Миранде снилось, будто она летела, сидя верхом на Такхе. Руки крепко держались за рукоятку меча, пристегнутого к широкой спине ящера. Внизу поблескивала черная бездна моря. Свистел встречный ветер, и был еще какой- то звук, тяжелый, глубокий, словно затихающий гул колокола. Краем длинного крыла Такх иногда касался воды, и она вздымалась пенистой стеной, освежая брызгами лицо Миранды. Свободные от косынки, волосы развевались на ветру, и были такими длинными, что когда Миранда пропускала сквозь них ладонь, то не дотягивалась до кончиков.
— Атс;би теперь глаза закрыват, — сказал Такх.
— Почему? — спросила Миранда.
В этот миг из-за моря встало солнце, но не медленно, как это бывает наяву, а сразу. Глаза обожгло, и Миранда заслонилась рукой.
Сквозь окно с незапертыми ставнями безжалостно били яркие солнечные лучи, и Миранде пришлось повторить сделанное во сне движенье. Упрямый свет проникал даже сквозь сомкнутые пальцы. Она накрыла голову толстым одеялом, но тут же откинула душную ткань.
Этим утром она решила наведаться в порт и разузнать, не возьмет-ли какой-нибудь корабль ее домой. За деньги. Высыпав на одеяло монеты из бархатного кошелька, Миранда пересчитала. Двадцать серебряных и две тускло желтые, видимо золотые. Немного. Серебра хватило бы еще на четыре ночи в этом трактире, а вот золота… Миранда не знала на сколько оно ценилось выше серебра, но решила, что вдвое. Не густо. Возьмется ли даже самый добрый капитан за такую плату перевезти ее и Бурса домой?
Умывшись водой из стоявшего на лавке жестяного таза, Миранда оделась и осмотрела себя в зеркальце. В маленьком круге отразилось знакомое лицо, вот только пропали веснушки, когда-то гнездившиеся у самого носа. Цвет волос больше не расстраивал. Красные и красные. Пусть так. И все-таки локоны были стянуты в узел и спрятаны под платок. На всякий случай.
У выхода из трактира стоял хозяин и откусывал от булки хлеба. Миранда спросила нужно ли платить за еду отдельно. Хозяин ухмыльнулся, отломил кусок и протянул. Миранда не отказалась и напомнила трактирщику, чтобы Бурса тоже накормили. Хозяин кивнул, и Миранда вышла на улицу.
Определить, в какой стороне лежал порт, было не трудно. По брусчатой дороге тянулась к рынку вереница людей. Одни толкали перед собой доверху набитые тачки, другие несли пустые корзины.
Прошла кучка девушек. Говорили наперебой и звонко смеялись, видимо подружки. Одеты не броско, в платья из грубой ткани. Миранда пристроилась следом, чтобы никто не догадался, что она в городе чужая. Девушки долго не замечали ее, покуда та, что верещала о сыне молочника, который взглянул на нее утром как-то «по-особенному», не завертелась волчком и не столкнулась лицом к лицу с Мирандой.
Ой, какое зеркальце, — сказала девушка, — Дай посмотреть.
Миранда не раздумывая отвязала от пояска кожаный шнурок. Но вместо девичей руки, зеркальце схватила другая, желтая и костлявая.
— Вот она. Держи ее! Это она, она убила! — закричал обладатель старческой руки, и вполголоса добавил, — Говорил тебе, девка, что еще увидимся.
Этот был тот самый старик, который вчера на базаре назойливо предлагал свои порчи и заговоры. Девушки-подружки мигом исчезли. Миранда вырвала зеркальце и отступила.
— Окружай ее! — закричал старик, — это я ее нашел, я! Мне губернаторская награда!
За спиной у Миранды оказалась каменная ограда. Стоявшие полукругом люди смотрели на нее с жадностью. Блеснули кинжалы. Вперед вышел высокого роста человек. Ухмыляясь, он тряхнул вилами. Рука Миранды потянулась к узлу на косынке.
Вдруг, словно свалившись с неба, между толпой и Мирандой возникла человеческая фигура. Облаченная в черные кожаные доспехи, с двумя мечами, перекрещенными на спине, фигура двинулась к долговязому мужику с вилами.
— Ну, че встал? — хрипловатым, однако без сомнения девичьим голосом рявкнула незнакомка на долговязого.
— Я, что ж, Инга, — забормотал тот, неуклюже пытаясь спрятать вилы за спиной, — я как все. Лёпа сказал, что девчонка вот...
