Начало июня, тихая пора предлетья. Время робких одуванчиков, назойливой мошкары, одуряющего запаха пионов в палисадниках – время пиршества природы.
Молодой мужчина с мальчиков лет четырёх не спеша идёт по тротуару. На нём джинсы и футболка; мальчишеский чубчик прямых русых волос молодит открытое лицо, отмеченное неосознающей себя красотой. Не случайно две девушки, обгоняя его, оглядываются и демонстративно шепчутся. Одна из них, со строгим одухотворённым взглядом, прихрамывает и этим запоминается мужчине.
Сегодня воскресенье. Тихое утро набухает предчувствием праздника. Все чаще прошумливают машины под аплодисменты вспугнутых сизарей. Первые прохожие тянутся к парку. Уже высокое, но ещё лучистое солнце прощупывает сонные колодцы дворов, отсекая сверкающие венцы верхних этажей.
Мальчик, перепрыгнув через тень отца, берёт его за руку:
- Папа, а ты любишь тигра?
- Обожаю.
- И я их люблю. Всех любить надо, правда?
Мужчина хмыкает, заправляя ему за пояс короткую рубашку.
В передвижном зоопарке мальчик тянет отца в сторону клетки с тигром. Он цепко ухватился за перила и, не мигая, смотрит туда.
- Что ты там увидел? – недоумевает мужчина. – Пойдём к обезьянам.
Мальчик не отвечает.
- Ну что, тигр тебе нравится? – сдаётся отец, приседая рядом. – Ух какой зверюга!
- Котёночек, - объясняет мальчик.
- А-а, тигрёнок, замечает отец и тоже умилённо следит за разыгравшимся зверёнышем. Тот кусает мать за хвост и отпрыгивает в угол, внимательно следя за ней. Тигрица жмурится, урчит как кошка, забыв про достоинство хищницы. Мальчик смеётся.
Они обошли парк, покатались на карусели, наконец остановились у кондитерского лотка.
- Хотим выпить и закусить, - весело сообщил мужчина сидевшей на ящике пожилой продавщице. Не отрывая подбородка от сцепленных пальцев, она также весело ответила:
- А вам ещё рано, мальчики.
- Тогда хоть пива и … килограмм « Кара-Кума» - легко согласился мужчина.
- А денег вам мама дала?
Мужчина бросил на весы сотенную бумажку. Продавщица вздёрнула бровь и принялась сворачивать кулёк. Покусывая накрашенные губы, она неодобрительно качала головой:
- Балуешь пацана. Сейчас приторно – потом горько будет.
- А я и потом ничего не пожалею для него. Вот подрастёт – мы на море поедем…
Продавщица внимательно оглядела их и уверенно заключила:
- Выходит, в разводе. А парнишку тебе на выходной доверили.
У мужчины явственно проступил румянец на смуглых щеках. Он буркнул:
- За стрелкой лучше следи, а то проторгуешься.
Потом добавил, неестественно посмеиваясь:
- Глаз-алмаз у тебя, тётенька. Именно так и поделились: каждое третье воскресенье – моё. Но уж эти воскресенья Дениска запомнит.
Он протянул руку к светлой головке сына, но Денис ловко увернулся.
- Бери, - продавщица со вздохом подала тяжелый кулёк мальчику, - да смотри, чтоб зубы не выпали.
- Пусть выпадут, потом золотые вырастут, - бойко ответил Денис, искоса глядя на отца.
- Вот это по-нашему, - обрадовался мужчина. – Всё будет тип-топ, мамаша.
Но он ещё постоял, словно не досказал чего-то.
- Иди, иди, - отмахнулась продавщица. – Брехать – не пахать: сбрехнул да отдохнул.
Возле самого берега, у трёх косых осин, растущих из одного корня, они сели на травку. Мужчина развернул газету и принялся сосредоточенно чистить леща, слизывая ручейки прозрачного жира с пальцев. Денис разворачивал конфеты и бросал их на траву, ногтем расправляя на колене фольгу и складывая её в стопку. Но вот он поднял голову и прислушался.
Откуда-то сверху раздавалось пронзительное, паническое чириканье.
Мальчик увидел мелькавшего среди ветвей воробья.
На миг пропадая в листве, он снова и снова возвращался, чуть не касаясь травы и беспрерывно почивкивая, будто жалуясь или зовя кого-то. Только мелькало перед глазами буроватое, с тёмными пестринами оперение птицы. Мальчик долго, завороженно следил за ним, потом захлопал в ладоши:
- Птичка играет!
Отец вытер руки газетой, оглянулся, что-то поднял с земли и показал сыну:
- Воробышек из гнезда выпал, вот она и хлопочет.
