- Ма-а-ма-а-а! – истошно закричала Лика, перелетая через круп лошади и плюхаясь прямо в середину большой грязной лужи. Она лежала, в ужасе закрыв глаза, и до мельчайших подробностей представляла, как здоровенные копыта скачущего за ней Салянума вонзаются в ее распростертое тело. Но умный жеребец вовремя отпрыгнул в сторону, правда сбросив при этом со своей могучей спины малорослого Владика. В отличие от предыдущей всадницы, тот быстро поднялся на ноги и кинулся к своему коню. Он схватил уздечку, буквально на ходу вдел ногу в стремя и ловко вскочил на Салянума. Ликина же лошадь – неукротимая Мечта - наматывала круги по манежу, выгнув лебединую шею и подняв хвост султанчиком! Но всего этого девочка не видела, продолжая неподвижно лежать с зажмуренными изо всех сил глазами и от страха не чувствуя, как холодная вода пропитывает насквозь ее одежду.
Через некоторое время она услышала, как к ней кто-то подошел и хриплым голосом их тренера Степаныча сказал: «Ну что, болит где-нибудь, встать-то сможешь? А ведь говорил тебе – не вставай в строй, пока лошадь не привыкнет! Вот, глаз да глаз за вами!» Лика открыла глаза, увидела склонившееся над ней участливое лицо с прокуренными сивыми усами и осторожно ощупала себя руками – вроде все цело. Степаныч поднял ее за руку и повел в тренерскую, там передал новому конюху со словами: «Помоги человеку умыться и переодеться, если есть во что, а Мечту я сам расседлаю!»
Лика долго отмывала испачканные руки и лицо от коричневой жижи, молодой чудноватый конюх истратил на нее аж 8 ковшиков воды, каждый раз беззлобно выговаривая: «Ото ты и извозюкалась! Понабрали девчонок, они ж и ездить-то толком не умеют, а туда же – во всадницы, елы-палы! А если б серьезно навернулась? Ни о себе, ни о людях не думают!» Лика молча промокнула ветошью лицо и, поскольку переодеться было не во что, попросила конюха передать тренеру, что пойдет домой.
Выйдя из конюшни, она обогнула ипподром справа и быстро пошла, стараясь не попадаться на глаза прохожим, поскольку видок у нее был еще тот! Вся одежда была в грязных ржавых разводах, а мокрые ботинки издавали противный чавкающий звук. В автобус в таком виде она сунуться побоялась, пришлось тащиться пешком – аж три километра! Поэтому до дома добралась, когда уже порядочно стемнело, замерзшая и в конец уставшая. Мама, помогая Лике раздеться, только ахала, недоумевая, как это можно испачкать все три слоя одежды? Хорошо хоть папы дома не было – попало бы по первое число! Он сначала был не против занятий дочери в конноспортивной школе, даже сам с ней туда ездил, но потом, со временем, стал считать конный спорт делом совершенно неподходящим для молоденьких девочек.
Спала Лика неспокойно, часто вскрикивала во сне, а на утро выяснилось, что у нее высокая температура. В школу она, конечно, не пошла, мама дала ей выпить жаропонижающее и вызвала врача на дом. Все тело саднило и болело, как побитое камнями, в горле першило, а глазам было горячо, и каждое их движение отзывалось тупой болью во лбу. Через два часа пришла Лидия Павловна, их участковый врач. Она помыла руки, прошла в комнату и, присев на краешек Ликиного дивана, попросила приподнять девочку рубашку. «Ой, да у тебя все тело в синяках – ты что с дерева упала?!» - от удивления у Лидии Павловны выпал из рук стетоскоп, поднимая его, она ненароком задела рукой стеклянную баночку с таблетками, стоявшую в изголовье, и та с грохотом покатилась по деревянному полу. На шум пришел из кухни папа и… увидел все, что с таким трудом удалось скрыть от него вчера!
