Само собой, Гормахис профессионально грохнулся на колени, молитвенно воздев руки:
- АСТ ХАТОР НЭЧЭРИТ!!!
- НЕДЖЕМ, МЕРИТ! - согласилась Атири, оказавшаяся ни кем иной, как…
Великой Возлюбленной всего сущего, богиней Хатор. Над её челом ярко сиял отчаянно бухой Солнечный Диск и пьяно шипел Урей.
Стоявший у окна в хрустальной вазе увядший цветок мгновенно не только расцвел, но и обзавелся подругой-пчелой.
- Я так понимаю, сейчас меня настигнет божественная кара за отказ от божественной милости??? - дрожа от невероятности происходящего, и тем не менее бесстрашно взирая на Прекраснейшую, спросил иерофант.
- Ни в коем случае! – разноцветные глаза Атири сияли неземным светом. - Восстань, воспряни, мой возлюбленный жрец. Внимай словесам богини своей…
- О, Всеблагая Дарительница Счастья, усердная и милостивая Помощница Правых Голосом!!! – нагло перебив, смиренно воззвал он, опустив лик долу, - Не смотри на меня, грешника, но поклоны мои прими, не побрезгуй!!! О, бесконечная, бескрайняя Радость Вселенной, не гневайся, что я дерзнул говорить, - я не смею и не стану оскорблять слух твой, упрашивая простить меня! Лишь вспомни, о Дочерь Солнца, и не отринь фимиам служения моего, ранее приносимый на алтари твои, и усердных молитв моих не презри!!! Увы, я согрешил, приняв, Всецарица, Неупиваемую Чашу благословений, тобою данную: не узнал тебя!!!
- Встань…
- Чем так согрешить, лучше бы и не подвизаться вовсе при алтаре твоём, избрать иное прибежище, затворить себя от чар твоих, Око Ра! Но, лишь однажды узрев твой кумир, как не вожделеть тебя, Красавица, чьи перси упругие и бёдра широкие восхищают сознание всякое? Прочитав о достохвальных деяниях твоих, как не желать отдаться тебе до самозабвения? И, узнав, что существует стезя, ведущая к великолепным чертогам твоим, как не устремиться к тебе, о Сладчайшее Лоно? Зная об множестве ароматов, как не мечтать о том, чтобы хоть раз вдохнуть твоё упоительное благоухание, Преблагословенная? Зачем нужны уши, если песней твоих чудесных не слышат, о Сладкоголосая? К чему обладать очами, если дивного танца твоего не видят, о Несравненная? Всуе живы уста, стоп твоих лобызать не сподобившиеся, Вечно Юная Сотрясательница Систра!!!
- Встань, я сказала…
- О, Ладья Любви, чья Корма безупречна! Без устали, в течении веков, Пречистая, плывёшь по реке Бытия, умудряешь неразумных сердцем, уча той Любви, которая мир сотворив, мир терпит, и ждёшь, когда же, гласу твоему внимая, окончится жадность душ, и поселится в них праведное устремление расточать себя для блага других! О, Горняя Корова! О, Млекопитательница душ! Видишь и хранишь всех телят твоих! К тебе прибегают все живущие, от скорби скрываясь - и ты, орошая уста их иссохшие святым молоком прелестной груди своей, спасаешь от зол и страданий! Как пространны и тучны пастбища твои, нет им предела! Всесильна ты- ибо жизнь даёшь и тем, кого Жизнь убивает, Вратарница Запада, от Смерти Спасительница! Уповающих на сладкозвучные имена твои, о Богиня с мириадами титулов, ты не оставляешь без нектара милости своей, доверившихся тебе не покидаешь! Тот, кто праведно служит бесконечно милосердному сердцу твоему, тот и пред судом Неподкупным имеет защиту, о Всевышняя! А поклонникам твоим, живущих на земле, хоть и смертным, продлеваешь силу, юность и век! Обладающий благоволением твоим, о Всепетая Владычица, более царей богат, ибо тебе принадлежат все драгоценности: Твоею силою, Правительница, бессчётным богатством щедрая, созданы несокрушимые адаманты и завораживающие яхонты, ты сотворила рисунок бирюзы и лиловые глубины аметиста, ты дала благородную зелень смарагду, в тайниках Западных гор рождаются и хранятся твои малахиты, терпеливо ожидая судьбы формы своей! Небесная чистота лазурита о тебе проповедует! Ты, Золотая, наполняешь всю Вселенную золотом!
