Беседа вторая.Мир за забором.
Меня начали выводить за забор. Оказывается, тот мир, который казался мне большим, был просто двором, обнесенный высоким деревянным плотным забором. Впервые я "вышел в большой мир", когда мама собрала грязное белье в большую корзину, а папа вытащил откуда-то металлическое корыто.
Мама держала одной рукой мою руку, второй рукой – старшего брата. Папа взял под мышку корыто, поднял корзину, мы все вместе торжественно вышли из дома, подошли к забору и папа надавил на него плечом. Оказалось, что это калитка, которая распахнулась и передо мною оказалась насыпь, за которой я ничего не видел.
Неподалеку в насыпи оказалось встроены деревянные ступеньки. Мы поднялись по ним, и моему взору предстала удивительная картина. Прямо по насыпи ехала настоящая машина – оказалось, что это дорога. А за дорогой блестела на солнце река, а за нею было много деревьев. Оттуда, из-за деревьев доносилась музыка, а внизу, около реки были люди и много детей.
Это была середина пятидесятых годов прошлого века. Стиральных машин тогда еще не было и в помине. И было за счастье жить возле реки или озера, где можно было выстирать белье и искупаться самому.
Нет смысла останавливаться на всех этих подробностях, потому что каждый из нас когда-то выходил в большой мир. И каждый из нас исследовал и вживался в него в меру врожденных склонностей, условий и обстоятельств. Другое дело, что осознать все эти моменты познания окружающей нас реальности и выстроить их в некую логическую цепочку, мы можем, лишь будучи взрослыми.
Но и это дано не всем, а тем, у кого возникает в этом потребность. А потребность эта связана обычно с вопросом о смысле жизни. Но даже подталкиваемый этим вопросом, пытаясь понять, что и зачем происходило с ним в жизни, человек не сможет добраться до истины.
Потому что истина связана с цепочкой событий в этом мире совершенно иначе, чем может показаться. Человек вначале познает истину, а из нее ему становится понятен весь смысл того, что происходило и происходит с ним.
Но об этом позже. А пока я остановлюсь на тех моментах моей жизни, которые остались в моей памяти как вехи на пути к главному.
Забор окружал наш двор с четырех сторон. Что находится по одну из сторон, я уже знал. Еще с одной стороны стояла высокая башня, наверху было видно ограждение, а внутри ограждения всегда ходил какой-то человек. Мне объяснили, что это пожарная вышка, каланча по-простому. А наверху ходит пожарник и наблюдает, нет ли где пожара.
А с третьей стороны забора оказалось нечто еще более интересное. Я попал туда немного позже, когда стал более самостоятельным и выходил во двор один. Меня заманил туда мой приятель со второго этажа. Он был младшим братом того самого мальчишки, который напугал меня во время грозы.
Надо сказать, что мои родители никогда не предъявляли претензий этой семье из-за случившегося со мною. Я довольно часто бывал у них. Это была очень большая семья. Считать я еще не умел, но когда они садились за стол и сажали меня с ними, мы едва умещались.
А стол был довольно длинный ничем не накрытый. Их мама ставила на стол чугунок с картошкой в мундирах, выдавала каждому по две картошки и куску черного хлеба. Это был обед.
Я садился рядом со своим приятелем. Он был старше меня и уже учился в школе, но роста мы с ним были одинаковы. Я встречал его несколько раз уже после армии – он так и остался маленького роста.
Мой приятель носил два имени. Во дворе его звали Саша, а дома – Шмулик. Мне же из-за дефекта речи легче было называть его Шурик.
Мы с Шуриком играли во дворе, когда из-за забора, с той стороны, где я еще не был, донеслись звуки музыки. Шурик оживился, вскочил на ноги и помчался к забору, там, где была калитка, забыв обо мне. Мне не оставалось ничего другого, как побежать за ним.
Ой, как там было интересно, с неизведанной стороны забора. Там строем ходили музыканты, выдувая из металлических труб громкую музыку. А замыкал строй барабанщик с огромным барабаном прямо на животе, и он бил по нему колотушкой в такт музыке.
Шурик подскочил к музыкантам, пристроился в хвосте, сунул два пальца в рот и замаршировал в такт музыке, одновременно высвистывая звучавшую мелодию. На него не обращали внимания, один из музыкантов даже кивнул ему, как старому знакомому. Это были студенты культпросветучилища (правда, длинное название?). Репетировали к будущим праздникам. А культпро… в общем, училище, находилось здесь же – одноэтажное деревянное здание.
Я попробовал тоже свистеть в такт музыке, но у меня ничего не вышло. Ни свиста, ни мелодии, ни такта. Так я узнал, что помимо обычного слуха, есть еще особый музыкальный слух. Ты можешь обладать очень обостренным слухом, но при этом совершенно не слышать тональность звуков, из которых состоит мелодия.
В дальнейшей жизни мне пришлось неоднократно сталкиваться с досадным отсутствием у меня музыкального слуха. Но, оказалось, впоследствии, что может иногда человек приобретать то, что не получил от рождения. Но только при определенных обстоятельствах и при наличии сильного желания.
Продолжение следует