Эта книга.
Эта книга о людях конца двадцатого века. Это литературный труд писателя. Люди разных социальных слоёв и разных профессий рассказали писателю случаи своей жизни, которые автор - превратил в истинные художественные произведения. – Пройдут десятилетия и века… Хочется верить, что кто-нибудь из наших потомков, живущих в новой эпохе будущих веков, прочтёт эту книгу. И, несмотря на чувство превосходства над прошлым, читатель будущего, не переживший того, что пережили мы, задумается и скажет: «Какие прекрасные и разные люди жили в конце тревожного и бурного двадцатого века!».
Никогда не думал, что писать может быть так трудно.
Одно дело повести и романы, большие и глубокие произведения: писатели, подолгу отделывающие свои произведения, - не диво. Они неторопливо-вдумчиво вытачивают предмет, простой жизненный сюжет, облекая его в художественную форму. Поэтому их романы и повести живут так долго и актуальны долгое время, хотя, конечно, не только поэтому.
Повторить описание всегда считалось стыдным делом – это плагиат. Повторить фабулу тоже опасались – это заимствование. А вот мысль повторить в сотый, в тысячный раз, да ещё теми же затёртыми словами, — это почему-то не считается у нас зазорным.
Многое делает художественное произведение художественным – композиция, язык, пейзаж, диалог, портрет, - Но без мысли, без глубокой, умной, желательно свежей, - нет истинного произведения искусства.
Литература призвана будить общественную мысль. И когда, садясь за стол, писатель ищет новый поворот, описывает новый сюжет, всё это делается для того, чтобы повести читателя путём мысли. Если же произведение монотонно, если повторение сказанного кем-то другим выдаётся за тему, то мысль общества не будится, а усыпляется. Произведения такого рода называют бесполезными, но это не так верно, потому что произведения бездумные и без мысленные наносят огромный вред развитию общественного сознания, - вред, который мы ещё не умеем оценивать.
Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет. А тот, кто хорошо думает!
Было время, писатель шёл к своим героям за готовыми сюжетами. Шёл к людям за фактами и сюжетами. Лучшие шли в народ за метким словом, за красками жизни: увидеть, какие руки у героя будущего произведения, увидеть его глаза и не пошло описать современника. Но очень редко шли за мыслью.
Тем более работа журналистов мыслей вообще не предполагает.
В книге А. Авдеенко «Я люблю» есть эпизод, где журналист берет интервью у героя машиниста.
«- Садись, старик, рассказывай… Выкладывай по порядку, как совершил героический рейс, как победил ураган, как спас домны от закозления.
И не заикнулся, не покраснел Ваня Гущин (корреспондент). Запросто выговорил слова, пригодные лишь … для торжественных речей. Каждый день чеканит их в своих статьях, очерках. Такая у него работа.
- Давай, старик, начинай!.. Предупреждаю, статья о твоём подвиге пойдёт в завтрашнем номере.
- Какой подвиг? Не было ничего такого. Был обыкновенный рейс.
- Так, так… Хорошо говоришь. Похвально! Подвига, значит, не было. Может, грома, молнии, ливня не было?.. Слушай, старик, ты, это самое, не перебегай самому себе дорогу. Был подвиг! Слышишь? Достоин ты большущего очерка «Как я победил ураган». Переварил? –
- Никого я не побеждал… -
- Недотёпа!.. Ладно, подойдём к твоему рейсу с другой стороны. Знал ты, спускаясь с горы, что ждут тебя доменщики, что в твоих руках жизнь и смерть печей, построенных народом с такими трудностями, с такими жертвами? –
- Некогда было так заноситься. –
- Недотёпа, я же говорю! Как грудному, разжёвываю, а он всё проглотить не может. Пораскинь глазами, старик! Твой обыкновенный поступок полон самого великого политического смысла. Так и запишем».
И, по свидетельству писателя, боевой магнитогорский журналист «ловко и быстро», в одну минуту заполнил страницу блокнота непонятными каракулями. С высот пройденных десятилетий Авдеенко пишет портрет журналиста с симпатией. По-видимому, он симпатии и заслуживает: парень честно делал то, что было принято в его время. Между тем, именно такие симпатичные ребята и сделали то, - что высокие слова поистёрлись, высокие понятия стали мелкой разменной монетой, и писать сегодня о трудовых подвигах людей чрезвычайно трудно…
А нас, между прочим, окружает бездна умных людей. Мы удивляемся порой встрече с интересным человеком, а нужно удивляться, когда мы таковых не находим. Это враньё, что где-то есть «простые» люди, которые не могут рассказать ничего интересного. Каждый человек имеет интересную свою и только свою историю..., у всех есть свои «скелеты в шкафу».