- Гормахис, встань…
- Самоотверженно поклоняющийся тебе постигает все тайны, добродетельно следующий завету твоему обретает все силы! Благословенна даже тень его, ибо служа тебе, о Всесвятая, богоравным становится он, и имя его звучать будет вечно, никогда не иссякнет истинное веселие в сердце его, чистое сияние духа его во веки веков не угаснет!
- Гормахис…
- И, се, ведаю гнусную вину свою, о Лотосоокая Любимица Амона, увенчанная Солнцем! Я тяжко оскорбил тебя неведением, прелестная Госпожа Бездонной Сокровищницы Неописуемого Блаженства! Мнил себя мудрецом, сошедшим с ума по тебе, о Священный Источник Счастья, но оказался лишь тёмным невеждой, Пресветлая, не узнав тебя! Посему, соделай меня, Могущественнейшая из властительниц, столь богатого - нищим, преврати, Златоимянная, столь начитанного - в безмозглого идиота, лиши, о Животворящая, если желаешь, дыхания, отвернись, если хочешь, от меня в Чертоге Двух Истин, отдай, на растерзание Пожирательнице Душ, - но сейчас, не лишай меня, так любящего стопы твои, сего коленопреклонения! О, навечно коронованная величием своей красоты! О, Блистательная, наделённая всей властью, Победительница похмелья…
- Да встань ты, мать твою, терпеть не могу, когда рожи собеседника не видно!!!
* * *
Солнце действительно не взошло, как и предрек Хренатон.
По условному знаку - выпущенным в небо двум горящим стрелам - солдаты Урсы начали атаку.
Боевой клич воинов нутжертянской фаланги потряс Блеющие Скалы.
Им было совершенно наплевать, что за армия их атакует, и кто ей командует, - ну, ещё одна из тысяч попыток пройти сквозь Ущелье закончится полным уничтожением и армии, и полководца, сдуру решившего напасть на легендарную несокрушимую фалангу.
Ничего нового - так, развеять скуку, размять ноги, от души помахать боевым железом…
Щит к щиту, выставив вперёд наконечники смертоносных сарисс, хмуро и свирепо глядя сквозь глазные отверстия шлемов, поддерживаемые лучниками, воины спокойно ожидали атаки врага.
Но не с тыла же…
* * *
Гормахис исчез, а проблемы - нет…
- Может, и в самом деле переизбрать премьера? – после продолжительных раздумий, предложил Рахотеп, - Мы на заре катастрофы…
- Точно! – хором поддакнули святые отцы.
Сенусерт нахмурился.
- Да и он сам вроде бы как сложил с себя полномочия… Санкционировал передачу власти строго в рамках закона… - осторожно продолжал старый жрец, приглядываясь к реакции окружающих.
- Чего? - встал во весь свой гигантский рост Сенусерт (откуда только силы взялись?) и, угрожая колоссальным кулачищем, придвинулся ко жрецу, - Я тебе щас голову оторву… Строго в рамках закона! О попытке государственного переворота!
- Нет, но ведь Рахотеп дело говорит! - смело возразил военачальнику какой-то жрец (смело, ибо стоял от Сенусерта дальше всех остальных).
- И он сам вполне приемлемая кандидатура! – льстиво воскликнул другой.
- Я бы сказал -лучшая! - заявил третий.
- Слава новому визи… - не успел крикнуть четвертый.
Ибо крик застрял в его глотке, когда он мельком увидел звериный взгляд военачальника.
- Сволочь ты, Рахотеп, митрофорная! – разозлился броненосец, - Начальника всемилостивого, прощающего всю тьму грехов твоих, благодетеля милосердного, чаешь скинуть? А то, как он тебя спас, прямо с кола, на который тебя атониты, танцуя, насаживали, забыл!?..
