Планета Детства

Айша Курбанова
 
Планета детства

Дагестанское книжное издательство

Махачкала   2019

ББК 84(2-Дарг.)-4
УДК 821. 351-91
К – 93

Курбанова А.
К – 93
Планета детства: Сказки, рассказы, новеллы, афоризмы.
– Махачкала: ГАУ РД «Дагестанское книжное издательство»,
2019 – 256 с.

 
Книга А. Курбановой «Планета детства»  позволит читателю совершить увлекательное путешествие в мир детства. Помощниками в этом будут вошедшие в книгу произведения, герои которых искренни и лукавы, наивны и упрямы в достижении целей, романтично мечтательны и то же время прилежно деятельны.
 
ББК 84(2-Дарг.)-4
УДК 821. 351-91


       4702180206 – 14
К_________________26 – 2019
      М123 – 2019

@ Айша Курбанова, 2019
@ Дагестанское
книжное издательство, 2019
ISBN 978-5-297-02032-9

 
Устами младенца

Изюминки из рассуждений дошкольников
 
 Заирка простудилась и охрипла. Девочка стала говорить шепотом.
– Говори громче, – просит ее брат.
– У меня же звук испортился.

***

– Мама! Мама-а-а-а!
– Что случилось, моя хорошая?
–  Меня колючка укусила…

***

Махмуд поет:
Пусть всегда будет папа!
Пусть всегда будет мама!
Пусть всегда будет Тузик!
Пусть всегда буду я!
Крошечная Маиска обиженно смотрит на брата:
– А я?
– Что ты?
– Пусть всегда я буду?

***

Внезапно наступили заморозки. Ахмед не мог завести джип. Любознательный Башир подошел к соседу:
– Дядя, Ваша машина поломалась?
– Нет, малыш. Она, видишь ли, «замерзла» – не может сдвинуться с места.
– Когда мне холодно, мама укрывает меня теплым одеялом. А почему Вы не укрыли свою машину? Вы её не любите?

***

У Муминат были длинные волосы. Под Новый год она коротко постриглась, сделала легкую завивку.
Руслан, глядя изумленно на маму, воскликнул:
– Мам! Ты голову поменяла, да?

***

Зарема решила помочь матери разрезать тыкву. Вдруг она поранила палец. Увидев капельки крови, девочка разревелась.
Асият перевязала ей рану:
– Не плачь, доченька, до свадьбы заживет.
Мамина помощница еще громче заплакала.
– Золотко мое, что еще случилось?
– Палец до свадьбы так и будет болеть?

***

– Муртуз! Вставай, родненький. Нельзя в садик не опаздывать.
Ребенок спит.
– Родной! Тебе надо умыться, одеться, позавтракать, а времени мало осталось.
Мальчик и не шевелиться.
– Мой хороший, вставай, не подводи маму.
Сын блаженно вытягивается.
– Сыночек! К тебе комар летит!
– Что?!

***

Зухра печатает на машинке. Проснувшись от перестука, Мустафа подходит к матери.
– Мама, дай-ка, я тоже поиграю.
– Пишущая машинка, дорогой, – не игрушка. Ты ее испортишь.
– У меня же нет ни камня, ни молотка…

***

Патя громко стучится в двери детсада:
– Здлавствуйте, Асият Нулутдиновна! Мозно войти?
– Здравствуй, Патишка! – Приветливо встречает ее воспитательница. Ты сегодня чуть не опоздала. Давай быстрее снимай пальто и заходи в группу.
– Я не хоцу пока его снимать…
– Почему?
– А вы лазве не заметили, сто оно у меня новое?
– Заметила моя хорошая, заметила, – растерялась воспитательница. – Очень красивое пальто. Носи на здоровье!
– Поцему зе слазу так не сказайи?

***

– Невероятно! Потрясающе! Неужели, я выиграл автомобиль?! – Глядя счастливыми глазами на номер лотерейного билета, воскликнул Салих. – О Господи, я – на седьмом небе!
Сурийка удивленно прошептала:
– Дядя Салих, а где это седьмое небо?

***

Рамазан, пошатываясь, делает первые шаги. Артур, удивляясь тому, как покачивается младший браг, спрашивает:
– Мама, ты сегодня в братишкино молоко водку добавила?

***

Любопытная Кавсарат заметила, как из разбившегося яичка выползает цыпленок.
– Бедненький! Какой же ты мокрый и грязный…Ты зачем туда залез, а?
– Он туда не залез, внученька. Цыпленок там жил. В яичке ему стало тесно и скучно. Вот он и вышел оттуда.
– Странно. Как же он там жил, если в яичке нет ни окон, ни дверей… Бабуль, а в тёмном яичке ему страшно не было?

***

Маржанат спела колыбельную, укрыла сына и вышла. В комнате стало тихо. Из кухни до малыша доносилось только гудение холодильника. Через некоторое время он отключился. Гаджи приоткрыл глаза:
– Мам! Холодильник уснул?

***

Глядя на кошку, играющую с котятами, Али хлопает глазами:
– Дедушка, у нашей Киски такие же усы, как у тебя. Она разве мужчина?

***

– Зарипат, не собирай мухоморы.
– Почему?
– Это ядовитые грибы, – пояснила старшая сестра.
– А если соберу, я ядовитой стану?

***

Старшая сестра доедала эскимо. Ей захотелось еще. Она подозвала младшую и нашептала ей на ухо:
– Эльмирка, иди и скажи отцу: «Папа, я хочу мороженое. Дай мне деньги».
– Холосо.
Крошка побежала в зал, через минуту оттуда крикнула:
– Замийя! Я узе папе сказайа! Сто исё сказать?

***

Воспользовавшись тем, что мама вышла, Мажид открыл дверь холодильника. Увидев лед, ребёнок воскликнул:
– Надо же! Весна давно наступила, а здесь еще зима…

***

Камиль вернулся из детсада. Ребенок застал отца за работой. Малыш зачарованно стал наблюдать за ловкими движениями отца, за плавно летящими завитками стружек:
– Папа, дай-ка я тоже попробую…
– Строгать рубанком – дело серьезное. А ты, дружочек, мало каши ел.
– Нет, папа, я сегодня много поел. Даже добавки попросил.

***

Общительной Керимат соседка дала три сочные груши. Девочка стала с аппетитом кушать их. К ней подошел Муртуз.
– Сестренка, дай мне одну грушу.
– У-у, – отвернулась девочка.
– Жадина!
– Ты сам – жадина! Помнишь, когда тебе новый костюм-тройку купили, ты мне тоже ничего не дал: ни пиджак, ни брюки, ни даже жилет. Всё сам надел…
 
***
 
Арсен ел пирожное. Хава, младшая сестренка, увидев сладкое, стала просить:
– Дай мне тоже, чуть-чуть…
– Не дам.
– Ну, пожалуйста ….
– Не дам.
– Я же тебя люблю….
– Не люби: и так мало осталось.

***

Забирая Муслима из детского сада, Джавгарат обычно ходила за покупками на базар, в магазины и обязательно останавливалась перед киоском кондитерской фабрики. По дороге ребенок лакомился какой-либо сладостью.
Как-то раз Ирайганат решила проведать родственницу и повела сына по незнакомой ему улице. Малыш вдруг остановился и заплакал.
– Сынок, что с тобой? Нога болит?
– А-а.
– Голова заболела?
– А-а.
– Тогда отчего же ты плачешь?
– Я не хочу по этой дороге идти. Я хочу по Вкусной.

***

Абакар спешит на работу. Сынишка тоже пытается сесть в машину.
– Нариман! Мне работать надо.
– Я тоже хочу работать.
– Кишка тонка. Подрастешь – наработаешься.
–  Я прямо сейчас хочу работать.
– Зачем?
– Чтобы зарплату получать.
– Тебе деньги нужны?
– Да. Много-много денег.
– Позволь, сударь, узнать, зачем тебе столько?
– Хочу машину купить. И тогда… я буду отгонять тебя, когда захочешь сесть в мой джип.

***

Возвращаясь с работы, Гарун купил сыну шоколадные плитки. Гасан сразу набросился на сладости.
– Видись, мам, я тозе тепель холосо кусаю. Если хоцешь, стобы я ел, супы и каси не делай, а соколадки покупай.

***

Кошка переносит своего новорожденного котенка из ящика на диван.
Заур гонится за ней:
– Ах, бессовестная, а ну, отпусти котенка! Взрослая такая киска, а кусает своего малюсенького котенка. Как тебе не стыдно?

***

В магазине «Детский мир» мальчик увидел большой заводной автомобиль.
– Мама, купи мне машину. Вон ту… блестящую.
– Она очень дорогая. У меня нет сколько денег.
– Тогда скажи тете Продавщице, что потом принесешь.
– Крошка моя, мой ягненочек, и дома у меня нет столько денег. Загляни в сумку, сколько игрушек я тебе купила…
– А я эту машину тоже хочу!
– Вот что, дорогой, давай-ка быстрее топай домой. Не то мне придется отшлепать тебя по мягкому месту.
– Тогда я заплачу. Громко-громко! На весь магазин. Прибегут люди и скажут тебе: «Ай-яй-яй! Какая жадина, осиротевшему ребенку игрушку жалеет».


***

Молодая невестка собиралась испечь торт. Вездесущий Касум следил за тем, как она это делала.
– Эльмила, у тебя толт не полуцится.
– Почему?
– Ты зе не так готовишь. Мама делает по-длугому.
– Не спорь со мной. Мал еще. Молоко на губах не обсохло.
– Как? Я зе холосенько вытел губы салфеткой.

***

– Гамид, иди в детскую комнату и переоденься. Постель давно ждет тебя.
Мальчик зашел в темную комнату и сразу же выбежал оттуда.
– Сыночек, ты почему не переоделся?
Ребенок, затаив дыхание, прислушался к шуму ветра.
– Там, в углу бабаёшка сидит и свистит. Слышишь?

***

В морозный день Ахмед смотрит через окно и видит, как гуси, сломав тонкий ледок, входят в лужу.
– Мама! Мама! Смотри, гуси ноги замочили! И животики, и…даже головы, и спины. Вот они заболею-ю-ю-ют!

***

Мурадик постоянно рылся в книгах сестры. Однажды малыш выбрал биологию и тайком стал перелистывать ее. Вдруг он в ужасе выронил учебник и съежился весь:
– Зарема-а-а-а! Скоре-е-е-е-е! Убери книгу…
– Почему?
– Там змея! Она… открыла рот и… укусить меня хочет.

***

– Мама, накажи меня, хорошо?
– А за что, сынок, тебя наказывать? Ты сегодня так хорошо вел себя. Не баловался. Ничего не сломал.
– А мне уже скучно. Я хочу баловаться.

***

Зумрият собралась на базар. Вдруг подбежал Вали:
– Тетя, продай, пожалуйста, и этот ремень.
– Он ведь ношеный. Его никто не купит.
– Как-нибудь продай.
–  Да он и твоему папе еще нужен.
– Все равно продай.
– Почему?
– Папа вечно грозится: «Вот возьму я ремень…».

***

Азиз удивился тому, как старший брат через каждую минуту рвет черновики на клочки.
– Гамжат, ты много бумаги пойвал…
– Тебе какое дело?
– Когда я пьяшу, ты жадничаешь, а шам…
– Прикусы язык!
 – Ага, яжыку же больно будет.

***

– Папа, у чибя йука бойит? – участливо спросила Заира, вскочив с постели рано утром.
  – Нет, не болит. А почему ты спрашиваешь, дочурка?
  – Чибя шобака укушийа.
  – Ну, что ты, дорогая, никакая собака меня не кусала.
  – Нет, кушайа. Вот так, вот так, – схватившись зубами за рукав отца, девочка стала мотать головой. – Я видейа.
 – Ты видела сон, доченька.
– Нет, это был не Шон, а бешеная шобака.

***

Джамиля с сестренкой пошла в гости к Саиду и Заире.
– Саидик, давайте поиграем в «Магазин». Хотите?
–  Да-а-а-а!
– Эти игрушки, – девочка, вытащила всё, что было в ящиках, и разложила на столе, – лежат на витрине магазина. Я – продавщица. Вы – покупатели. Подходите ко мне с деньгами.
Мальчик вытащил из кармана брюк деньги, что дал ему отец, но отдавать их «продавщице» не спешил.
– Саидик, выбирай себе игрушку. У тебя же есть деньги.
Малыш попросил машину. А рубли спрятал глубже в карман.
– Вот тебе красивый мерседес. А теперь дай деньги.
– Не дам! Это моя машина. Папа ее давно купил. А деньги я другой продавщице уже отдал.

***

Глядя в телевизор, Омар то и дело вскакивал с кресла, махал руками:
– Ух, молодцы! Ну, просто молодцы! Дава-а-а-айте! Давайте! Вот та-а-а-а-ак! Гол! Ура!!! Руку дам не отсечение, если сегодня не выиграет команда «Динамо», – заявил он гостившему у него соседу.
Маленький Анзор захлопал ресничками:
– Папа, не надо руку давать не отсечение! Кровь же пойдет!

***

– Дети мои, не кричите так громко. Я ж болею: ваш шум в ушах звенит.
Ашура и Шакир переглянулись и оделись:
– Мама, мы на улицу: там чуть-чуть поругаемся и придем. Хорошо?

***

– Сколько раз тебе говорили: «Не лазь по деревьям – упадешь». Доигрался? – Спрашивает маленького Султана тетя Рабият, вручая ему коробку шоколадных конфет. – Приятно теперь лежать с загипсованной ногой?
– Да-а, – с улыбкой проговорил мальчик, открывая коробку. – В садик меня уже не водят и подарки все дарят.

***

У Сурмели из рук выскользнуло блюдце и разбилось. Маленький Салам, заметивший мамин проступок, улыбнулся:
– Мало тебе! Мало! Разбила? Садись теперь в темную кладовую. Туда, где крысы живут. Ты же меня посадила, когда я случайно уронил графин…

***

Крохотная Сабрина нечаянно разлила молоко, промочила одежду. Умужат в сердцах прикрикнула на дочку. Девочка залилась слезами:
– Пааа-а-апа-а-а! Меня мама обидейа-а-а!
К несчастью девочки, отец был на работе.
– Динайа-а-а! Меня мама пойугайа-а-а!
Однако сестра была в школе.
– Майатик! Смотйи, мама меня наказайа.
А брат во дворе с детворой гонял футбольный мяч.
Матери жалко стало дочку. Она приласкала ее. Девочка обняла маму, прильнула к её щеке:
– Мама, я больсе никому не сказу, как ты меня обидейа.

***

Едва научившаяся лепетать Диана рассматривает семейный альбом.
– Кто это? – Спрашивает мать, взглянув в мгновение на фотоснимок.
– Самиль! Мой блатиска!
– Где у него глазки?
– Вот.
– А где его носик?
– Вот! Насла!
– А где его ротик?
– Лотик тозе есть!
– А где волосы у братика?
– Сапку сними…

***

Каипу дали роль Серого волка. Во время репетиции ребенок вдруг исчез. Его долго искали:
– Серый волк! Ау! Где ты?
Мальчугана нашли за углом здания.
– Ах, вот ты где, Серый волк! Ты почему не выходишь на сцену?
– Я не Серый волк, а мальчик Каипчик. Я не хочу обижать бабушку и Красную Шапочку.

***

Марьям мыла стекла. Кади представил себе, как она больно ударится, если вдруг упадет с высоты пятого этажа.
– Мама, ты не мой окна, упадешь на улицу.
– Не упаду, моя радость. Я крепко держусь.
– Упадешь, мама. Упадешь, как птенчик из гнезда. Слезай.
– Чудненький ты мой, – у матери защемило сердце от сыновней заботы. – Тебе страшно стало, да?
– Нет. Не стало. Я же не залез на подоконник.

***

Керим впервые в жизни обратил внимание на утреннюю росу.
– Смотри, мама, блестяшки посыпались на траву. Ой, как их много!
– Это капельки росы, родненький, в виде дождинок.
– А почему они, как ма-а-а-аленькие солнышки, сверкают?

***

В газете был запечатлен коллектив кондитерского цеха. Забида внимательно рассматривала снимок женщин.
– Забидочка, кто это?
– Это тетя. И это тетя. А это… дядя, – показала девочка на «ежиком» остриженную полноватую женщину.
– Это тоже тетя, – поправила ее мать.
– Нет, таких теть не бывает. Это дяденька. Видишь, у него башка лысая, только чуть-чуть выросли волосы.

***

– Снег идет! Снег идет! – Изумленно воскликнула Саният.
– Глупая, – усмехнулся Салман, – он не идет. У снега нет ног. 
– А что же он делает?
– Он падает.

***

Дети, привыкшие к сюрпризам, сразу полезли в сумку вернувшегося с командировки отца.
– Ах, мои пацаны! Мои разбойники! Сегодня я вернулся ни с чем. Вот, возьмите 100 рублей, купите сами, что хотите.
– Тут же одна бумажка, – недовольно пробурчал Баганд.
– Ну и что! – откликнулся Бахмуд. – А мы разрежем ее на две части: тебе достанется 50 рублей и мне 50.

***
 

Джайранат, устроившись заведующей детским садиком, спешит на работу. Сынишка спрашивает.
– Мама, ты куда?
– В садик.
– Разве взрослые в садик ходят?

***

Отец с сыном на прогулке.
– Вот и вокзал. А это железная дорога…
– Нет, папа, это не железная дорога, а поездная.

***

Пятилетнего Байрама еле-еле отучили от соски-пустышки, смазав ее перцем. Однажды, увидев на руках соседки грудного ребенка, мальчик захныкал:
– Я хочу быть лялей.
– А зачем? Она даже ходить не умеет. И разговаривать не умеет.
– Зато у него соска есть, не горькая, а сладкая.

***

– Нашего начальника часто не бывает на работе, – судачит Маржанат со своей подругой. – Совсем влез в бутылку.
Аминка раскрыла рот:
– Он джин, да, мама?

***

Чайник закипел. Из-под приподнимающейся крышки заструился кипяток. Залумхан, изумленно посмотрев на стекающие капельки кипящей воды, побежал к матери:
– Мама, чайник уже плачет. У него даже слезы идут. Скорее сними его с огня.

***

– Ах, богатырь! Смотрите-ка, какой огромный камень приподнимает этот карапуз…
– Дяденька, я не Багатыр, а Бадрутдин. Это моего брата зовут Багатыр.

***

Как-то раз, играя с кошкой, Рашид заревел:
– Мама! У киски большие и грязные ногти. Она меня поцарапала! Вот, смотри, какие большие царапины…
– Не трогай кошку, и она тебя не тронет.
– Ты же обрезаешь мне ногти, если даже я никого не трогаю. Обрежь их и киске.

***

– Папа, дай мне твои голубцы.
– Они же и в твоей тарелке есть.
– Но я не хочу мамины. Она меня наказала за то, что в лужу зашел. Дай твои.
– Эти голубцы тоже мама приготовила…
– Да… Но теперь они твои, а не мамины.

***

Басир никак не мог уснуть в послеобеденное время: под окном, на улице звонко смеялась и играла детвора. Мальчик тихонько встал и решил выскользнуть за дверь. Однако мать заметила это. Малыш изобразил из себя страдающего больного:
– Мама, когда лежу, моя голова кружится. Наверное, на свежий воздух хочет.

***

Оксана во сне закричала:
– Отдай мою куклу! Отдай! Я тебя сейчас побью!
Ниса погладила дочку, поправила одеяльце. Вдруг девочка открыла глаза и удивленно осмотрелась:
– Мама, где Муишка? Она мою куклу забрала. Я ей сейчас покажу…
– Да ничего она не забрала. Вон на диване твоя кукла.
У девочки засверкали глаза:
– Ага! Испугалась! Хорошо, что вернула. Если бы не вернула, я бы ей показала, где раки зимуют.

***

Сестра купила Гамиду киндер-сюрприз. Внутри него оказался крошечный мышонок и его домик. Малыш упорно пытался поместить крошку-мышку вовнутрь домика, однако, сколько ни старался, ничего у него не получилось.
Загра понимающе улыбнулась:
– Ну, что, братишка, не можешь мышонка в норку загнать?
– Могу. Просто мышонок пока не хочет заходить домой.

***

– Габиб, почему ты плохо вел себя в садике? Ай-яй-яй, тебя даже в угол поставили.
Малыш смущенно опустил большие черные глаза.
– Мама, откуда ты знаешь, что я плохо вел себя?
– У меня есть подзорная труба, я все вижу.
– Мама, подари мне эту подзорную трубу.
– А зачем она тебе?
– Я тоже хочу знать, что ты делаешь на работе.

***

Рукият шла в детсад. Девочка вдруг закапризничала:
– Мамочка, возьми меня на руки.
– Доченька, ты уже большая. А маме и так трудно ходить: у меня болит поясница.
Малышка послушно добралась до детсада. На следующий день она опять взмолилась:
– Мама, возьми, пожалуйста, меня на руки, а то у меня болит поясница.
– Что? Где у тебя болит?
– Вот тут…– девочка показала на животик.
– С чего ты решила, что это поясница? 
–  У меня же здесь поясочек завязан.

***
Шарап предложил Луизе:
– Давай будем собаками!
– Давай!
Дети встали на четвереньки.
– Теперь будем лаять и кусаться.
– Нет! Ты будешь собакой, а я – тигром.
– Это почему же?
– Чтобы ты сильно не кусался.

***
– Мама, я хочу в сад.
– Зачем? Там ничего не осталось: ты же все фрукты уже собрал.
– Я не за фруктами. Наши соседи взяли лопаты и пошли в сад. Я тоже хочу лопатить.

