразряд. Машина времени заискрилась, растворилась в воздухе, как самый настоящий мираж в пустыне. Максим дважды проверил ее незримое материальное существование, почесал голову, развернулся спиной к пирамиде.
И пошел куда глаза глядят.
Правда, глядеть им было особо не на что - тот же песок, те же барханы и дюны, те же кустарники с длинными, как цыганские иглы, колючками… Только теперь вспомнив про маршрут, Максим приблизил перстень к губам.
- Эээ… хотелось бы уточнить, в каком направлении двигаюсь.
В глубине камня вспыхнул и погас похожий на звезду огонек.
- Движение объекта происходит в заданном направлении. При изменении маршрута последует устное предупреждение, дополненное поправкой.
«А туда ли я попал?», обеспокоенно задумался Максим. Увиденное мало соответствовало его представлениям о будущем… Что, если Вероника ошиблась?
- Какой сейчас год?
- Уточните летоисчисление.
- От Рождества Христова.
- Двадцать седьмое июня две тысячи пятьсот восемьдесят шестого года. Четыре часа пополудни.
- Хмм…
«Постапокалипсис, - подумал Максим со смешанным чувством разочарования и злорадства. – Впрочем, чему удивляться? Антиутопические прогнозы в той или иной мере сбываются всегда…»
Теперь ему было ясно, почему Вероника сбежала из этого мрачного мира в двадцать первый век (Максим вздохнул – на ее месте он бы предпочел совсем другие времена). Как бы там ни было, не стоило торопиться, в сущности, он еще ничего не знает о том, куда ему посчастливилось вляпаться. Впереди зияла головокружительным провалом кошмарная красота неизвестности, и возможность невероятного приключения, на которое он не смел и надеяться, кружила голову, вытесняла страх…
Безмятежное течение его мыслей прервал внезапный пронзительный скрежет – словно по гигантской тарелке полоснули гигантским лезвием. Мгновенно похолодев, Максим задрал голову – в фиолетовой вышине неторопливо проплывал, будто темная туча, громоздкий летательный аппарат, обшитый тусклым металлом. Выглядел он как безобразный гибрид военной субмарины и авиалайнера, только вот крылья были совсем короткие и вдобавок неуклюже поднимались и опускались, карикатурно имитируя полет птицы. На кончике акульего носа зажигались и гасли вразнобой цветные огни, образуя, видимо, некие символы, замысловатые как иероглифы. В хвосте виднелось огромное окно, отражающее свет солнца, блеск этот исчезал на мгновения, и можно было разглядеть чьи-то неподвижные сумрачные фигуры, что стояли в ряд у окна. Металлические пластины обшивки кое-где отставали, именно они и скрежетали так на ветру высоты, да еще поскрипывали маленькие пропеллеры, бестолково прицепленные в самых разных местах.
Проводив долгим взглядом диковинное воздушное судно, Максим щелкнул зажигалкой, выпустил дым через ноздри, закашлялся, с раздражением потушил сигарету. Только теперь он осознал, как сильно ему хочется пить. «Надо было с собой взять… - отстранено думал он, поднимаясь по склону высоченной дюны. – Вероника тоже хороша, могла бы предупредить…»
Порыв ветра бросил в лицо пригоршню песка. Шепотом чертыхаясь, Максим едва ли не на четвереньках поднялся на гребень дюны, торопливо поморгал, осмотрелся и тут же замер на месте, не в силах поверить тому, что открылось его глазам.
В небольшой низине, что была окружена со всех сторон высокими дюнами, выстроились в стройные ряды раскидистые деревья с пышными, ярко-зелеными кронами. Крупные плоды, желтые как лимоны, оранжевые как апельсины, клонили ветви к земле. Среди изумрудной травы виднелись розовые, голубые, жемчужно-белые, коралловые цветы. Посередине волшебного сада сладостно журчал наполненный хрустальной водой фонтан с мозаичными бортиками, неподалеку возвышалась беломраморная статуя обнаженной женщины, чью единственную одежду составлял фиговый листок на лобке. Слышалось пение птиц, лица касался свежий ветерок, приносящий с собой царственную прохладу и вместе с нею совершенно немыслимые здесь ароматы. Казалось, местные боги пошутили, вставив осколок цветного рая в красно-фиолетовый тусклый ад.
Охваченный неподдельным восторгом Максим поспешно спустился в низину, с благоговением вступил под сень фруктовых деревьев. Странное дело, но здесь оказалось гораздо светлее – словно сквозь ветви светило яркое летнее солнце двадцать первого века, словно не было никакой пустыни и сумеречных небес, словно Максим переместился в заколдованное пространство, где безмятежно торжествовала сама мать-природа, исполненная неги и красоты.
Изумрудная трава на ощупь была нежной, как шелк. Гладкие, слегка покрытые пушком, плоды сами просились в руки, но жажда неудержимо гнала его дальше, дальше, к фонтану…
Жадно черпая прохладную воду ладонью, Максим почувствовал головокружение, невыразимо приятное, оно становилось все более упоительным с каждым новым глотком. Живительная влага не только освежала, она проясняла мысли, обостряла чувства. Максим схватился влажными пальцами за край бортика, он едва мог стоять на ногах от набегающих на него ниоткуда звонких волн наслаждения, отдаленно похожего на непрерывный ментальный оргазм, который становился еще острее от предвкушения, в которое нельзя было не поверить…
И вот - желтое солнце над головой, вспыхнув особенно ярко, творит настоящее волшебство, беломраморная статуя, грациозно изогнув бедро, сходит с постамента, поправляет небрежным жестом ярко-голубые, словно майское небо, волосы, проводит змеиной ладонью по животу, фиговый листок падает, обнажая изумрудный холмик Венеры, красавица сжимает пальцами розовые соски, приоткрывает гранатовые губы, обещает, манит… Прижимая к себе ее шелковистое белоснежное тело, он покрывает невыразимо прекрасное лицо поцелуями, с прежде незнакомой ему, обостренной до последних пределов, страстью, а она смеется, белозубо смеется, сверкает черными глазами-безднами, в которых зажигаются золотистые звезды, вокруг которых вращаются удивительные миры, исполненные любви, приключений, счастья, окружающее пространство гаснет, трепетно тает в воздухе, словно мираж в пустыне, остается только он, только она, он, она…
- Куб Махамайи тебе в глотку! – сильная рука схватила за плечо, потащила куда-то обратно, в непостижимый мучительный мир, он хотел было оторвать от себя эту руку, но его тут же схватила другая. – Да не дергайся ты, Падальщик Тха тебя разорви! Сдохнуть хочешь? А ну пошел, пошел, тебе говорят!
