Карька

 После истории с Джерри мы стали подыскивать себе подходящего щенка. Окончательно определились с «параметрами». Он должен быть боксером, девочкой, возраст – 5-6 месяцев. Начались упорные поиски. Ребята читали объявления о продаже собак, спрашивали у встречающихся хозяев боксерок, когда те ожидают потомство, а я обзванивала собачьи клубы. И вот, наконец, нам повезло – в районе Измайловского парка нашелся нужный нам щенок. Я созвонилась с его хозяйкой и в ближайшую субботу отправилась знакомиться с нашей будущей собакой.
     Дверь мне открыла довольно молодая женщина, приветливо поздоровалась и пригласила войти. Никаких собак нигде и близко не наблюдалось. Я разделась в прихожей и поинтересовалась, почему так тихо, где же собака со щенками?
«Сейчас Вы все увидите!» - интригующе ответила хозяйка и открыла дверь в спальню, посреди которой стояла кровать с разобранной постелью.
     Рядом с кроватью на коврике лежала старая боксерка с поседевшей курносой мордочкой. Когда мы вошли, она подняла голову, вопросительно посмотрела на нас и завиляла хвостом-обрубком.
«Дэзи, а где Кирка, куда она опять спряталась?» – спросила хозяйка.
     Но не успела она до конца произнести свою фразу, как из-под одеяла – как чертик из коробочки, выскочило какое-то рыжее существо, и пронеслось, буквально скользя лапами по паркету, мимо нас на пятой скорости! Потом этот «конькобежец» вернулся и уставился на меня выпуклыми блестяще-карими глазами.
     Это был уже подросший щенок боксера сочно-рыжего окраса, с вздернутым носом, угольно-черной мордочкой с бархатными, ярко-выраженными брылями (собачьими щечками) и белыми носочками на стройных ногах. У нее, а это была конечно девочка, были очень смешные уши – они торчали рыжими лоскутами в разные стороны, огромные, как лопухи.
- Кирка, - сказала ласковым голосом хозяйка, это к тебе пришли – познакомиться! Что ты стоишь, глупенькая, не бойся, подойди к тете!
     Тетя, то бишь я, зачмокала, подзывая к себе щенка:
- Ну, иди ко мне, малышка, я тебя не обижу!
     Кирка отреагировала тут же - разогнавшись, она прыгнула ко мне на руки, которые я едва успела подставить, и начала облизывать мне лицо своим влажным языком. Я села на стул и стала изворачиваться, как могла, поскольку не любила «собачьих нежностей» в такой форме, да и не гигиенично это! И поскольку особенного успеха мои действия не имели, опустила лизунью на пол. Хозяйка изумленно посмотрела на меня и сказала, что видит такое впервые, что до меня на Кирку приходили посмотреть - аж шесть человек, но ни к одному она, не то что не подошла, а пряталась от них под одеялом. Вот и сегодня, как только она услышала, что кто-то пришел - тут же спряталась.
Кирка, как бы подтверждая хозяйкину речь, с места запрыгнула на кровать и нырнула под одеяло (ну чисто – цирк!). Потом она таким же «макаром» вынырнула и опять забралась ко мне на руки, норовя лизнуть прямо в губы, но после строго хозяйкиного окрика - просто прижалась к моей груди. Я засыпала хозяйку вопросами: почему этот щенок так долго не продавался (я считала, что мама щенка - Дэзи), чем Кирка питается, как выгуливается, что любит, что не любит, почему у нее иногда торчат нижние зубки (а я знала, что это серьезный недостаток в экстерьере немецкого боксера)? Все это время наша «циркачка» не отходила от меня, как будто боялась, что я исчезну!