«Да нет, это она не с дерева упала, а похоже опять – со своей любимой Мечты! – грозно произнес он. – Та-а-ак, больше на ипподром я тебя не пущу, даже не заикайся о своих ненаглядных лошадях! Вон – в кружок кройки и шитья запишись, может пуговицы пришивать научишься!» Из глаз и без того ужасно чувствующей себя Лики ручьем покатились слезы, с большим трудом девочку успокоили, врач послушала ее, посмотрела красное горло и, выписав рецепт на лекарства, ушла. Папа долго не мог угомониться. «Ты совсем забываешь, что лошадь – не красивая игрушка, - выговаривал он девочке, - это животное крупное, очень пугливое и потому опасное! Даже если просто находишься рядом с ней – она ненароком и придавить, и укусить, и лягнуть может; а уж когда сел на нее верхом - берегись, если сбросит - может на всю жизнь калекой оставить! И о чем ты только думаешь!»
«Ладно-ладно! Потом поговорим – у дочки же температура! – мама примирительно взяла папу под руку и повела его на кухню обедать. - А ты – спи, сон – лучшее лекарство от всех болезней!» Но спать Лике не хотелось, голова и тело болели уже не так сильно, и, вытерев слезы, она стала рассматривать свои «боевые ранения», а вернее – синяки и ссадины. «Да-а-а, как все некстати, и это уже третье падение! – подумала она горестно, - и почему Мечта меня невзлюбила?» А ей так хотелось проехать без сучка и без задоринки на царственной красавице у всех на виду. И чтоб вредина Катька, племянница тренера Степаныча, тоже видела, как она, несмотря на ее слова, приручила-таки непокорную кобылу–рысачку.
Эта Катька, а ей, как и Лике, недавно исполнилось 12 лет, – та еще «звезда» была: конюхи звали ее Катерина Ивановна, и среди тренеров ей – почет и уважение, и совсем не потому, что она родственница Степаныча. Славилась она умением «договариваться» с самыми «упертыми» лошадьми из Школы верховой езды. Последним ее подвигом было то, что она отучила «козлить», прибывшего недавно коня – светло-игреневого мерина по кличке Соловей. Тому видимо не повезло с предыдущими хозяевами, они жестоко с ним обращались. Кто бы на него не садился – справиться с ним не мог: конь опускал голову, выгибал спину, без конца бил задом, шарахался в сторону и, в конце концов, сбрасывал с себя даже опытного наездника! Записав неукротимого Соловья в «дурноезжие», начальство ожидало удобного случая избавиться от него. Вот тут-то Катька и показала, на что она способна.
С глубокого детства, буквально днюя и ночуя на конюшне, благо добродушный Степаныч все разрешал любимой племяннице, она хорошо изучила повадки и привычки лошадей. Знала, чем вкусненьким угостить, как погладить, а когда и прикрикнуть построже на непослушных скакунов. И стала она обхаживать непокорного мерина, который поначалу игнорировал назойливую девчонку, но, постепенно, ее ласковая настойчивость дала свои результаты. Соловей, стоя в деннике, уже стал ждать с нетерпением свою юную «укротительницу». А она всегда приносила ему угощение, особенно конь любил сахар – хрустел им, прикрыв глаза от удовольствия. Степаныч шутил, что он так стресс «заедал». Катька постоянно оглаживала и похлопывала его по крутой шее, тихо говорила всякие ласковые словечки. Сама приносила душистое свежее сено. Упросила конюха Толяна помогать ему чистить и мыть коня, а когда приручаемый совершенно привык к постоянному присутствию девочки, та внезапно оседлала и села верхом на него прямо в деннике! Соловей, немного ошалев от такой наглости, хотел было применить свой излюбленный «козлиный» прием, но в деннике было тесно, да и наездница привычно ласковым голосом так успокоила его, что так верхом на укрощенном строптивце и выехала в манеж, где совершенно спокойно проехала несколько кругов, переходя с шага на рысь, с рыси на галоп и обратно! И с этого времени «дурноезжий» конь превратился в послушную, практически идеальную лошадь, которую впоследствии не боялись давать даже новичкам-наездникам.
