Недавно в интервью «Интерфаксу» Никита Михалков заявил, что политику Горбачёва, приведшую к распаду СССР, следует официально на государственном уровне признать преступной. Заметьте признать без суда и следствия - политическим решением. Общественная реакция на данный призыв оказалась неоднозначной. В всех политических лагерях зашевелились противники и сторонники идеи. Для первых Горбачёв, если не жертва, то призрак прошлого, которого не надо трогать, чтобы не нарушать общественного покоя. Для вторых осуждение Михаила Сергеевича - акт справедливости, понимание, того, что зло не остаётся без наказания.
Я поддерживаю призыв к осуждению преступной политики Горбачёва, но не путём политической декларации, а решением судебного приговора. Исторический опыт мне подсказывает, что преступление, не получившее судебной оценки, остаётся безнаказанным.
Суды над правителями происходили в античной истории. Пожалуй, первым громким процессом, развенчивающим кумира, стал суд над Мильтиадом в Афинах. Может не все знают этого героя, но о Марафонском сражении слышали все. Там греки, под командованием Мильтиада, нанесли сокрушительное поражение персам и остановили их экспансию на всю Элладу. Благодаря этой победе Афины стали гегемоном греческого полисного мира, а Мильтиад безоговорочным политическим лидером. Но судьба оказалась жестока к «спасителю отечества». Стремясь наказать соседей, которые не поддержали Афины в борьбе с персами, стратег организовал военную экспедицию на остров Парос и потерпел поражение…
После неудачи на Паросе соперники перед лицом народного собрания обвинили его в «предательстве народа», то есть в измене. Обвинение требовало смертной казни, а судьями и присяжными являлся народ.
Обвиняемый лежал на носилках, не в состоянии защищаться. Его защищали друзья – вероятно, вожди его собственного и других аристократических родов, так как Мильтиад был известен как «вождь знати». Защита подчеркивала заслуги Мильтиада как покорителя Лемноса и победителя при Марафоне. Возможно, только благодаря признанию этих заслуг Мильтиада приговорили не к казни, а к штрафу на 50 талантов – огромной сумме (более 1300 кг серебра). Раздавленный горем и стыдом, развенчанный герой Афин умер. Долг перед государством наследникам не простили и пришлось сыну Мильтиада - Кимону следовать в изгнание до тех пор, пока с помощью своих политических союзников он не погасил наложенный штраф.
Думаю, что такая мера ответственности во многом бы останавливала сегодняшних политиков от волюнтаристских решений. Рискуешь не только своей судьбой, но и будущим наследников.
Мильтиад стал первым из многих великих деятелей, которых вердикт народа осудил на позор, ссылку или смерть. Однако эта поучительная история не стала примером для последующих эпох. Провинившихся правителей было предостаточно, но воли осудить их не доставало. Укрепление монархий привело к утверждению, что Монарх неподсуден земному суду, так как его власть от Бога.
Первым в истории судебным процессом над монархом, в ходе которого суд был объявлен выразителем воли народа, стал суд над Карлом І Стюартом. Карл управлял Англией страхом и силой. Тюрьма, телесные наказания, каторжная работа царили повсеместно. Послушные суды заставляли народ принять католичество. Конные отряды посылались в провинции для сбора податей. Людей по приказу Карла хватали, секли, отрубали им носы и уши, выжигали щеки. Тирания абсолютного монарха привела к гражданской войне и его поражению. Пленённого короля решили подвергнуть суду.
Процесс Карла I поражал воображение также силой характера врагов, столкнувшихся в этом деле. Во многом можно было обвинить Карла: и в стремлении утвердить на английской почве королевский абсолютизм иноземного типа, и в полной неразборчивости в средствах, и в готовности на любые клятвопреступления, на циничное попрание самых торжественных обещаний, на сговор с врагами страны и на предательство, если это было в его интересах, своих наиболее верных сторонников, на отречение от исполнителей своих приказаний и на то, что, если нужно, он пролил бы реки крови своих подданных. Но нельзя отказать Карлу и в неукротимой энергии, в убежденности в справедливости своего деда, в том, что используемые им дурные средства служат благой цели.
Основанием для обвинения короля в измене стал довод из трактата английского юриста XIII в. Брактона: «...ничто не свойствен¬но более государственной власти, чем жить согласно законам, и важнее, чем эта власть, подчинение государя закону, и поэтому с полным основанием он должен воздать закону то, что закон предоставляет ему, ибо закон и делает его королем».
Председатель Верховного Суда Брэдшоу, обращаясь к осуждённому, провозгласил : «Были ли Вы, заступником Англии, кем Вы по должности обязаны были являться, или ее врагом и разрушителем? Пусть судит вся Англия и весь мир». Для победившего нового дворянства и буржуазии было важно не только убедить народ Англии в справедливости смертного приговора королю, но и донести до всего мира необходимость такого наказания.
Шок, который пережили народы Европы от учинённой расправы над помазанником Божьим, привёл к волне антианглийских выступлений- от убийства посланников в Гааге и Мадриде до разрыва дипломатических отношений (царь Алексей Михайлович сделал это одним из первых в 1646 г., не дожидаясь казни Карла І). Однако суд над королём от имени народа стал предупреждением и прецедентом для последующих поколений.