И хозяйка начала неторопливо рассказывать о том, что Дэзи – вовсе не мама щенка, и что она уже довольно пожилая собака, и что хотели оставить ей на замену щенка из последнего помета, но Дэзи перестала щениться, и у нее уже не было потомства целых два года. Тогда приобрели месячную Кирку, и все пять месяцев, которые она здесь живет, Дэзи не дает ей спуску – рычит и иногда даже покусывает. Хозяйка совсем измучилась, наблюдая ревность пожилой собаки, да и щенок рос не по дням, а по часам, и есть просил все больше и больше, а зарплата у учителей маленькая и содержать на нее двух взрослых собак весьма проблематично. А торчащие нижние зубки (слишком ярко выраженная «бульдожинка») видно не всегда, а только если щенок, убрав язык, закроет рот, а это бывает редко, в основном язык у него высунут и прикрывает все, что под ним находится. Это объяснение меня не очень устроило, но в целом - щенок мне понравился – у него было почти все, что хотелось видеть у нашего будущего питомца.
     Время пролетело быстро и мне нужно было ехать домой. Пообещав подумать и посоветоваться с домашними, я распрощалась со своими новыми знакомыми. Всю дорогу любвеобильная Кирка с ее акробатическими номерами и непоседливым характером не выходила у меня из головы. Правда кличка ее мне совсем не нравилась – возникала ассоциация с ледорубом или топориком для добычи угля.
«Ну, это дело поправимое», - подумала я. Дома я рассказала обо всем, и мы решили взять этого щенка. Но старший сын внезапно заболел гриппом, и за собакой я отправилась только через неделю.
Я ехала за Киркой и не знала, застану ли я ее на месте – вдруг без меня приходили другие покупатели? Телефон у хозяйки почему-то не работал и целую неделю я не могла с ней связаться. Позвонив в дверь, я с удивлением и облегчением услышала звонкий лай, который никак не мог принадлежать старой собаке.
«Значит, щенок еще здесь», - догадалась я и шагнула в открытую хозяйкой дверь.
- А я чувствовала, что Вы приедете. И Кирка тоже, видите, как она Вас встречает! А у нас телефон отключили неожиданно! К Кирке опять приезжали, и она опять спряталась! А когда позвонили Вы, она побежала к двери, и как собаки это чувствуют? - без перерыва тараторила хозяйка, помогая мне раздеваться, Кирка же прыгала вокруг, пытаясь языком достать до моего носа.
«Представление начинается, - подумала я, - надо будет обязательно отучить ее от этих «поцелуев»!»
И тут наша «артистка» выкинула еще один номер. Пока мы с хозяйкой собирали «приданое» щенка, она пробралась на кухню и слопала там пачку сырковой массы вместе с оберточной бумагой.
«Да что же это такое, ни на секунду эту обжору оставить нельзя!» – закричала хозяйка и шлепнула ее по носу мокрой тряпкой. Я испугалась, что теперь Кирке нужно будет делать промывание, но та понеслась в спальню, запрыгнула на постель и отрыгнула упаковку от массы прямо на одеяло, громко икнула и, довольная, развалилась во весь рост на кровати.
«Да-а-а, - подумала я, - отучать придется, видимо, не только от поцелуев».
     Хозяйка вызвала такси, чтобы нам не мучиться по метро и автобусам. Застегивая ошейник, она плакала, приговаривая, что Кирочка никогда не ездила на машине и ей, наверное, будет очень страшно, а ее старая собака Дэзи смотрела на нас, и в ее взгляде чувствовалось одобрение. Мы попрощались, договорившись, что обязательно будем созваниваться для разрешения трудных моментов. Хозяйка поцеловала Кирку в нос и сказала, что у нее большая просьба к нам - оставить у щенка полную кличку – Карнелия, а сокращенную – Кирка.
«Ну уж – дудки! – подумала я, - Карнелия – это еще куда ни шло, а Кирка – это просто возмутительно! Придумаем другую домашнюю кличку».