Еще один факт говорил в пользу Катьки. Прошлым летом какие-то шальные подростки подожгли многозарядную петарду рядом с левадой, где паслись лошади. Те, естественно, очень испугались, стали в ужасе носиться по огороженному пространству, издавая хриплые горловые звуки. А одна молоденькая кобылка от ужаса перемахнула через ограждение и унеслась за ипподром - в поля. Пока разобрались, что да как, порядочно стемнело и решили идти за ней утром, когда станет светлее. Но Катька не унималась и уговаривала сразу отправиться искать испугавшуюся лошадь. Все от нее отмахнулись. Тогда она взяла на поводок конюшенного пса Валета и побежала на поиски пропавшей. И ведь нашла-таки! Кобылка убежала недалеко, но в сумерках наткнулась на сухую оросительную канаву и сломала ногу. Стоять лошади на трех ногах долго не умеют, а лежать на боку более 6 часов им очень опасно – может быть отек легких. Так что обнаружившуюся пропажу со сломанной конечностью осторожно погрузили на телегу и благополучно доставили в конюшню, где и оказали необходимую помощь.
…«Конечно Катька – молодец, но почему она смеется надо мной, когда я говорю, что обязательно приручу Мечту?» - с обидой подумала Лика и, вздохнув, вспомнила, с чего началась ее конная эпопея.
…Год назад они с классом перед летними каникулами ездили на ипподром, их физрук устроил им экскурсию в Школу верховой езды. Лике там очень понравилось, а особенно она была поражена красотой и грацией одной лошади – орловской рысачки по кличке Мечта. Девочка увидела ее во время купания, освещенную солнцем, отчего ее шерсть отливала голубизной. Лика буквально влюбилась в «голубую» Мечту и собиралась через год записаться в Школу верховой езды, чтобы быть поближе к своей любимице, о возможно и сесть на нее верхом. Но, не все так просто, как кажется на первый взгляд…
С успехом закончив 6-й класс, Лика в первую же неделю июня отправилась на ипподром записываться в Школу верховой езды. Она проехала на автобусе по знакомому маршруту три остановки, вышла и, от волнения не в силах идти больше шагом, почти бегом добралась до ипподрома. Когда она подходила к конюшне, где состоялась год назад ее встреча с голубой лошадью, то увидела, что из ее ворот быстрым шагом выходит тренер Петр Степанович с незнакомым мужчиной. Они о чем-то оживленно разговаривали. Лика робко подошла к ним и поздоровалась.
- А я тебя помню, - улыбаясь, сказал Степаныч. – Ты – Лика! Тебе в прошлом году очень понравилась наша лошадь Мечта. Ты приехала с ней пообщаться?
- Да, - смущенно произнесла девочка, - мне очень хотелось бы на нее посмотреть, я так соскучилась! Но еще я приехала записываться в Школу верховой езды.
- О-о-о, похвально-похвально! Вот только вынужден тебя огорчить – Мечты сейчас здесь нет.
- Как нет, - ахнула Лика, - а куда же она делась?
- Наша красавица теперь артистка! Два месяца назад приезжали с киностудии подбирать лошадей для фильма о гражданской войне и выбрали трех лошадей. Все – орловские рысаки, два жеребца и одна кобыла. Как ты, наверное, догадываешься – это была Мечта. На прошлой неделе как раз их и увезли.
- А как же мне теперь быть? – Лика растеряно озиралась по сторонам, не в силах свыкнуться с мыслью, что сегодня не будет долгожданной встречи.
- Да ты не расстраивайся, в сентябре их привезут обратно. А ты пока начнешь заниматься верховой ездой, или передумала уже?
- Хорошо, - сквозь слезы сказала девочка, - а кто будет моим тренером? Мне бы хотелось тренироваться у вас.
- Да я – с удовольствием! Но, только – через две недели, понимаешь, отпуск оформляю! И не реви, пожалуйста, я тебе во временные инструкторы свою племянницу дам. Она сызмальства при конюшне, все тонкости знает!
- Да-да! Екатерина Ивановна – большой специалист, – подтвердил незнакомый мужчина, сопровождающий Петра Степановича.
- Ты конюху Толяну скажи, что я распорядился тебя к ней прикрепить до моего приезда, - прощаясь, уже на ходу говорил Степаныч.
Расстроенная Лика побрела на конюшню. Там она нашла Толяна и передала ему слова Степаныча. Он отвел ее в тренерскую, попросил «чуток обождать» и быстро вышел. На лавочке лежал кот Домовой и лениво, сквозь прищур своих зеленых глаз поглядывал на вошедшую девочку. Длинный черный хвост кота с торчащими из него соломинами ритмично бил по полу и был похож на маленькую пушистую метелку для смахивания пыли. Лика улыбнулась и на душе ее стало полегче.
