«А что скажешь на это?» – Артём приблизил картинку и указал пальцем на голову Барана. Сначала я даже не понял о чём речь. «Хм, если ты о рогах, то я рассмотрел их детально», – пожал я плечами. Парень скривился, как от зубной боли: «Да нет же… Посмотри, что за ними, как раз на его шеи. Ничего не напоминает?» Я аж привстал с кресла, когда понял о чём говорит Артём.
«Блин, и как я раньше его не заметил?!» – пробормотал я, почёсывая в затылке. На твари был одет ошейник, что от части скрывали рога. Массивный, он больше походил на средневековые кандалы, виденные мной в историческом музее. Тут же нашлось место и цепям, что терялись в направлении ближайшей звезды.
«Ты как хочешь, а я спать», – Артём хлопнул меня по спине и покинул командную рубку. Я же остался перед монитором, хотя у самого глаза слипались. Наверно, уже не вспомню, когда последний раз спал по-человечески. Чтобы вытянуться в постели на чистом белье, а не лежать в капсульном модуле. Издержки профессии, мать её…
Несмотря на лошадиные дозы стимуляторов в крови, усталость всё же взяла верх. Спустя каких-нибудь полчаса, я оторвался от наблюдения за Бараном и откинулся на спинку кресла. Это было последнее из того, что я помнил из происходящего на борту. Дальше я забылся глубоким сном, сюжету которого мог бы позавидовать сам Роберт Хайнлайн (писатель фантаст, 1907-1988).
Во тьме космоса под моими опущенными веками собралась целая отара овец, которая тут же принялась блеять на разные голоса. Кажется, я даже мог различить созвучное восклицание из русского матерного. В тот момент я даже не удивился. Счёл, что овечки имеют право на самовыражение.
Нестройный хор голосов оборвался на высокой ноте, когда из тьмы показалась баранья башка чудовищных размеров. Из её пасти показался тонкий раздвоенный язык, хлестнувший близ стоявшую овечку. Тщедушная тушка замертво упала, чтобы тут же оказаться на зубах барана.
Казалось, я слышу хруст и скрежет перемалываемых костей. От чувства отвращения захотелось заткнуть уши, но у меня не было рук. Впрочем, у меня не было ничего, кроме моей головы. Тем временем, пока я мысленно пытался собрать себя в кучу, баранья башка методично поедала одну овечку за другой. А я даже не мог отвести глаза и взирал на происходящее будто прикованный.
Когда отара предо мной опустела, плотоядная пасть хищно облизнулась и двинулась на меня. Складывалось ощущение, что баранья башка медленно наплывает, как под сенсором на мониторе. Я ждал, что он вот-вот появится весь. Но нет, подобравшись ко мне нос к носу, его пасть резко распахнулась, а мой мир погрузился во тьму.
«Здесь есть кто-нибудь?» – позвал я, не надеясь на ответ. Секунда. Другая. Тьма мелко задрожала и пошла рябью. В чернильной пустоте стали проступать звёзды, и предо мной возникло привычное глазу космическое пространство.
Внутри всё похолодело, и виной тому был не мороз абсолютного нуля (примерно -273 градуса по Цельсию). Я взирал на Морнон-5 с того самого спутника и тешил себя мыслью, что это всего лишь сон.
Время шло, но Баран не появлялся. Впрочем, я стал подозревать, что картина космоса предо мной лишь иллюзия. Качественные декорации столь же безжизненные, как и покинутая тьма. «А чем чёрт не шутит!» – подумал я и решил позвать ещё раз. Но вместо этого из моего рта вырвались незнакомые слова, которые по своему звучанию походили на латынь.
«Вени ад ме! Порро Овиум! Эго сум Пастор. Воко те...» – повторил я трижды прежде, чем реальность всколыхнулась и рядом возникла исполинская туша Барана. Его налитые кровью глаза смотрели со смесью преданности и злобы. Было непонятно, чего же ожидать от этой твари в следующую секунду. То ли она бросится облизывать лицо, то ли просто перекусит ничтожным человеком.
Мы с неподдельным интересом рассматривали друг друга, не предпринимая попыток заговорить. Но тут в памяти всплыла старая присказка: «Что ты смотришь, как баран на новые ворота». Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке…
Мой баран явно нервничал. Его большие ноздри затрепетали, а передние копыта начали рыть землю. С одной оговоркой: из-за отсутствия земли он просто болтал копытами взад и вперёд. Но уже этого было достаточно, чтобы понять намерения звёздной твари.