Рахотеп хотел возразить, но…
Вспомнил то странное утреннее пробуждение от ласкового аромата свежеобтёсанного кола, занозу в заднице, из-за которой три месяца не мог сесть, и моментально заткнулся.
- А вы? - обратился вояка к жрецам, - Когда год назад атониты решились поджечь Храм, то, не излей Гормахис случайно с балкона, по пьяной радости, половину того, что выпил, на занимавшийся огонь, вы сейчас бы все давно были в Дуате! Причем, при отсутствии мумий, вас не пустили бы дальше входа, и вечность пинали бы в выход!
Выслушав справедливую отповедь воина, немало изумившись его глубоким познаниям в богомыслии, святые отцы виновато опустили бритые головы. И их гладкие лысины заблестели, покаянно отражая свет паникадил.
- Но кто же будет править? Ибтити сбежала, Акер исчез, в городе полный Нун… - испуганно пятясь от кулака, пролепетал Рахотеп, - Меня никто не слушает….
- Да тебя, даже если ты богом станешь, всё равно никто слушать не будет! - гаркнул военачальник.,– Гормахис для Нутжерта - незаменим! Вот сойдёт с него дурь - и он продолжит нести свое непосильное бремя! Если же вы рискнёте совершить узурпацию – то я вам, преподобные, такую бойню устрою, что ваши предсмертные молитвы будут слышны на Западных островах!
- Там не будут... - обиженно зевнул Рахотеп, - Они необитаемы…
- Блин, вот заселить бы их вами! - вздохнул мечтательно Сенусерт.
* * *
Рассказ Хатор стал для Гормахиса сущим откровением. Интереснее Книги Мёртвых!
Тем более, что поведан он был весьма живо.
Теперь иерофант уразумел и причину сходства «принцессы» с дивным барельефом, и свою неожиданную страстную влюбленность, и её чудовищную тягу к алкоголю, и смертельную обиду на подозрение в корыстной манипуляции.
- Как же я сразу не понял, кто ты? - сокрушался он, - Жрец не признал свою богиню…
- Ты более чем понял: ты почувствовал! Но вот только испугался собственных чувств… Подумал, что можешь кого-то полюбить вместо Той, что изначально создана не столько для мира, сколько для тебя! Не вини себя: я сама виновата, что решила станцевать под дудку старого самодура и привести тебя, хаос бы меня побрал, к «Вратам смирения», дабы возлюбил ты нетщеславное житие…
- А твой поцелуй?
- Да?…
- Он тоже являлся частью плана?
- Нет… Он - лишь жалкая часть того, что теперь ты получишь целиком! – горячо воскликнула она.
Но… тут же осеклась:
- Если позволишь, конечно…
И умолкла.
Вспомнив и осознавая, как, совсем недавно, жестоко ранила его. Как смертельно обидела, как невыразимо унизила. Как лишила его самого главного в его жизни: Её!
Он тоже молчал.
Да, да - молчал. (Умеет, гад, оказывается!)
Нэчэрит сей тишины испугалась: лицо иерофанта выглядело совершенно непроницаемым, продолжается ли ещё диалог, или уже закончен, она понять не могла, не хотела, боялась…
- Давно мне предсказано твоё рождение… Я узрела тебя ещё в мире идей и полюбила, когда ты был лишь замыслом Амона Непостижимого! Только ожиданием встречи с тобой и надеждой на влюблённый взгляд твой я кое-как влачила проклятую вечность… Прости за то, что причинила тебе боль… -глаза её помутнели от слёз, - Чуткость, проявленная тобою к золотой безделушке, дала мне понять, какие страсти внутри тебя горят по отношению к Золотой богине. Не бойся верить мне… Не держи обиды…
Он продолжал молчать.
Это стало для неё невыносимо.
- Да скажи же, хоть что-нибудь! - мертвея от отчаяния, взмолилась богиня ко жрецу, – Впрочем, что я делаю!? Итог моих поступков ясен. И без твоих слов. Какая же я дура…
И, опустив голову, горько зарыдала.