     Таксист поворчал немного, что его обманули, сказали, едет женщина со щенком, а тут целая собачища! И правда, Кирка для своего возраста была, хоть и худой, но достаточно крупной.  Пока мы ехали в такси, она не лежала спокойно у меня на коленях, а стояла во весь рост на заднем сиденье, упираясь головой в «потолок» машины, и все норовила лизнуть водителя в правое ухо. Тот с опаской постоянно на нее косился, и я уже стала бояться, что без приключений мы не доберемся. Или попадем в какую-нибудь аварию, или нас сейчас же высадят посреди улицы! Но худо-бедно все-таки мы доехали.
    Зайдя в подъезд нашего дома, мы поднялись к лифту, я нажала на кнопку, дверь открылась, и тут Кирка так рванула поводок, бросившись назад, к входной двери, что я чуть не упала.
«Так, - сказала я, - ничего страшного, просто ты никогда не видела лифта (они с хозяйкой жили в пятиэтажке). Сейчас все наладим».
Я уговаривала ее минут двадцать, бросала кусочек печенья в лифт, пыталась занести на руках - но все бесполезно, упорству щенка можно было позавидовать! Пришлось идти по лестнице, а это – двенадцатый этаж, а у меня кроме упирающейся собаки еще и тяжелая сумка. В конец измученные долгим подъемом, мы подошли к нашей двери, я открыла ее ключом, поставила сумку в прихожей и отстегнула поводок от ошейника.
- Ну, проходи, - сказала я ласково, - теперь ты будешь жить здесь. Сейчас я тебя с молодым хозяином познакомлю!
     Кирка постояла минут пять, принюхиваясь, и безошибочно пошла в большую комнату, где лежал на диване, больной, мой старший сын. Она увидела его и остановилась.
- Ой, кто это? – спросил он, откашлявшись.
- Твоя собака Кирка!
- Моя-я-я? – недоверчиво протянул сын, а потом наконец поверив, что мечта его сбылась - радостно закричал, – ура, у меня теперь есть своя собака!
- А почему у нее такое некрасивое имя? – немного погодя, обнимая Кирку за шею и уворачиваясь от ее поцелуев, поинтересовался он.
     Я объяснила ему, что полное имя у собаки, которое кстати записано в ее паспорте – Карнелия, а домашняя кличка должна быть краткой, звучной и походить на паспортную - по аналогии с человеческими именами: например, Александр – Саша, Николай – Коля.
- Ага, понял, тогда давай будем звать ее… - Карька! -  обрадовался сын, что нашел достойную замену старой кличке, - ведь глаза-то у нее – карие!
- Ну что ж, хозяин имеет право выбрать кличку своей собаке, - заключила я, и так чужая Кирка стала нашей Карькой.
Вечером с работы пришел муж и привел с продленки младшего сына. Когда они раздевались в прихожей, Карька забилась от страха под кухонный стол. Она сидела там, прячась за длинной скатертью, пока они умывались и ужинали. Муж знал, что сегодня у нас появился новый жилец, и ему очень хотелось посмотреть на красавицу-боксерочку, но он решил не торопить события и терпеливо ждал, когда щенок сам вылезет знакомиться. Младший сын с любопытством крутился вокруг стола, но заглянуть под него не решался. Время шло, а желания знакомиться у щенка - так и не возникло! В конце концов, терпение мужа лопнуло, и он предложил выманить Карьку из-под стола лакомством.
     Я взяла два кусочка сыра: один скормила щенку под столом, а вторым, отойдя, поманила. Тут же из-под скатерти показалась черная и морщинистая, как у чертенка, физиономия с выпученными глазами (а они у Карьки были большие, круглые и блестящие) и потянулась к сыру. Из пасти свисали длинные слюни, а торчащие в разные стороны уши-лопухи довершали ее уморительный портрет!
- Ой, это что, - наша «красавица» Кирка? Да она похожа на бабу-Ягу! – возмутился муж.
- Ну да – «страшная и слюнявая», - припомнил папины слова наш младшенький.
