Последний фильм великого сюрреалиста чилийца Руиса — и это послание оттуда, с той стороны, где, кажется и создаются все великие произведения — послание из смерти, из сна. Перефразируя классика, можно с уверенностью сказать -Смерть — есть Сон. И если Эдгар По ненавидел сны «эти маленькие кусочки смерти», то Руис лишь в них и черпал (черпает?) вдохновение.
Мальчик со странным именем Рододендрон и Дон Цельсо, услышавший последний звон будильника, который вдруг решил зажить своей собственной жизнью — что между ними общего? Общее — жизнь, тот отрезок между мальчиком Рододендроном и стариком Доном Цельсо. Ночь просто, напротив, с приходом смерти жизнь продолжается, как продолжается сон, где можно дружить с композитором Бетховеном (тем самым, стариком Людвигом Ваном, которого так обожал другой «сновидец» Алекс из Кубриковского «Заводного апельсина») и посещать с ним ближайшую киношку и поглощать там фильмы с Эрролом Флином (которые так любил сам Руис), где прямо с экрана сойдет Джон Сильвер (которого Руис, когда то сделал героем своего романа, а потом и фильма). Что есть кино? Рауль Руис отвечает — Сон. Ведь недаром в зале гасят свет и экран напоминает белую простынь. Дон Цельсо проснется посреди лекции Жана Жиона (его роман Сильные души» Руис, экранизировал) и поймет — пора, Ночь напротив.
И еще этот фильм о детстве в каждом из нас и о любви к старому доброму кино (недаром так часто режиссер использует рир-проекцию). Это «магический реализм» — где соединили в одно целое магию и реализм. И это фильм о слове (в «Острове сокровищ» Руиса ищут не клад, а потерянное слово) способное подобно снам создавать миры и воспоминания (см. «Обретенное время» и «Лиссабонские тайны»). Сотворенные воспоминания — это то, что роднит фильм Рауля Руиса и Мигеля Гомеша «Табу»