Профессионалы знают, что любую беседу с героем будущего рассказа, очерка можно построить так, что он будет говорить лишь то, что нужно тебе, создавая разговор направляющими вопросами. Или вызвав на откровение человека: «откровение на откровение». Есть совет от старого журналиста: «Идёшь на первое интервью – не давай герою рта раскрыть. Первый раз говори сам. Во второй вечер можешь уже слушать. Вот тогда выйдет разговор».
Очень полезно бывает то, что называется – умением ставить собеседника на место. Если человек гордится своим именем, званием и регалиями, надо «заземлить» его, сделать самим собой. Когда горький писал о Ленине, он не смотрел на Владимира Ильича снизу вверх, как на Величину. Он изучал его, как изучал всех своих героев, (по его способу изучения 10-ти лавочников, чтобы вывести одного типичного), поэтому и получился портрет Ленина, лучше которого нет в литературе. Это для примера.
И все-таки, мысль, убеждённость автора в своей мысли, идейная убеждённость. Читатель верит, если чувствует: что автора волнует то, о чём он пишет. И что вещь выношенная. И что автор не вчера придумал тему, он много размышлял о ней, тема «наболела». Это всё нужно автору передать в тексте и для этого найти слова-откровения.
-----------------
Если уж делиться опытом, то лучше, видимо, своим опытом.
Конец.
P. S. Эпизодически.
Иной раз писатели только декларируют, не утруждая себя поисками в защиту своих идей. Но современный читатель не приемлет директивного тона. Он хочет с нами согласиться, но именно согласиться, он ждёт, чтобы мы его убедили, чтобы мы доказали свою правоту, что всё о чём мы пишем - есть правда.
Рассказывал кинорежиссёр Л. О. Арнштам такой эпизод. У него до войны (Великой отечественной) была прекрасная картина «Подруги» (о войне гражданской), когда ранили героиню (её играла Янина Жеймо), и вот «беляки» стреляют, а паровоз летит вперёд, кочегар кидает уголь в топку, шумят поршни, крутятся колёса – кинозал в этом месте всегда замирал. Повезли они показывать картину в клуб железнодорожников, и вдруг в этом самом месте раздался дружный смех зрительского зала. Оказалось, они смонтировали паровоз и в кадре – тендер от одного паровоза, колёса от другого, а топку от третьего. «Широкий» зритель этого не заметил, «узкий» - поднял на смех.
Так вот тема, о которой идёт речь, - качество литературных произведений, правдивость. Постоянно, в каждой цифре, в каждом факте, в каждой строке писатель должен помнить, что его произведение под контролем миллионов читательских глаз: слукавишь в малости – не поверят в большом.
Всегда вспоминается один пример: поражает скрупулёзная точность писателя Горького. Его домик Кашириных нынче музей. Когда перечитываешь произведения писателя «Детство», «В людях» - удивляет, что там нет упоминания о Нижегородском кремле, хотя ходу от него до домика Кашириных не более 15-ти минут. Канавино описано, Миллионная нищая улица есть, «арманка» есть, а кремля нет. Почему? Потом становится понятно. Горький туда не ходил. У кремля гуляли чиновники, дворяне – Алёше Пешкову там делать было нечего. И как четко эти социальные границы старого города отразились в его книгах.
И ещё один поразительный факт: у Горького есть воспоминание, как дед бил его за потерянный пятак. Бедный пятилетний Алёша плакал, говорил, что потерял, а дед не верил, думал, что он его истратил, и бил розгами. Но когда домик Кашириных ремонтировали, готовя его к музейному, вскрыли полы в сенках и нашли тот пятак медный! Через девяносто лет реабилитировали мальчика: всё-таки не соврал он! Но ведь это не точная статья и мог бы что-то присочинить. Нет, написал правду.
Вот и нам до пятака, до копейки надо быть в таких темах щепетильно точными, Правдивыми, чтобы нам верил читатель!
Конец.