«Предлагаю разойтись миром, – ко мне вернулась способность членораздельно выражать свои мысли. – Давай не будем делать поспешных выводов. Не стоит расценивать моё появление, как вызов твоему величию». Моя тирада произвела не совсем тот эффект, на который я рассчитывал. Голова Барана склонилась набок, а глаза сузились до алых щелей. Казалось, он понимает о чём речь, но по-прежнему предпочёл бы фатальный исход нашей встречи.
«Тау. Пастор. Серпенс», – выкрикнул я дрожащим голосом, подкрепляя каждое звёздное имя мысленным образом. Существо предо мной дрогнуло. И, кажется, оно даже уменьшилось в размерах. Теперь в безвоздушном пространстве болтался баран, чьи габариты можно было соотнести с нашим «Первопроходцем». То есть, как ни крути, метаморфоза никак не повлияла на расстановку сил.
«Имя мне Овиум. Второй из звёздного стада, – прозвучало в моей голове. – Ты будешь жить!» Я хотел было уточнить по поводу своих друзей, но Баран просто кивнул на мои мысли. «У тебя слишком много вопросов, человек, – он замолчал, будто собираясь с мыслями и продолжил, – я отбываю наказание по велению Пастора. Мои цепи медленно поглощает Арктис. Если в течение миллиона лет не случится чудо, я сгорю в пламени звезды, чтобы возродиться с наступлением новой эры Овна».
Я внимал речам Овиума и понимал, что число вопросов увеличивается с геометрической прогрессией. «Э-э, нет! Ты слишком жадный, человек! – прервался Баран. – Я впервые сталкиваюсь с существом настолько же любопытным, насколько смертным». На последних словах он даже отступил назад, готовый покинуть меня.
«Хорошо! Тогда скажи, как я могу тебе помочь? – сказал я. – Какого чуда ты ждёшь?» В тот момент я мог бы поклясться, что я слышал смех Барана. «Серьёзно! Я же видел несколько порванных цепей, – я попытался оправдать свою навязчивость, – ну же, что тебе стоит?! Просто расскажи, а там я решу: сможем ли мы помочь или нет».
Ответом мне был мысленный образ. Вначале своего заточения Овиум всё же смог порвать несколько цепей, но сковавший его металл вытягивал силы. Вслед за этим я увидел появление «Первопроходца» из гиперпрыжка. Разрыв пространства отрезал кусок цепей. Даже с учётом этого к ошейнику Барана тянулось ещё около полусотни цепей, уходивших в центр белой звезды Арктис.
«Кажется, я знаю, как тебе помочь, – начал я, – через два дня в межпланетном пространстве Морнон-5 появится ещё несколько звездолётов. Среди эскадры должны быть корабли классом повыше. Какой-нибудь сухогруз сможет оставить после себя разрыв пространства вдвое, а, может быть, втрое больше нашего. У дальней орбиты найдёшь радиолокационный маяк, который укажет точку выхода всех звездолётов. Тебе останется лишь протянуть цепи в том направлении...» Воодушевлённый идеей, я выложил свой план по спасению Барана. Эх, жалко «Гринпис» не в курсе этой операции, они бы оценили масштабы.
«Хм, а знаешь, это может сработать! А сейчас тебе нужно просыпаться, – услышал я голос Овиума в голове. – Иначе ты попросту задохнёшься, когда придёшь к осознанию, что вокруг тебя Космос». После этих слов мой пульс участился, а лёгкие стали жадно втягивать воздух. Датчики в гермошлеме незамедлительно оповестили о неполадках со здоровьем, а затем указали на критический уровень кислорода.
Баран недолго думая, развернулся и лягнул меня под зад. Казалось, мне раздробило тазовые кости, настолько болезненным был удар, Я вскрикнул и открыл глаза в кресле. Предо мной по-прежнему нависал монитор, где лениво прохаживался Баран. Память услужливо подсказала: Овиум – второй из звёздного стада.
«Это ты сейчас кричал?» – в рубку заглянул Игнат. Заспанный командир бросил взгляд на монитор и с укоризной покачал головой. «Нет, ну ты нашёл место где спать! – он поднялся на капитанский мостик и оглянулся на меня. – Так, поднимай свою задницу и отправляйся в каюту».
Для вида я всё же повозмущался: «Это произвол! Заставлять своих подчинённых спать более восьми часов в сутки. Что дальше? Начнёшь кормить нас тортиками и водить в зоопарк?» Игнат уставился на меня круглыми от удивления глазами, а потом махнул на меня рукой: «Ай, да ну тебя! Рядовой Сырцев, Вы отстраняетесь от экспедиционных работ до отмены прямого приказа». Я бодро козырнул и крутанулся на пятках, направляясь по коридорам в каюту экипажа.