Пчела сдохла, цветок увял.
- Действительно, дура! – заговорил Гормахис резко, быстро и злобно, - Зачем ты просишь прощения!? К чему твоё тошнотворное покаяние!? Слушать противно, отвечать на него - бессмысленно!!! Слёзы твои - неуместны, вздохи - напрасны!
- Ты не простишь меня, да?... – пролепетали её уста, – Что ж, это справедливо. Поделом мне! За нектар пожертвовала счастьем… Испугавшись лишений, лишилась всего...
- Да прекрати же болтать и рыдать, идиотка! - громыхнул он, - Что ты несёшь!? Какие лишения!? Что за бред я слушаю, клянусь фундаментом мироздания! Сладка и боль, что ты дала!
-Что!? - Хатор, очами, всё ещё полными отчаянием, взглянула на него.
- Сладка и боль, что ты дала! - повторил он, - Мне взять чётки и прочитать это тысячу раз, чтобы до тебя дошло?!!! Без аскез боги вообще нас не слушают???!!!!
И обаятельнее, ласковее и чудеснее его гнева, теплее и влюблённее его надменных хамелионных глаз, она не видела никогда! Более заботливой резкости - от уст Неизреченного не слышала!
- Мой жрец! - вскричала она, - Мой маленький и благородный жрец! Бери свою богиню!
И, подбежав, порывисто обняла его:
- Я всегда, слышишь, всегда буду твоей и только твоей!
За сиими словесами Золотой последовал поцелуй.
Да такой, что тот, первый, действительно показался Гормахису жалким и ничтожным.
- Какой своеобразный и удивительно динамичный вид блаженства, оказывается… - неизвестно как произнес он, не отрывая своих губ от её, - Есть в нём и нежность прохладного утра, и огонь раскаленной пустыни, и…
- Любимый, ты когда-нибудь затыкаешься???
* * *
Отгремели благословения взбесившейся Хатор.
На тверди небесной продолжали свои замороженные танцы ленивые звёзды.
Тишина, спокойствие.
Господь Ра, позабыв об угрозах дочери (прошло же целых полчаса!!!), дремал над очередным вариантом закона тяготения.
И, вдруг…
Проснулся от острой боли, ощутив, что сердце явно гонит по венам не кровь, а жгучий, рвущий тело изнутри, яд.
Владыка Вселенной сначала онемел. Затем…
Золотой Чертог, а за ним и всё Мироздание огласилось Высочайшей нецензурщиной.
Светозарный Отец богов оглушительно вопил на вершинах восьмой октавы, теряя контроль над временем и пространством, впадая в рабство боли и страха.
Лопались кровеносные сосуды, трещали кости, слезились слепнущие глаза, легкие твердели и отмирали…
Увенчанная Солнцем диадема испарилась, царственный змий Урей, - выпучив глаза, безжизненно шлепнулся на пол.
- Помогите! - прохрипел Вседержитель, пытаясь встать с золотого трона. Встал, да споткнулся, и покатился по ступеням вниз…
* * *
Выбравшись из грязи, боги, скрипя и хромая, ринулись на злодея.
Но так, чтобы особо и не приближаться.
Главное - показать соратникам отсутствие страха, врагу - наличие высокого боевого духа, себе же - сберечь пусть отравленную, но божественность.
- Ха! – оскалился торжествующий Апофис, - Теперь, когда я поглотил Солнце, я верну Хаос! Ноль - шикарная перспектива для моих творческих замыслов! Уж я-то не побоюсь чистого листа! Эскизы давно готовы!..
- Архигад! - простонала Нэйта, едва держась на ногах, но твердо сжимая в руках Копеш.
- Именно! Здорово я придумал, верно? – ликовал афу, - А почему? Да потому, что внимательно слушаю любой бред Неизреченного, особенно – пророчества! Я – прилежный враг! Ну, скажем, с самого сначала мне довольно крупно повезло, когда появился Хренатон с нелепой проповедью о том, что есть только один бог. Мне и пришла мысль: а не стать ли мне этим самым богом!?.. И стал!
- Атон- это ты?- ахнули нэчэру.