Мальчик заглянул в отцовскую горсть. Там скукожилось диковинное, нескладное существо. Голые крылья елозили по жёстким пальцам, зримо трепыхалось хрупкое тело, откуда углами торчали косточки, натягивая фиолетовую кожу. Несоразмерно большой клюв, обведённой желтой клоунской каймой, свешивался между пальцами. Мальчик нетерпеливо протянул к отцу сложенные ладони:
- Пап, дай мне подержать!
- Нельзя. Надо положить его обратно. Видишь, мама волнуется.
Чириканье воробьихи стало отчаянным. Она сделала ещё несколько кругов над птенцом, показав светло-серое брюшко, и скрылась в кроне осины, откуда слышалось всё более редкое, безнадёжное «джив-джив».
Денис дотронулся до птенца пальцем:
- Рот открыл, хочет конфету.
- Он конфет не ест. Сейчас мы его напоим.
Отец взял в рот клюв птенца и подержал некоторое время, чуть двигая губами. Денис смотрел, запрокинув голову, и шевелил губами, как отец.
- Я тоже хочу напоить его, - попросил он.
- Поиграй немного, а потом положим, ладно?
Мальчик кивнул и, дрожа от радости, бережно взял птенца, но всё же возразил:
- Только я не играть, а по-правдашнему. Он ведь живой!
- Хорошо, играй, - согласился отец.
Но Денис уже не слышал его, всецело занятый новой заботой. Он то и дело поил птенца, подкладывал блестящую фольгу к его клюву. Воробышек стоически сносил все его манипуляции, лишь попискивал временами, вызывая бурный восторг мальчика, да прикрывая тоскливые зрачки почти прозрачными веками.
- Папа, мы подружились, - радостно сообщил Денис отцу.
- Угу, - кивнул тот, не отрывая горлышка бутылки от губ.
- А у него папа есть? – спросил Денис, наблюдая, как юркает кадык на отцовской шее.
- А как же, - поперхнулся отец.
- А почему он не прилетает?
- Занят, наверно, червячков ищет.
Денис уложил птенца в свою панамку и, покачивая его, приговаривал:
- Спи моё золотко, спи мой сивенький. Сегодня прилетит к тебе папа.
Мама скажет ему: наш птенчик упал, ждёт тебя. А папа ей ответит толстым голосом: ты сама виновата. А мама скажет тогда: я же больше не улечу от тебя и наш сынок уже не будет сыпать соль в мамин суп.
Отец прислушивается и, посмеиваясь про себя, оценивающе разглядывает прохожих на аллее. Там прогуливается встреченная утром хромая девушка. Она старательно смотрит мимо него. Мужчина пожимает плечами. Он уже отставил вторую бутылку, когда услышал знакомый голос:
- Никак Борька в свет вышел!
Худощавый, грустный на вид парень в очках держал под руку молодую полную женщину, чуть ниже его ростом, но из-за величавой осанки казавшуюся даже выше его.
- Привет, Витёк. Располагайтесь …
Борис сделал вид, что подвинулся. Парень остался стоять, его спутница неожиданно легко присела перед Денисом.
- Это что же мы такие чумазые? – напевно произнесла она. – Ну-ка, я тебя вытру!
Ловким движением она достала платок из большого пакета в руках мужа и быстро вытерла им лицо Дениса, который даже не успел уклониться.
- С праздничком, сваток!
Борис кивнул, отряхивая травинки с колена. Виктор, по-прежнему стоя, оглянулся по сторонам и неуверенно сказал:
- Народу здесь …
Вот здесь и сядем, - спокойно заключила его спутница. – Тем более, что нас пригласили, - она тонко усмехнулась.
Борис прибрал очистки, Виктор выложил на траву домашнюю снедь и бутылку водки. Когда он наполнил припасённые стаканчики, женщина приподняла один, прищурилась, стараясь рассмотреть через него Бориса, и спросила:
- За что выпьем, мальчики? Сегодня выбор как никогда: можно за медработников или за Троицу, кто верующий, а то – просто – за свободу, - Она со значением смотрела на Бориса.
- Ли-иза, не охальничай! – вроде бы шутя оборвал её Виктор.
- А чего особенного? – Лиза обернулась к мужу. – Подумаешь, развёлся человек. По нынешним временам это как зуб удалить: больно, конечно, но иногда необходимо. А ты сидишь, как на поминках. Сам знаешь, что Светка ему не пара. Она своё счастье ищет.
- Между прочем, она тебе сестра.
- Помню. А Борис – твой друг. Ну так что из того? Ветерок всё это, не берите в голову. А я выпью просто за выходной. Редко мне такие деньки выпадают.
