В саду возле тропинки рос розовый куст. Он был настолько старым, что мог уже не беспокоиться по пустякам, довольно большим, чтобы позволить себе завести настоящего эльфа и достаточно мудрым, чтобы не дать ему крыльев.
Эльф жил в самой середине куста в белом бутоне и больше всего на свете мечтал взлететь в небо, хотя и жутко боялся высоты.
Но еще больше пугала его огромная, страшная, старая жаба, жившая в норе в корнях розового куста. Каждую ночь она выползала на своих кривых лапах наружу и рассказывала эльфу страшные истории.
Милое дитя, - говорила она своим скрипучим голосом, - тебе незачем сидеть всю жизнь внутри розы и мечтать о звездах. За твоей спиной нет крыльев, чтобы взлететь в небо. Когда-то давно я знавала одного головастика, который тоже хотел летать. Только подумай, какой позор для приличной лягушки летать, как несносные птицы. Как только у него появились маленькие хорошенькие лапки, он тут же захотел обменять их на крылья. Дошло до того, что он спустился на самое дно реки, в самый глубокий омут, туда, где жил сом, что слыл у нас главным колдуном. И знаешь, что случилось дальше? Ты не хочешь знать, милое дитя, а я расскажу. Все равно, расскажу. Думаешь, сом сжалился над ним и превратил его в птицу? Как бы ни так! Он просто съел его, чтобы тот не думал о всяких глупостях. Вот и все. И тебе тоже не стоит так делать - не стоит мечтать. Твоя роза скоро расцветет, и тебя будет жечь летнее солнце, ее лепестки завянут и облетят, и ты простудишься на осеннем ветру, а зимой твой куст уснет, укутанный белым снегом, и ты останешься один и умрешь от колючего холода. Умрешь, милое дитя, и никто не увидит больше твое красивое личико. Не лучше ли тебе спуститься вниз и жить со мной в тихой и уютной норке? Я буду греть тебя своим телом и кормить личинками и червяками, а ты взамен будешь петь мне песни своим чудным голоском. Спускайся, милое дитя, спускайся. А иначе я сама заберусь к тебе! И уж тогда я не стану тебя жалеть и не буду такой доброй – я сломаю тебе ноги, чтобы ты не смог от меня убежать!
- Не бойся, - шептал эльфу куст, - мои шипы слишком остры, а она слишком толста. Она не сможет подняться.
- Но ведь твоя роза скоро увянет и облетит – говорил эльф.
- Тогда я подарю тебе новую, - уверял куст.
- Но когда придет зима, ты не сможешь цвести, и я замерзну на холодном ветру и превращусь в льдинку, - плакал эльф, и его голос дрожал от слез, как серебряный колокольчик.
- Зима придет не скоро, - утешал его куст, - ничего не бойся.
Шли дни, увядали и вновь распускались розы, и все грустнее становился маленький эльф, все печальнее звучала его песня. И соловьи, прилетавшие по утрам в сад, уже не вторили ему, а лишь слушали, понимая и принимая его тоску.
Ах, как же хотелось маленькому эльфу взлететь ввысь и летать в небе вместе с быстрыми ласточками. Он позабыл бы тогда все свои страхи и печали, его не пугала бы высота – ведь он не боялся бы больше упасть.
Но у него не было крыльев. Не было ничего, что мог бы он на них обменять и никого, кто принял бы этот дар.
- Ах, если бы внизу текла река, - думал эльф, - я бы не раздумывая прыгнул вниз, в самый глубокий омут, к самому злобному колдуну, лишь бы получить крылья.
Но внизу не было ни реки, ни колдуна – внизу жила только одна старая страшная жаба, у которой на маленького эльфа были совершенно другие планы.