- Ага!
- Так вот почему мы не могли уничтожить его…
- Да, это я помогал ему, я защищал его! Дорого обошлось, но зато как окупилось: чем больше последователей у него появлялось, тем больше слабели вы и сильнее становился я! Осталось лишь телепатически внушить Ра смирить Гормахиса, да дождаться итогов приказа старого идиота! Тем более, я не столько ждал, сколько готовился, ибо сей день я предвидел. Конец вашему преступному коррупционному режиму. Сподобил Амон. Дожил!
- Пусть сейчас мы слабы! – крикнул Сет, - Но никто не в силах свергнуть Ра с Железного Трона! Даже мне не удалось…
Странно поглядели на него все.
Поняв, что сболтнул лишнего и, видимо, пытаясь замять обильную тему для дискуссий, зверобог торжественно провозгласил символ веры:
- Он это…как там…написано…более велик, чем породивший его Вселенский океан Нун!!!
- Брехня! – победно прогремел голос змия, - Мир наш устроен довольно примитивно: чьё Солнце - того и религия!
Сет яростно сжал обломки зубочистки:
- Предупреждаю: пока я жив - и не мечтай из демонологии пролезть в теологию!!!
- Ну, ты-то, расчленитель Озириса, зачем противостоишь мне!? – удивился Апофис, - Мы могли бы вместе править миром! Ты же наполовину демон!
- Но не полудурок! – огрызнулся Огнегривый, - Верни Солнце! Или я тебя на клочья порву!!! Анубис не соберёт!!! Хонсу не склеит!!!
От смеха змия затрясся весь Дуат:
- Эх, ну и претензии у тебя, ну и амбиции… Да кто ты такой, Сет, чтобы мешать неизбежному!? Я лишь скромно служу одному из пророчеств, и никакой Феникс…
Огнегривый не дал ему дошипеть, и, крикнув другим:
- Не бойтесь!!! Мы всё ещё боги!!! А он, пока Солнце живо, всего лишь демон!!! Вперед!!! - отважно бросился в неравный бой.
Змий лишь отвратно рыгнул, наблюдая за тем, как просвечивающее насквозь его длинное тело светило шкварчало в одном из ста пятидесяти желудков:
- Несвежее оно, что ли!? Или надо было как-то приготовить: сварить или запечь!?..
* * *
Миг блаженства не продлился и мига…
- Ой, что это? – испуганно спросила Хатор, разомкнув свои нежные объятия, - Твердое…
- Это я… - изрядно смутился Гормахис, - Аж самому странно, ведь за последние десять лет ничего такого не было…
Нэчэрит резко отстранилась от него:
- Да нет, ты не достаешь здесь. У груди что-то твердое… Рядом с сердцем… Ой…
- Может, платье неудобное? Слишком закрытое? Натёрло?
Вместо ответа она правой рукой дотронулась до груди и поднесла увлажнившуюся ладонь ближе к лицу, чтоб на нее упал свет венчающего её Диска:
- Это же кровь… Корма моя всехвальная и бесподобная, кровь!
- Кровь!?
- Но почему красная!? – изумилась она, - Ведь кровь богов – золото!
- Или, в крайнем случае - серебро! – вспомнил он.
- Именно… И любой другой цвет означает… - но не смогла договорить.
Резко согнувшись, нэчэрит удушливо и надсадно закашляла.
Но вдруг снова выпрямилась, содрогнулась - и застыла, а затем дернулась от нового приступа боли.
Гормахис оцепенел: у Той, Кто дарит экстаз всем и вся, из уст слышалась не сладострастная песня, а мучительный стон! Та, Кто чарует своим танцем, околдовывает изгибами крутых бедер и колыханием сочных упругих грудей, боялась теперь любого движения! Дарующая жизнь едва дышала! Ее всепревлекающий взор помутился, а всевожделенные губы утратили цвет, завяли, иссохли, потрескались…
Ушки удручённо поникли…
Жилы на висках вздулись от буйства отравленной крови…
- Что происходит со мной? – с огромным трудом выдавила из себя Хатор, и каждое слово безжалостно резало ей горло и обжигало язык, - Где моя необоримая мощь!? Я богиня! Так в папирусах написано! А папирусы никогда не врут!