- Ничего не страшная, а очень даже забавная, - возразил вышедший из комнаты, завернутый в одеяло старший сын. - И зовут ее теперь не Кирка, а Карька! Это я придумал! – с гордостью добавил он, почесывая за ушами прижавшуюся к нему испуганную псинку.
     Позже муж отозвал меня в сторону и тихим голосом сказал, что он вовсе не против собаки, а очень даже за, но это «чучело» в своем доме видеть не желает. Я успокоила его, что подростки, все равно – люди или собаки - все выглядят нескладными и некрасивыми, но став взрослыми, обычно выравниваются и хорошеют.
- Ладно-ладно, посмотрим! – воскликнул муж и уже вполне миролюбивым голосом добавил, - ты искупай ее хорошенько, я хочу ее погладить (он у меня большой эстет и чистюля)!
Затащить упирающуюся Карьку в ванну было очень проблематично, но, после краткой борьбы, закончившейся нашей победой, мы торжественно погрузили ее в воду (я держала передние ноги и голову, муж – тело, а старший – задние лапы). Наконец-то я ее искупала, промокнула полотенцем, но этого ей показалось мало, и она долго обтиралась об мягкую мебель, пока не высохла окончательно. Муж только качал головой! Эта странная привычка сохранилась у нее на много лет. После купания Карька милостиво разрешила мужу себя погладить и потрепать за ушами.
     С этого времени она его не боялась и пряталась под столом только, если тот отчитывал ее уж очень строгим голосом. Детей наших, да и чужих тоже, она обожала и при каждом удобном случае обнимала и облизывала их буквально «с головы до пяток»!
Муж заранее соорудил ей удобную и просторную лежанку в прихожей и «доходчиво» объяснил, что это теперь - ее «место». Как ни странно, но избалованная Карька, спавшая раньше на кровати со своей хозяйкой на подушке и под одеялом (потому что девочке было холодно), быстро привыкла к своей новой постели, сладко спала на ней и даже не делала попыток забраться на кровать или диван (видимо решила, что на новом месте – новые правила).
Первые дни и ночи ее бывшая хозяйка постоянно звонила мне и расспрашивала – что, да как: есть ли у Кирочки аппетит, да какой у нее стул, не скучает ли она по ней, спит ли она на кровати рядом с мужем, или со мной? Она советовала проверять ночью почаще - не сползло ли с нее одеяло (вот смех-то!), и прижимать ее к себе, ведь девочка может замерзнуть и заболеть, а для прогулки ей обязательно нужно сшить шубку, желательно из натурального меха, ведь у боксеров отсутствует подшерсток.
    Я понимала, что она тоскует по своей воспитаннице, и всячески успокаивала ее, уверяя, что все в порядке, и щенок чувствует себя отлично, что, впрочем, было недалеко от истины. Шли дни, Карька росла и росли ее «лопушистые» уши; причем, одно ухо росло в сторону, а другое нависало над правым глазом, что явно мешало щенку, и она часто-часто моргала и даже лапой пыталась сдвинуть ухо в сторону. Я позвонила хозяйке и спросила, что же делают в таких случаях? Она посоветовала купировать (обрезать) ей уши, мол по стандарту для боксеров так положено, а вообще-то - эта процедура малоболезненная для собак, но ощутимая для кошелька хозяев. Пришлось раскошелиться; я созвонилась с ветеринаром, делающим эту процедуру на дому, и через неделю была назначена операция.
     В этот день с утра я варила борщ – аромат этого любимого в нашей семье блюда разносился по всей квартире; Карька вертелась под ногами, выпрашивая сахарную косточку из борща. Решено было обедать в гостиной, поскольку операция должна была проводиться на кухонном столе, а собачий хирург должен придти с минуты на минуту. Я налила борщ в тарелку и понесла в гостиную, в это время раздался звонок, Карька, звонко залаяв, бросилась к двери, наткнулась на меня и, естественно, вся облилась горячим борщом. Не зная, что делать в первую очередь, я решила-таки сначала открыть врачу. Та вошла, мы поздоровались, а наша трусиха, да еще облитая борщом, по обыкновению забралась под стол!