***

Назойливой Гюльнаре старшая сестра накрасила губы и предупредила:
– Смотри, Гюльнарочка, если ты прикоснешься к чему-нибудь губами, помада сойдет.
Через час студентка собралась уезжать. Все родственники, провожая, обнимали её и целовали.
– Гюльнарка, что же ты не целуешь сестру на прощанье?
– У меня… У меня же помада сойдёт…

***
Сулейман плелся позади матери. Ребенок заметил, что с мамой все здороваются. Мальчик вмиг оказался впереди неё, стал заглядывать в глаза встречным. К его удивлению, взрослые опять же стали приветствовать маму, а на него так никто и не обратил внимания. Мальчик грустно вздохнул:
– Видишь, мама, никто из взрослых со мной не хочет разговаривать.  И я не буду им «Здрасьте» говорить.

***

Рамазан пришел со школы уставший и голодный. Зайнаб сразу накрыла ему на стол.
– Мама, что это? – Тревожно спросил мальчик.
– Курятина, – с улыбкой ответила мать.
– Неправда! – закричал вдруг мальчик. – Это мясо моего Петьки-забияки. Я же вам сказал: «Не режьте моего драчуна». А вы… Теперь – ешьте сами! А я… буду ходить голодным.

***

Альпият стала накрывать на стол. Крошечная Альбина тут же прибежала «помогать» маме.
– Альбиночка, еда очень горячая, не трогай тарелки.
– Я хочу тебе помочь.
Как только девочка приподняла тарелку, тут же почувствовала жжение в пальцах. Не выдержав испытания, она выронила тарелку и вылила на себя все её содержимое.
Поднялся невообразимый крик. Алпият в ужасе сняла с дочки одежду и приложила гель к обожженному месту.
Из ванной к Альбиночке подоспел и Зуграб.
– Папа! – Девочка со слезами на глазах раскрыла объятия навстречу отцу. – Я сгорела.

***

Сайха отправила шестилетку Гази на огород за морковью. Мальчик выдернул свежую ярко-оранжевую морковь, помыл ее под шлангом, поел с аппетитом кролика. А ботву принес домой:
– Мама, морковку я уже поел. А в суп добавь эти листочки.
– Ты что, сыночек, такие листья в суп не добавляют.
– Я видел, как ты траву добавляла…
– Не всякую же траву. Я добавляю петрушку, киндзу или укроп.
–  Да? А морковка такая вкусная была. Наверное, и её листья вкусные.

***

Иса во весь дух помчался к качелям. Но на них уже раскачивались карапузы из старшей группы. Ребёнку не терпелось покататься. Он решил остановить раскачивающиеся качели. Как только ребёнок потянулся за ними, его тут же отбросило на порядочное расстояние. Иса зарыдал. Мать, сама не своя, прибежала к сыну:
– Золотко мое, мой родной, мой хороший, что случилось? – Она истерично стала целовать сына.
Ребёнок ещё громче заплакал.
– О господи, что же делать? На ребенке нет лица…
Иса вдруг перестал плакать и уставился на маму.
– А куда оно делось?

***
 
У Абдулкерима спросили: «Кто ты? Абдул или Керим?» Крошка улыбнулся:
– Утлом – Абдул, а вецелом – Келим.

***

– Дианочка, завяжи шнурки на ботинках.
– Не могу, у меня животик болит.
– Ну, тогда… мы поедем в больницу, будем лечить животик.
– Нет-нет! Уже не болит. Я сейчас завяжу шнурки.

***

– Шахбан, встань-ка, я тоже хочу покататься.
– Не встану! Это мой велик.
– Я же – твоя сестра. А для сестры ничего нельзя жалеть…
– Все равно не встану. Я сам хочу кататься.
У Сабины глаза наполнились слезами. Она долго шипела, пытаясь высказать что-то обидное. И вдруг выпалила:
– Ты… ты… ты не будешь моим братом! Вон соседский мальчик будет моим братом.

***
– Доченька, поешь быстренько: я спешу на работу.
Нарижат не притронулась к еде:
– Мамочка, а что ты забыла?
– Кажется, ничего. Я поставила на стол всё, что ты любишь.
– Нет, забыла.
– Что же я забыла, родненькая?
– Ты мне «Приятного аппетита!» забыла сказать.

***

У Гамида выпали молочные зубы.
– Здорово, старичок, – с улыбкой поздоровался с ним сосед Абид. – Что, беззубым стал? Да, дружок, теперь ни одна девочка не посмотрит на тебя.
– Зато я на всех посмотрю, когда у них тоже выпадут зубки.

***

– Зумруд, иди домой… – попросила Хадижка свою соседку.
– Я тебе уже надоела?
– Нет! Что ты? Просто я хочу к вам. У вас много игрушек.

***

– Мама, где ты была так долго?
– В школе, сыночек.
– А что ты там делала?
– Уроки давала.
– Больше не давай, мама, а то нам ничего не останется.

***
– Мама, я доктора нашел!
– Где? – Удивляется Марипат.
– Здесь! Смотри, много-много докторов! – Малыш показывает на знаки «+» в учебнике брата-первоклассника.

***
Сабина укутала куклу:
– Больше не ходи на улицу раздетой. Хорошо?
Девочка наклонила куклу. Раздалось «Уня-я-я!»
– Вот умница Барби: послушная девочка. Ты же видела, что на улице – ветер? Видела? – Сабина вновь наклонила куклу. Послышалось «Уня-я-я!»
– Правильно, на улице холодно, дует ветер. Вот и сиди дома. Не дай Бог, ещё простудишься. И тогда маме придется и тебе уколы делать…

***

Шамсият отправила овечку на пастбище, а ягненка оставила в сарае. Он целый день жалобно блеял и искал мать.
А вечером, увидев, как ягненок припал к вымени матери, как радостно он замахал малюсеньким хвостиком, Забида растерянно прошептала:
– Мама, больше не оставляй ягненка дома. Видела, как он скучал без своей мамы?
– Забидочка, пастбище далеко. Ягненок еще маленький, слабенький. Он не выдержит долгого пути.
– Ну, тогда… отнеси его туда на руках. Ты ведь меня тоже иногда носишь до садика…

***

Мать пришивала пуговицы к платью. Крошке Луаре захотелось поиграть с ними.
– Пуговицы – не игрушки. Иди, доченька, поиграй в куклы.
Девочка положила пуговицы обратно в коробку, а одну припрятала. Горянка пришила пуговицы, но одной не хватило.
– Луара, быстренько неси сюда пятую.
– А ее нету, мама.
– Как это «нету»? Куда ты дела пуговицу?
Девочка, молча, потупила глаза.
– Что же ты молчишь? Язык что ли проглотила?
– Нет, мама, язык оставила, а пуговица сама проглотилась.

***
Мать моет в ванной стулья. Бахмуд подходит к матери:
– Мама, ты стулья купаешь, да?
***

Анисат из гравия сложила лучистое солнышко. Яхъя, у которого не хватило терпения на это, раскидал сначала свою кучку гравия, а потом мозаику сестры. Девочка расстроилась:
– Ты… ты… ты – нехороший мальчик. Солнышко на тебя обидится и пошлет на твою голову сильный дождь.

***

– Мама, ты чья? Моя или Рашидикина?
– И твоя, и Рашида.
– Нет, ты только моя. Рашидик тебя не слушает. Не будь ему мамой.

***

К Оксане с высокогорья приехала сестра с сыном. Хозяйка дома неописуемо обрадовалась, разволновалась и засуетились.
– Омар, сыночек, смотри, кто к нам приехал…
– Кто это, мама?
– Угадай! Мы к ним ездили в прошлом году…
Мальчик, глядя то на тетю, то на двоюродного брата, попытался что-то вспомнить, но ничего не получилось:
– Это… это мальчик… и мальчишкина мама.

***

– Мама, дай мне твое зеркало.
– Зачем тебе мое зеркало? Если хочешь смотреть, вон огромное трюмо.
– А я смотреть не хочу. Брат сказал, что, если подставить зеркало под солнце, появятся зайчики. Ты же мне кроликов не купила, вот и буду с зайчиками играть.

***

Зазвенел телефон. Султан бежит к матери:
– Мама, к нам телефонят!
***

– Заирка заявляет:
– Я сейчас буду барабанить, а ты, Саидик, будешь гитарить.

***

Проголодавшийся Ахмед сестре: «Сайха, зарежь мне хлеб».

***

Камилла собрала букетик полевых цветов.
– Какой чудесный букет, – изумилась нянька. – И кому же ты подаришь его: тёте Хадижат или тёте Патимат?
– Никому.
– Почему?
– Из-за него они поделутся. 

***

– Нурутдин, помоги-ка маме. Большую тарелку хинкала отнеси папе, а эту маленькую – поставь себе. Хорошо?
– Нет. Больсую талелку я возьму себе, а маленькую отнесу папе.
– Почему?
– Он узе вылос.

***

– Рабадан, ты опять ушел из дома без разрешения. Разве можно так?
– Можно. Когда я прошу, вы не разрешаете мне выйти.

***

Дубрикат подала на ужин перловую кашу.
– Я не хочу такую, – закапризничал Салман.
– А какую же ты хочешь?
– Гре… Гре… Грешную кашу!
– Может быть, ты хочешь гречневую?
– Да, любую, только не эту, сопливую.

***

Пятиклассница Унисат прикалывает к волосам невидимки. Трёхлетняя Рукишка вертится рядом:
– Униска, дай мне тозе эти стуцки…
– Что? Невидимки?
– Видимки.
– Они называются невидимками.
– А я зе их визу…

***

– Мама, один мальчик из нашей группы заболел.
– И чем же он заболел? – С опаской спрашивает мать
– Свининой.

***

Салават смотрит телевизор, временами вскакивал и зажимал кулаки. Вдруг он побежал и выключил телевизор.
– Салаватик, ты же любишь детективы. Почему выключаешь телевизор?
– Чтобы убийца не догнал мальчика.

***

– Мама, я принесла божью коробку, – защебетала Наида.
– Какую коробку?
– Божью, мама. Такую красивую: красную, с черными пятнышками. Она похожа на твою шкатулку. Только маленькая.
– Покажи.
– Вот.
– Это божья коровка.
– Как это коровка? У неё же нет хвоста.

***

– Бабушка! А бабушка!
Старушка не отзывается.
– Бабушка, ты что – не слышишь?
– Не слышу, мое золотко. Издалека совсем не слышу.
– Почему?
– Старею, наверное.
– Такая большая мама не стареет, а ты, бабушка, такая маленькая, и уже стареешь?

***

Сартлан забыл на песочнице одну из машин. Мать пригрозила ему, что больше не купит ему игрушек. Крошка Аниска пошла искать игрушку брата, а вернулась с чужой куклой.
– Аниска, зачем тебе нужна чужая кукла?
– Она больше никому не нужна: ее бросили на улице.
– А ну-ка быстренько отнеси ее туда, откуда принесла!
– Не отнесу. Теперь она моя.
Мать взяла дочку за ухо:
– Нельзя брать ничего чужого.
– Какая странная мама: кто теряет, того не ругает, а кто находит, того ругает.

***

– Камиль, ты не видел моей зубной щетки?
– Видел.
– А где она?
– В конуре.
– А как она там оказалась?
– Я ее отнес Лайме, чтобы она чистила зубы. У нее, мама, зубы желтые, как у нашего соседа-курильщика.

***

Девочка обхватила маму за шею, свесилась со спины.
– Доченька, так ты меня задушишь.
– Ну и сто?
– Тогда ты останешься без мамы.
– Ну и сто?
– А вот что… Я посмотрю, как ты будешь жить без меня…
– А как ты увидишь? У тебя же тогда глазки заклоются.

***

Июньская жара. Духота. Шамиль разделся до шортиков. Все же пот течет с него ручейками. У ног трется котенок.
– Бедненький, тебе тоже жарко?
– Мяу!
– Сними тогда свою шубу.

***

– Дай мне мёд, – просит Залина, глядя, как мама поит чаем братишку.
– Это лечебный мед, доченька. Его дают только больным.
– Тогда я тоже заболею.

***

– Мама, можно мне с вами? – шепотом, чтобы отец не услышал, спросил Муршид.
– Нет, нельзя.
– Почему?
– Мы едем на соболезнование. Детей в такие места не берут.
– Знаю. Я буду ждать в машине, пока вы не вернетесь.
– Тебе придется очень долго ждать.
– Ну и что! Зато я узнаю, как сделана новая машина.

***

– Мама, можно мне к Зульмире?
– Нельзя: она тебя царапает и щипает.
– А сегодня я ее общипаю.

***

Эльмира нарисовала себя. Уши у нее получились разные, «свисающие». Девочка прибежала к матери:
– Смотри, мам, какие у меня уши лохматые.

***

Мама дала Залине чайную ложку сиропа «Пиковит».
– А теперь, доченька, иди в детскую, поиграй в куклы.
Девочка не могла оторвать взгляда от полки, куда мама поставила сладкое, ароматное лекарство. Зная, что она больше не даст сиропа, малышка попросила.
– Мамочка, ты пока иди в гости к соседям, а я потом поиграю с куклами…

***

К Бике приехала тетя. Она обняла племянницу, погладила её по головке:
– Ласточка моя, как у тебя волосы выросли! Давай мы тебе сделаем хвостик и завяжем бантик.
– Не хочу.
– Почему?
– Хвостики бывают у животных.

***

В дождливый день Чамсутдину не разрешили выйти на улицу. Мальчик с тоской сел за стол и нарисовал солнце и тучи. От солнца стекали капли «слез».
– Сынок, разве солнышко может плакать?
– Может. Когда тучи не пускают его никуда, оно тоже плачет.

***

Бабушка, отводя от больной дочери расшумевшегося внука, устало грозит ему:
– Скоро придет дядя доктор и сделает тебе большой-пребольшой укол.
Через некоторое время к пациентке приходит врач, осматривает её и вводит внутривенно глюкозу таким большим шприцем, какого никогда раньше Абдуразак не видел.
После ухода врача мальчик участливо спрашивает:
– Мама, ты тоже много баловалась? Да?

***

Шамай искупала Ибрагима. Чтобы не застудить голову, надела на сына косынку.
Ребенок тревожно заглянул в глаза матери:
– Мама, теперь я девочкой стану?

***

– Родненький, у тебя же температура поднялась, – встревожились Зубайрат.
– Куда? – разинул рот малютка.

***

Зумрият вернулась с рынка обозленная:
– Господи, как я могла так задуматься, что не заметила, как разрезали сумку и вытащили деньги?
– Мама, ты купила мне куклу?
– Нет, моя крошка, не успела.
– И книжку не купила?
– Нет, не купила?
– Ну, мама, хотя бы мороженое купила? – Надула губы Шаганаз. – Ты же обещала….
– Доченька, пожалуйста, успокойся. И без того кошки скребут на сердце.
– Мам, а как они туда залезли?

***

– Ох, и сорванцом растет мой младший. Представляете, свесился с балкона второго этажа, как обезьяна, и… упал. Вай, Аллах, сердце у меня чуть не лопнуло, а он, чертенок, встаёт и смеется. Хорошо, что упал прямо на клумбу. Поцарапал себе ладошки, – взволнованно рассказывала Муслимат своей соседке.
– Не переживай, соседка, он у тебя в рубашке родился.
Ася, державшаяся за подол матери, пораженно спросила:
– Мама, а какая она была, рубашка брата?

***

Гасан поехал в селение к дедушке. Вблизи села паслись конь и осел. Мальчик засмотрелся на них.
– У большого коня маленькие уши, а у маленького осла – большие. Они ушами что ли обменялись?

***

– Мама, почему он плачет? – спрашивает Нариман, проснувшись от резкого плача своего новорождённого брата.
– Видимо, кушать хочет.
– Вот глупенький! Из-за такого пустяка всех будит что ли надо? Он разве не знает, что в бабаёшкино время кушать нельзя?

***

– Мама, сорви мне розу.
– Это не роза, доченька, а шиповник.
– А почему шиповник?
– Потому что на его веточках есть колючие-колючие шипы.
– Такой вредный, а какой красивый…

***

Однажды в поликлинике Гаджи заметил соседского мальчика.
– Привет! Ты что здесь делаешь?
– Жубы жаболели. Жду, когда жубной врач выжовет. А ты?
– У меня живот болит. Папа привел меня к самому известному животному врачу.
***

Рустам в гостях много зевает. Мать тихо шепчет ему:
– Сынок, не раскрывай так сильно рот, а то комар залетит.
– Нет, мама, не залетит. Комар – не дурак. Он знает, что с ним тогда будет…

***

– Казим, что же ты так медленно пьешь чай? Я уже три чашки выпила, а ты и с одной не справляешься. 
– Не обманывай, мама, у тебя тоже одна чашка в руках…

***

Старшая сестра соскоблила «зрачки» у плюшевого зайчика. Марат, глядя на побелевшие бусинки, жалобно просит:
– Салихат, открой зайчику глаза, а то он ничего не видит.

***

Шамиль, увидев, что мама надевает шубу, завертелся у ног.
– Мама, ты выходишь?
– Да, выхожу.
– А куда?
– Замуж, – пошутила мать.
– Тогда… возьми меня тоже с собой.

***

Папа, дай быстрее деньги, – подбегает Заур к отцу.
– Это с какой же стати я обязан тебе?
– Ты же в гости собираешься.
– Ну?
– Дай деньги, если не хочешь, чтобы я приставал к тебе: «Возьми меня с собой…»

***

Мультфильмы закончились.
– А теперь Алишка, иди, поиграй на свежем воздухе. Если часами будешь сидеть перед телевизором, станешь горбатым и неуклюжим. Тебе надо много двигаться, – нравоучительно проговорила сестра и выключила телевизор. Делая уборку, она запела полюбившуюся песню:
С голубого ручейка
Начинается река…
Али надул губы:
– Райка, ты выключила телек, теперь выключи и свою песню, от неё у меня голова болит!

***

Мавлутдину понравилась прогулка по лесу. Мальчику не хотелось возвращаться домой и ужинать.
Бабушка всячески уговаривала его, упрашивала, обещала покупки, но ничего не помогло.
– Дома жарко и ничего интересного нету. Я не хочу домой и не пойду, – заупрямился внук.
Тут старушка не выдержала и слегка шлепнула его по мягкому месту, приволокла домой, искупала и посадила за стол.
– Ну, как, внучек, вкусно? – Джайганат сделала вид, что не заметила, что внук обижен.
– Нет.
– Это же твое любимое блюдо…Ты сам заказывал блинчики, и с удовольствием уплетал их.
– Все равно не нравятся.
– Почему?
– Потому что ты их приготовила. А ты… нехорошая: побила меня. Завтра же уеду к родителям. И будешь ты здесь скучать одна…

***

Джабраил, сломя голову, влетел в прихожую.
– Золотко мое, что с тобой?
– Там…гу…гу…гу…у-у-уси! Они… за мной…гна-гна-гна-а-ались.
– Надо было дома сидеть и слушать маму. Если бы не убежал на улицу, они бы за тобой не погнались.
– Мам, а где Карина?
– Я ее продала. Больше нет твоей драчливой сестренки.
В это время за дверями соседней квартиры послышался звонкий детский смех. Мальчик догадался, что сестренка-забияка у соседей.
– Мама, меня тоже продай соседям. Я больше не хочу на улицу.

***

– Мама, я большой или маленький?
– Как тебя понять, моя крошка?
– Вот так. Когда я плачу, ты говоришь, что я уже большой. А если я прошу тебя, взять меня с собой, говоришь, что я еще маленький.

 ***

Нурик пришел из детсада весь в синяках и ссадинах.
– Чудненький мой, что с тобой? Кто тебя так разукрасил? – встревожилась Хапсат.
– Мои враги.
– Какие еще враги?
– Преступники.
– О господи, сынок, ты не болен? – Мать приложила ко лбу сына ладонь.
– Нет, мама. Я – здоров. Просто…я – Ван Дамм. А Ван Дамму тоже достается.

***

Близнецы Гасан и Гусен не поделили игрушечную машину. Малыши всерьез поколотили друг друга.
Гасан, которому больше досталось, с ревом прибежал к матери. Майсарат приласкала расплакавшегося ребенка и пообещала наказать Гусена.
В это время со слезами на глазах прибежал и Гусен:
– Мама, Гасан меня тоже по лицу ударил…
– Уходи! – Оттолкнул его Гасан, уже сидевший на коленях матери. – Это моя мама. Не жалуйся ей.
Гусен обиделся:
– Тогда я скажу папе, чтобы мне другую маму нашел…

***

– Тагир, дай бабуленьке воду, – просит внука Муминат.
Малыш делает вид, что ничего не слышит.
– У меня в тумбочке есть конфеты «Птичье молоко». Я отдам их твоей младшей сестренке. Она-то…
– Бабуль, я шас, шас принесу, – затараторил мальчик. – Ты только конфеты сестренке не отдавай. Детям нельзя много сладкого.

***

– Папа, крыша может ехать?
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Муршид мне говорит: «У тебя крыша поехала».

***

Камиль еле дотянулся до ветки, стал кушать несозревшую черешню.
Гурия улыбнулась:
– Мой золотой, подожди немножко. Когда плоды созреют, я сама их дам тебе.
Но сын ни о чем не хотел слышать. И тогда Гурия перекинула свисающую ветку на другую, что росла повыше.
Мальчик от обиды захныкал. К нему подошла маленькая Зарема:
– Не плац, Камильцик, когда я выласту, дотянусь до той ветки и дам тебе чересни.

***

– Мама, я уже хороший мальчик, – улыбается Тимур.
– И что же ты сделал хорошего?
– Анжела попросила: «Помоги мне доесть манную кашу». Я ей помог.
***


Из стада вернулась Чернушка. Встретив её по дороге, теленок стал лакомиться молоком. Гулимат, с трудом оторвав упитанного теленка от вымени, загнала в сарай. А сама стала доить корову.
Маленькая Хамис подбежала к матери:
– Мама, это же теленькино молоко. Почему ты его забираешь у него?
– Лапочка ты моя, если я корову не подою, ты останешься без молока.
– Я сгущёнку буду кушать, мама. Только ты не обижай нашу Звездочку.