Минут через пятнадцать дверь в тренерскую приоткрылась, и в образовавшуюся щель сначала протиснулся девчачий веснушчатый нос, а потом и вся лохматая рыжая голова, которая не без ехидства спросила:
- Это ты что ль, «чайником» будешь?
- Каким чайником? Меня Лика зовут! – не поняла она и добавила, - а ты Екатерину Ивановну не видела? Мне Петр Степанович сказал, что она в его отсутствие будет со мной заниматься.
- Видела, вон она! – и незнакомка показала рукой на противоположную стену.
- Где же? – опять не поняла ее Лика, поскольку на этой стене кроме фотографий с лошадями и зеркала, никакого окна не было.
Девочка вошла в тренерскую, ткнула пальцем в зеркало и весело рассмеялась:
- Ну я это, я - Екатерина Ивановна! Это конюхи меня так называют - прикалываются! Вообще-то, они подлизываются, чтобы я им помогала убираться в денниках с нашими дебоширами. Ты можешь звать меня Катька или Катюха, как больше нравится. А «чайниками» у нас называют новичков, которые собираются в первый раз сесть на лошадь. Только сдается мне, что на нее ты сегодня не сядешь!
- Почему же? Я специально платье не надела! – запротестовала Лика.
Катька взяла ее за руку и повертела из стороны в сторону.
- Да-а-а, одежда у тебя совсем неподходящая. Конечно, хорошо, что ты платье не надела, но и шорты тоже не подойдут, все ноги сотрешь! Джинсы у тебя есть? Или спортивные штаны, только смотри, штанины не должны быть слишком широкими, а то поползут вверх – не догонишь! – опять рассмеялась она и воодушевленно продолжала, ей явно нравилось учить «чайницу» уму-разуму. - Вместо босоножек нужны ботинки или сапожки на небольшом каблучке, и волосы лучше заплести в косичку. Вообще-то без шлема у нас до 18 лет ездить не положено, но шлем покупать не надо, его тебе тут выдадут. Так что сегодня будем только знакомиться с правилами обращения с лошадью и ее амуницией.
С этими словами Катька повела за собой будущую всадницу в амуничник, или хранилище для снаряжения лошади.
Конечно, многие предметы из конской амуниции Лика уже знала (весь 6-й класс в свободное от учебы время она изучала все, что относится к лошадям). Но сегодня ей пришлось услышать и кое-что новенькое. Это были звонкие словечки, типа - арчак (деревянная основа седла), вальтрап (потник), капсюль (не дает широко открывать рот), ногавки (защита от травм конечностей лошади), чумбур (для привязывания коня) и многое другое.
Лика пришла в ужас, как же все это запомнить! Но Катька успокоила ее, что со временем все запомнится само. Потом юная инструкторша, прихватив седло и оголовье, показывала ученице, как седлать лошадь, взяв для образца добродушного и покладистого пони Мишаню. Лике пришлось все повторить за своим строгим учителем несколько раз, пока та не сказала:
- Ну, пони, я уверена, ты теперь оседлать сможешь!
- А чем отличается седловка пони от обычной лошади? – удивилась Лика, - все же одинаково!
- Одинаковые только названия, а вот форма и величина могут быть разные, да и рост коня надо учитывать! Вот сможешь ты обычному коню трензель (железные удила), если он голову задерет, в рот вставить?
- А я ему сахару дам!
- Молодец, правильно мыслишь! А как правильно надеть потник и седло на лошадь, если она высокая?
- Может быть попросить взрослого, или кого-нибудь повыше? – неуверенно предположила уже порядком уставшая от такого обилия информации Лика.
- Ну, все время не будешь же просить, надо скамеечку подставить. И недоуздок с удилами так же можно надеть, только смотри, чтобы лошадь тебя вместе со скамеечкой в деннике не придавила! – хмыкнула Катька и, наконец, смилостивилась над прилежной ученицей, - все, баста, первый урок окончен. К следующему занятию приходи в правильной одежде и не забудь принести с собой кусочки мытой морковки или сухарики. Пока!