- Атири! - испугался Гормахис, видя, как невыразимо подурнели её прекрасные разноцветные глаза, быстро теряя свой цвет и блеск, словно тая… Он так хотел сейчас поддержать любимую, но, созерцая столь пугающие метаморфозы, не мог от страха сдвинуться с места...
Вскоре при каждом вздохе из уст нэчэрит стал раздаваться громкий, страшный хрип.
Но она упорно сопротивлялась угасанию! И, придя в ярость, высокомерно вскрикнула:
- Прочь, страдание, от трансцендентного тела Владычицы всех блаженств! Я - госпожа всех удовольствий, мне и отсутствие нектара нипочём! Не тебе моя плоть, не от тебя мне язва! Сгинь!..
Увы, всевышний приказ явно не возымел сил.
- Как!? Мне кто-то не покорился!? – в неистовом гневе взревела Золотая, - Да я тебе сейчас такое покажу, что мало не покажется! И мне глубоко плевать, кто ты – бесовское наущение или суд господень! Я тебе спуску не дам! Ты узнаешь, как мне не подчиня… - но проклятие захлебнулось: нэчэрит снова страшно закашляла.
Всемогущая львица оказалась слабей котенка…
- Что ты чувствуешь!? – поборов оцепенение, вскочил Гормахис и, подбежав, вцепился в ее плечи, - Быстрее, опиши мне! Возможно, я сумею помочь, но нужны не только те симптомы, что вижу я - но и те, что ощущаешь ты!
У неё уже не нашлось сил для ответа… Лицо Золотой покрылось влажной испариной. Она судорожно проглатывала слёзы, и ими же и давилась. Ноги её подкосились.
- Не молчи, соберись же, говори!!! - прокричал он прямо в ее поникшее коровье ушко.
Но она уже не чувствовала своего тела. Обессиленная, безвольно повисла на руках своего иерофанта.
- Ааааа… - издала она протяжный, душераздирающий стон, - Ооооо… Как боооольноооо… Я не могуууу…
За стонами последовали вопли, исполненные невыразимого ужаса и отчаяния - вопли умирающего бессмертного…
Спасая любимую от неминуемого падения на пол, дохляк, рискуя собственной жизнью, поддержал её, осторожно помог ей сесть.
А её нещадно затрясло в огне сумасшедшей лихорадки, и одновременно пронзил суровый холод. Жгучие слезы почти ослепили её. Она захлёбывалась криками.
Визиря передернуло.
Он так хотел сказать любимой слова утешения!
Но, к своему ужасу, обнаружил в своей голове лишь богатейший арсенал остроумнейших издевательств, богооткровеннейших, никому не нужных проповедей о значении страдания в духовном развитии личности и детский заговор от дурного третьего глаза.
- Да что ж я за сволочь такая!? - разозлился он на себя, - Над разбитой колонной рыдаю, над сожженными книгами сам, как в огне, горю, а над собственной богиней, только что признавшейся мне в любви, в час её муки, готов издеваться!? Может, хоть сакральная литература откроет мне нечто подходящее к такому случаю!? Нет, не время искать слова! Ищи, что нужно делать…
И он полез в свой необъятный карман. Вытащил непонятно как помещавшийся там огромный, тяжелый фолиант.
Быстро перелистав хрупкие пожелтевшие страницы, остановился на нужном месте:
- А, вот, нашел! Твой солнечный диск исчезает… Урей едва жив… Это дезинтеграция! Тебе, наверное, больно?..
* * *
Великий Ра с отчаянием ощущал, как его покидала жизнь.
Тонким ручейком. Затем - по капельке.
Ощущения для бессмертного весьма, надо сказать, странные…
Вроде бы, недавно обновлял бытие в Обители Сокара…
Страшная боль во всем теле выворачивала бога наизнанку, он наполовину ослеп и едва слышал. От криков у него аж вставная челюсть выпрыгнула, и, поскольку была вдвое тяжелее, чем он сам, Повелитель от отдачи отлетел в сторону и капитально обновил интерьер зала, снеся по пути две статуи, четыре алтаря и одиннадцать канделябров.