***
 
Зульфукар выписался из больницы. Родственники, друзья, соседи стали захаживать к больному с полными сумками. Лакомства, конечно, доставались детям.
Как-то раз дети открыли холодильник, но того, что им хотелось съесть, там уже не было.
– Мама, почему холодильник пустой?
– Закончились наши праздники, мои дорогие.
– Почему?
– Папу больше не будут навещать.
– А почему?
– Все наши родственники, соседи и даже знакомые уже проведали папу.
Дети побежали к отцу:
– Папа, пожалуйста, поезжай в больницу и… быстрее приезжай.

***

– Дядя Мегедет, а дядя Мегедет, салам алейкум!
– Салам, мой дорогой, салам, – отозвался из-под машины водитель.
– А вы руку не подали, – заметил Шахбан.
– Видишь ли, мой дорогой, я ремонтирую ЗИЛ. У меня нет времени на это.
– У меня тоже нет времени, я иду играть
– В таком случае, беги скорее.
– Не пойду. Еще скажете, что я с вами не поздоровался.
– Раз такое дело, вот тебе моя лапа, – водитель протянул свою испачканную мазутом руку.
– Я не хочу такую.

***

– Муишка, давай, родненькая, быстрее одевайся.
– Я не хочу в садик.
– С кем же ты останешься? Папа ушел на работу. И я сейчас собираюсь.
– Ты не ходи на работу, оставайся со мной.
– Тогда мне зарплату не дадут…
– Ну, тогда ты ходи на работу, а я все равно не пойду в садик!
– Почему?
– А мне в садике зарплату не дают.

***

– Мама! У меня вырвались зубы, – в ужасе влетел в зал Саид. Сразу два…
– Ничего, родненький, вырастут ещё крепче.
– А какие?
– Красивые. Белоснежные.
– Я такие не хочу.
– А какие ты хочешь?
– Золотые. Как у нашего соседа.

***

Зазвонил домашний телефон. Зайка подняла трубку:
– Алло! Нет. Нет! Нет! – девочка поставила трубку.
– Заира, кто звонил?
– Не знаю. Просто заблудились номером.

***

– Мадина, почему ты не полила деревья?
– Ой, мама, я забыла.
– Вот наказать бы тебя за каждый проступок, тогда не забывала бы о моих поручениях.
– Но ты же меня не накажешь…
– Почему это я «не накажу»?
– Ты же у меня хорошая мама…

***
       
         – Папа, папа, я деньги нашла!
– И много ты их нашла?
– Много, папа, целую кучу денег.
– И где же ты их нашла?
– В мамином кошельке!

***

– Мам, я не хочу эту грушу кушать.
– Почему, моя хорошая?
– Потому что червяк первым занял её.

***

Куда бы Кавсарат конфеты ни прятала, Сладкоежка Чамса всегда находил их. Однажды горянка унесла их в недостроенный дом, и спрятала в ящике бракованного шкафа. Через некоторое время она заметила, что сын улепётывает шоколады за обе щёки. Кавсарат была поражена:
– Чамса, как ты догадался, что я спрятала конфеты именно в этот шкаф?
– По мулавьям. Они ходят цепоцкой туда, где находятся сладкие весси.

***

– Зайнаб, дай-ка маме руку, а то ты поскользнёшься по льду.
– Не дам, – девочка крепко держит в руках огромный мяч.
– Почему? – улыбается мать.
– Потому что мой мяч хочет, что я его держала обеими руками.

***

Четырёхлетний Сабир внимательно смотрит на часы:
– Мама, смотри, на нашем будильнике старшая стрелка дошла до 10, а младшая – до 7. Это сколько часов будет?

***

Кайсар сломал ногу. После долгих лечений она неправильно срослась. Ему, как потерявшему трудоспособность, стали давать пенсию.
Однажды, сын Кайсара, увидев, как кассир вручает отцу деньги, решил сказать ему что-то приятное.
– Папа, хорошо, что ты поломал ногу. Когда ты был здоров, тебе никто деньги не давал. А теперь, вон сколько…

***

Патя возвращается из садика домой. По дороге ей встречается косоглазый инвалид. Малютка от удивления раскрывает рот:
– Мама, у него глаза перевернулись?

***

– Бабуль, почему листья теперь жёлтые?
– Осень настала, внучек, – вздохнула бабушка.
– Это осень перекрасила их?
– Да.
– А чем?

***

Жара. Невозможная духота кругом.
Марату не сидится в вагоне. Малыш раздевается до шортиков, подходит к открытому окну вагона и смотрит вдаль. Через некоторое время он подпрыгивает и кричит:
– Смотрите, смотрите! Море вскипело, как у мамы кастрюля! И пена собралась!

***

У ворот детского сада росла берёза. Подул ветер, и дерево закачалось.
Максуд остановился, зачарованно смотрит на берёзу:
– Папа! Папа, смотри, дерево с нами прощается…

***

На настенные часы села большая-пребольшая муха. Наргиз, пораженная её огромными размерами, не задумываясь, хлопнула мухоловкой по часам. Они со звоном полетели на пол, корпус разбился на кусочки. А часы, как ни в чем не бывало, тикали.
Девочка наклонилась над ними:
– Эх, вы, глупые часы, вас бьют, разбивают, а вы даже обижаться не умеете.

***

Амир из-за жары выпил всю бутылку прохладного лимонада, содрал этикетку с пластиковой емкости и подбежал к старшему брату:
– Запир, я ещё хочу лимонад.
– Я же бутылку тебе купил…
– Она уже пустая и голая.

***

У Кагира вместо выпавших молочных зубов почему-то выросли кривые передние зубы. Мальчик, увидев в зеркало свои странные зубы, побежал к отцу:
– Папа, у меня зубы боком стоят.

***

Дедушка побрился наголо. Внук, увидев лысую голову старика, удивился:
– Дедушка, ты тоже солдатом хочешь стать, да?

***

Мирза и Мажид кидали друг на друга все, что попадалось под руку. Дети устали играть и зашли домой.
Возвращаясь с работы, Муслимат, увидела на окрашенных воротах следы от грязного веника. Догадавшись, в чем дело, мать прикрикнула на детей:
– Кто из вас испачкал ворота?
– Это не мы. Это, наверное, Баба-яга прошлась своим веником…

***

В мясном павильоне.
– Мам, это что?
– Телячье сердце.
Ну, тогда…  почему оно не стучит?

***

Мальвина шла с мамой в садик. По дороге девочка посмотрела на знакомую вывеску и остановилась:
– Мам, зайдем в магазин?
– Это не магазин, доченька, а жилой дом. Видишь, на балконах стираные вещи висят…
– Это наверху люди живут. А здесь, внизу – разные вкусные вещи. Мы с папой сюда уже заходили: папа купил себе бутылку, а мне – мороженое.

***

Лиана улыбалась во сне. И вдруг она открыла глаза и осмотрелась.
– Лианочка, с добрым утром! Ты так мило улыбалась во сне, что ты видела?
– Ничего.
– Совсем ничего?
– Совсем ничего. Я же спала с закрытыми глазами.

***

Мать, уставшая от шалостей сына, всплеснула руками:
– Да, Мухтар, сразу видно, что у тебя переходный возраст…
– А у меня? – вмешался в разговор старший сын Эльдар.
– А у тебя… перешедший возраст, – философски заключила маленькая Дирван.

***

Проголодавшиеся куры зашли в коридор и испачкали пол. Крошечная Малайкат погналась за ними:
– Ах, бестызые глязнули! Мы тут, пелед двелями, снимаем свою обувь. А они своими глязными ногами заходят в колидол!

***

Унайзат всю дорогу спала. Доехав до села, девочка проснулась и изумилась: дома, расположенные на покатом склоне, были окутаны туманом.
– Мама, давай вернемся обратно домой.
– Зачем?
– Возьмем пылесос и приедем снова.
– А зачем нам пылесос?
– Здесь столько пыли…
– Это не пыль, доченька, а туман.
– Тогда туман всосём в пылесос.

***

Садрутдин нарисовал зайчонка, а потом закрасил рисунок салатным цветом:
– Смотри, папа, какой хитрый заяц…
– Где он? Я его не вижу.
– Вон же он, за занавеской. Мы с ним играли в прятки, он зашел за занавеску и спрятался там…

***

Карина, стоя в углу, разговаривает сама с собой:
– Папа у меня такой лугалка и обижалка… А мама у меня хорошая. Она никогда-никогда в угол меня не ставит.

***
– Казим, ненаглядный мой, кем ты будешь, когда вырастешь?
– Твоим сыном.

***

– Кавсарат, почему ты не пишешь упражнение?
– Ручка моя устала писать.

***

– Мама, тюльпаны завяли?
– Нет, доченька, они закрылись на ночь. А утром они раскроются вновь.
– Они тоже ночью любят спать?
– Да.
– А как они узнают, что пора проснуться?

***

– Земфирочка, не выходи так на улицу, ты ведь легко одета. 
– Нет, мама, я тяжело одета.

***

– Сынок, надень эти кроссовки.
– Не надену.
– Почему?
– У меня ноги в них болят.
– От чего же у моего сыночка ножки в них болят?
– Мама, ты не понимаешь что ли: я уже вырос, а они не выросли.

***

Трёхлетняя Рамида увидела горку семян.
– Мама, ты откуда вжяла эти белые шемечки?
– Из тыквы, – усмехнулась мать.
Девочка посмотрела на разрезанные половинки и раскрыла рот:
– Мама, ты из животика тыквы их вытащила?

***

Хадижа нарисовала двор, снежную бабу, детей. Лица и руки детей она закрасила красным карандашом.
– Почему лица и руки детей ты закрасила красным цветом? – удивилась старшая сестра.
– Дети на морозе уже замёрзли.

***

После сращения перелома ноги Фарида стала носить обувь на низком каблуке. Позже, убедившись в том, что перелом достаточно сросся, она надела свои позабытые туфли на высоком каблуке.
Двухлетняя Залина, не сводя глаз с матери, воскликнула:
– Ой, мамоцка, ты так быстло вылосла…

***

– Мам, я хочу на улицу.
– Нельзя, сынок, там холодно.
– А воробьи на улице гуляют и крошки собирают. Им не холодно?
– Нет. Им не холодно.
– Почему?
– Их перья согревают.
– Были бы у меня тоже перья…

***

Зуля услышала, как на свадьбе взрослые кричали:
– Горько! Горько! Горько!
– Вот глупые! – рассмеялась девочка. – Надо бы им кричать: «Сладко!», «Сладко!», «Сладко!». Разве можно молодым горечь желать?

***

Жаният, увидев, что мама вышла из кухни, решила сама кухарничать. На столе лежал очищенный лук. Малютка решила нарезать его так же ловко, как это делала мама. Наклонившись над ним, она старательно стала «колдовать».
От лука у девочки глаза стали слезиться. Малютка в сердцах бросила на стол нож и стала тереть глаза. От этого они ещё больше стали шипеть и слезиться. Девочка прибежала к отцу, который сваривал во дворе металлические трубы:
– Папа, дай-ка мне твои свалоцные оцки.
– Зачем тебе они?
– Стобы лук не обзыгал мои глаза.

***

В вечернее время Расим тихоньку выскользнул за дверь. Курсу ту же погналась за ним.
– Сыночек, нельзя же без разрешения выходить на улицу.
Мальчик с мрачным видом вернулся домой.
В это время Сайбун, отец Расима, собирался на ночное дежурство. Сын завертелся у его ног.
– Папа, ты уходишь?
– Да, сынуля, ухожу.
– А ты у мамы разрешения спросил?
– Нет, не спросил.
– Мама, смотри, папа без разрешения уходит…

***

Рашид и Разак делят шоколадный батончик «Марс».
– Вот эта половинка – тебе, а другая – мне, – Рашид деликатно протянул младшему брату кусок шоколада.
– Твой кусок больше, чем мной, –  запротестовал младший брат.
– Да нет же, дурачок, – усмехнулся Рашид. У нас одинаковые половинки.
– А я говорю: «Нет».
– Ну, тогда, смотри, – старший тайком откусил порядочный кусок конфеты, – мой кусок намного меньше, чем твой…
– Теперь… кусочки одинаковые, – согласился младший.

***

– Рамид, мой хороший, выпей стакан молока: и простуда пройдет, как не бывало.
– Я не хочу из коровы.
– Так нельзя говорить, родненький. Правильнее будет «Я не хочу коровье молоко».
– Нет, мама. Корова кушает траву. Эта коровья еда. А молоко ты вытянула из коровы, – многозначительно заключил мальчик.

***

Шел косой дождь. По стеклам окон заструились капельки дождя. Глядя на них, Каип и Арип разинули рты.
– Каип, что это? – удивился младший брат.
– Это, наверное, слёзы Аллаха.
– Разве Аллах плачет?
– Иногда плачет, иногда нет.
– А когда он плачет?
– Наверное, тогда, когда ему скучно, как сейчас и нам.

***

Дети окружили Айзанат, вернувшуюся из магазина.
– Мам, что ты нам купила?
– Масло.
– Какое? Шоколадное?
– Нет. Сливочное.
– Сливочное? Оно сделано из слив?

***

– Идём скорее, Айгум! Время уходит.
– А куда оно уходит?
– В вечность, – шутливо ответила Райзанат.
– Если оно совсем уйдет, мы останемся без времени?

***

Дауд, запыхавшись, вбежал в комнату:
– Мам, дай скорее бинт и йод.
– Что случилось, мой родной? Ты поранился?
– Нет. Ну, дай же скорее бинт и йод…
– Зачем они тебе?
– Надо наложить повязку.
– Кому?
– Яблоне. Когда я залез на неё, ветка поломалась…

***

Салман впервые увидел негра. Глядя на него, ребенок вытаращил глаза:
 – Мама, он себя обувным кремом намазал?

***

В садике у трёхлетнего Али спросили:
– На какой улице ты живешь?
– На длинной-длинной, – пояснил малыш.

***               

Оттого что ворота оказались закрытыми, Аминка стучится в дощатый забор. Кумсишка подходит к забору и спрашивает:
– Кто там стучится?
– Это я! Забида.
– Лицо покажи!

***

– Папа, ты куда?
– В школу.
– А зачем? Такие люди, как ты, давно уже закончили ходить в школу. А ты всё ещё ходишь и ходишь.

***

– Сынок, идём кушать корейку!
– Не приду.
– Почему?
– Я – не людоед, чтобы её кушать.

***

 – Сейчас я напою тебя горячим чаем, – говорит мама простуженной дочери.
– А я хочу молоко.
– Оно прокисло, моё золотко.   
– Тогда дай мороженое.
– Тебе пока нельзя кушать мороженое. 
– Почему? Оно тоже прокисло?

***

– Где ты был, мой хороший?
– На огороде.
– Ты дедушке помогал?
– Нет. Просто смотрел, как дедушка поливает деревья.
– А почему дедушке не помог?
– Он помощи не просил. 
               
***

К Хасану в инвалидной коляске приехала прабабушка. Она привезла с собой много гостинцев. Ребенок очень обрадовался её приезду, решил показать ей свои игрушки и потянул её за собой.
– Идем, бабуль, я покажу тебе, что у меня есть!
– Оставь её: прабабушка не может ходить, – вмешалась мать.
Ребёнок, вытаращив глаза, посмотрел на ползающего братишку и на старушку:
– Бабуль, ты ещё не научилась ходить?

***

– Мам, а как арбузы получаются? – спросила однажды Хадижа.
– Они, доченька, растут на земле. Люди выкапывают ямочки, ставят туда арбузные семечки, прикрывают их землей, поливают водой. От этих семечек позже появляются ростки. Ростки становятся все больше и больше…
– Мам, я арбузное семечко проглотила. И водой запила. Теперь у меня, в животе арбузы вырастут?

 
Маленькие умники

Изюминки из речи младшеклассников

Маленькая Кавсарат очень любила сладости. Наедаясь ими, девочка почти не ела горячей еды. Калимат очень переживала из-за того, что девочка не получала полноценное питание и стала прятать от дочки всё сладкое. Дочь обижалась на маму. Но, найдя сладости, доедала всё.
Однажды мать купила самые дорогие конфеты, поставила их в шкаф.
– Смотри, доченька, конфеты у тебя на виду. Я их не прячу. Хочу посмотреть, сможешь ли ты их видеть и не кушать.
– Хорошо, мама, я их не трону.
Девочка вытерпела день, вытерпела и второй. А на третий день сладкоежка не выдержала: «Съем только одну конфету. Чтобы мама ничего не заметила, в обертку заверну бумаги и поставлю её в вазу». Обертка, заправленная бумажками, ничем не отличалась от целых конфет. Кавсарат захотелось сделать ещё несколько таких «конфет». Девочка увлеклась игрой и съела все конфеты.
Прошёл ещё один день. Мать не могла нарадоваться дочери, которая не трогала сладости, хотя они стояли у неё на виду. Но тут к Калимат пришли коллеги. Оттого что ваза оставалась «нетронутой», Калимат решила угостить коллег чаем с конфетами.
Гости, принюхиваясь к аромату чая, стали открывать обертки конфет. Из них высыпались бумажки, выдернутые из ученической тетради.
– Доченька Кавсушка, ты ведь слово давала, что не будешь трогать сладости. Что же ты наделала?
– Я подшутила над тобой.      
               
***

Максуд смотрит по телевизору футбол:
– Ну, же! Ну, давайте же! Ну, забейте же гол! Быстрее! Быстрее! Ну!
Маленький Заур ухмыляется:
– Зря стараешься, папа, футболисты всё равно тебя не услышат.

***

– Магомедов, иди к доске, отвечать урок.
– Подождите, я сейчас повторю параграф.
– Что ж, готовься.
Через некоторое время учительница вновь вызывает ученика к доске:
– Магомедов, прошло 5 минут. Выходи отвечать урок.
– Я ещё не готов.
– Почему?
– Я же – не яичница, чтобы подготовиться за 5 минут.

***

– Ай-яй-яй, Алибеков, как тебе не стыдно? Такой способный мальчик, но совсем перестал заниматься. Отчего ты стал таким нелюбознательным?
– Когда я спрашиваю у дедушки о чём-либо, он всегда отвечает: «Много будешь знать, скоро состаришься». А я не хочу рано стариться.

***

Зазвенел будильник. Мурад лениво подтянулся, с трудом справляясь с зевотой, прошептал:
– Как я тебе завидую, Мурка, лежишь себе на диване, ни в школу тебе не надо ходить, ни мусор после школы выносить.

***

Из школы Магомед вернулся усталым и хмурым. Как вошёл в комнату, так и плюхнулся на кресло в шапке и пальто.
– Магомед, переоденься, ведь в комнате тепло.
– Не переоденусь.
– Почему?
– Потому что, мама, когда холодно, ничего на земле не растёт: ни цветы, ни травы, ни листья, ни фрукты на деревьях, ни ягоды в саду. Растёт всё это только тогда, когда им тепло. Может быть, я тоже в тепле быстрее вырасту, а то все называют меня: «Коротышка! Коротышка!»

***

– Муршид, учи правила, – просит мать сына.
– А зачем?
– Хотя бы для того, чтобы грамотно писать мне письма с армии.
– Мам, я тебе звонить только буду. А писем не напишу.

***

– Мамедов, скажи, пожалуйста, какие виды прилагательных тебе известны?
– Качественные прилагательные. Например, красивый, сильный, умный и т. д.
– А ещё?
– Ещё? Есть и некачественные прилагательные…

***

– Али! Алишка! – зовёт сына отец.
Мальчик притворятся спящим.
– Эх, лежебока, спит, как медведь в берлоге. Вставай! Пора на утреннюю пробежку.
– Сегодня же воскресенье, папа.
– Ну и что? Представь себе, заяц никогда не делит дни ни на воскресения, ни на понедельники. Бегает себе каждый день и не чувствует ни холода, ни лени.
– Знаешь, папа, заяц бегает каждый день, потому что он маленький, ему надо бегством спасаться от своих врагов. А медведь, который лежит себе в берлоге и хорошо высыпается, вырастает огромным и ни от кого бегством не спасается.

***

Мурад – способный мальчик, а Марат – ленивый. Мурад и Марат – братья-близнецы. Они так похожи друг на друга, что учительница долго не замечала, что к доске два раза выходит один из них и отвечает за себя и за брата. Позже педагог все же почувствовала, что происходит что-то неладное и вызвала их обоих к доске одновременно.
Мурад чётко рассказал урок. Учительница попросила рассказать эту же тему Марата. Он посмотрел на учительницу и покраснел:
– Мадина Рашидовна, пожалуйста, спросите ещё раз Мурада.
– Зачем? Он ведь уже ответил и пятёрку получил.
– Всё равно спросите.
– А почему я должна спрашивать Мурада ещё раз?
– Предоплату, которую я ему дал за оценку, он уже потратил…

***

Второклассник Загид не выполнял домашнего задания, но на уроках упрямо утверждал, что все задания выполнил, только тетрадь дома забыл. Как-то раз учительница понимающе кивнула головой и проговорила:
– Как жаль, что у Загида и сегодня нет тетради: я хотела показать всему классу, какую большую пятерку он получил в прошлый раз за красиво выполненное домашнее задание…
Ученик тут же вытащил из сумки тетрадь и стал перелистывать её.
– Раисат Ахмедовна, а в тетради же нет пятёрки…

***

Заур зашел в класс, когда урок заканчивался. Учительница решила проверить опоздавшего ученика, готов он к уроку.
– Ну-ка, Заур, раз ты пришел на урок, расскажи-ка нам все, что ты знаешь о Бородинском сражении.
Мальчик удивленно заморгал глазами:
– А вы разве не закончили опрашивать?

***

– Эх, Рустам, Рустам, как же ты неграмотен. Ты опять написал диктант на «2». Куда же ты пойдешь с такой безграмотностью?
– На олимпиаду по вольной борьбе.
Учительница улыбнулась.
–  Не верите? Вот смотрите, что в газете обо мне здесь пишут: «…На республиканских соревнованиях по вольной борьбе Тагиров Рустам занял первое место…»
– Неужели?
– Ну, да! Где же вы, Разият Гамидовна, видели, чтобы спортсмены отлично диктанты писали?