Лика попрощалась и пошла на остановку. Голова гудела от новых терминов и попыток запомнить, как можно больше. Дома она рассказывала родителям о первом дне в Школе и немного грустила, что свидание с голубой мечтой опять откладывалось на неопределенное время.
Каникулы пролетели быстро, и вот уже началась осень, а Мечта все участвовала в съемках. Лика старалась не пропускать любимые занятия верховой ездой, и у нее получалось все довольно неплохо. Она уже запомнила и сложные названия лошадиной амуниции, и особенности посадки и управления конем при верховой езде, и непосредственно познакомилась со здешними лошадьми. Характеры у них оказались яркие и разные, когда девочке доставался какой-нибудь скакун, в голове ее сразу возникала краткая характеристика его рабочих качеств. Вот в прошлом месяце почти две недели она ездила на Салянуме. Это довольно большой уравновешенный жеребец, который несмотря на врожденную лень, хорошо управляется. Правда, приходится его постоянно посылать, зато знаешь, что он не сорвется в самый неподходящий момент. Спина у него широкая, «жесткая», рысь тряская. Лике не очень нравилось на нем ездить.
Мерин по кличке Трус очень удобен и в рыси, и в галопе, на нем сидишь, как в кресле; он - любимец всех начинающих. Но без лакомства к нему не подходи!
Вороная кобыла Зубровка (уменьшительно-ласковая кличка - Зойка) любит проверять «чайников», притворяясь глуховатой. Но те, кто проходит проверку, обычно остаются ей очень довольны. Лике пришлось с ней-таки помучиться, но все в конце концов наладилось.
Чаще всего ей доставалась Дуся (по паспорту - Дульсинея). Очень приятная, но довольно невзрачная кобылка гнедой (коричневой) масти в белых носочках и белой звездочкой на лбу. Девочка и лошадь очень привязались друг к другу. Когда Лика приезжала на занятия, Дуся каким-то непостижимым образом узнавала об этом, и конюшня оглашалась звонким приветственным ржанием. Друзей часто видели вместе: то они в манеже отрабатывали какие-нибудь элементы высшей школы верховой езды, то Лика усердно чистила и причесывала Дусю, то убиралась в ее деннике. И никогда, еще ни разу она не забыла лакомства для своей подружки. Образ ее голубой Мечты постепенно тускнел, и вспоминала она о ней уже без особого сожаления.
Однажды, придя на занятия, Лика застала необычный переполох в конюшне. Лица у всех были торжественные, и постоянно слышались возгласы: «А вы видели?», «Ну и красотка!» Наконец, девочка не выдержала:
- Да что случилось-то?
- Кони, кони с киностудии приехали, а с ними наша рысачка!
У Лики замерло сердце, в голове пронеслось: «Это же Мечта, Мечта приехала!» Она стремглав бросилась к деннику, где раньше обитала их кинозвезда. Когда Лика, даже не посмотрев, пронеслась мимо Дуси, смиренно ожидавшей ее, та удивилась, тихо заржала, но потом отвернулась и отошла к задней стенке денника, понурив голову. Лика подбежала к толпящимся людям возле приехавшей красавицы, осторожно протиснулась поближе и тихо позвала: «Мечта, Мечта!» Но рысачка стояла в глубине просторного денника, равнодушно и холодно взирая на восхищенных людей. Лучи солнца из верхнего окошка выгодно освещали совершенные формы прекрасного животного. Потом Мечта подошла к кормушке, брезгливо понюхала сено и отвернулась.
- Гляди-ка не понравилось, а ведь самое лучшее сено утром заложили! Да-а-а, это ей не столичные корма, избаловалась поди на киношных разносолах-то!
- И на нас не смотрит, зазналась что ли? Меча, Меча, иди сюда! Нет, видать и мы ей уже не по вкусу, как же - звезда! – шутили конюхи.
Лике казалось, что они не справедливы к рысачке, что она просто устала с дороги и от такого обилия людей. Постепенно все разошлись, лишь одна Лика стояла возле своей голубой мечты и влюбленно смотрела на чудо-лошадь. Внезапно она услышала голос Степаныча:
- Ну что, ты теперь счастлива? Наконец-то ты увиделась со своей Мечтой! Но что-то зазналась кобылка, зазналась…
- Петр Степанович, мне так хочется проехаться на ней! Наверное, нельзя?
