История существует, чтобы её чувствовать. Фильм Шретера — это песнь песней смерти, это ее ощущение и приближение. Дво — это road movie или экспедиция в подсознание… «Фрагментарным гермафродитом», так вслед за Сарой Кейн называет свою роль(или роль в себе) Изабель Юппер., можно назвать и фильм Шрётера. Рассыпавшийся пазл, на наших глазах собирают в фильм или фрагмент утерянного фильма две (или все таки одна?) сестры в Исполнении Юппер. «Потерянная мать» (Бюль Ожье) пишет письма обеим, но упоминает их как «не рожденных» детей. Шретер не то что бы отказывается от сюжета в пользу чувственных ассоциаций, который зритель должен испытать собрав фрагменты в той последовательности, которая ему (зрителю) кажется правильной. Другого не дано, Шретер пометил свою территорию экскрементами, что бы чужак, пришедший сюда, знал, что у этой территории есть хозяин.
Героиня Юппер Магдаллена (а может быть Мария) «вывалившийся из гнезда» птенец, воспринимающая мир как jigsaw puzzle или игру-головоломку, в которой требуется составить мозаику из множества фрагментов различной формы. Она пишет письма Ясеру Арафату, представляет себя оперной дивой. Образы смерти, все больше овладевающее ее сознанием, не поддаются разубеждению Картинки из детства (а кто сказал, что это воспоминания, а не «замещённые воспоминания» внедренные в настоящую человеческую память) сменяются картиной мира как оперного спектакля, где есть место молодым матросам (ангелам смерти Жана Жене, убивающим то, что любят) или «прекрасным маньякам» одаривающих убитых им женщин цветком.
В описании болезни (высокого безумия) Шретер следует Делезу: болезнь — жизненная перспектива здоровья. Фильм Шретера — это описание болезни режиссера — раздвоения личности на себя по эту сторону экрана и своего двойника на белом полотне экрана. «Двое»-это портрет режиссера. Это территория смерти и… любви. Любви к стихам, оперным дивам, цветам и ранам, китчу и высокому искусству.