***

Поздоровавшись с классом, учительница говорит:
– Сегодня мы поговорим на тему: «Мамина профессия». Расскажите, ребята, о том, какая у ваших мам работа, интересная ли она.
Каждый ученик спешил рассказать о том, что он знал о маме и ее профессии. Саида тоже, желая ответить на вопрос, изо всех сил стучала по парте. Наконец, учительница вызвала к доске и её.
– У моей мамы – самая хорошая профессия. Она работает завскладом в столовой. Каждый день она приносит нам с работы домой все, что хочешь: и мясо, и масло, и соки, и сметану, и шоколады, и даже фрукты. А папа, бедный, кроме тетрадей на проверку со школы ничего не приносит.

***

– Сакинат, ты же закончила писать сочинение. Что ещё ты так увлечённо строчишь?
– И ещё одно сочинение.
– А зачем?
– Это за брата я пишу.
– Если брату надо, пусть пишет сам.
– Тогда я шоколадную плитку не получу…

***

 – Алишка, цветы на твоём подоконнике высыхают. Раньше ты так заботливо ухаживал за ними. Они уже надоели тебе?
– Нет, не надоели.
– Что же ты за ними не ухаживаешь?
– Я хочу проверить их выносливость. 

***

Руслан долго лечил небольшого раненого голубя, посаженного в клетку. Он давал ему и печенья, и кусочки конфет, и фрукты, и пшеницу, что предлагала мама. Голубь, хотя ел не всё, что сыпал в клетку Руслан, подрос и подлечился. В один день, когда дверца клетки оказалась приоткрытой, голубь улетел.
Руслан с обидой вздохнул:
 – Какой неблагодарный голубь. Я столько лечил его, кормил сладостями, даже в такую красивую клетку, опустевшую после гибели попугая, посадил. А он улетел, даже не попрощавшись.

***

Зубаил читает книжку. Встретив новое слово, он задумывается:
– Мама, что значит «Люди волнуются»?
– Это значит, что люди переживают.
– Нет, мама, ты ничего не знаешь. Это значит, люди раскачиваются вправо и влево, как волны. Помнишь, как это было в концертном зале?
***
Камил смотрит на блестящую под луной лужу и тормошит маму:
– Мам, смотри, какое красивое зеркало лежит на дороге…
– Где?
– Вон там, вдалеке. Странно, почему его оставили на улице?

***

Щенок хочет войти во двор и царапает ворота. Маленькая Сельми, вернувшаяся с прогулки, отгоняет его:
– Рафик! Ты что, дурак? Если хочется войти во двор, надо стучаться, а не царапать когтями ворота! Понял?

***

– Папа, я не понимаю, почему наши соседи убивают лис и зайцев…
– Они же – охотники, дочка.
– Ну и что?
– Охотники убивают лис, чтобы они кур не уносили, а зайцев, чтобы морковь не воровали.
– А у наших соседей лисицы ни кур не уносят, ни зайцы морковь не воруют, потому что у них никогда не было ни кур, ни морковки.

***

Учительница обращается к первоклассникам:
– Ребята, скажите, пожалуйста, что такое парк?
Мальчик низенького роста вскакивает из-за парты:
– Это место, где растут красивые цветы и стройные деревья.
– Это место, где стоят скамейки, и люди там отдыхают, – добавляет другой.
Третий ученик тоже тянет руку:
– А ну-ка Загир, скажи, что такое парк?
– Это место, куда молодые люди на свидание ходят.

***

Камал и Камил повадились на колхозное гороховое поле. Мальчики набивали зелеными горошинами животы, а созревшими стручками наполняли карманы и просторные рубашки настолько, что они становились похожи на надувные подушки.
Как-то раз, они так увлеклись сбором стручков, что не заметили, как к ним подошел колхозный сторож. От неожиданности и испуга мальчики прижались друг к другу и зажмурили глаза, спрятали головы между волнистыми стеблями.
– Ну, что, жулики, попались? – ехидно улыбнулся сторож. – Долго же вы от меня прятались.
– Что вы, дядя Дауд, мы от вас не прятались. Мы просто играли с вами в прятки.

***

Внезапно отключилось электричество. Кругом стало темным-темно. А на улице от лунного света было светло.
Дети подбежали к окну:
– Папа, а на луне свет не отключили?

***

– Мама, можно пойти к Магомеду?
– А зачем?
– У него день рождения.
– Сынок, у тебя же нет подарка.
– Он и без подарка мне обрадуется.
– Так будет некрасиво. Да и неудобно будет тебе перед его родителями.
– А их нет дома. Поэтому мы и отмечаем день рождения.

***

В классе.
– А ну-ка, ребятки, скажите, какая эта буква?
– А!
– Правильно. Это, действительно, буква а. Мы её видим и пишем. А когда мы произносим или слышим от других людей, это уже не буква, а звук. Этот звук мы произносим открытым ртом и можем растягивать его долго-долго: А-а-а-а-а! Почему?
– Потому что это лёгкий звук.
– А – это гласный звук, ребята. А это, ребятки, скажите, что за буква?
– Это буква Б!
– Правильно. Б – согласный звук. Потому что…
Рыженький мальчуган поднимает руку:
– Мария Михайловна, а с кем согласный?

***

Учительница хвалит первоклассницу:
– Умница, Зайнабка, правильно ответила. Ботинок – один, поэтому это слово единственного числа. А ботинки?
– Они? Двойственного числа. 
               
***

К Махаю, в лагерь, приехали родители, привезли ему гостинцы. Мальчик ел их до отвала. То, что осталось от сладостей и фруктов, раздал друзьям.
При прощании с родителями ребенок вдруг захныкал:
– Мама, папа, заберите меня отсюда. Я хочу домой…
– Родненький, ты уже соскучился по родителям? – участливо спросила Сурмели.
– Да нет, мама, мне кажется, что у нас, в саду, персики поспели…

***

Учитель на уроке истории:
– Сунгур, скажи, пожалуйста, как жили рабы при рабовладельческом строе?
– Я не знаю.
– А почему «не знаешь»?
– Меня тогда не было.

***

Учительница:
– Люди – это существительное множественного числа. Аминат, образуй, пожалуйста, из этого слова существительное единственного числа.
– Люд.

***

– Каламшат, дай, пожалуйста, мне семечки.
– Купи сам.
– У меня денег нет.
– Попроси у дедушки.
– Он мне больше не даст: я его не послушался.
– А ты заплачь: дедушка добрый, сжалится.

***

Казим, увидев, что в их саду обворовали яблоню, швырнул корзину на землю:
– Ах, сволочи, ни одного яблока не оставили.
– Да, сынок, не суждено нам в этом году попробовать с этой яблони ни одного яблока. Но ничего, сынок. Постараемся уберечь от воров поздние сорта яблок: намажем ограду мазутом. Полезут соседские мальчишки опять воровать – их матери узнают, где были их сыновья.
– Это их не остановит, – вздохнул Казим, – лучше бы картошка росла на деревьях, а яблоки в земле…

***

Учительница:
– Если есть желающие пересказать самостоятельно прочитанную сказку, поднимите руки.
Первоклассница Зульмира с радостью подняла правую руку.
– Зульмирочка, иди к доске и расскажи нам, какую сказку ты читала дома.
Девочка идет к доске с поднятой рукой.
– Зульмирочка, ты почему не опускаешь руку?
– Вы же ещё не разрешили мне опустить её…

***

– Мама, там, в школе, нашего Зурабика повесили, – подбежала к матери первоклассница Ашура.
– Как? Что ты говоришь?
– Там многих повесили.
– Как это «Многих повесили»? Ты можешь толком объяснить?
– Что здесь непонятного? В школе повесили фотографию Зурабика и многих других. А сверху написали: «Гордость школы».

***

Сидит старик перед ларьком. Рядом с ним – мешки с отрубями. На древке, который старик держал в руках, был прикреплён картон с надписью «Отруби!»
Первоклассник Касум читает по слогам:
– От-ру-би! –  Мальчик весь съёжился: у него мурашки побежали по спине. – Мама, а что надо дедушке отрубить?

***

Зульмира, перелистывая книжку, спрашивает:
– Мама, ты написала сказки из 12 серий?

***

– Сынок, пока не выучишь все уроки, пожалуйста, не выходи на улицу.
– Мам, я тоже не хочу выходить, но наш Барсик жалобно визжит и просит, чтобы я повёл его туда.

***

Учительница:
– Трудные для восприятия слова всегда записывайте в словарики. Это поможет вам расширить словарный запас, обогатить свою речь. В будущем, будь на именинах, на свадьбах или на любых торжествах, эти слова вы можете использовать в своих выступлениях.
Ученик:
– На этих торжествах нам нужно в словарики заглядывать?

***

Ученик у доски рассказывает правило:
–  Когда нет противопоказания, не с наречиями пишется слитно.

***

Учитель:
– Гебек, читай, пожалуйста, то, что написано на доске.
– «Цветущий луг».
– Какое слово в этом сочетании является главным?
– Луг.
– А зависимое?
– Цветущий.
– Скажи, как связаны между собой эти два слова?
– Путём объединения.

                ***

У Загида, вернувшегося со школы, с шеи свисала буква «У», нарисованная на картонке и надетая на тесёмку.
Третьеклассник и теребил тесёмку, и перекидывал картонку с буквой за спину, и переносил её на грудь, но никто из родителей так и не обратил никакого внимания на то, что висело у него на шее. Даже за едой, сидя за одним столом, родители обсудили свои житейские проблемы, и каждый из них занялся своим делом.
Мальчик глубоко вздохнул, опустил голову и ушёл в детскую.
На следующий день, встретившись на улице, учительница восторженно рассказала матери Загида о том, как он на открытом мероприятии блестяще отвечал на вопросы, как красиво инсценировал эпизоды из изученных произведений, что члены жюри вручили ему орден Умника.
Мать Загида остолбенела: «Вот почему мой мальчик не снимал с шеи букву «У»…
За ужином мама, улыбаясь, обняла сына:
– Оказывается, наш сын Загид такой молодец, что ему в школе орден «Умника» вручили.
Загид расплылся в улыбке:
– И кто же теперь из нас недогадливый: я, который не умею хорошо решать кроссворды или вы, которые вчера не догадались спросить, почему у меня на шее орден висит?

                ***

Телефон сигналит:
– Пи-пип! Пи-пип! Пи-пип!
– Заур, поставь, пожалуйста, телефон на зарядку. Наверное, он разрядился, – говорит нервозно Руслан, уставший от подготовки к экзамену.
– Электлицество зе отклюцили… – неохотно отзывается младший брат.
Руслан оборачивается к Зауру:
– Тогда объясни этому телефону, что нет электричества.

***

В обеденное время петух надрывно кукарекал под окном. Маленький Харбил некоторое время терпеливо выслушивал живого будильника, но не выдержал:
– Слушай, Золотой гребешок, ты ослеп? Все давно проснулись, вышли на работу. Заткнись!
Петух вновь закукарекал.
– Петух, как ты отстал! Люди давно придумали будильники, и в твоих услугах уже не нуждаются.

***

Гусен стукнул младшую сестру за то, что она изрисовала его тетрадь. Девочка подняла такой рёв, что из кухни прибежала перепуганная мать.
– Что случилось, моё золотко?
– Брат побил.
– За что?
– Она мою тетрадь испортила, – вмешался Гусен.
– Я тебе дам новую тетрадь, только ты не бей её.
– Мне не нужна новая тетрадь.
– Почему?
– Я не хочу заново переписывать домашнее задание.

***

– Магомед, ай-яй-яй. Как тебе не стыдно, – проговорила классная руководительница. – Разве можно с такими длинными ногтями в школу ходить?
– Можно.
– С чего ты так решил?
– У вас же ногти длиннее, чем мои.

***

– Вот настырная корова, – кричит дворник. – Я её прогоняю, а она опять бежит на школьный приусадебный участок.
– Видимо, она не знает, что у нас очень строгий директор, – засмеялся второклассник Герей.

***

Осень. Идёт проливной дождь. Махмуд бежит из школы домой.
– Мага, ты чего бежишь? – спрашивает его Багомед.
– Не видишь, что ли, дождь же идёт.
– А разве он впереди не идёт?

***

Третьеклассник Шакир, не выучив уроки, долго рисовал машины. Видя, как сын продолжает рисовать и не думает учить уроки, Назим в сердцах порвал его рисунки, и выбросил их в урну:
– А ну-ка быстро возьми учебники в руки! Сколько можно бездельничать?
– Пап, я же не бездельничал: я докрашивал свои картины.

***

На уроке физики.
– Скажите-ка, ребята, в каких трёх состояниях может быть вода.
– В жидком.
– В твёрдом.
– А ещё?
– ?
– Не можете ответить? Представьте себе, вы – на кухне. На огне – кастрюля. Кипит вода. Что поднимается с кастрюли при кипении?
– Пар!
– А какое же это состояние воды?
– Кипящее!

***

– Мама, купи мне красную ручку.
– Доченька, ты же в первом классе. Тебе надо писать синей или фиолетовой ручкой.
– Синей ручкой буквы получаются некрасивые. А у учительницы ручка красная. Если ты купишь красную ручку, у меня тоже получатся красивые буквы.   
               
***

Родители хвалят трудолюбивого Бахмуда, удивляются как он аккуратно окапывает деревья, ухаживает за саженцами.
Магомед, слушавший родительскую похвалу в адрес соседа, не выдержал:
– Да, он – трудолюбивый, зато я – умный.

***

Учительница вызывает Заура к доске.
– Скажи, сколько будет 5 х 5?
Ученик молчит.
– 5 х 6 =?
Мальчик даже отворачивается от педагога.
– Что с тобой произошло? Ты же у меня самый сообразительный ученик.
Ученик не роняет ни одного слова. Учительница, недоумевая, сажает его и опрашивает другого ученика.
А Заур вечером рассказывал родителям:
– Наира Бахмудовна не знала, сколько будет 5 х 5. Она у меня спрашивала. А я ей не сказал.
– Как это?
– Она меня и так уговаривала, и сяк. Но я ей все равно ничего не сказал. Пусть готовится дома!

***

Дети пишут упражнение. В классе тишина. Вдруг Гамид начинает барабанить по столу. Учительница придерживает руку ученика. Тогда он барабанит ногами. Учительница слегка наступает ему на ногу. Свободной рукой ученик начинает барабанить на надутой щеке и бубнить.
– Ну, что мне с тобой делать? – выходит из себя учительница.
– Выгоните меня с урока.

***

Неожиданно приехали гости. Хозяйка дома завертелась, чтобы накрыть на стол. Хлеба оказалось маловато.
– Рашидик, беги за хлебом! Только быстро, одна нога здесь, другая там.
Мальчик, качаясь, как маятник, встал у дверей.
– Ты чего медлишь?
– Я не медлю, мама. Только я не знаю, как одну ногу оставить дома, пока я сбегаю в магазин.

***

При пожаре у первоклассницы Салимат сгорела сумка. Девочка поплакала из-за книжек с красивыми картинками и успокоилась.
Вдруг она опять разревелась.
– Салимка, что же ты опять плачешь?
Школьница показала клочок обгоревшей тетради:
– «Звездочки» мои сгорели. Теперь их у меня будет меньше всех…
 
***

Первоклашка Зугум взял ручку в левую руку и стал ею писать. Учительница поправила его:
– Нужно писать правой рукой, так удобно. Да и почерк будет лучше.
– А я хочу левой.
– Почему?
– Левая рука тоже должна писать. Она тоже мне не чужая.
 

























Сказки
 
Зайчонок
         
Мать-зайчиха нежно посмотрела на своё единственное дитя, погладила его мордочкой по спине и прошептала:
– Сыночек, родненький мой, мне тяжело расставаться с тобой, ведь ты у меня ещё такой маленький, несмышленый. Но придётся. Много, сыночек, на твоём пути встретится трудностей. Но ты не робей, мой малыш. Будь благоразумным. Научись делать правильные выводы из того, что откроется перед тобой в этом суетном мире.  А я, как видишь, стара. Прокормить себя ты уже можешь, остерегаться врагов ты научился. А теперь, сынок, иди, поищи себе друзей, познай мир, не прозябай со мной в норе.
Мне, старой зайчихе, многого не надо. А тебе, мой родной, надо подкрепляться и расти. Ты так любишь свободу, иди, сынок, я не буду больше понукать тобой.
– Спасибо, мама! – восторженно подпрыгнул зайчонок. – Мам, я тебя люблю. Но я очень хочу на волю.
– Я тебя понимаю, сынок.
– До свидания, мама! – зайчонок тут же выбежал из норы.
Но, оказавшись один на один на лугу, ему вдруг стало очень страшно: «Какой огромный и жуткий, оказывается, этот мир…  Отовсюду свист, жужжание, шорохи… Как же мне без мамы тут обойтись? Здесь, наверное, враги на каждом шагу. Как мне от них защититься? Вернусь-ка я обратно, к маме…»
Повернувшись вспять, он тут же заколебался: «Бегать, прыгать, резвиться, как я, мама, уже не может. Сидеть тихо в норе, я тоже не могу: скучно. К тому же она сама мне сказала: «Не прозябай со мной в норе. Познай мир. Поищи друзей».
Нет! Не могу я всегда сидеть взаперти. Попробую пожить один и не бояться никого и ничего».
Зайчонок пугливо оглянулся вокруг: альпийский луг, волнующийся под легким дуновением ветра, так и манил его, зачаровывая все больше и больше.
«Как же я раньше не замечал эту удивительную красоту: цветы и травы раскачивающиеся, словно в танце. А листочки здесь бьются друг о друга, будто хлопают в ладоши. А сколько тут бабочек! Большие и малюсенькие. Они совсем не боятся никого. Такие беззаботные и самостоятельные. А я… такой большой и… боюсь. Нет! Не боюсь я! Просто я в первый раз вышел из норы один, без мамы. Я тоже привыкну, не буду бояться никого и ничего».
Принюхиваясь ко всему, что попадалось по пути, зайчонок всё же прятался под кустами дикой малины и наблюдал за всем, что происходило вокруг. «Что же тут   делает кошка? Село отсюда далеко. А она здесь бродит. Да, она тут кого-то подкарауливает. И точно! Она уже готовится к прыжку… Ух, как сверкают у неё глаза… Как она тихо крадется… Несдобровать тому, кто попадется сейчас в её когти…
Вай-вай-вай! Бедный воробей! Хоть бы сидел себе на кусте и лакомился ягодами. А он, глупый, решил греться на камнях. Вот так ты и попался кошке. Бедненький крошечный воробей, ты, видимо, тоже, как и я, хотел жить, любоваться окружающим миром.
Вдруг что-то зашуршало за кустами шиповника. Зайчонок, навострив уши, притаился. Прислушиваясь к приближающимся звукам, он осмотрелся вокруг: «Вроде бы никого нет, кто мог бы меня напугать».
Через некоторое время среди зарослей мяты показался ежонок. У зайчонка отлегло от сердца: «Такой маленький, а шустрый… Давай-ка посмотрю, испугается он меня или нет». Зайчонок подкараулил его, как подкараулил кот воробья, и набросился на него.
– Вай-вай-вай! Что это у него на спине? Они колются хуже колючек, –  зайчонок, повизгивая, попятился назад. Отходя задом наперед, он не заметил, как подошел к краю скалы и как сорвался с него.
– Вай-вай-вай! Вай, мама! Вай, как больно… Вай, какой здесь крутой склон… Мама-а-а-а! –  Он скатывался кубарем вниз и не мог остановиться.
– Вай-вай-вай! Неужели, я сейчас умру? Мне же мама говорила: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». Я не послушался. Вот и наказание… Вай, мама, что мне делать? Вай-вай-вай!
– Не пытайся столкнуть со скалы другого, чтобы самому не сорваться с неё, – он услышал голос матери.
Приседая на лапки за кочкой рододендрона и переводя дыхание, зайчонок вздохнул;
– Хорошо, мама, я буду поступать так, как ты велела, – вздохнул зайчонок, переводя дыхание.

Зайчонок и кролики

Как-то раз зайчонок забрёл на околицу села и столкнулся носом к носу с кроликами. Зайчонок загляделся на них: «Такие красивые и упитанные. Чёрная шерсть у них отливает блестящим бархатом. А я… такой тощий и невзрачный. Надо узнать, отчего они такие красивые и толстые».
Зайчонок принюхался: «И запах у них какой-то особенный, не такой, как у нас, у лесных зайцев. Почему-то они и не бояться жить рядом с людьми». Зайчонок подошел к одному из них:
– Эй, Косой, скажи, пожалуйста, почему вы так храбро держитесь здесь, возле людей?
– А мы не просто держимся возле людей. У нас есть свое место во дворе хозяина. Он нас и кормит, и поит, за нами и клетки убирает, и, как сейчас, время от времени, на прогулку из клеток выпускает.
– А вы в клетках живете? – удивился зайчонок.
– Да. В сарае тепло и уютно.
– Вы, наверное, очень счастливы? – с завистью спросил зайчонок у самого крупного кролика.
– Ты что? Мы даже боимся поправиться, поесть лишнего: хозяин в первую очередь продает самых упитанных наших собратьев. Много нас, кроликов, рождается. Но хозяин с нами, со всеми упитанными кроликами, расправляется. Так что сытость – это ещё не счастье.
– Ну, тогда я вам не завидую, – прошептал зайчонок. – Лучше я сам буду добывать себе корм, и буду жить на свободе. Буду играть, с кем захочу, буду гулять по лесу, когда захочу, не боясь, что меня продадут. Хорошо на воле.