- Ну почему же нельзя, ты у нас не первый день здесь – порядки знаешь. Дадим ей недельку на адаптацию, а потом, седлай – я не против!
- Ура-а-а, Петр Степанович, миленький, спасибо! – девочка ликовала – сбывалась ее главная мечта!
Но тут, не пойми откуда, возникла Катька и немного подпортила Ликино счастье:
- Тренер-то может разрешить, а вот разрешит ли лошадка?
- Что ты имеешь ввиду? – не поняла ее Лика.
- Да видела я, как из фуры ее выгружали! К ней потом наш конюх Толян подошел, так она – на дыбы: такие «свечи» выписывала – ни в сказке сказать, ни пером описать!
- Такого за ней раньше не наблюдалось! – с тревогой воскликнул Степаныч, - что это с ней?!
- Я у сопровождающего расспросила, что за роль играла наша «звезда»? И он мне все с подробностями описал, что нашей Мечте досталась роль строптивой кобылы Фроськи, которая никому не разрешала к себе подходить и постоянно вставала на дыбы! Он еще жаловался, как было трудно научить ее таким кренделям. А вот не подумал, что отучить будет еще труднее!
- Я отучу, я справлюсь, ведь я так люблю ее! – горячо запричитала Лика, - она должна понять и довериться мне!
- Ну-ну, верится почему-то с трудом, - вредным голосом подытожила Катька и, задрав свой веснушчатый нос, пошла в тренерскую.
- Да, дела-а-а, - почесал затылок Степаныч и успокоил девочку, - ладно, ты не отчаивайся – через недельку все же попробуй на ней проехаться.
Всю следующую неделю Лика пропадала около денника Мечты, про Дусино существование она забыла напрочь. Наконец, Степаныч сам решил, что пора застоявшейся лошади размяться. Все собрались у бортика манежа, чтобы посмотреть, как он будет выезжать нашу «звезду». Тренер вывел кобылу под узцы, легко вскочил в седло, и Мечта с места «поплыла» своей знаменитой «летящей» рысью по манежу. Он проехал несколько кругов, спешился и подозвал к себе Лику.
- Садись, вроде бы ничего серьезного я не обнаружил, будем наблюдать.
- Спасибо, Петр Степанович! – Лика взяла в руки повод, села в седло и послала кобылу вперед.
Пройдя несколько шагов, Мечта вдруг перешла в галоп и резко встала на дыбы, откинув при это назад затылок и ударив со всего маху Лику по лицу! Не ожидая такого подвоха, девочка не удержалась и выпала из седла на желтые опилки манежа. Рысачка торжествующе заржала, и понеслась вдоль манежа, задрав хвост. Проскакав два круга галопом, она перешла на рысь, потом на шаг и, в конце концов, остановилась, недовольно махая головой.
Лика поднялась и, вытирая кровь с разбитой губы, пошла к выходу. На вопрос Степаныча, будет ли она еще садиться на лошадь, она махнула рукой и отрицательно покачала головой:
- Нет, сегодня уже не буду, что-то голова болит!
- А вот и зря! – съехидничала Катька, - ошибки с лошадьми нужно исправлять сразу же. У них память отличная – потом, так и будет под тобой «свечить», ни за что не отучишь!
- А вот и отучу, откуда ты знаешь? – звенящим голосом возмутилась Лика и ушла переодеваться.
Но сказать просто, а сделать гораздо сложнее. Мечта никак не хотела отучаться. Кое-как проехать на ней девочка могла только со специальным «мартингалом» против «свечей» лошади (ремешком, крепящимся к подпруге и удилам, чтобы конь не задирал голову), но Лике было этого мало, ей хотелось, чтобы та слушалась ее без всяких приспособлений.
Через три дня девочка вновь оказалась на полу манежа, и даже мартингал не помог, похоже лошадь объявила негласную войну девочке, так как с другими всадниками таких казусов не приключалось. Лика ходила, как в воду опущенная, Катька не скрывала своего ликования.
…Вся эта история с приручением Мечты без конца «прокручивалась» в воспаленном мозгу у Лики, пока девочка не забылась в тяжелом сне. Она проспала целые сутки. Проснувшись, еще долго не открывала глаза, пока не раздался громкий звонок в дверь.