- Как у вас вкусно пахнет! А где же собачка? Как ее зовут? – поинтересовалась приятная женщина-врач средних лет, раздеваясь и ставя на стул свой саквояж.
- Да Вы проходите-проходите, хотите борща? – спросила я и, получив утвердительный ответ, пригласила женщину на кухню.
     Пока врач с удовольствием ела мое фирменное блюдо, Карька потихонечку вылезла из-под стола, отряхнулась, слизнула с себя остатки борща и, принюхиваясь, стала подбираться к саквояжу. Внезапно она зарычала и шерсть ее вздыбилась! Что-то, лежавшее в саквояже, ей откровенно не понравилось.
- Да это – собачьи ушки! – засмеялась женщина, - я уже утром успела сделать две операции.
- Какие ушки? – спросила я, но внезапная догадка заставила меня поежиться.
- Ну – обрезки ушей, - пояснила врач и посмотрела на Карьку. – Какая смешная у Вас собачка, а почему она такая мокрая? Вы ей тоже борщику налейте и хлебушка туда покрошите, а то, что-то худовата она у вас.
- А перед операцией разве можно есть? – удивилась я, и получив утвердительный ответ – накормила голодную псинку.
     Потом мы стали готовиться к операции: врач сделала четвероногой пациентке усыпляющий укол, и когда та крепко заснула – мы вдвоем положили ее на «операционный» стол…   В опытных руках дело шло споро, и скоро наша Карька с обрезанными и завязанными на макушке остатками ушей мирно посапывала на диване, куда ее перенес муж.
     Операцию и послеоперационный период она перенесла на удивление хорошо, уши лапами не терла (видимо они ее не беспокоили) – мы ей даже защитный «воротник» не надевали. Через десять дней я сама осторожненько сняла ей швы, оттерла перекисью водорода запекшуюся кровь и развязала бинт на макушке. То, что мы увидели – поразило нас всех, вместе с мужем. Перед нами стояла красотка-боксерка с круглой, изящной головой (раньше этого не было заметно из-за огромных ушей), большими выразительными глазами и, очень красивой формы (в виде листьев сирени), аккуратными, остро торчащими ушками!
«Ну, вот теперь действительно – красивая девочка, а то не собака, а чертяка какая-то!» – одобрительно сказал муж и погладил ее.
    Карька, как чувствовала, что она теперь – особенная, весь день ходила степенно, словно барышня на выданье. Но на следующий день наша красотка вновь носилась, подобно урагану в пустыне.
    Как только ей исполнилось девять месяцев, позвонили из клуба собаководов, к которому она была прикреплена, и сообщили, что ее вместе с братьями и сестрами (а их было пять щенков) ждут на собачьей выставке в юниорской группе. Выставка была в последнюю субботу мая. Жаль, ребята учились и не смогли составить нам компанию. На ней выставлялись и взрослые собаки, и щенки. Там мы встретились со своими двумя сестрами и братиком, еще один брат жил очень далеко от Москвы. Карька их сразу узнала – все они были очень красивые и, как две капли воды, похожи на нее. У всех были клички на букву «К»: сестер звали Крэма и Каролина, а брата – Карлос.
    Когда пришло наше время ходить по кругу, к нам подошла женщина с красивым золотистым ошейником-цепочкой в руках и сказала, что за определенное вознаграждение она будет так водить Карьку на этой цепочке, что та займет одно из первых мест. Я с возмущением отказалась, но мужчина, у щенка которого на спинке была замазанная йодом проплешина, согласился.