Зайчонок и мальчишки

Зайчонок рос. Без друзей ему было очень скучно, но уйти далеко от родной норы он не мог: хоть изредка, но все же ему удавалось бегать к маме и делиться с ней со всеми своими впечатлениями, поласкаться у нее.
В один день зайчонок почувствовал себя взрослым и решил прогуляться вдали от матери. Добравшись до ближайшего склона, он стал осматриваться: на северной стороне склона тянулся густой лес, а по поляне, где тропинка извивалась как змея, шли мальчишки с ослом. Осёл был оседлан. На его спине, по обе стороны седла, видны были топоры.
«Видимо, эти ребята идут за дровами, – подумал зайчонок. – А теми топорами они, видимо, будут вырубать деревья. Но почему же они взволнованы? И что они несут в руках? Впечатление такое, будто это «что-то» обжигает их руки. Что же они несут?» – недоумевал зайчонок. Он решил не высовываться из кустов и пронаблюдать за мальчишками. «Эти странные мальчишки направляются прямо к нашей норе. В лесу много всяких деревьев, годных для топлива. Почему же они направляются именно к нашей норе? Неужели они хотят вырубить наш старый дуплистый дуб. Если эти ребята смогут вырубить наш дуб, то маме придется искать новое место…
 Да, точно, они направляются именно к нашему с мамой дубу. Смотри-ка, они привязали осла к стволу орешника. Споря, обгоняя друг друга, они несут что-то похожее на прямоугольную коробку. Да, несомненно, эти ребята затеяли что-то нехорошее…
Зачем же они ставят свою коробку в дупло? Ой, они и шнур от нее зажигают. Смотри-ка, зажав пальцами уши, почему-то они поспешно отбегают назад. Почему они ложатся на землю? Странно, что-то долго лежат они, распластавшись, на земле. Нет-нет, мальчик ростом повыше вновь подходит к дуплу, ищет в нем что-то…»
Вдруг страшный взрыв потряс землю. Огромный дуб, заволоченный облаком дыма и грязи, сначала взлетел в купол неба, а потом, придавливая под собой поросли молодого дубняка, свалился на бок. До перепуганного зайчонка донесся оглушительный мальчишеский крик. Это кричал тот, кто был ростом пониже, а его высокий друг, который подходил к дуплу, неподвижно лежал на земле, отброшенный взрывной волной на порядочное расстояние.
Глядя на опрокинувшийся дуб, зайчонок засуетился: «Где же моя мама? Что с ней? Я даже не знаю, где её искать. Мама!».
Зайчонок прислушался, надеясь услышать мамин голос. Но, сколько бы он ни напрягался, кругом стояла мёртвая тишина, даже птичьих голосов не было слышно. Зато он увидел, как мальчик, ревущий вблизи опрокинувшегося дуба, всхлипывая, рвал свою рубашку и перевязывал окровавленную руку друга. Зайчонок увидел, как тот, кто лежал неподвижно, вдруг тяжело приподнял голову и стал мотать ею из стороны в сторону.
«Видимо, он был без сознания», – подумал зайчонок.
Придя в себя, увидев свою кровоточащую, без кисти, руку, он закричал оглушительным рёвом:
– Мама-а-а! Ай, моя рука! Вай, моя рука! Вай, мама-а-а!
Друг, утирающий слезы почерневшим рукавом, стал утешать пострадавшего.
Зайчонку стало жалко ревущих ребят: «Бедняги, наверное, вы – очень глупые дети: сами на себя навлекли беду. В лесу ведь немало дров, чтобы набрать поклажу. А вы решили взорвать вековой дуб».
Низенький подросток лоскутком своей рубашки перевязал руку друга, подвел к пострадавшему осла и помог ему взобраться на его спину. Дрожащий в лихорадке «всадник» раскачивался из стороны в сторону и стонал охрипшим голосом. А низенький мальчик погнал осла с седоком домой.
Когда мальчики скрылись за поворотом, зайчонок подошел к свалившемуся дубу, под которым была нора. «Куда же делась моя мама? К кому же теперь мне бегать, если я не найду свою любимую маму?».
Глядя на огромную яму, образовавшуюся на месте взрыва, зайчонок вновь жалобно завизжал: «Где же теперь моя мама? У меня же больше никого нет, кроме нее».
– Не переживай, моя крошка, вот и я.
– Мама!  С тобой ничего не случилось?
– Как видишь, ничего, мой родной.
– Я так переживал, думая, что ты сидела в своей норе.
– Не могу же я сидеть в норе, когда близка опасность. Как только почувствовала посторонние звуки, я тут же по нашим коридорам и лабиринтам выбежала из норы, – принюхиваясь к незнакомым запахам, оставшимся в лесу после ухода мальчиков, зайчиха-мать мордочкой нежно погладила своего сыночка.
– Смотри, родной, и ты зря не рискуй. Говорят, береженого бог бережет.

Зайчонок и огонь
    
Однажды до зайчонка донесся чей-то задорный смех. Он подумал, что надо бы уйти подальше от человеческих глаз, спрятаться, но какой-то незнакомый, но удивительно приятный запах еды удержал его. Выглядывая из-за кустов, зайчонок присмотрелся: «Эти люди не похожи на охотников: для охотников они слишком шумно себя ведут. А это значит, что для нас, зайцев, они особой опасности не представляют».
А люди, расположившиеся на поляне, ели. Они наливали из бутылок какую-то жидкость и пили. Время от времени они над чем-то или над кем-то громко смеялись. Слушая удивительные мелодии, доносившиеся из прямоугольной удлиненной коробки, люди изредка затягивались сигаретами, а оставшиеся окурки бросали в разные стороны. Их главарь, следящий за тем, чтобы все ели, пили и речи произносили, бросил свою недокуренную сигарету прямо в тот куст, за которым прятался зайчонок.
Косой даже вздрогнул от неожиданности, отскочил в сторону, но любопытство вернуло его на прежнее место.
Вдруг, в сухих листьях от брошенной папиросы появилась искорка. Она вспыхнула и стала пожирать близлежащие листья. Под дуновением ветерка из искорок разгорелся огонь и моментально охватил былинки, подсохшие листья кустарников и даже высохшие кусты, за которыми прятался зайчонок.
Косой, почуяв опасность, дал стрекача. Но было поздно: огонь, будто гнался за ним, догнал и опалил его. От внезапных безумных болей зайчонок стал бешено кувыркаться и, к его удивлению, он оказался на уже обгоревшем склоне. А огонь, будто облизывая со склона выгоревшую траву, поднимался вверх, поближе к поваленному ураганом и безобразно вырубленному людьми лесу.
Отдыхающие, переполошившиеся из-за внезапного пожара, бросились к огню, стали тушить его скатертями, сумками, а некоторые из кастрюль и из ведер стали обливать загоревшиеся деревья. После долгой и суетливой возни людям все же удалось потушить огонь. 
Зайчонок вздохнул с облегчением: «Какое счастье, что здесь лес негустой, что огонь коснулся только зарослей ежевики и шиповника. Если бы вспыхнул тот дальний лес, вряд ли эти двуногие потушили бы огонь…
Сегодня-то они справились с огнем. На месте выгоревшей вырастет новая трава. Жалко сгоревших в огне насекомых. Как знать, сколько их живьём сгорело с тех пор, как человечество решило делать с природой все, что ему заблагорассудиться…»
Хотя обгоревшая кожа шипела, любопытство не отпускало зайчонка. Он следил за тем, что будут делать беззаботные отдыхающие: «Смотри-ка, проверив внимательно, не горит ли огонь ещё где-нибудь, эти «любители природы» опять собираются вокруг яств. Мужчины почему-то едят стоя, а женщины собирают пустые бутылки, бумажки. Хорошо, что собрали   обглоданные и разбросанные кости. Вай-вай-вай, что они делают? Мусор, собранный в пустые коробки и пакеты они же выбрасывают в овраг! Как же так? Там же протекает река, увеличившаяся из-за прошедших в горах ливней. Вай-вай-вай, туда же, в реку, выбрасывают они и внутренности овечки, порезанной ради прогулки на  природе. Разве так можно?»
Женщины, не замечающие зайчонка, наблюдающего за ними, вернулись к месту маёвки, потушили огонь, разожженный для варки мяса и приготовления шашлыков, набросили глину на золу, разровняли место, где недавно выкопали яму и готовили еду. Напившись и наевшись, вскоре люди стали расходиться. Весело хохоча, они сели на машины, блестящие под лучами заходящего солнца, разъехались по домам.
Зайчонок облегчённо вздохнул: «Это, видимо, очень состоятельные люди. У них, как говорила моя мама, и без зайчатины есть, что поесть. Но и они, праздные двуногие, не охотящиеся на нас, зайцев, тоже нам немало хлопот доставляют: обожгли мою летнюю шубку и спину, выбросили в реку остатки еды и выпотрошенные внутренности овечки.  А мы, зайцы, пьем воду из этой реки…»   

Зайчонок и бульдозер

Однажды до спящего сладким сном зайчонка, донесся страшное гудение бульдозера, временами переходящее в напряженный рёв, подобный звуку разъяренного быка. Косой задрожал от страха и заморгал глазами. Однако любопытство заставило его подняться на задние лапки, и всмотреться вдаль: железное чудовище, называемое людьми бульдозером, шумело, скрежетало, снимая пласты с луговыми цветками, переворачивало их вместе с зацветающим разнотравьем, и сбрасывало вниз, в пропасть. А там, где камни с первого раза не поддавались, оно, истошно грохоча, вонзалось в землю, будто собиралось снести всё на своём пути.
«Видимо, это железное чудовище расширяет узкую дорогу к каменному карьеру. Машинам трудно там развернуться. Вот и решили люди создать себе удобства. А каково нам, животным, живущим здесь, от их планов?
Вай-вай-вай! Какой ужас! Камни огромных размеров, разбрасываемые тем чудовищем, падают сверху, словно град. Надо уберечься от них», – перебегая от кочки к кочке, зайчонок уворачивался от скатывающейся со склона жуткой массы. Устав от беготни, он притаился под скалой, едва выступающей из земли, надеясь, что ужасающий его кошмар скоро закончится. Но железное чудовище и не думало умолкать. Оно то, рыча, набрасывалось на каменные глыбы, то, отходя, разбрасывало отсечённые куски в разные стороны. Не зная, с какой стороны поджидает опасность, зайчонок решил отойти в сторону отвесных пещеристых скал. Стараясь не сорваться вниз, в пропасть, и не попасть под град, летящих сверху камней, зайчонок прыгал от одной кочки к другой и не заметил камня с острыми углами, косо катящегося по склону. Камень, словно свинцовый кусок, врезался ему в бок. Зайчонок, потеряв сознание, распластался на земле. Усилившийся рев бульдозера привел его в чувство: «Какой я глупый: мне было жалко цветов и трав, погибающих под перевернутым бульдозером пластом земли. А кто же теперь пожалеет меня, истекающего кровью? Я ведь далеко ушел от мамы и взобрался сюда, на северный склон».
Зайчонок осмотрел себя: «Проклятый камень! Он разодрал мою шкурку. Ой, как мне больно». Зайчонок кувыркнулся по траве и пригладил разошедшиеся кончики своей кожи – под запачканными кровью шерстинками рана стала почти незаметной. Но из-за боли в разодранном боку его лихорадило. Перед глазами стали мелькать звездочки и круги.
Зайчонок в отчаянии зажмурил глаза, стараясь не думать о том, что произошло. Открыв их вновь, он решил осмотреться: не поджидает ли его новая опасность, и что еще вытворяет железное чудовище. От увиденного у него опять закружилась голова: «Ой, мама, что же это такое? Обезглавленная змея? Бедняжка змея... Я думал, что я – самый несчастливый зверек. Оказывается, есть существа несчастливее меня. Рана-то моя вылечится. Но змея никогда больше не увидит этот удивительный и такой многокрасочный мир. Бедная змея, спала, наверное, как и я, в то время, когда бульдозер подъехал сюда прокладывать дорогу.
Почему же змея не уклонилась от беспрестанно двигающегося взад и вперед железного гиганта? Несчастная змея. Бедняжка, видимо, и она, как и все, хотела еще жить».
Размышляя о судьбе жертвы, зайчонок совсем забыл о себе: «Змея – коварное пресмыкающееся», – говорила моя мама. А мне кажется, что каждое существо, если его часто беспокоить, раздражать или преследовать, может стать коварным.
Чувство голода – совсем другое дело. Тут каждый старается выжить известным ему способом. Только не каждому дано знать, с какой стороны подступится беда.
Наверное, тот, кто своей железной махиной обезглавил змею, и не знает, что он с ней сделал...  Вот он упорно продвигается к карьеру.
Мама мне рассказывала, что с этой узкой дороги, в прошлом году по слякоти соскользнула и провалилась в пропасть машина, груженная камнями, а водитель чудом успел выскочить из кабины. А теперь, видимо, он и благоустраивает дорогу, чтобы не было больше аварий.
Да, человек создает для себя удобства, но не всегда задумывается о том, каково нам, животным, от его вмешательства в природу... Как же нам сообщить ему об этом?

Зайчонок-философ

В лесу зайчонку стало скучно. Однажды он вышел на трассу. Затаился в камышах и стал наблюдать за «большой дорогой». По шоссейной дороге с бешеной скоростью мчались машины, время от времени оставляя за собой клубы выхлопного дыма. А дряхлый грузовик выпустил столько дыма, что зайчонок, прячущийся в высохших прошлогодних камышах, весь покрылся копотью, будто он недавно прошелся по печной трубе. У зайчонка от этого ужасного дыма дыхание перехватило в горле, и он стал безудержно чихать.
«Что это такое? – в ужасе отскочил зайчонок назад. – Так и отравится недолго. Странно, почему люди любят ездить на машинах, не замечая ужасного запаха бензина, дыша выхлопными газами? Ведь так приятно гулять пешком на свежем воздухе и тренировать свои ноги.
Апчхи! Апчхи! Апчхи! Вот странные люди... До всего додумываются, а создать такую технику, которая всасывала бы в себя эти неприятные запахи и копоть, не додумались», – зайчонок стал чистить себя и увлекся мыслями о том, какими будут воздухоочистители.
Философствующий зайчонок и не заметил, как вблизи бесшумно остановился мерседес, как дети, заметившие его из машины, тихо подкрались к нему и схватили. Поняв, что находится в цепких и ловких детских руках, у зайчонка дрожь прошла по всему телу, а сердце бешено заколотилось. Пытаясь вырваться из их рук, зайчонок задрыгал ногами, стал выворачиваться, но тщетно. Дети, мал мала меньше, окружили его, поглаживали, ласкали и даже пытались накормить его крошками печенья.
Немного успокоившись, зайчонок осмотрелся: у обочины дороги взрослые возились с машиной, видимо, ремонтировали её. А дети, держащие его в руках, время от времени стали подносить к его мордочке то сладости, то фрукты.
Но зайчонок был так перепуган, так корил себя за то, что глупо засмотрелся на проезжающих машин и размечтался о том, как очистит загрязненный машинами воздух. «Глупый я зверёк, – думал зайчонок. – У меня такие быстрые ноги, чтобы убегать от любого врага. А тут я так глупо попался в руки детей. Что же они теперь со мною сделают? Надо бы вырваться из их рук. Но как?»
Вдруг раздался хрипловатый голос плотного неказистого мужчины:
– Ребятки, в машину!
Дети помчались к мерседесу, неся на руках зайчонка.
– Куда вы несете зайца? А ну-ка отпустите его!
– Пап! Ну, папа, разреши забрать его: он же такой красивый. Мы ему домик построим.
– Еще чего!  В нашем доме он будет скучать: он привык жить на воле.
Дети гладили зайчонка, пропуская мимо ушей папины слова.  Но отец сурово посмотрел на них, изображая на лице категорический отказ. Дети, чуть не плача, отпустили зверка.
Вырвавшись из рук детей и оправившись от страха, бросающего его, то в жар, то в озноб, зайчонок мигом оказался в своей норе: «Какое счастье, что тот, с галстуком, оказался брезгливым... А дети у него хорошие: они так ласково гладили меня. И накормить меня пытались какой-то странной едой. Почему же моя мама запрещала мне подходить близко к людям? Они же неплохие…
Вообще-то, мама предупреждала, что есть и хорошие люди. Но не все люди жалостливы к нам, зайцам. Наверное, я сегодня попал к добрым людям. Всё же надо держаться от них подальше: мало ли, что может случиться. Сегодняшнее любопытство чуть не стоило мне свободы и жизни.

Зайчонок и полевка

Однажды осенним пасмурным днем голодный зайчонок заметил, как полевая мышь тащила в нору подмоченные дождем колосья.
«Видимо, у полевки есть запасы всякой еды, – принюхался он к запаху, исходящему из входа в нору. – Давай-ка, я разрою нору полёвки и поем досыта».
Зайчонок стал разгребать глину и открывать многочисленные мышиные ходы. Разгребая проход, он, наконец, добрался до норы. Подмоченные частыми дождями пшеничные колосья были мягки, а зерна в некоторых из колосьев оказались проросшими. А те, что лежали на дне, и вовсе были покрыты плесенью.
«Как можно кушать такую дрянь? – отвернулся зайчонок от прелой кучи мышиного запаса. Но в голодном желудке вновь заурчало. Запах зерен возбудил его аппетит. – Какая разница, что кушать, только бы не урчало в желудке от голода. Голова кружится от голода, нет у меня сил сегодня, искать другой корм. Устал я очень, так уж и быть, поем то, что есть. А лучшую еду поищу потом».
Зайчонок стал есть зерна, что были свежее. Но аппетит оказался настолько сильным, что его потянуло и на загнившие зерна: «Наемся досыта и надолго забуду о голодном урчании в желудке».
Как решил, так и сделал. Но после еды зайчонок почувствовал    тяжесть и сильные боли в желудке, глаза у него стали закатываться, перед ними появлялись «огненные змеи». И вдруг, сам того не осознавая, зайчонок упал в обморок.
Пролежав неизвестно, сколько времени, зайчонок от болей в желудке и от холода, исходящего от сырой земли, пришел в себя. Живот был вздут, казалось, был больше, чем сам зайчонок. Косой, изнемогая от болей, взмолился:
– О Всевышний, Всевидящий, Всезнающий Аллах, спаси меня на этот раз: я никогда больше не дотронусь до чужого добра.


Заячий хвост

Однажды, в морозный ветреный день, зайчонок засмотрелся на белочку: «Какая красавица эта белка, оранжево-серая. Шерсть у нее так и переливается, как лучи теплого солнышка. А хвост!
Странно, сама белка маленькая, ушки крохотные, не то что у меня. А хвост… Он у белки такой пушистый и большой. Наверное, этим хвостом белка греет себе спину. Укроется она им, как пуховым одеялом, и… никакого холода. Везет же белке…»
– О Аллах, дай мне точно такой хвост, как и белке, – взмолился зайчонок вечерней порой, – с таким пушистым хвостом я никогда не буду мерзнуть. А то ни теплого дома, ни пушистого хвоста, как у белки, – ничего у меня нет.
Любуясь ловкими движениями пушистого комочка, зайчонок присел под кустами и незаметно для себя уснул крепким сном.
Проснувшись под утро, беляк очень удивился: его спину грел огромный, как у белки, но белый хвост. Он тут же побежал на покрытую зеркальным льдом реку. Любуясь собой на гладком блестящем льду, отражающем всё вокруг, как в огромном зеркале, зайчонок не заметил, как подкралась к нему стая голодных волков. Увидев на ледяной глади их отражения, косой во весь дух помчался через застывшую за ночь реку. Волки тут же погнались за ним.
Ледяная корка не выдержала тяжести волчьей стаи: она потрескалась и стала раздвигаться. Разъяренные волки стали проваливаться в ледяную воду и отстали от зайчонка. Но вожаку все же удалось схватить его за хвост. Новый неокрепший ещё заячий хвост тут же отломался. Оставив в зубах у зверя похожий на беличий хвост, зайчонок мигом исчез в кустах.
Тяжело дыша, беляк решил осмотреться, есть ли за ним погоня. К счастью, лезть вновь в ледяную воду волки не осмеливались – они остались на другом берегу реки.
Зайчонок, обрадовавшийся своему спасению, облегченно вздохнул: «Больше никогда не буду завидовать ни белке, ни другому зверю. Природа дала мне уникальную способность выживать и спасаться даже в самых опасных ситуациях, подарив достаточно теплую и пушистую, меняющую свой цвет, шубу и очень короткий хвост. Оказывается, это счастье иметь короткий хвост».

Зайчонок и ель

Однажды до зайчонка донесся жуткий рев КАМАЗа. Он с резким скрежетом остановился у высокой красавицы ели. Из кабины КАМАЗа выскочили оживленные ребята. Они обошли дерево, пошептались между собой. И вдруг с пронзительным жужжанием, какого зайчонок никогда раньше не слыхивал, что-то странное впилось в ствол ели. В мгновение ока могучее дерево упало, как падает боец, подстреленный снайперской пулей.
Зайчонку показалось, что дерево застонало, как живое существо. К застывшему в удивлении зайчонку приблизилась мать-зайчиха. Прячась за оголившимися за зиму кустами, она прошептала:
– Сколько раз со своими детишками, с твоими братишками и сестренками, я прогуливалась в летнее время под прохладной тенью этой красавицы-ели... Сколько еды находили мы под ней. Теперь и это место, как и многие другие, станет пустошью. Если бы ты знал, сыночек, сколько песен было спето птицами в кроне этого дерева... Сколько мелкого зверья находило убежище под ним, как оно украшало подножие скалы...
Да, рухнуло дерево в мгновение ока. А расти, ведь ему понадобилось целых тридцать лет... Вряд ли новое дерево в ближайшее время украсит этот склон...
– Мама, а зачем людям понадобилась эта ель?
– Говорят, что под Новый год люди по традиции устанавливают елки и на площадях, и у себя дома. Украшают их, устраивают праздники в их честь.
– Мама, а как же эта ель будет жить там: ведь у нее нет корней?
– А ель и не будет там жить, мой дорогой. Говорят, что после праздника ёлку убирают и выбрасывают на мусоросвалку. Я слышала, сынок, что люди ежегодно вырубают огромные еловые леса, для того, чтобы отметить приход Нового года.
– Мама, почему же люди в своих домах или на площадях не вырастят ели, если им нужно отметить каждый приход Нового года?
– Не знаю, сынок, не знаю.
– Мам, можно же вырастить их, не вырубая в лесу и не выбрасывая их после праздников на мусоросвалку…
– Можно, сынок, можно. Вот и я думаю, неужели, людям достаточно почувствовать запах ёлки только под праздник? Но, мой родной, с подобными соображениями я не смогу подойти к людям. И они, видимо, в наших советах не нуждаются. А жаль! Жаль природу...