- Лика, к тебе пришли! – крикнула из прихожей мама, дверь в комнату открылась и на пороге «нарисовалась» ухмыляющаяся Катька, приглаживая непослушные рыжие вихры.
- Ну, привет, укротительница! – приветствовала она больную, садясь рядом с нею на табуретку. – Что – разболелась? Это ты простыла, когда в холодной луже лежала! А я тебе фрукты принесла, ешь и поправляйся. Я их твоей маме отдала, чтоб помыла.
- Спасибо, - сиплым голосом сказала Лика. - Знаешь, твоя взяла! Не смогла я Мечту приручить…
- Да ладно! Ее на съемках испортили, да и ездишь ты – без году неделя! А вообще-то я пришла тебе сказать, что Мечту опять забирают, теперь уж навсегда. Так что – не сбылась твоя мечта… э-э-э - помечтать на Мечте, ну ты сама понимаешь! – рассмеялась запутавшаяся в «мечтах» Катька, - но ты не отчаивайся, с другими-то лошадьми у тебя все в порядке!
- Да я теперь и не знаю, стоит ли мне ходить на ипподром… - печально произнесла Лика, - вроде бы больше и незачем.
- Вот и хорошо, - воскликнул вошедший в комнату папа, - хватит этих падений, опасно это!
- Как это незачем! – возмутилась Катька, и повернувшись к Ликиному папе, и своим «вредным» голосом спросила:
- Надеюсь, вы Экзюпери читали?
- Конечно читал, но, помнится, он про лошадей не писал!
- Про лошадей-то у него может быть ничего и не было, а вот про маленького принца писал! А какая у него самая известная фраза, знаете?
- Конечно, «Мы в ответственности за тех, кого приручили». Но ведь Лике не удалось приручить Мечту!
- Зато ей удалось приручить другую лошадь – Дусю, на которой она ездила до Мечты. И она сейчас очень тоскует, даже от сена отказывается!
Лицо Лики густо покраснело. Действительно, о Дусе-то она совсем забыла! Бедная Дусечка… Лика стала выбираться из-под одеяла.
- Куда?! Ты же болеешь! – уложил ее обратно в постель папа.
- Но там же Дуся голодает! – со слезами в голосе воскликнула девочка.
- Ну ничего-ничего, - уже примирительно сказала Катька, - я ее уговорю как-нибудь продержаться до твоего прихода. А ты давай, побыстрее выздоравливай!
Она попрощалась и ушла.
Через неделю Лика спешила к конюшне, прижимая к груди сверток с угощением для своей Дуси. О Мечте она даже не думала.
Быстро пройдя вдоль денников, Лика подошла к заветной двери с табличкой «Дульсинея» и заглянула сквозь прутья внутрь.
- Дуся, Дусечка, иди ко мне! – тихо позвала она, причмокивая и протягивая пакетик с угощением. – я тебе твои любимые сухарики принесла.
Лошадь стояла в глубине денника, смотрела на девочку недоверчивыми глазами и не двигалась с места. Лика позвала еще раз, а потом еще, но все оставалось по-прежнему. Тогда она отвернулась от лошади, и по щекам ее потекли слезы.
- «Вот так мне и надо! И Мечту не приручила, и не в чем не повинную лошадку обидела – никчемный я человек», - с тоской думала она и вдруг спиной ощутила горячее дыхание, а потом и приятную тяжесть конской головы на своем плече. Дуся просунула свозь прутья морду и пыталась через плечо девочки добраться до соленых сухариков.
- Дусечка, ты меня простила! Ешь, ешь, моя хорошая, я тебе еще принесу и никогда теперь тебя не брошу!
Через час, как следует почистив свою четвероногую подружку, Лика счастливая, ехала верхом на Дусе по манежу, постоянно оглаживая ее и ласково приговаривая:
- Ай молодец, Дуся, моя хорошая! Ты самая лучшая и самая красивая! Ай, молодец!
А гнедая лошадка с большим удовольствием выполняла все задания; вычищенная шерсть ее блестела, ноздри раздувались, а движения были легки и отточены. В этот момент никто не назвал бы ее невзрачной - она была просто красавица!