Она медленно, по глоточку выпила и аппетитно надкусила пирожок с луком. Ей никто не ответил. Виктор покрутил свой стаканчик, и деланно вздохнул:
- За всё хорошее, - и морщась тоже выпил.
- Знай наших! – Лиза подмигнула Борису, кивнув на кислое лицо мужа, и огляделась. Было ясно, что сидеть, когда вокруг кипит праздничная суета, она не может. Рядом играли в волейбол и Лиза не утерпела.
Ей сразу же достался мяч, она лихо его отбила и уже командовала:
- А ты, лопоухий, встань поближе. Не бойся, я не кусаюсь.
Мужчины, глядя на неё, только посмеивались.
- Заводная Лизка-то, - как бы оправдываясь, сказал Виктор и налил ещё.
- Лизавета, Лизавета, я люблю тебя за это … - продекламировал Борис, чокаясь с другом. Постепенно прошла неловкость и они разговорились. Вспомнили, как Борис был дружкой у Виктора, « покупал» для него Лизу.
Он тогда расстарался. Весело, с прибаутками расшвырял все деньги, что натолкали ему в карманы родные Виктора, а тёща, словно чужая, упорно твердила, поджимая тонкие губы: мало да мало. Борис даже растерялся, но виду не подал. Занимать ему показалось позорным и вот, роясь в карманах, он случайно нащупал пустышку Дениса. Раздумывать не приходилось и Борис широким жестом, как последнюю драгоценность, выложил соску на стол. Почему-то это всем понравилось, даже Лиза шепнула из-за тюлевой занавески: «Хватит, маманя, вишь, с козырей пошли!». Не дожидаясь согласия матери, она вышла и сама взяла Бориса под руку: веди мол, к суженому.
Борис приобнял Виктора и шутливо спросил:
- Стало быть, не зря я за неё последнее выложил?
- Выходит, не зря, - Виктор смущённо улыбнулся, поправляя очки.
Обмахиваясь платочком, к ним подходила Лиза. Ходила она словно под коромыслом: не шелохнув стана и легко перебирая ногами, как бы подшвыривая камешки. Её щёки круглились от смеха, шало сияли торонины глаз, красный гребень едва держался в гладких чёрных волосах. Она прошлась вокруг них, мелко переставляя туфли с каблука на носок, и сильным звонким голосом припела:
Топится, топится в огороде баня,
Женится, женится мой милёнок Ваня.
Не топись, не топись в огороде баня,
Не женись, не женись мой милёнок Ваня!
Волейболисты, бросив мяч, дружно зааплодировали. Лиза церемонно поклонилась им и опустилась на колени. Она обняла мужа сзади за шею и крепко поцеловала в щёку. Виктор как-то по-детски стеснительно отбился и закашлялся. Борис, отведя от них взгляд, крякнул и спросил сына:
- Хочешь пирожка?
Денис отрицательно качнул головой и показал отцу панамку с птенцом. Борис рассеянно кивнул и принялся угощать Лизу её припасами. Лиза с удовольствием захрустела редиской, но тут же отбросила её в кусты и неожиданно грубо выругалась, мрачно глядя на аллею. На недоуменный взгляд Бориса сердито пояснила, сведя черные брови у переносицы:
- И здесь нашли! … Выходной называется.
Борис оглянулся. К ним подходил мужчина в замазученной робе, выглядевший здесь, в парке, оскорбительно странно. Виновато улыбаясь, он поздоровался и сказал, обращаясь к Виктору:
- На Садовой трубу прорвало. Чопик не держит, сварка нужна.
У него была большая, будто вспухшая от флюса верхняя губа и маленький рот, бубнящий неразборчиво, как через зубную боль. Виктор молчал и мужчина в робе, преступив с ноги на ногу, громко, словно ища поддержки у остальных, пробубнил:
- Прораб за тобой послал
- Посла-ал? – тихо, с угрозой переспросила Лиза, но не выдержала тона и закричала визгливо, по-базарному, слыша только себя: - Хочешь, я его тоже пошлю? Он туда неделю шагать будет! Послал он! ... А у тебя головы нет? Сказал бы: нету, мол, Виктора дома! …
- Так соседи ж видели, куда вы пошли, - оправдываться мужчина, отступая на шаг. – Чего зря шумишь, там люди без воды остались.
- Иди! – сказала ему Лиза и повела рукой, словно королева, отсылающая подданного. – Иди и скажи своему прорабу, что Лиза тоже человек и без мужа она, как без воды.