Зайчонок и медведь

Однажды, зайчонок, убегающий от волков, угодил в медвежью берлогу. В занесенной сверху толстым слоем берлоге было тепло. А медведь, сося свою лапу, крепко спал. Боясь неловким движением разбудить его, зайчонок выбрался из берлоги и дал стрекача. Взволнованный, обессилевший от бега он вдруг опомнился: «Куда я бегу? За мной ведь никто уже не гонится: волки отстали, не осмеливаясь заглянуть в медвежью берлогу. А сам косолапый как спал, так и спит. Кругом снега и снега. Я так устал, что нет сил, даже грызть кору. Давай-ка я тоже лягу в зимнюю спячку, перестану думать о корме и, уснув, стану сосать себе лапу.
Долго искал зайчонок себе берлогу. Наконец, наткнулся на яму, вырытую кабанами. Разгреб он лапками снег, выбрал из листьев те, что были суше, уложив ими дно «берлоги», лег «в зимнюю спячку»: «Вот здесь я и буду спать до самой весны. Проснусь, когда настанет теплая щедрая весна. Да…  Решено: проснусь только тогда, когда на грядках вырастет вкусная морковь».
Устроившись удобнее в яме, зайчонок стал внушать себе: «Я засыпаю… Спят мои уставшие от бега ноги… Спит мое исхудавшее за зиму тело… Спят мои покрасневшие из-за искрящегося снега глаза… Я сыт… Доволен всем… Мне ничего не хочется делать, кроме как спать… Я уже засыпаю…»
Вспотевший от быстрого бега зайчонок в неуютной норе стал мерзнуть. И в животе у него от нестерпимого голода заурчало. А в глазах заискрились звездочки и круги. Зайчонок стал дрожать, как в лихорадке. От дрожи у него сон, как рукой, сняло: «Нет, зимняя спячка не по мне. Даже если под гипнозом я смогу себя усыпить, то, наверное, никогда больше не проснусь. А зачем мне засыпать? Я ведь не косолапый, чтобы ложиться в спячку. Я – шустрый, никогда не унывающий зайчонок. Могу без всяких уловок себя прокормить. Да, могу. Что же это я ленюсь? Довольно! Лень, трусость или самообман никогда не приносили живому существу радость. Вперед! Вперед, на поиски корма!»

Зайчонок и куропатки

В хмурый зимний день охотничьи собаки погнались за зайчонком. А он стремглав понесся по сугробам и спрятался в кустах. Куропатки, разбуженные свирепым лаем собак и их тяжелым топотом, вдруг, поломав нарост, взлетели. 
Вдруг раздался оглушительный выстрел – одна из куропаток, кувыркаясь в воздухе, тяжелым камнем плюхнулась о землю.
У зайчонка бешено заколотилось сердце. Он, не помня себя, перебежал туда, где росли кусты погуще и притаился.
Охотник отправил собак за дичью, а сам, недолго целясь, выстрелил ещё раз. И вторая куропатка, как и первая, безжизненно свалилась поодаль. Собаки, обрадованные неожиданной добычей, позабыли о зайчонке и с диким визгом понеслись за второй дичью.
Зайчонок с жалостью посмотрел в сторону упавших куропаток: «Бедные птицы... Спали бы себе под снегом, никто бы и не догадался, искать вас под глянцевым наростом. Не зря люди говорят: «Смелость удачей награждает, а трусость – бедой» Трусость, куропатки, стоила вам жизни. Да, вас можно понять, кого не испугает этот грозный лай собак и их бешеные скачки. Как же кровожадны эти охотники: им, видимо, нет разницы, кого убивать. И дикие звери, и безобидные пташки становятся их мишенью. 
Видимо, в том, что эти куропатки подстрелены, есть и моя вина: мог же я убежать от собак по другой тропинке. Мог. Но вряд ли мне на голой поляне удалось бы спастись от них. Убегая сюда, в лощину, я думал только о спасении своей жизни. А о том, что я могу быть косвенной причиной смерти других существ, мне и в голову не приходило», – зайчонок с неприязнью посмотрел в сторону охотника, уносящего дичь, и на собак, вынюхивающих чьи-то следы. Беляк вышел из-под кустов: «Хорошо, что на свет появляется много птиц, животных. Иначе многие живые существа не смогли бы выжить в этой жизни. И как же нам, зверушкам или птицам, объяснить людям, что мы – тоже живые существа?»














Рассказы

 Цикл рассказов для дошкольников «Я уже большой»
 
Я хотел стать красивым

Маленький Рашид завертелся у ног старшей сестры, собирающейся на именины любимой тёти.
– Эльмила, возьми меня с собой. Я тозе хоцу поздлавить тётю.
– Хорошо, родненький. Вот докрашу ресницы. А потом и пойдём. Только переодеться тебе надо, надеть новые шортики и рубашку. На именинах все должны выглядеть красиво.
– Ладно, я быстло.
Малыш тут же снял пижамы, переоделся.
– Умница! Как хорошо, что ты сам самостоятельно можешь что-то делать. Только плохо, что одежду бросил на пол. Давай-ка я её отнесу постирать, заброшу в стиральную машину. А ты смотри, не испачкай новую одежду.
Как только закрылась дверь за старшей сестрой, малыш слез с дивана, прислушался к отдаляющимся шагам:
– Сестла узе далеко, а мама возится на кухне, готовит толт. Она не любит, когда ей месают. А я и не буду ей месать. Пока Эльмила постилает мои веси, накласусь и стану класивым, как она.
Мальчик выдвинул задвижку тумбочки, вытащил причудливые коробки, склянки и разложил их на столе. Полюбовался ими немного, а потом взял тушь, стал красить свои и без того длинные и густые ресницы.
Почему-то тушь попадала ему на щеки и даже на нос, но не на реснички. Глядя в зеркало, малыш решил убрать комочки туши, но размазал лицо. Ребёнку показалось, что он стал похож на клоуна, а ещё больше – на трубочиста:
– Тоцно, я стал похоз на тлубоциста. А я не хоцу быть тлубоцистом! Я хоцу быть класивым! – Малыш взял влажную салфетку и стал вытирать лицо. Салфетка почернела, но лицо не почистилось.
– Ницево. Я ссёки накласу и буду класивым, – малыш открыл небольшую склянку, набрал на палец румяна и намазал их на щёки.
– Цёлт! Цепель я стал похоз на помидол… Я не хоцу быть помидолом! Луцсе буду белым-белым.
Малыш открыл пудреницу, где сестра хранила присыпку, стал губкой наносить её на лицо. Присыпка смешалась со слоем румян, и комочками посыпалась на новую рубашку.
– Рашидик, с кем ты разговариваешь? – спросила Эльмира, появившаяся внезапно в дверях.
Ребёнка перепугало быстрое возвращение сестры.
– Братишка, что же ты тут натворил? – вскрикнула Эльмира, увидев беспорядок.
– Я… Я… Я хотел стать класивым… – еле выдавил из себя оробевший малыш.
Эльмира звонко расхохоталась.
– Родненький мой, ты же у меня и так красивый! Ты – самый-самый красивый и хороший мальчик на свете! А хорошие мальчики всегда красивы. Зачем тебе ещё краситься?
– Эльмила, ты зе тозе класивая. А поцему ты класисься?
    
Я дома поиграю в футбол

С утра шел дождь. Шел бесшумно, неторопливо, будто хотел продлить радость растрескавшейся от засухи земли.
Рашиду не было дела до того, жаждет ли земля дождя или нет: ему не терпелось выйти на улицу и погонять с дворовыми ребятишками мяч. Но во дворе из-за дождя было пусто и тихо. Только дождевая вода, стекающая с крыш небольшими водопадами, нарушала тишину.
Рашид прильнул к оконному стеклу и вздохнул глубоко:
– Вон дазе делевья плацут, потому сто им надоел этот доздь. Сколее бы солныско высло…
Малыш печально слез со стула, решил от нечего делать поиграть в денди – электронное устройство, предназначенное для видеоигр. Вдруг в дверях появилась бабушка, улыбающаяся, раскрасневшаяся от ходьбы и тяжелых пакетов.
– Бабуска! Бабуль! Моя любимая бабуска плишла! – сияющий от радости внук побежал обнимать старушку и принимать, как всегда, её пакеты.
Марият никогда не приходила к внуку с пустыми руками. Но на этот раз пакетов оказалось больше, чем обычно. Уставшая старушка не спешила вытаскивать содержимое пакетов. Она приветствовала всех домочадцев. Наконец, села в кресло и подозвала Рашида.
– Рашидик, а ну-ка притащи к бабушке те пакеты и отгадай, что я тебе купила.
Внук гадать не хотел, ему не терпелось заглянуть в пакеты:
– Бабуска, ты отклой пакеты, и я узнаю, сто ты мне купила…
– Ладно, мой хороший, загляни.
Мальчик открыл самый большой пакет и обомлел:
– Футбойное пойе! Моядец, бабуска! Тепель пусть скойко хоцет, идёт себе доздь! Я дома поигйаю футбой!

Я уже большой

Крохотная Аниска, лёжа в люльке с открытыми руками, весело играла с погремушкой. Малышка то тянула игрушку, составленную из десяти разноцветных колокольчиков, то передвигала её вдоль перекладины люльки. Рашид с завистливым взглядом следил за сестрёнкой и подошёл к ней: 
– Йайа, дай мне свои кайакойцики, я тебе масину дам. Хойасо?
Крошка Аниска, не реагируя на просьбу брата, продолжала играть.
– Йайа, ты мне не даёсь свои койакойцики?
Крошка улыбнулась братику.
– Ну, тогда… я сам вожьму! – мальчик изо всех сил потянул погремушку. Резинка, на которую были надеты колокольчики, натянулась, но не поддалась. Мальчик напрягся ещё больше и вновь потянул игрушку. Вдруг резинка оборвалась, пластмассовые колокольчики посыпались на белоснежное с розоватым оттенком личико девочки. Крошка подняла невообразимый крик.
Нарижат, прибежавшая на плач дочери, зацеловала её, дала соську-пустышку и покачала люльку. Но перепуганная крошка выплюнула пустышку и стала кричать ещё громче. Матери пришлось вытащить дочку из люльки и прижать её к груди. Крошка прильнула к матери и успокоилась.
Рашид, не ожидавший такого конца, виновато смотрел то на маму, то на сестрёнку. Но Нарижат почему-то не поругала его, а благосклонно улыбалась.
Как только мать с сестрёнкой на руках ушла на кухню, малыш лёг в люльку:
– Холосо зе Йайе, кацается туда-сюда, туда-сюда… Я тозе так хоцу!
Мальчику было тесно в люльке. Как он ни старался, «кловатка Йайи», раскачивалась с трудом. Пока малыш покачивался в люльке, подушка упала вниз, и матрас с пелёнками свесился на бок.
Нарижат, заглянув в детскую комнату, изумилась:
– Тебе мало того, что ты перепугал сестрёнку? Ты решил постель её раскидать? А ну-ка, марш в свою комнату, пока я не огрела твои уши! 
– Мне низя в кловатку Йайи лозиться?
– Нет, нельзя.
– Поцему?
– Ты уже большой, чтобы ложиться в неё.
Рашид, понурив голову, вышёл в коридор.   
Застелив заново постельку малышки, Нарижат решила усыпить крошку-дочурку.
– Я узе бойсой?
– Да, ты уже большой?
Ребёнок отошёл от матери и заговорил сам с собой: «А ланьсе мама говолила: «Спицки не бели! Спицки – децям не иглуски!». Цепель говолит: «Ты узе бойсой». Знацит, узе мозно блать спицки, – Рашид пошёл на кухню, приставил табуретку к шкафу, выдвинул ящик, взял спичную коробку, тихо пробрался в свою комнату и прикрыл двери.
Малыш долго чиркал спичинками, но они почему-то не загорались. Измучившись от безуспешных попыток, мальчик решил выбросить их. Но любопытство взяло верх над опасениями обжечься: решил попробовать ещё раз. Вдруг спичинка вспыхнула – ребёнок почувствовал жжение в пальцах. Ребёнок, сам того не замечая, выронил зажжённую спичинку на постель. Шёлковое одеяло загорелось мгновенно, пламя перекинулось на простыню. Мальчика охватил ужас: он заревел во весь голос.
Нарижат, прибежав на плач сына, тут же накрыла огонь паласом, притащила из ванной воду, облила загоревшуюся постель. Терпкий запах дыма стремительно распространился по комнатам. Хозяйка дома открыла все окна – при сквозняке дым стал быстро рассеиваться. 
Рашид виновато посмотрел на маму, прикрывая ручонками свои крупные карие глаза. По его пухлым щёчкам покатились крупные капельки слёз.
Взволнованная горянка взяла ребёнка на руки.
– Родненький, как ты меня напугал… – мать обняла сына. – Видно, скучно тебе дома. Пойдем-ка к папе. Там хоть свежим воздухом надышишься, – Нарижат отвела сына к мужу. Он окапывал деревья, поливал цветы. 
– Гасайни, присмотри, пожалуйста, за сыном. – Опасно хотя бы на минуту оставлять его одного…
– О, мой помощник появился! Здравствуй, сынок!
– Здлавствуй, папь! Тебе помоць?
– Ты, сынок, пока смотри, как я тружусь.
Мальчик залюбовался работой отца.
– Папь, дай мне лопату. Я тозе хоцу копать, как ты.
– Силёнок у тебя маловато, сынок.
– Я узе бойсой! Так мама сказайа!

Папа, поругай маму

Гасайни купил сыну комплект мелких машин. Рашид тут же принялся устраивать гонки. Расположив игрушечные машины одну за другой, ребёнок, водя каждую из них в отдельности, загудел, изображая звуки моторов.
Нарижат, радуясь тому, что девочка спит, а муж смотрит за сыном, отправилась по магазинам.
Гасайни сел на диван и решил просмотреть газеты и журналы, лежащие на столике. Поевший плотно и уставший на работе, горец вскоре уснул.
Рашид почувствовал себя на воле. Сначала он порылся в отцовском книжном шкафу. Но ничего интересного он для себя не нашёл. выйдя из «папиного кабинета, он направился на кухню. Здесь он всегда находил что-то новое: или фрукты, или овощи, или посуду.
На столешнице он заметил новый набор белых пластмассовых коробок цилиндрической формы с конусообразными бордовыми крышками, похожими на церковные купола. Малыш взобрался на табуретку и стал рассматривать рисунки с гжельской росписью. Однако росписи, нанесённые на коробки, были видны не полностью. Рашид решил дотянуться до них, стоящих на общей подставке, и рассмотреть роспись. Но дотянуться до набора было нелегко: он располагался ближе к стене. Однако, сделав усилие, ребёнок дотянулся до коробок. Вдруг табуретка под ногами раскачалась – раскидав набор коробок в разные стороны, Рашид шлёпнулся на пол. В том месте, куда упал набор, образовались «горки» из соли, соды, заварки и молотого перца.
Рашид отодвинул опрокинувшиеся коробки и их крышки, стал водить свои машинки по образовавшимся «горкам». Вдруг малыш, наклонившийся над перцем, почувствовал жжение в ноздрях. Потерев носик, он внезапно стал чихать и так интенсивно, что не заметил, как мама вошла в кухню.
– Ой, безобразник, безобразник! Стоит мне на полчасика куда-либо отлучиться, так он обязательно что-то натворит. Ну, зачем тебе нужен был этот перец?
– Мам, я зе не знал, сто там пелец. А он, плоклятый, заставил меня цихать.
– Если бы оставил коробки на месте, ничего бы не случилось. Вот посажу я тебя на стул и привяжу к нему твои ноги и руки…
На шум прибежал проснувшийся Гасайни. Увидев отца, ребёнок обрадовался:
– Папь, пойюгай маму, она хоцет пливязать меня к стулу.

Я не хочу быть большим
 
Гасайни, поливающий саженцы баклажанов, не заметил, когда и как сын залез на алычовое дерево. Взобравшись высоко, он стал раскачиваться на гибких ветвях, словно на качелях:
– Папь, смотйи, как я умею.
– Ах, чертёнок, а ну-ка быстро слезай, пока не упал.
– Нет, папь, я не упаду. Алыца узе вылосла, я её куссать хоцу.
– Ладно, ешь, только немного, а то животик у тебя будет болеть.
– Нет, папь, не будет болеть. Я и ланьсе алыцу куссал.
– Смотри у меня. Держись крепче за ствол дерева и собери ягодки. Только не раскачивайся на ветвях.
– Холосо!
Улучив момент, когда отец, увлёкшись поливом грядок, перестал следить за ним, мальчик, изображая из себя канатоходца, стал переходить с ветки на ветку. Вдруг тонкая ветка, расположенная на верхушке дерева, не выдержала: поломавшись с треском, упала вместе с мальчиком.
Ребёнок, дрожа всем телом, поднял рёв. Гасайни, не помня себя, подбежал к сыну.
– Сынок, ты цел?
– Ага.
– Ты можешь встать?
– Ага.
– Почему же ты плачешь?
– Гойава бойит.
– Ну, не плачь. Ты же уже большой мальчик.
– Я узе не хоцу быть бойсим: мне бойно.



























Цикл рассказов для младшеклассников «Волшебницей стану»

Странная мама

Пятилетняя Раиска вместе с мамой «постирала» свои носочки, носовые платочки. Мать похвалила дочку, пообещала ей подарок. Крошечная помощница долго думала, что же ей она подарит, но, не выдержав, спросила:
– Мам, я тебе помогла. Что ты дашь мне за это?
– Новую книжку, – улыбаясь, мать протянула дочурке Азбуку.
 Раиска изумлённо посмотрела на подарок: не книжка, а чудо с удивительными картинками и большущими буквами. Девочка внимательно рассмотрела книжку от начала до конца и тут же побежала показать её соседской детворе:
– Видите, какую книжку мне моя мама подарила!
– Покажи!
– Смотрите, здесь и волки, и тигры, и змеи… – девочка, не выпуская из рук книгу, воодушевлённо рассказывала всем о том, что изображено в ней. Дети восхищённо смотрели то на иллюстрации, то на Раиску, которая казалась им такой умницей, что не вставляли слово в её рассказ.
–  А у вас такой книжки нет, – с гордостью заявила Раиска.
– Ну и что? Нам тоже наши мамы купят.
– Тогда смотрите в свои книжки, – обиделась вдруг девочка. – А эту я унесу домой, раз вы не умеете меня слушать.
С минуты получения подарка девочка не расставалась с ним ни на минуту. Даже во время еды она держала книжку на столе. Ночью она объясняла котёнку, какие «звери» в нем изображены. Собираясь спать, она ложила книжку рядом с собой и долго беседовала с животными и зверями, изображенными в иллюстрациях. Вдруг она, не отрывая взгляда от  изображения, спросила:
– Мама, что это?
– Это буква «Х».
– Нет, мама, это… это… ножницы! Да-да! Помнишь, как они порезали мой палец?
Мать рассмеялась:
– Помню, моя хорошая, помню. Я уже их убрала, чтобы они не делали тебе больно.
– А это что, мам? – снова спросила малышка.
Мать на минуту оставила зашиваемое бельё и взглянула на книжку.
– Это буква «Г», доченька.
– Мама, ты ничего не понимаешь... Это же папина коса! Помнишь, как он косил траву: «Ш-ш-шав», «Ш-ш-шав!» – девочка стала размахивать руками, изображая из себя отца, работающего на сенокосе.
Цибац улыбнулась и наклонилась над шитьём.
– Потом … потом, – девочка наугад открыла страницу. – Мама! Ты знаешь, что здесь есть?! Вот где оно прячется!
– А что ты там нашла?
– Твое колечко! Вот куда оно закатилось!
– Ты же твердила, что не видела моё колечко и не брала…
– Мама, ты не веришь мне? Честно-честно, мама, я никуда не понесла его: оно само спряталось.
– Ну, хорошо я верю тебе. И куда же оно спряталось?
 – Вот сюда! В книжку! – радостно воскликнула девочка, показывая на букву О. – Ой, мама, что здесь еще есть!
–  А что еще там есть?
– Стул. Только… он почему-то стоит вверх ногами.
– Где?
– Вот он! – улыбнулась девочка, показывая на букву «Ч».
– Точно! Эта буква похожа на перевёрнутый стул, – удивилась Цибац.
– Здесь и буква-воронка есть…
Горянка громко засмеялась.
– Ну, мама, не смейся так громко, а то этот жук проснется и подползет под мое платье, как в прошлый раз на сенокосе…  – малышка показала на букву Ж.
– Ладно, не буду смеяться, – серьёзно проговорила мать, еле сдерживая смех.
Девочка легла на живот и защебетала, будто умела читать:
– Здесь, мама, и твой браслет есть, и расческа.
– Ты, кажется, все буквы выучила.
– Да.
– Давай, я тоже тебе чуть-чуть помогу. Хорошо? Вот это буква, моя куропаточка, – называется буквой «Т». Такая буква есть в слове «Тигр».
– Нет, мама, это – буква-швабра, – улыбнулась девочка, растягивая пухленькие с ямочками щечки.
– Что? – удивилась Цибац.
–  Буква-швабра, – улыбнулась вновь девочка, – но она не лежит в сарае, как наша, а стоит на одной ножке.
 – Что же делать? Как ей объяснить, что в книжке не жуки и швабры, а буквенные знаки? – взволновалась мать.
Девочка удивлённо захлопала ресницами:
– Странная ты, мама! Такая большая, а про буквы ничего не знаешь.
 