Революционная буря 1789 г. во Франции низвергла короля Людовика ХVI - достойного человека, но безвольного правителя. Представшему перед судом королю, пришлось отвечать не столько за свои просчёты, сколько за общий итог абсолютистского беспредела в XVIII веке. В данном процессе на себя обращают внимание две детали: 1. понимание обеими Сторонами процесса неизбежности обвинительного приговора, поскольку дело не столько в личности подсудимого, сколько в преступности Власти, которую он представлял; 2. осознание отдельными представителями Обвинения, что лишение Короля права на оправдание лишит народ Франции гражданских прав в будущем.
Спасти жизнь Людовику могло "чистосердечное признание", однако, это было не в принципах короля. Настольной книгой Людовика в тюрьме была "История Англии" Д. Юма, рассказывающая о суде над Карлом Стюартом. И действительно, он мог последовать примеру английского монарха: не признать правомочность суда и отказаться от защиты. Однако, Людовик решил защищаться. Не оспаривая "прав человека и гражданина", он попросил уточнить, в нарушении каких законов его хотят обвинить. Все обвинения он отвергал как юридически беспочвенные. Обвинительная сторона не слишком усердствовала в доказательствах вины конкретной личности, приписав ЛюдовикуXVI все грехи правителей, начиная от Карла Великого.
В итоге 334 депутата проголосовали за изгнание, тюремное заключение и т.д (т.е. не лишать короля жизни). 361 (для вынесения приговора при общем количестве депутатов 721 человек это было минимальным условием для принятия решения)- высказались за смертный приговор "без оговорок". Интересно, что решающий голос принадлежал "гражданину Филиппу Эгалитэ", бывшему герцогу Орлеанскому, родственнику короля, главе младшей линии династии, который отрекся от титула и стал якобинцем
Казнь, лишённого действенного права на защиту, короля стала прелюдией к якобинскому террору, унёсшему тысячи жизней граждан новой свободной Франции.
Опыт судов над монархами не прошёл даром для элит. Правящий класс увидел опасность в публичном разбирательстве деятельности руководства. Слишком много неприятных подробностей всплывало в таких процессах. Печать вины затрагивала не только обвиняемых, но и зачастую их приемников. По этой причине не судили Наполеона Бонапарта (зато французы до сих пор любят проводить виртуальные суды над Наполеоном в диспут-клубах). Благодаря скрытой расправе над проигравшим императором историки и общество лишились возможности проникнуть во многие тайны того бурного времени.
Российские большевики тоже не стали утруждать себя судебным разбирательством над Николаем II и «опустили концы в воду», расстреляв царскую семью в Екатеринбурге.
Правда осадочек остался, что-то грызло борцов за народное счастье до самой смерти. Если не совесть, то неудовлетворённость от корявости произошедшего. Ведь поспешный и подлый расстрел подмочил репутацию «идеалов революционной справедливости».
В дальнейшем ошибочку исправил И. Сталин, который всю жизнь стремился всё-таки судить, а затем наказывать. Да политические процессы 20-30 х гг. были фарсом, но это были суды, где собирались свидетельства, формулировались обвинения и даже предоставлялось слово обвиняемым.
Всё изменила эпоха Н. Хрущёва. Расправа с Берией и «суд» над ним убедили Н.С. Хрущёва во вредности политических процессов. Слишком много правды, выплеснутой в общество, убивало правящую партию - КПСС. Поэтому гражданский суд был заменён внутрипартийным. Многие из наших граждан до сих пор восхищаются смелостью Хрущёва на ХХ съезде, но это была не гражданская акция, а политическая махинация. Сталина и «группу товарищей» (читай козлов отпущения) определили в качестве виновных за перегибы и вывели из-под удара всю оставшуюся номенклатуру, которая в дальнейшем хоронила грехи прошлого и сдавала интересы страны враждебному окружению. В такой обстановке негласности во власть приходили те, кто не испортит обедни резким словом и не обрушит конструкцию самостоятельной инициативой. М.С. Горбачёв по всем качествам соответствовал эталону партийца: от происхождения, внешности - до деловых качеств. В меру образованный, исполнительный, услужливый… Ко времени ухода из политики плеяды кремлёвских старцев Горбачев приобрёл поддержку как внутри, так и вне страны. Его политика привела к развалу гигантской державы за пять с небольшим лет. Эта пятилетка краха имеет много белых пятен, хотя некоторые историки активно возражают- мол гласность была, всё на виду происходило.
В общественной постсоветской жизни практически сразу обнаружилась сила, которая стала гасить любые стремления расследовать причины развала СССР, показать истинную роль Генсека и его команды А. Яковлева, Э. Шеварднадзе и прочей шушеры помельче. Кому-то хочется, чтобы ушло поколение разрушителей без ответа на вопрос: «Кто виноват?» Если всё так случится, то появится возможность для будущих поколений создать залакированную историю, в которой черное будет белым, а белое черным. Прав Н.С. Михалков, что политика Горбачёва была преступна, но состав преступления должен определить суд, а не политический обозреватель. Суд нужен не для того, чтобы видеть голову преступного политика на плахе, а для правды, без которой не мыслимо гражданское общество. Это похоже на процессы в Германии над бывшими эсэсовцами. Да им (преступникам) под сотню лет, да они больны, но если простить и отпустить, то исчезнет мера зла и возмездия за него в сознании человечества. И будут выглядеть в представлении будущих поколений надсмотрщики Освенцима как социальные работники, стремившиеся исправить человеческие недостатки.