    Всех нас сразу предупредили, что если щенок ходит рядом с хозяином плохо, постоянно отвлекается на других собак и мешает передвижению, то его сразу же снимают с выставки. И вот мы все, очень волнуясь, идем по кругу! Участников было пятнадцать – все девятимесячные щенки. Судьи внимательно осматривают наших питомцев и переставляют их - в зависимости от достоинств или недостатков их экстерьера (внешнего вида) - то вперед, то назад. Карька, чувствуя серьезность момента, очень старалась не отвлекаться, но идущий за нами, тот самый щенок на золотой выставочной цепочке, незаметно покусывал Карьку за задние лапы, та возмущалась и строй сбивался. Судьи сделали нам сначала первое предупреждение, потом второе и, несмотря на мое возмущение, уже хотели снять нас с выставки, как фокус собаки с проплешиной раскрылся, и она со своим купленным поводырем была достойно наказана – их с позором выгнали из круга! А нас передвинули - аж на второе место!
     Первое место заняла наша сестренка Крэма, очень похожая на Карьку, но – с более компактным корпусом, а в экстерьере боксеров это очень ценится. Нам досталось второе место и малая золотая медаль (большие дают только взрослым собакам). Мы были очень рады, я купила Карьке обещанное мороженное, прицепила медаль ей на ошейник, и мы еще долго гуляли по выставке, наслаждаясь победой и великолепным майским деньком.     Так, с приключениями, прошла наша первая выставка.
    Лето промелькнуло быстро, а осенью мы всей семьей переехали жить в мой родной город. Все в нем было знакомо и любимо: и деревья, и лужайки, и тропинки, а какое красивое у нас озеро! Дышалось здесь легко и привольно. Зимой мы бегали с Карькой по сугробам (и я вспомнила своего незабвенного Мухтара из детства), она катала на санках младшего и транспортировала на лыжах старшего сына. Причем к санкам и лыжам она относилась не однозначно, иногда почему-то воспринимала их, как живых существ; лаяла на них, кусала и защищала от них детей! Мы до сих пор не разгадали этой загадки…
    Карька вообще по натуре была защитница. Во время наших лесных прогулок она постоянно всех собирала в кучу и очень волновалась, если кто-то отстает или вырывается вперед. Если гуляла днем с детьми, то никому не давала к ним приближаться. Когда я выводила ее на улицу вечером, она с удовольствием везде бегала и, казалось – меня не видела, но стоило кому-нибудь со мной поравняться, как она тут же оказывалась между нами и зорко смотрела на попутчика; а если он вдруг со мной заговаривал, то она поднимала такой шум, что желающий познакомиться быстро ретировался! Я шутила – хорошо, что я уже была замужем, а то завести семью с такой охраной было бы невозможно!
    Она не любила открытый огонь, грозно лаяла на костер. Если ребята брали в руки коробок спичек и пытались зажечь, она тут же вышибала его лбом из их рук, наступала на него лапой и держала, пока я не подойду. А ведь ее никто этому не учил! Если на снегу зажигали петарду, она, на удивление всем, не убегала, а лаяла на нее и пыталась засыпать снегом. Своим крепким, как железо, лбом она пользовалась в качестве инструмента: открывала им двери, расталкивала собак, если ей надо было пройти через них, ловко подсекала убегающих людей (догоняла и била лбом под колени).
В конце зимы я записалась с ней на ОКД – общий курс дрессировки собак. Мы с удовольствием там занимались, выучили все необходимые команды! И вот наступил день экзамена – мое волнение передалось Карьке, она бегала вокруг и заглядывала мне в глаза.
    Экзамен «ученица» сдавала, несмотря на волнение, очень четко: все команды выполняла правильно; с ходу брала все необходимые препятствия, правда на минуту застряла в «рукаве», но зато так быстро догнала и своим излюбленным приемом подсекла «злоумышленника», что тот промах ей не засчитали. На лестнице она самовольно забралась на самый верх и настолько ловко и бесстрашно спустилась с нее, что ей даже зааплодировали! Я уже было перевела дух, вроде бы экзамен мы почти сдали, но не тут-то было!