Глаза полиняли

Раиске надоело раскачивать люльку маленькой сестренки. Она дала ей в рот соску-пустышку и тайком от матери убежала на речку. Неглубокая, с прозрачной водой горная речка протекала перед самим домом. На ее пути дети из камней, хвороста и ила строили высокие заграждения. А потом сами же разрушали их, с шумом выпускали воду, собравшуюся за заграждениями. Раиска любила вместе с детьми проводить на этой речке целые дни.
Припекало солнце, оно обжигало лица ребят, а им хоть бы что. Станет жарко – умоются из горной речки, подставят лица альпийскому ветру и давай строить новые преграды. Тут не почувствуешь голода и забудешь, что кто-то дома ждет. Но сегодня почему-то на речке не было соседской детворы. Раиске стало скучно одной создавать «пруды».
«Пойду-ка я домой: все равно никто мои пруды не увидит, никто не расхвалит меня за них, хотя в них можно плавать, как рыба в море», – девочка, скрестив за спиной руки, разговаривая сама с собой, направилась домой.
– Ну, где же ты так долго пропадала? – покачала головой мама, глядя на промокшую, испачканную илом, дочку. – Идем быстрее купаться. Потом наденешь вот это новое платье.
Искупавшись, надев новое крепдешиновое платье, девочка всмотрелась в зеркало. Видя себя в новом цветастом платье, у крошки глаза заблестели.
– Раиска, козочка моя, нельзя так часто пропадать на речке. Ты же видишь, что нашей маленькой Маиске хочется, чтобы ты раскачивали ее люльку, играла с ней. Ей же без тебя скучно. Если присмотришь за сестренкой, ты мне окажешь большую помощь. Ты разве не хочешь маме помочь?
– Хочу, мама, я сейчас, – довольная обновкой, она изо всех сил стала раскачивать люльку «воркующей», играющей с погремушкой, Майсат.
– Пока не раскачивай люльку, моя хорошая. Раскачаешь тогда, когда сестрёнка заплачет.
– Ну, тогда… повести ее на улицу? – Раиска стала быстро развязывать лямки на люльке.
– Козочка моя, не развязывай лямки: возможно, она еще заснет!
– Тогда… в чем же тебе помочь? – Девочке не терпелось сделать что-то приятное маме, подарившей ей такое красивое платье.
– Когда помощь нужна будет, я тебя позову. А пока иди сюда, – горянка выдавила из тюбика душистый крем, намазала его на потрескавшиеся щечки дочери.
– Мама, почему на старом платье цветочки стали такими некрасивыми?
– Потому что они полиняли на солнце.
– Мои щеки тоже полиняли?
– Да, твои щеки тоже. Вот Маиска никуда не убегает, поэтому, видишь, какое у нее белое личико и нежные щечки.
Раисат взяла со стола зеркало и внимательно посмотрела на себя: щеки, нос, лоб были такими алыми, будто их окрасили краской. А у маленькой Маиски ручонки, лицо были матово-белыми. И глаза у нее почему-то были черными. Раисат посмотрела в зеркало на свои глаза: они были голубыми.
– Мама, мои глаза тоже полиняли?
Горянка задумалась, не зная, что ответить дочери.
– Мама, если часто ходить на речку, глаза тоже линяют?
– Да, линяют, – Цибац поддержала мысль дочери, желая хоть ненадолго удержать её дома.
– Тогда… я тоже буду сидеть дома, пока не стану белой-белой, как Маиска и не пойду на речку, пока мои глаза не станут такими красивыми, как у сестрёнки, – глядя в зеркало, вздохнула девочка.

Папина и мамина

Раиска любила ходить в гости к бабушке, играть с детьми в её дворе.
Однажды, оставшись одна, она вошла в подсобку: «За время моего отсутствия в ней ничего не изменилось, только глиняных горшочков стало больше».
Пока бабушки отсутствовала, девочка от нечего делать стала заглядывать в её горшочки: все они были полны отстаивающим молоком. Крошке вдруг захотелось кислого молока. Она выдвинула ящик тумбочки, взяла ложку и запустила ее в горшочек. Ложка обволоклась толстым слоем сметаны. Девочка не любила сметану. Держа ее на ложке, она размышляла о том, что с ней делать. Вдруг преогромная капля сметаны шлепнулась в ведро с водой, что стояла рядом с горшочками. Брызги воды защекотали лицо девочке, вода же стала окрашиваться в белый цвет. Крошке стало так интересно и так смешно, что она дерзко запустила ложку со слоем сметаны в воду. Брызги снова разлетелись во все стороны, намочили девочке одежду и лицо. А вода в ведре стала ещё белее.
Удивляясь тому, как, словно по волшебству, прозрачная вода превращается в «молоко», маленькая Раиска стала снимать с горшков сметану и вливать её в воду: «Вот теперь можно кипятить молоко сколько угодно. А то у бабушки нет вскипяченного молока».
 Увлеченная игрой, она даже не заметила, как вернулась бабушка.
– Раисат! Это ты что ли, моя ласточка?
– Да, бабушка, это я, – обняла она старушку, – я наполнила твое ведро молоком. Вот оно, смотри!
Увидев запачканный сметаной пол, разбросанные крышки, старушка тихо вскрикнула:
– Раисат, внученька, что же ты наделала?
– Ничего, бабушка.
– Как это «ничего»? Ты же весь пол испачкала.
– Зато у тебя стало много молока…
– Как это «стало много молока»?
– Я его сделала.
– Как ты «сделала»? Ты же – не корова…
– А я по-волшебному….
– Какой ужас! Ты мне всю сметану испортила. Побить тебя теперь?
У перепуганной Раиски из рук выпала ложка. Сметана, что обволакивала ложку, еще больше разбрызгала пол. А девочка, ожидавшая похвалу, потеряла дар речи.
– Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не трогала ничего без моего разрешения? 
– Бабушка, у тебя же не было сладкого вкусного-превкусного молока…
–  Ах, Раиска, Раиска, я же не за горами была, моя ласточка, а на огороде. Надо было меня позвать, раз ты хотела сладкого вкусного-превкусного молока, – покачала головой старушка, доставая из холодильника кастрюльку с молоком. – Ах, Раиска, Раиска, стоит мне лишь на часок выйти из дома, так ты или что-то сломаешь, или натворишь такое, что глаза из орбит вылезут.
Раиска, не привыкшая к порицаниям, стала всхлипывать:
– Бабушка, ты на меня кричишь… Ты – нехорошая…. И сметана у тебя нехорошая. И молоко, и дом…
Горянка усмехнулась и принялась чистить пол, а внучка незаметно выскользнула за дверь.
Смеркалось. На чистом небосклоне появлялись звезды. Тоненький месяц, похожий на кубачинский браслет, слабо освещал окрестность. Над горным хребтом понемногу исчезала вечерняя заря.
Девочка направилась по тропинке, желая попасть в родительский дом. Глядя на угрюмые в сумерках склоны, девочка остановилась и на минуту задумалась: «Уйти к маме, или нет? А как уйти? Наш дом далеко. Уже темно. А вдруг шайтаны придут...» 
Но, вспомнив, что бабушка ее поругала, девочка решительно шагнула вперёд: «Нет, я у бабушки не останусь. У неё брусники нет, черники нет, даже смородины нет», – шепча про себя, девочка боязливо направилась по тропинке. Вдруг чабанская овчарка с укороченными ушами преградила ей путь.
– Гав! Гав! – девочке показалось, что собака спрашивает её: «Куда ты идешь в столь позднее время?»
– Не скажу. Ты – нехорошая собака! И уши у тебя нехорошие, и глаза. Уходи с дороги!
 – Гав! Гав! – Раиска поняла, что собака не собирается уходить с пути.
 – Уходи отсюда! Уходи, бессовестная! – девочка, пятясь назад, на ощупь стала искать на земле гравий.
 Раиске показалось, что собака желает узнать, что она  сделает.
– Так ты не уходишь?
– Гав! Гав!  – вновь залаяла овчарка.
– Тогда я скажу папе, чтобы он тебя наказал…
– Гав! Гав!  –  не унималась собака.
– У моего папы есть ружье, он тебя застрелит…
К несчастью девочки, собака ничуть не испугалась. Она села на задние лапы и стала наблюдать за упрямой крошкой. Раисат взяла комок земли и бросила в морду собаки. Овчарка сердито прорычала и стала приближаться к девочке. Раиска задрожала от страха и зарыдала во весь голос:
– Бабушка! А-а-а!
Однако её голос никто не услышал. Горянка, не на шутку перепуганная исчезновением внучки, бегала в её поисках от дома к дому. Односельчане, отужинав, отдыхали: кто-то смотрел телевизор, кто-то обсуждал свои житейские проблемы.
Девочка, перепуганная собакой, отмахивалась от неё и озиралась вокруг.
– Бабушка! А-а-а!
Её истеричный плач донесся до студентки, сошедшей с запоздалого автобуса. Оставив сумки у ворот своего дома, она побежала туда, откуда доносился детский плач.
Девушка, бросая камни, отогнала собаку и подняла девочку на руки:
– Ах ты, проказница, откуда ты такая взялась?
– Не знаю.
– А чья же ты дочка?
– Папина… и…  мамина, – сквозь слезы проговорила крошка.
  – Что же делать? К кому тебя отвести? Ну, кто же они, эти папа и мама, потерявшие такую пухленькую, такую симпатичную дочку? – студентка в умилении потянула щечку Раиски.
 – Они меня не потеряли, а составили у бабушки, – поправила девочка.
– Раиса-а-а-ат! О, Аллах, куда же она делась? – послышался зов испуганной горянки.
  – Бабушка! Я здесь! – девочка вырвалась из рук студентки. – Я здесь, бабушка. Я больше не убегу. Ты хорошая, – крошка обняла подбежавшую старушку.
  – О, Аллах, сколько же дворов я обегала в твоих поисках…   Ласточка моя, куда же ты собиралась, глядя на ночь? – слезы радости покатились по морщинистым щекам старушки.
 – К папе и маме, – немного успокоившись, проронила девочка. – Но я больше не убегу, бабушка. Ты – хорошая…. И сметана у тебя хорошая, и молоко.   

Средство от желудка

Саки сидела одна, баюкала куклу. Хотя кукла была «тепло одета», девочка завернула ее в одеяло.
– Саки! – Вдруг настежь открылись двери, и на пороге появилась Раисат. – Я к вам пришла.
– Бабушка тоже пришла? – обрадовалась Саки.
– Ее дома не было.
– А куда она ушла?
– Не знаю, – поспешно ответила Раисат, боясь, что двоюродная сестра догадается о том, что она врёт, и что тайком ушла от бабушки.
– Тогда идем сюда. Ты знаешь, у моей куклы живот болит. Когда я укладываю ее на подушку, она спит и молчит. А когда беру её на руки, плачет: «Уня-я-я!» да «Уня-я-я!»
– Саки, у тебя же такой куклы раньше не было. Откуда она у тебя?
– Мне брат подарил, – с гордостью ответила девочка. – Ее зовут Тамара.
Раисат погладила щечки куклы, открыла её сомкнутые глаза – они были голубые, как у нее самой.
– Раиска, оставь ее, оставь: скоро она заснет, – по-взрослому заговорила Саки. – Я ей говорила: «Одевайся теплее: на улице холодно». А она не послушалась. Теперь у неё живот болит. Смотри! – Саки подняла куклу и наклонила.
– Уня-я-я! – раздался тоненький звук.
– Видишь?
– Ага. Может быть, Тамара проголодалась. Ты ее накормила?
– Нет.
– И молоко ей не дала?
– Молока у нас не осталось: мама из него сыр приготовила.
– Ты даже хинкал ей не дала?
– Нет. Сегодня мама хинкал не готовила.
– Давай приготовим.
– Я не умею готовить.
– А я видела, как моя мама готовила. Теперь я тоже умею. 
– Ура!
– Саки, у вас корыто есть?
– Есть! Есть! – девочка побежала к большой жестяной коробке, наполняемой мукой. Над ней стояло деревянное корыто, где обычно хозяйка дома замешивала тесто.
 «Высоко…, – подумала Раиска, – надо что-то подставить, чтобы добраться до корыта». – Саки, неси сюда стул.
Пятилетняя Саки, напрягаясь изо всех сил, как муравей, который волочит груз в десять раз больше себя, дотащила стул до Раиски, придерживая его животом. Раиска взобралась на него, откинула салфетку с корыта, высыпала в него из тарелки горку муки, сделала в ней углубление.
– Саки, неси воду!
Кудрявая и русоволосая Саки, торопясь, принесла кумган с водой. Раисат стала наливать воду в углубление, сделанное в муке. Вдруг углубление переполнилось, и вода речкою стала разливаться по корыту.
 – А! – воскликнула Раиска. – Саки, забери свой кумган. Видишь, из-за него вся вода по корыту разлилась. – Девочка стала набрасывать муку на пролившуюся воду. Вскоре мука, что была в тарелке, закончилась. 
– Саки! У вас мука есть?
– Не знаю.
– Разве эта железная коробка не ваша?
– Наша.
– Обычно в таких коробках бывает мука. Саки, иди-ка сюда!
– Зачем?
– Помоги отодвинуть корыто и достать из коробки муку. 
– Хорошо!
– Толкай его!  Раз! Два! Три!
Девочки изо всех сил уперлись в корыто.   
– Нет, не получается, – сдалась Саки.
– Получится, если ты тоже залезешь на стул, – посоветовала Раиска.
Саки решила подняться на тот же стул, на котором стояла Раиска.
– Ты куда? Ты же свалишь меня. Возьми себе другой стул.
Саки притащила стул, с грохотом волоча его за собой, и поднялась на него. Девочки вдвоём, с немыслимым трудом отодвинули корыто, сняли огромную крышку с железной коробки. Раиска решила достать муку. Но не тут-то было: коробка оказалась полупустой. Мука лежала где-то внизу. Руки Раиски до неё не доходили.
 – Саки! Держи меня! – приказала Раиска, боясь упасть в коробку. Наклонившись над зияющей дырой, Раиска, придерживаемая двоюродной сестрой, всё же набрала муку в тарелку. Пока её набирала, девочка так перепачкалась, что стала похожа на мельника. Даже на ресницах у неё была мука.
– Ха-ха-ха! – засмеялась Саки. – Ты похожа на снежного человека!
– Сама ты – снежный человек! Пока я хинкал приготовлю, поставь кастрюлю на огонь.
Саки поспешила исполнить приказ. До переключателей газовой плиты девочка не доставала. Да и не умела она зажигать конфорку. Поэтому она поставила кастрюлю с водой на электроплиту, что стояла ниже, и включила вилку в розетку. Саки не раз видела, как мама включала электроплиту, но не знала, что на этот раз электричество отключено. 
Раиска принесла «хинкал». Забросив в кастрюлю кусочки теста, она позвала двоюродную сестру.
– Саки! Идём, ещё принесём!
Неся в пригоршнях «хинкал», девочки стали бегать, будто наперегонки, от корыта до электроплиты и обратно. Забросив в кастрюлю все кусочки теста, девочки недоумённо переглянулись:
– Почему же кастрюля не кипит?
Саки включила лампочку. Она не зажглась.
– Наверное, нет электричества.
– Да, теперь хинкал не сварится. Чем же тогда мы накормим куклу?
 В это время хозяйка дома вернулась с сенокоса:
– Саки! Раиска! Что же вы тут натворили?
– Тётя, мы кукле хинкал приготовили. Она проголодалась. У неё живот болит.
– Какие же вы – молодцы. Хорошо позаботились о своей кукле, – укоризненно покачала головой хозяйка дома.
– Да, тётя, папа тоже меня хвалит, когда я работаю…
 



Бабушку не поделили

Раиска и Саки сидели на песке перед домом соседа и строили «усадьбы». Украсив комнаты «коврами», обставив их «мебелью», Раисат приступила к «строительству двора».
– Здесь у нас будут коровы, а вот здесь белолобые, рыжие телята, а здесь кучерявые резвые ягнята… – шептала про себя Раисат, сидя спиной к Саки. – А вот здесь будут пушистые желтые комочки-цыплята и их мама.
 – Раиска, твоя усадьба готова? – повернулась к двоюродной сестре Саки.
– Нет-нет! Пока не смотри! Я еще не сделала кормушку для лошадки… 
Сгорая от любопытства, Саки встала и взглянула на постройки Раисат и удивилась красоте и размерам её «усадьбы»: «Мебели не счесть: есть и диваны, и столы, и стулья, и много ковров, и еще огромный двор с отсеками для животных, – Саки тяжело вздохнула и посмотрела на свой «бедно» обставленный маленький «домик». «Раиска все игрушки забрала себе и обставила свой дом», – зависть не давала Саки продолжить игру, но ей не хотелось сдаваться.
– Раиска, все равно мой дом красивее и лучше, – проговорила девочка, явно чувствуя, что уступает в состязании. – В моем доме просторнее и уютнее!
– Неправда! – разозлилась Раисат. – В твоих комнатах ничего нет, поэтому просторнее. А у меня есть все. Есть в моём сарае и телята, и козлята, и…
– Не обманывай! – прервала ее взволнованная Саки. – Нет у тебя ни овец, ни ягнят. Врешь ты.
– Сама ты врешь. Дедушка повел их пасти. Они там, за горами, поняла?
– Ну и пусть, – не унималась Саки.
– А дом у меня больше, чем твой, – самодовольно осмотрела свое «хозяйство» Раисат.
– Вот и не будет! – Саки растоптала сооружения сестры.
– Ты почему… мою… усадьбу разрушаешь? – Раиска разозлилась и изо всех сил толкнула Саки.
– Потому что хочу, – еле удержалась на ногах Саки. И тут же рывком налетела на Раисат и царапнула ей лицо.
Раиска заревела от боли, посмотрела вокруг. Но никто не шел ей на помощь. И тогда она подбежала к Саки, потянула ее за кудрявые волосы, сорвала бантики:
– Мало тебе, больше не будешь разрушать мой дом…
От боли и обиды заплакала и Саки. Обе крошки, ревя, толкая друг друга, побежали к бабушке. Дойдя до её дверей, они опять стали колотить друг друга.
 Вывернувшись из рук Саки, Раиска вдруг загородила вход, воинственно стала отбиваться ногами:
– Не иди к моей бабушке. Уходи к своей!
– Это моя бабушка.
– Нет! Она моя! Я не пущу тебя к ней!
– Бабушка! Бабушка-а-а! – заревела Саки.
Старушка на кухне топила масло. Оно уже пенилось, готово было сбежать. Выключив огонь, старушка вышла к внучкам:
– Что случилось, мои хорошие? Что вы опять не поделили?
– Раисат говорит, что ты – ее бабушка, а не моя. Выгони Раиску, – прижалась к горянке Саки.
– Да, она моя! – прижалась с другой стороны и Раисат.
– Нет! Она – не твоя, отстань от нее! – Саки напала на Раиску и стала ее пинать.
– Ой, мои ласточки, мои милые ягняточки, как же вы не поймете, что я являюсь бабушкой для вас обеих…
– У нее еще одна бабушка есть. Пусть она уходит к ней, – протестовала Саки.
– Ягняточки мои, посмотрите-ка на меня внимательно: я одна, но у меня две руки. Аллах дал мне их, чтобы я вас обеих обнимала. Вот так: одну правой рукой, другую – левой. Ваши матери – мои дочки. Так что я вам обеим бабушка.
– Бабушка, – взмолилась Раисат, – не будь ее бабушкой: она мой дом разрушила… 

Лайке не покупай
   
Раисат играла с дворовыми ребятами в мяч. Вдруг она увидела, как из города с большими сумками, возвращался её отец. Девочка, не помня себя от радости, побежала навстречу отцу и обняла его.
– Папа, с приездом! Ты мне подарки привез?
– Привез, моя деточка, привез.
– И Майсатке есть подарок?
– Есть и ей.
– И маме купил?
– Конечно, и маме купил, и бабушке.
Девочка на миг умолкла, а потом опять спросила:
– Папа, а что ты мне привез?
– Огромный мяч. 
Раисат недоверчиво посмотрела на отца.
– А где он?
– Пойдем домой. Там все вытащу.
Девочка побежала за отцом, время от времени поглаживала дорожную сумку. Стараясь помочь уставшему отцу, она удивлялась: «Как же огромный мяч поместился в небольшой сумке?» 
Юсуп, зайдя в дом, вытащил из сумки конфеты, куклы, платья. Девочка не могла наглядеться на подарки, но нетерпеливо ждала, когда отец вытащить огромный мяч. Но Юсуп извлек со дна сумки что-то красно-желтое и протянул Раиске.
– Это тебе.
– Ну, папа, ты же говорил, что купил мне огромный мяч.
– А этот и есть огромный мяч.
– Что-то не похож он на мяч... 
– Дай-ка его сюда. Увидишь, каким он станет большим. Юсуп стал надувать мяч.
Увидев раздувшийся мяч, у Раиски глаза засверкали. Закрыв пробку, горец подбросил мяч, а потом, ловко поймав его, передал дочурке. Девочка с восхищением стала рассматривать его.
– Папа, ты Маиске тоже купил такой мяч?
– Нет, я купил только тебе.
– Спасибо, папа, – девочка тут же побежала на улицу. Играя среди детворы в мяч, она, как его хозяйка, чувствовала себя особенной, выросшей на аршин. Гоняясь за мячом, она снисходительно смеялась над тем, как сверстники пытаются удержать мяч в маленьких ручонках и не могут. 
Устав от игр, Раисат поплелась домой. Щенок, выглянув из конуры, с удивлением посмотрел на девочку и на ее большой желто-красный мяч. Наклоняя свою мохнатую голову то влево, то вправо, щенок почему-то облизывался. Этого осиротевшего щенка, подаренного ей лесником, Раисат очень любила, но побаивалась.
– Лайка, посмотри, какой большой мяч мне подарил папа. А у тебя нет такого. Хочешь поиграть в мяч?
Щенок помахал своим пушистым хвостом.
–  Ну, тогда, лови! – Раисат подкинула мяч щенку.
Сколько ни пытался, щенок не мог удержать мяч своими лапками.  Он выскальзывал у него из лап и катился по двору. Раисат вначале громко смеялась над проделками щенка, но вскоре ей самой захотелось поиграть в мяч. Щенок и не думал включать кого-либо в свою игру.
– Лайка, отдай мой мяч. Папа купил его мне, а не тебе. Отдай!
Щенок решил, что Раисат хочет с ним играть. Он лапой остановил мяч, а потом, вертя его вокруг себя, стал кувыркаться. Вдруг мяч выскользнул из его лап и покатился по двору. Обрадовавшаяся девочка побежала за ним. Опередив её, щенок погнал мяч в угол двора, покатил его по земле, но девочка отняла мяч у щенка. Однако легкий и большой мяч выскользнул из рук Раиски. Увидев покатившийся мяч, щенок побежал за ним, обхватил его обеими лапами и укусил, будто хотел попробовать на вкус. Мяч с резким шипением стал спускаться.
– Что ты наделал, дрянной щенок? – заплакала Раисат.
Она выхватили из его лап мяч, и стала дуть в него. Но сколько бы девочка ни пыталась надуть его, ничего не получалось: воздух выходил из дырок, как из-под лопастей вентилятора.
Девочка испугалась. Думая, что отец поругает её, она, всхлипывая, побежала к матери.
– Мама! Зашей, пожалуйста, дырочку на мяче, пока его не увидел папа.
– Ах ты – хулиганка. Уже успела продырявить мяч? 
– Мама, это не я. Это Лайка. Зашей, пожалуйста, быстрей его.
Мать осмотрела мяч.
– От шитья толку теперь не будет, доченька.
– Почему?
– Потому что от иголки тоже остаются дырки.
– Что же теперь будем делать? – заплакала Раиска.
– Ничего, моя козочка, – горянка обняла дочку и вытерла её слезы, – папа купит тебе новый мяч. Не плачь.
– Нет уж, я теперь ей ничего не куплю. –  Юсуп строго посмотрел на дочку. – Сколько ты игрушек, кукол, всяких сувениров испортила.
Глаза у Раисатки наполнились слезами.
– Ну, папа, это же не я испортила мяч. Это сделала Лайка. Ты ей ничего не покупай. 
 