Она придержала за плечо Виктора, который порывался встать. Он всё же снял её руку с плеча и поднялся:
- Пошли, чего уж там.
- Куда пошли? – она снизу, но как бы свысока посмотрела на него. – Чопик держать? Сами управитесь. А я себе тоже чопик найду.
- Ну как знаешь, - протянул Виктор с угрозой, поправив очки и, не прощаясь, ушел.
- Зря ты так, - сказал Борис. – Работа у него …
Лиза коротко глянула на него, словно примериваясь, двинуть ли ему по шее или столкнуть с берега, потом вдруг рассмеялась:
- В самом деле, чопик надо искать.
- Не понял … - Борис вроде бы недоуменно воззрился на неё, но в глазах его заиграли голубые бесенята.
Лиза приблизила к нему круглое лицо, подмигнула отчаянно:
- Разливай, Боря!
Он послушно взялся за бутылку. Лиза тесно придвинулась и предложила выпить на брудершафт.
- Я импортные слова не понимаю, - попытался уклониться Борис.
- Давай, давай. Знаешь поговорку, что же это за сноха, коль со сватом не пила.
Борис только крутнул головой: он слышал эту поговорку чуть иначе. Когда они скрестили руки, вдруг заныл Денис:
- Па-ап, пойдём в кино?
- Подожди, - сказал Борис, не глядя на сына.
- В кино хочу! – Денис заколотил пятками по траве.
Отец посуровел:
- Денис, будешь капризничать – вообще никуда не пойдём.
Мальчик старался успокоится, придерживая руками прыгающие коленки, но это ему плохо удавалось и он отсел подальше от взрослых, не переставая тихонько подвывать:
- В ки-но, в ки-но…
Лиза отставила стаканчик и на коленях стала подкрадываться к мальчику. Округлив глаза, она сквозь смех закричала:
- Это кто у нас пищит? Вот я его съем!
- Не трожь, не маленький, - отстранился мальчик.
Но она повалила его на спину и принялась целовать, поуркивая, как тигрица в зоопарке.
Перед Борисом сверкнули крепкие, ещё не загорелые ноги Лизы, он увидел голубую вену в фарфоровой впадине под коленкой и неосознанно, так же на коленях, двинулся к ним. Он навалился на них, жарко дыша перегаром и глухо, утробно посмеиваясь.
Мальчик увидел его незнакомые, страшные глаза и быстро отодвинулся к дереву, прижимая к груди панамку с птенцом. Лиза снова поползла за мальчиком, стараясь обнять его, но он уже не отбивался и словно окаменел. Глядел он так испуганно, что она остановилась на секунду и, перевернувшись на спину, заливисто, со всхлипами рассмеялась. Борис, утерев ладонью красное лицо, громко выдохнул и сел рядом. Стало тихо и он услышал, как попискивает птенец в панамке Дениса.
- Ну что, как там птенчик? – спросил он виновато.
Денис не мигая смотрел на отца, будто не слышал его.
- Ну ладно, ты поиграй ещё, а мы приберёмся.
Борис тяжело поднялся с земли. Лиза молча смотрела на него из травы, подложив руку под голову. Потом она села, натянув платье на колени, и тихо сказала:
- Пора, кончился праздник.
- Рано ещё … - засуетился Борис.
- Пошла я, - Лиза подняла сумку и, не прощаясь, направилась вдоль берега.
- Так я зайду? – крикнул вдогонку Борис.
Лиза не обернулась и не ответила.
Борис хмуро посмотрел на сына:
- Домой пойдём?
Мальчик молча поглаживал птенца, осторожно дул на него.
- Слышишь, Денис?
Мальчик медленно повернулся к отцу, подошел к нему вплотную, не поднимая головы. Он слегка тронул руку отца:
- Пап, а в кино?
- В следующий раз, хорошо? Ну, ты же умница …
Он взял сына за руку, но ладошка мальчика, мягкая и хрупкая, как воробышек, податливо сложилась и выскользнула из его руки.
Борис потерянно огляделся и вздрогнул. Девушка со строгим лицом глядела на него издали, обняв как сестру, кривую берёзку. Он чертыхнулся и стал прибирать мусор. Пока он выставлял пустые бутылки под дерево, Денис, воровато повозившись в траве, надел панамку. Они медленно пошли к выходу из парка.
Под осинами остался лежать птенец с перекрученной шеей. Свёрнутый набок клюв был широко раскрыт, словно птенца томила жажда. Его глаза, на две трети затянутые веками, потускнели и превратились в серые серпики. Воробъиха больше не показывалась и не слышно было её чириканья. Наверно, из-за хохота, музыки и громких выкриков.
Праздник был в разгаре.
1985 г.