Максим затряс головой, осознал, что стоит на четвереньках, приподнялся, сел, оторопело огляделся. Прекрасная богиня с космическими глазами бесследно исчезла, а вместе с нею и фонтан, и деревья, и цветы, краски поблекли, свет помрачнел. Посреди низины шумно сыпался в воронку песок. На краю воронки, спиной к Максиму, стоял высокий человек в черном плаще с кровавым подбоем. Ветер трепал короткие волосы цвета соломы. В руке незнакомец сжимал искривленный на конце меч с набалдашником в виде птичьей головы.
- Подойди сюда, - мягкий певучий голос, растягивающий гласные. – Полюбуйся на свою красавицу. Без макияжа, омм.
Ничего не понимающий, ничего не думающий Максим приблизился к незнакомцу, заглянул в яму.
Тройной ряд расположенных по диаметру воронки длинных и кривых, как когти, клыков, вымазанных тягучей белесой слизью. Чернильный колодец глотки. Из глубины то и дело выскальзывает тонкий розовый язык, похожий на крысиный хвост, на кончике языка моргает густыми ресницами изумрудный мерцающий глаз с вертикальным зрачком.
- Эту тварь завезли сюда пришельцы из других миров, - тихо заговорил незнакомец в плаще. – Телепатически подключаясь к сознанию жертвы, она считывает ее насущные желания и создает крайне убедительные фантазмы, способные без труда обмануть доступные нам чувства. На своей родине сканфр привлекает жертв всплесками торсионных вихрей, протуберанцами Хишшимуна, ну а здесь, на Земле, райскими пейзажами, обнаженными девушками… - незнакомец помолчал, едва слышно хихикнул. – Или мужчинами.
Максим не без труда оторвал взгляд от чудовища в яме, развернул деревянную шею. Вздернутый нос, сухие пухлые губы, косой шрам на щеке, обветренная кожа цвета бронзы. Миндалевидные раскосые глаза, темно-зеленые, как речная вода. Широкая полоса темно-красной краски вокруг глаз, постепенно сужаясь, поднималась к вискам, терялась под желтыми прядями.
- Тебе повезло, что я проходила мимо, - девушка шагнула к краю воронки, полы плаща распахнулись, обнажая смуглое стройное тело. - И вдвойне повезло, что я никуда не спешила.
Максим открыл рот. Закрыл. Снова открыл:
- Спасибо.
Грудь, талию и бедра незнакомки опоясывали гибкие металлические ленты толщиной в волос. Над грудью красовалась цветная татуировка в виде человека с золотистыми крыльями за спиной и головой птицы. (Максим вспомнил, что видел такую же на руке Вероники). Кожаные ремешки сандалий спиралью доходили до колен, запястья обхватывали плотно пригнанные фигурные кольца.
- Ты мой должник, - девушка медленно подняла меч, по клинку побежали снизу вверх вертлявые, как змейки, золотистые искры. Один молниеносный взмах по широкой дуге - и с искривленного клинка слетела вниз ослепительно-желтая волна света (по крайней мере, так показалось Максиму), вытаращенный глаз чудовища в ту же секунду лопнул, разлетелся дымящимися брызгами, темно-розовая плоть, из которой торчали клыки, с отвратительным хрустом, с каким ломаются кости, вывернулась наизнанку, позеленела, затем почернела, в воронку хлынул песок.
– Меня зовут Мия, - девушка протянула Максиму ладонь с длинными пальцами. На обкусанных ногтях виднелись следы позолоты. Ладонь оказалась сухой и шершавой, как камень. – Омм, а ты кто такой? Одежда у тебя странная… сбежал с рудников? С каменоломни?
- Эээ…
- Ты раб? Мутант?
- Понимаешь, я ничего о себе не помню. Меня лишили памяти за какое-то преступление… - он растянул губы в улыбке. – Не помню, какое.
Она вскинула выстриженные посередине брови.
- Любопытно. И что же ты ищешь в Выжженных землях?
– Мне нужно найти человека по имени Скрептикус Крафт. Я слышал, что он умеет восстанавливать память, даже если ее стерли… эээ… профессионалы.
- Во имя Птицелова Нэкту и всех небесных птиц! Это же самый больной ублюдок по эту сторону Ариаджадда, клянусь потрохами Тха. Страшно вообразить, что он потребует от тебя взамен на свои услуги.
Мия взмахнула плащом, развернулась, спрятала меч в кожаные ножны на бедре, и Максим только теперь заметил еще одно ее сходство с Вероникой. У Мии были такие же изящные и в то же время решительные движения, женственность вполне гармонично сочеталась в обеих с непоколебимой уверенностью в себе.
– Впрочем, тебе снова повезло, Безымянный, - сказала девушка - Я тоже его ищу.
продолжение http://www.proza.ru/2019/07/11/435