— Лёпа? — жуя, перебила девушка (в руке у нее был надкушенный огурец), — где этот козел безрогий?
Все захохотали. Толпа разрослась, и теперь из разных концов ее доносилось: «Инга, Инга, Стрекоза».
Тем временем, старик даром времени не терял, и бочком продвигался к еще не заполненному народом краю дороги. Отбросив огурец, девушка с мечами за спиной прыгнула, и ухватила беглеца за шиворот.
— Ты чего ряды баламутишь, — сказала она, — честным людям работать не даешь. У тебя и за прошлую неделю не уплачено. Ты что творишь? Думаешь, легко Братству порядок на рынке держать?
— Помилуй, Стрекоза, я не прятался, я, наоборот, тебя искал, хотел расплатиться. Девка эта губернаторского сына старшего зарезала, а за поимку убийцы двадцать золотых обещали. Два-адцать золотых. — сказал старик и зачмокал.
Толпа зашумела.
Девушка осмотрела Миранду снизу вверх и захохотала:
— Вот эта вот, Тарбена?
Прекратив смеяться, она тряхнула старика: — Tы че, совсем ополоумел?
Запустив руку в его котомку, Инга принялась выгребать и швырять на землю железки, цветные камушки и прочую ерунду. Последней выпала куриная голова. Девушка бросила котомку и протянула ладонь:
— С тебя три серебряных.
— За что? — запротестовал старик.
— Штраф за немытые, козлячие уши, — развернувшись к толпе, сказала она.
Снова засмеялись. Громче всех надрывался долговязый. Куда-то делись его вилы, и он стоял с черенком, будто с посохом.
Подождав, когда утихнет толпа, Инга повернулась к старику:
— За то, что народ взбаламутил.
— Дык ведь нет у мень—
Лепа не договорил. Рука Инги метнулась за шею, к рукоятке меча, но старик успел вытянуть вперед сухую ладонь, на которой блеснули три монетки. Расставшись с деньгами, Лепа начал собирать валявшееся на земле барахло, передвигаясь с необыкновенной для своего возраста прытью, будто петлявший меж деревьев заяц. Сообразив, что представление окончено, люди начали расходиться. Лепа перебросил сумку через плечо, поклонился и исчез в толпе.
— Тридцать два подснежника, чтобы я сегодня тебя на базаре не видела! — крикнула вслед старику девушка.
Миранда продолжала стоять. Взбудораженная, она не отрывала глаз от своей спасительницы. Женщины в ее деревне были кроткими и ругались только с малыми детьми, с мужчинами — никогда. Это просто чудо: девушка, ростом ниже ее, носила оружие и могла разогнать целую толпу здоровенных мужчин. Если ее так все боятся, то она, наверняка, сумеет убедить какого-нибудь капитана отвезти Миранду домой.
Девушка подошла сама.
— Кто такая? — спросила она.
— Миранда.
— Чья будешь?
— Из деревни.
— Ты что, правда, Тарбена того?.. — она захихикала, прикрыв рот запястьем, обернутым в черный кожаный лоскут, и провела пальцами себе по горлу.
— Нет.
— Ну, смотри, деревня, больше мне не попадайся.
С этими словами она развернулась и пошла прочь, как вдруг остановилась и поманила:
— Ну-ка, иди сюда.
Миранда послушалась. В руке она по-прежнему сжимала шнурок, на другом конце которого, легонько ударяя по ноге, раскачивалось зеркальце.
Инга взяла зеркальце, посмотрелась в него, затем перевернула и поскребла ногтем по двум выпуклым буквам, которых Миранда раньше не замечала:
— Где взяла? — вновь спросила девушка.
— Нашла. На рынке. Иду, вижу – блестит, а мне...
— Спрячь, — перебила девушка, ткнув зеркальцем Миранде в живот. Она отступила на шаг и окинула Миранду взглядом, с ног до головы, будто только что впервые увидела. Как обычно, взгляд задержался на косынке.
— Из деревни, говоришь. Хм-м. Драться умеешь?
— Умею, — не раздумывая сказала Миранда.
— Ага, брехать ты умеешь. И сил в тебе — разве что воробьев гонять. Да и то одного. — Инга потерла ладонью нос. — Я так понимаю, ты ничья. Больше тебя никто здесь не тронет, а после разберемся. Идем.
Пока Миранда прятала зеркальце в самом надежном месте, девушка скрылась в торговых рядах. Ждать новая знакомая не привыкла.