- Тота ко мне! - дико заорал Владыка Вселенной из-под новоявленных руин, - Пожовите моего шына Тота!..
Посиневшие губы едва слушались…
Слуги бросились искать визиря богов. Долго искали.
Взмолились - но услышал и пришёл он далеко не сразу: тугоухим стал всеслышащий, лишился, иже везде сый, вездесущности.
Тяжело опираясь на трость, стоная и охая, явился Ибисоголовый Властитель Мудрости.
С него лезли перья, Месяц в лунной диадеме позорно торчал рогами вниз.
К этому времени Повелитель богов, извините за каламбур, дышал на ладан.
Рядом с ним, хищно оскалившись, держа в руках толстую книгу с надписью на неизвестном ему(!!!!!!!) языке:
«G;tterd;mmerung»
- ждала своей трапезы Черная дыра.
- Чур меня! - испугался Тот.
Она издевательски пропела:
- Ring, ring!!!!
- Отче наш, пока что иже еси! - поклонился отцу бог мудрости.
- Шын мой!
- И «физир» - злобно передразнил Мудрейший, - Я могу у тебя узнать, что происходит, или умру, дознаваясь сам?..
Ра осторожно, чтобы голову державную не свернуть, изобразил венценосной частью тела недоумение, медленно ею помотав туда-сюда.
- А, ты сам ничего не знаешь… - огорчился сын. - Ты молился? Или, хотя бы, гадал?
- Вжывал дух мой к Амону, и бьёффя шердше моё в поишке офкровений Неизрешенного! - кивнул Повелитель, - И, ше…
- Покороче глаголить можешь? - разозлился Тот, – И подбери слова, которые ты способен выговорить, а я - понять!
- Не офвешает мне шлово его, и даше молшание его не для меня! - не смог не закончить литературный оборот Господь.
- Ясно, молчит! - уразумел визирь Небес, - Нашёл время для игрушек… Что прикажешь?
- Лефи к Афорам! – из последних сил приказал Владыка.
- Лети, говоришь? Так и знал, что снова за информацию, в отсутствие Всезнающего, принесут в жертву бога мудрости!
- Фы эфо… не рашшуждай, а делай! В фемноте иш вшех богофф умеешь лефаф лишь фы!
Ибисоголовый вздохнул: был бы он просто визирем у богов - сложил бы полномочия и растворился в Абсолюте эры на две или три, пока сей атеистический катаклизм не закончится.
Но он же сын Ра!
А сыновей и дочерей Всеблагой Ра эксплуатировал нещаднее рабов, ибо были они, по его мнению, мерзопакостнее и злонамереннее демонов. Перечить же Господину Мира - опасное желание: вдруг просто проверяет на послушание? Лучше быть больным богом, чем просто больным!
И, став чем-то средним между серебряным ибисом и камикадзе, Тот взмыл нелепым пируэтом в вышину трансцендентных небес.
Черная дыра в саркастическом вдохновении едва его не благословила:
- Ring, ring!!!
* * *
За полчаса перебив в Ущелье нутжертян, Урса открыл для своих войск беспрепятственный путь на великий город.
Впереди несли Ковчег Привета.
А богиня поэзии, песен и танцев Месхент безуспешно пыталась сделать себе харакири при помощи камертона.
Страдания, что она ныне испытывала со всеми богами вместе, оказались ничтожны по сравнению с теми муками, что достались ей лично от сонма духовных чад Пророка.
Ибо третий час атониты, порядком охрипнув и обезумев, набожно раздирая глотки, голосили:
- В нас благодать горит, кадит и пляшет,
На нас волной благословенья мчат!
Венцы из звёзд нам длань Атона вяжет!
Да, милостей сиих мы недостойны!
Мы - грешные, никчемные рабы,
Ведущие всю жизнь с соблазном войны.
Да, мы грешны, невежественны, жалки,
Но не потерпим многобожных тьму -
Кумиры их мы отнесём на свалки!