По мотивам российского сериала «Гоголь». Приятного прочтения.
*
Это было не их время, не их мир и никогда таковым не станет, но попав сюда, они уже не могут вернуться обратно. Прожив почти два столетия бессмертно, они продолжают кататься по стране в поисках философского камня, который мог бы помочь им найти выход из ситуации, в которую попали, объяснил бы, как так получилось, что странный круг, появившийся в 1831 году, затянул их в себя и долгое время держал в невесомости, а потом будто скрутил их лёгкие и выбросил обратно, в Петербург. С тех пор они обречены на жизнь сквозь время, на то, что так долго искал Гуро и вместе с тем боялся. И сейчас боится, но возвращаться в ненавистное прошлое не хочет в отличие от Бинха с Гоголем, которые хоть и привыкли к другому времени, но… Впервые в жизни именитый следователь XIX века не может найти точного слова, чтобы описать состояние тех, с кем, а точнее из-за кого, колесит по России ради какого-то там камня. На самом деле, ему тоже интересно, что это было такое тогда, в далёком прошлом. Это единственная причина, по которой он согласился отправиться с ними.
Николай Гоголь — писатель, продолжающий своё дело, кардинально изменившийся со времён диканьского расследования и научившийся управлять своим даром. Прошлое своё ненавидит, но хочет вернуться, хотя бы ради того, чтобы вновь увидеть и Лизаньку там, в Нави, и Пушкина для отказа вступать в его скудное и глупое общество литераторов, и Тесака, наверняка похоронившего их троих, и Якима, верного слугу. Всех, кого пришлось оставить там, куда он не может просто так вернуться. Впрочем, Лизу он и так видит иногда, когда раздумывая над очередным делом, уходит в Навь, ища ответы там. Николай помогает следствию, потому что это то, чем он занимался раньше, то, что ему нравится, несмотря на неизменное отвращение к трупам. Он их уже не боится, недолюбливает, но не страшится и не ненавидит. Мальчишка уверен в себе, позволяет временами острить, шутит уже лучше, не падает в обмороки. Видения и кошмары посещают его всё реже. Почти не приходят. Он может ими управлять, не без помощи Нави кутается в факты, в Навь, как в тёплую кофту ледяной зимой, когда ему приносят новое дело. Если приносят. Окутанный чёрным дымом во время задумчивости — прозрачность зависит от степени того, как глубоко Николай уходит в себя, — он может долго так просидеть, но в итоге распутать довольно сложное дело. Видения и кошмары он контролирует так же, как и свои способности.
«Способности Николая Васильевича находятся вне Вашего понимания». Бинх усмехается в который раз, поглядывая на сосредоточенного Гоголя, сидящего на заднем сиденье, замотанного в черноту, как в шаль, что носят пожилые. Он не хочет думать, что Николай слишком юн для всех этих приключений. Ему бы сидеть дома за конспектами, зубрить перед сессией, а не ездить с двумя стариками, ища то, чего может и не существовать вовсе. Саша не знает, зачем вообще согласился на эту авантюру. Наверное, не хотел оставаться в одиночестве дольше. Несмотря на разногласия с момента знакомства, мужчина прикипел душой к этим двум столичным выскочкам, один из которых невыносим и чересчур самоуверен, а второй молчалив и недоверчив ко всем, кроме него и Якова. Столичный выскочка-стиляга, недоросль и ссыльный — лучше компании и придумать нельзя, но теперь-то уж какая разница, если у всех троих, таких разных, одна беда?
— Александр Христофорыч, Вы думаете слишком громко, чем сбиваете меня с мысли, — неожиданно доносится с заднего силенья хриплый голос как сквозь вату, отчего Бинх вздрагивает, но не подаёт виду, кидая взгляд через зеркало на поблёкший дым и фигуру в наушниках.
— А музыка не сбивает, нет?
— Я ничего не слушаю. Предугадывая следующие реплики: так меньше шума и я работаю. Маньяк сам себя не выловит, — полистав что-то ещё в телефоне, Гоголь снова уходит в размышления, отчего его становится не видно, если не приглядываться. На камерах это явление отображается, если не накладывать морок, чем и занимается Гуро, на то он и бес, чтобы уметь это. Один Саша тут — обычный человек, как говорят, homo sapiens.
Уткнувшись взглядом в дорогу, Бинх продолжает вести машину по трассе прямиком до Геленджика, где должен их встретить один человек, который, по словам покойного Хомы Брута, — земля ему пухом, — знает что-то об этом камне, который приведёт их к книге Жизни. До города остаётся чуть меньше двуста километров.