В самом конце испытаний Карька «отравилась»! То есть, дрессировщик рассыпал кусочки корма на ее пути, а она должна была спокойно пройти мимо них и, не то чтобы съесть, а даже не смотреть в эту сторону. По легенде, эта еда считалась отравленной. Наша собачка всегда отличалась прекрасным аппетитом и никогда не прошла бы мимо чего-нибудь вкусненького, поэтому на тренировке мы долго с ней отрабатывали равнодушное отношение к посторонним кускам пищи. Но, толи я чего-то не доработала, толи Карька очень проголодалась, но пока дрессировщик смотрел на нее, она куски не трогала, а как только отвернулся, а потом повернулся - на снегу не было ни одного кусочка, даже самого малюсенького! Причем, никто не заметил, как все произошло – она просто проехалась мордой по снегу, все само и засосалось! Так на подведении итогов и сказали, что собака-пылесос остается на второй год обучения. Ну, мы особо не расстроились и «махнули лапой» на эту учебу!
    Когда Карьке исполнилось год и десять месяцев, мы вновь попали на клубную выставку собак - только уже в Подмосковье. Там наша красавица заняла первое место среди представителей породы «немецкий боксер» и получила большую золотую медаль. И там же - нам предложили поучаствовать в «племенном» разведении, поскольку родословная (у нее была бабушка – знаменитая тигровая боксерка-чемпионка Даная Негра из Венгрии) и экстерьер у нее отличные. Жениха нам нашли замечательного – расписного (с белой грудью и черно-белыми лапами), рыжего немецкого боксера Дэма. Через месяц Карька благополучно «вышла замуж» и мы стали с нетерпением ждать от нее потомства.
В клубе мне объяснили, что боксерки рожают не просто – у них не смыкаются верхние передние зубки с нижними, и они не могут разорвать пленочку, в которой рождается щенок, и перегрызть ему пуповину. Поэтому я обложилась книжками по собачьему родовспоможению, чтобы познать все тонкости этого трудного процесса. Шли дни, Карька толстела, но по-прежнему была очень подвижной. Будущее материнство никак не сказалось на ее характере. Она активно двигалась, прыгала, совала свой любопытный курносый нос во все дыры. С упоением гоняла кошек; причем ей очень часто от них доставалось, но это ее ничуть не останавливало! Кусать – она их не кусала, но загнать на дерево, или в подвальное окно – было для нее делом чести. Очень любила знакомиться, а потом бегать до изнеможения, с другими собаками. За две недели до родов пришлось ее выгуливать на поводке, чтобы она ненароком не «растрясла» свое будущее потомство.
    И вот этот долгожданный день наступил. Мне нужно было по работе отойти на часик, но, по независимым от меня обстоятельствам, я вернулась только через три часа. И, как оказалось - вовремя! Я тщательно помыла руки и приготовила все необходимое. Щенки рождались с интервалом в пятнадцать минут – так что я успевала и пленочку с очередного щеночка снять, и обсушить его, и ротик марлечкой протереть, и пуповину перерезать. Родилось четверо щенков: два рыжих мальчика и две девочки – рыжая и беленькая. Только рожденные, они уже были очень симпатичные: пузастенькие, с забавными мордашками, ярко-розовыми носиками и короткими потешными ножками.
     Выращивание щенков – дело хлопотное, но очень интересное! Смотреть, как день ото дня растут, здоровеют и буквально на глазах преобразуются живые «сардельки» в красавцев-боксерчиков со всеми признаками породы – это непередаваемое удовольствие! Для меня краше четырехнедельных щенков немецкого боксера нет никаких других собак: эти толстенькие лапки с розовыми подушечками, большие темные глаза, нежнейшие складчатые брыльки на черных мордочках, брезентовые носики – могут покорить кого угодно. И забываются бессонные ночи, тревоги и множественные заботы по их выращиванию.
Всех щенков потом очень быстро и с удовольствием разобрали. И мы с Карькой еще не раз встречались с ними на собачьих выставках, где они пользовались неизменным успехом.