Не стыдно тебе обманывать?

Услышав голос Раиски, телята, привыкшие к тому, что она поит их молоком из алюминиевой поилки, подбежали к окну, стали кричать «Му-у-у».
– Что случилось, лапочки мои? Вам скучно в этом темном и тесном хлеву? Да?
Телята, будто понимая слова девочки, прислушивались.
– Мои малютки, выходите-ка на солнце. Здесь теплее и веселее.
Весеннее солнце пригревало склоны гор. Но озорной весенний ветерок, дующий с ледниковых вершин, приносил прохладу. Телята, которым не было и месяца отроду, ещё не умели щипать траву. Они, выйдя из тёмного хлева и оказавшись на воле, стали резвиться под солнцем. Подняв хвосты, они, как дети, бегали наперегонки. То, приподнимаясь передними ножками, то становились в угрожающую позу, они, казалось, собираются бодаться. То, подпрыгивая, то, принюхиваясь к придорожной траве, телята пробовали щипать её. Девочке казалось, что они удивляются яркому солнечному свету и цветущему лугу. 
Раисат и её соседка Хамис, позабыв о своих играх, с восторгом наблюдали за телятами. А телята, уставшие от долгого бега, остановились в тени и решили передохнуть. Вдруг, откуда ни возьмись, пчелиный рой стал кружиться над ними. Их назойливое жужжание и беспрестанное кружение перепугало телят. Они сломя голову пустились в бега.
Рой погнался за пятнистым телёнком. Из-за жала, неожиданно выпущенного пчелой, Пятнистый встрепенулся, вздыбился и, как одурелый, понёсся по лощине. Вдруг он, нёсшийся, не разбирая дороги, провалился в овраг, образовавшийся после ливней.
Раисат и Хамис, увидев, как телёнок провалился в овраг, перепугались и мигом спустились вниз, стали тормошить телёнка.
– Пятнистый, вставай! Поднимайся, родненький! Ну, давай!
В овраге, в тени, было сыро и прохладно. Теленок, натерпевшийся страху, лежал, будто совсем не мог подняться.
– Пятнистый, мой хороший, вставай! Поднимайся же! Ну, давай! – взмолилась Раисат. – Если ты будешь вести себя плохо, я больше тебе молоко не дам. Вставай!
Теленок лежал, будто не слышал угрозы девочки. Он положил голову на бок, глубоко вздохнул и успокоился, будто тормошение девочки нисколько не беспокоило его.
– Ну, вставай же, мой маленький. Вставай! – вновь взмолилась Раисат, боясь, что мама поругает её за то, что без разрешения выгнала телят на волю. – Ну, Пятнистый, что с тобой случилось? Ты ногу сломал? Да? 
Телёнок, не обращая внимания на волнение девочки, разогнулся, но опять лёг, будто говорил: «Не беспокой меня, я никуда не собираюсь идти». Девочка по-своему поняла поведение телёнка: «У бедного телёнка сломались ноги. Теперь он не встанет никогда».
– Пятнистый, ты вправду не можешь встать? – спросила и Хамис.
Теленок промычал, и, отгоняя мух, мотнул головой.
– Ноги у тебя сильно болят? – участливо спросила Раисат.
Телёнок, еще не оправившийся после падения, грустно посмотрел на девочек. Раисат, глядя на него, чуть ли не плакала:
– Ну, вставай же, родной! Может быть, ты сможешь встать…
Хамис принесла тоненький прутик и стала хлестать телёнка.
– А ну-ка, вставай быстрее! Сейчас я посмотрю на тебя, встанешь ты или нет. Вставай!
– Ты что? Не бей его! У него ноги сломались. Если бы у него ноги не болели, он бы давно встал.
– Глупая ты, Раиска, когда телята соскальзывают с такой небольшой высоты, у них ноги не ломаются, – как взрослая стала рассуждать Хамис, – он сейчас встанет. Подожди-ка, я через минуту вернусь.
Хамис побежала домой, взяла ведро с водой и облила телёнка. Он вздрогнул от неожиданности, но, встряхнув с себя воду, опять улёгся.
– Видишь, я же тебе сказала, что у него сломались ноги, – заплакала Раисат. – Хамис, давай, вынесем его на сухое место.
Девочки, как муравьи, взялись за дело: одна – хвост, другая – за уши стали тянуть телёнка. А телёнок, хотя ему исполнился всего лишь месяц, был настолько тяжёл, что девочки, не смогли сдвинуть его с места. Он, не понимая, что с ним произошло и чего от него хотят эти упрямые девочки, выпучив глаза, озирался вокруг. Ему очень хотелось лежать здесь, так как илистое влажное дно оврага приятно охлаждало его вспотевшее тело.
Раисат не знала, как сообщить матери о случившемся. В отчаянии она сорвала иван-чай, росший по краю оврага, и стала нервно вертеть его в руках. Вдруг верхушка растения коснулась внутреннего уха теленка. Полосатый вздрогнул от щекотки и сделал рывок, упираясь о землю передними ножками. А девочку осенила мысль: «Пощекочу-ка я в ушах телёнка, может быть, он и встанет…» Она подошла поближе к телёнку и провертела иван-чаем в его ушах. Телёнок, мотая головой, точно так, как тогда, когда его ужалила пчела, внезапно вскочил и помчался по оврагу.
Слёзы радости выступили на глазах у Раисат:
– Вот бессовестный… Столько времени лежал в овраге и притворялся, будто ноги у него сломались… Смотри-ка, как он теперь бегает… Вот чертёнок! Пятнистый, не стыдно тебе всех обманывать?

Вот бы всадницей стать

Раиска пошла в гости к Саки. У двоюродной сестры было много игрушек, доставшиеся ей от своих старших сестёр. К тому же с ней интересно было играть. А свои игрушки Раиске надоели. Вскоре ей надоело играть и у Саки: с улицы доносился чей-то звонкий смех.
Стараясь не привлекать внимания тёти, занятой обслуживанием гостей, ступая на цыпочках, Раиска вышла из дома, ведя за собой и Саки.
Во дворе, под аркой веранды, была привязана лошадь. Она с аппетитом ела сено, а жеребёнок, с чмоканьем сосал её вымя. Раиска вмиг очутилась рядом с лошадью.
– Смотри, Раиска, какой жеребёнок родился у нашей лошадки. А у вас есть такой? – поинтересовалась Саки.
– Нет, – печально вздохнула Раисат.
– А мой папа меня на лошадку сажает. А я верхом на лошадке так скачу, и ветер не догонит! – с гордостью заявила Саки.
– Не обманывай, – проворчала Раиска, не в силах сдержать в себе зависть, – ты боишься лошадки.
– Это ты боишься её. А я вот не боюсь. Папа меня научил скакать.
Раиска на миг умолкла. Она представила, как скачет Саки на белой с большими черными глазами лошади. Ей очень захотелось дотронуться до неё, погладить и жеребёнка. Но жеребёнок, как только увидел приближающуюся девочку, подпрыгнул на тоненьких ножках и, играючи, отбежал в сторону. А лошадь угрожающе заржала и мотнула головой.
Раисат, перепуганная резкими движениями лошади, в мгновение ока оказалась под лестницей и стала следить за происходящим. Увидев, как перепугалась Раиска, Саки расхохоталась:
– Ты что? Испугалась, да? Эх, ты – глупышка, совсем по-взрослому заговорила Саки, как можно бояться такой хорошей лошади? Папина лошадь не кусается.
– Не ври. Видела, как она набросилась на меня? 
– А меня она не трогает. Смотри, – Саки погладила лошадь. – Она такая хорошая и красивая. А ты её просто не знаешь.
– Я её не испугалась. Лошадь меня считает чужой, и набрасывается на меня, – обиделась Раисат.
– Ты сейчас увидишь, какая хорошая лошадь у моего папы, – Саки стала развязывать уздечку, с помощью которой лошадь была привязана к колу.
Уздечка не поддавалась, а девочка сердилась. Когда пальцы онемели, она решила развязывать уздечку гвоздём. Наконец, лямка уздечки развязалась.
– Гей! Гей! Пойдём за мной! – Саки потянула лошадь за собой. – Идём и ты, мой хороший, – позвала она жеребёнка.
Подскакивая, жеребёнок затопал за своей матерью. Саки проделала вместе с лошадью круг и остановилась у лестницы.
– Раиска, ты хочешь скакать?
– Ага! – обрадовалась девочка, хотя и опасалась, что лошадь скинет её.
– Тогда поднимайся на верхнюю ступеньку лестницы и садись верхом.
– Я сейчас! – Раиска стала тянуться к седлу с верхней ступеньки. Но расстояние между седлом и ступенькой оказалось большим. – Саки, чуть-чуть ещё подвинь ко мне лошадь.
Саки догадалась, что подтолкнуть лошадь она не сможет, поэтому, как это делал её папа, повторила круг с лошадью и подвела её ближе к лестнице:
– Ну, давай, садись!
Раисат опять потянулась, чтобы сесть в седло. Она неожиданно представила, как она не дотянется до седла и упадёт на землю: «Я же шлёпнусь отсюда и … поранюсь». Страх оказался сильнее желания скакать. Девочка зажмурила глаза и попятилась назад. 
– Ты что? Не можешь сесть верхом? – с усмешкой спросила Саки. – Эх, ты – трусишка! Я бы на твоём месте давно бы это сделала. Если с наших ступенек не можешь сесть на лошадь, давай с той, деревянной лестницы, прислоненной к стогу сена, попробуй.  Видишь вон ту лестницу?
– Вижу.
– Сможешь с неё дотянуться до седла?
– Ага, – воскликнула девочка, радуясь надежде поскакать.
То, потягивая уздечку, то, подгоняя лошадь прутиком, Саки, как могла, старалась помочь двоюродной сестре взобраться на лошадь. Поднявшись по лестнице, прислоненной к стогу сена, до верхней ступеньки, Раисат улыбнулась. Схватившись за седло, то скользя по животу лошади, то упираясь коленками, она всё же взобралась в седло.
– Гей! Гей! – Саки потянула уздечку.
Как только покачнулась лошадь, сердце у Раисатки так заколотилось, будто оно готово было выскочить из груди. Девочка, вся дрожа, цепко схватилась за выступ седла.
– О господи! Что же теперь будет с детьми? – взволнованно закричала соседка, заметившая озорных детей. – Патимат! Али! Да выходите же скорее! О, Аллах, сейчас лошадь одну девочку сбросит, другую – растопчет. Эй, хозяева, выходите!
На крики соседки вышел улыбающийся Али, отец Саки.
– Не беспокойся, соседка. Лошадь смирная, объезженная, привыкшая к детским шалостям. – Хозяин лошади всё же решил ссадить Раиску с седла, но, заметив в глазах девочки глубокую грусть, махнул рукой. Подмигнув всаднице, он посадил в седло и Саки, потянул уздечку.
Саки, сидящая впереди Раиски, взяла уздечку в свои руки, и стала управлять лошадью. Рядом с двоюродной сестрой Раиска почувствовала себя такой сильной, как богатырь из сказки: «Вот бы сейчас волшебницей стать, чтобы объездить весь мир и стать чемпионкой по скачкам…» Она обняла Саки за талию, прошептала ей на ухо: «Я уже могу скакать!»

Веди за булыжниками

Пастбище, что располагалось перед аулом, переливалось от множества альпийских цветов. Их аромат бодрил и радовал горцев, звал на луг, на освежающий воздух. К их счастью, дождливая весна способствовала хорошему росту разнотравья. Растительность радовало и животных.
Осленок, родившийся несколько дней назад, резвился среди разнотравья. Он, как одурелый, носился на тонких ножках, совершая круги вокруг матери. Кучерявый, черной масти ослик, то без устали галопировал по полю, то, любуясь собой, озирался вокруг, будто говорил: «Посмотрите, какой я быстрый! Посмотрите, как легко я бегаю и прыгаю! Вам никогда меня не догнать». Он, чуть отдохнув, вновь носился по просторам, а потом резко останавливался, прислушиваясь к малознакомым звукам окружающего мира. А его мать, по кличке Длинноухая, со страхом следила за своим ненаглядным дитятей: «Как мне его угомонить? Споткнется где-нибудь, сломает себе ножки или голову…»
Раиска и Саки решили пойти на луг и собрать цветы. Увидев ослёнка, девочкам захотелось поймать его и поиграть, как с бабушкиным пушистым котёнком. Но чуткий ослик, как только дети приближались, стремглав убегал прочь, издалека глядел на них, будто насмехался над ними: «А ну-ка попробуйте меня поймать! Подойдите, если сможете! Давайте, давайте! Ну, что? Не можете поймать? Так вам и надо!»
Девочки долго гнались за ослёнком, желая приласкать его и дать ему корма. Но, потеряв всякую надежду, направились к пасущейся на привязи Длинноухой. Раиска обхватила её длинную щетинистую шею, уперлась в грудь. 
 – Саки! Идём скорее сюда! Взбирайся на её спину, я её удержу! Покатаемся по лугу! Быстрей!
– Эх, ты Раиска-глупышка, разве не видишь, что она на привязи? Как ты собираешься на ней кататься?
– А мы её освободим!
Отпустив осла, Раисат, как одержимая, стала вытаскивать деревянный кол, вбитый в землю. Но кол, на который петлёй была прикреплена привязь, почему-то не поддавался. Девочка стала тянуть конец привязи, стараясь выдернуть его. Но кол только шатался. Выдернуть его у Раиски сил не хватало. К тому же Длинноухая не давала ей вытянуть его: она тянулась за своим дитя, боясь, что он убежит далеко. Увидев, как Саки гонится за ослёнком, Длинноухая сделала резкий рывок, выдернула кол, побежала, волоча за собой Раиску, держащуюся за привязь. Испуганная девочка не сразу догадалась выпустить привязь с колом, пока не поранила себе ладошки.
– Саки! Держи её, быстрее!
Саки ловко схватила привязь, остановила осла. Оказавшись рядом со своим дитя, мать-ослица успокоилась. А Саки, цепляясь за жёсткие волосы осла, решила вскарабкаться на её спину. Но сколько бы она ни мучилась, ничего у неё не выходило. Длинноухая, боявшаяся, что её любимый малыш отбежит, мотала головой и тянулась за ним. Раиска, прибежавшая на помощь, вновь обхватила за шею животного, преградила ему дорогу. Длинноухая грустно посмотрела на девочек: «Что же они не дают мне покоя? Ух, козявка, белокурая девчонка, так безжалостно выдёргивает мне волосы.  Эти противные дети всё равно не отстанут от меня, пока не сядут на мою спину. Не лучше ли мне опуститься на землю и посадить их верхом, пока они не выдернули мне все волосы? Пожалуй, я так и сделаю», – она легла на живот. Девочки, опережая друг друга, сели верхом на спину осла.
– А ну-ка теперь вставай! – Раисат, сидящая позади Саки, стала шлёпать осла по бокам. – Но! Но! Давай, поднимайся!
Чуть не опрокинув со спины детей, Длинноухая сначала резко поддалась вперед, а потом плавно поднялась.
– Но! Но! Давай-ка, скачи! Быстрее! –  держась за гриву, Саки стала шлёпать осла по шее.
Длинноухая помчалась по лугу во весь дух. Ослёнок, не понимая, куда дети ведут его мать, помчался следом. Пробежав луговину, она направилась к речке. Чтобы удобнее было спускаться по тропинке, проложенной по крутому склону, она стала петлять то вправо, то влево. Девочки, боясь скатиться с её спины, то крепко натягивали привязь, то хватались за её волосы. Уставшая и вспотевшая   Длинноухая, нагоняя страху на девочек, сидящих на её спине, в мгновение ока добралась до речки, и тут же припала к воде. Саки, что держалась за холку, тут же слетела с её спины и шлёпнулась в речку. За ней слетела и Раиска, державшаяся за сестру.
Промокшие девочки, барахтаясь, как цыплята, стали выбираться из мутноватой из-за недавнего ливня и холодной речки. Проклиная весь ослиный род, они, стараясь не смотреть на воду, которая раскачивала их, грозя унести с собой, выбирались на берег. Длинноухая, не обращая на них никакого внимания, с жаждой пила воду. Ослик, понюхав журчащую воду, брезгливо отшатнулся от речки, полез под брюхо матери и стал с удовольствием сосать её вымя.
Раиска решила наказать животное:
– Бессовестный ишак, чтобы твои ноги отсохли! Подожди, что я с тобой сделаю! Я сейчас, – девочка вытащила из воды привязь и кол, собралась ударить осла.
– Стой! Не бей её! Не видишь что ли, как проголодался ослёнок? Пусть ослик насытиться! – остановила её Саки.
Раисат удивлённо посмотрела на ослёнка, машущего хвостом и изумленно смотрящего в её сторону. Девочке показалось, что ослёнок упрекает её: «Не бей мою маму: ты же сама не дала ей пастись на лугу, погнала по склону к речке. Ты сама не удержалась на её спине и упала в воду. Не трогай мою маму: она самая хорошая мама на свете».
Раиске стало не по себе от своей затеи. Желание избить осла тут же исчезло. Девочка отпустила привязь и виновато посмотрела на ослёнка: «Ладно, я не буду твою маму наказывать».
А Саки зачарованно смотрела то на ослёнка, то на его мать, заслоняющую дитя своим исхудавшим телом. Прижав мордой ослёнка к своему животу, Длинноухая грустно посмотрела на девочек, будто говорила: «Не сердитесь: я не думала, что вы упадете в воду. Просто мне очень хотелось пить воду».
Ослёнок, насытившись материнским молоком, вприпрыжку понёсся вдоль речки. А Раисат улыбнулась:
– Ладно, Длинноухая, сегодня я оставлю тебя, а потом всё равно накажу. Увидишь, как накажу, – девочка кое-как отжала платьице, собрала привязь, направила животное по тропинке вверх. Следом затопала и Саки. Глядя на свою промокшую и прилипшую к телу одежду, она не знала, что делать: плакать от обиды или смеяться над своим безобразным видом. А Раисат, шагая за ишаком, вспомнила, как однажды она устала под тяжестью кувшина, и как у неё от усталости подкашивались ноги. Это случилось тогда, когда взяла без разрешения мамин кувшин и пошла за водой.
– Погоди, Длинноухая, как тебя накажет мой папа: он взвалит на тебя самую тяжелую поклажу. Будешь ты под ней мучиться…
Возле ворот Цибац остановила дочку:
– Раисат, доченька, ты чего так рано ведёшь осла домой? Ведь солнце еще высоко и не скоро зайдет… А ослу до вечера надо щипать траву.
– Мама, папа есть дома?
– Нет.
– Мам, этого осла надо наказать: она сбросила нас с Саки в речку.
– А это ваша вина. Не надо было садиться на неё верхом.
– Ну, мам, посмотри, как она намочила нашу одежду.
– Если вы намочили свою одежду, причём тут папа?
– А папа для того, чтобы он наказал осла. 
Цибац от души расхохоталась.
– Ах вы, проказницы! Каким же образом папа должен наказать осла?    
– Пусть он поведёт его за поклажей, – смутившись, ответила девочка. – Пусть Длинноухая хорошенько измучается.
– А куда я её вести? В лес, за дровами – нельзя. Все деревья уже цветут. Рубить такие деревья – большой грех. За сеном водить рано: трава ещё такая сочная. Скосишь её – толку не будет. А куда же её повести? Да и папы сегодня не будет дома.
Раиска задумалась.
– Мама, поведи её хоть за речным булыжником. Только накажи хорошенько…


Больше к нам не приходи

Раиска опасливо вошла в гостиную, ей очень захотелось поесть припрятанные мамой шоколады и ирисы.
– Виц-виц! Виц-виц! Виц-виц! – донёсся до неё тоненький писклявый голосок.
– Странно. Чей же это голос? Раньше я никогда не слышала такой…
– Виц-виц! Виц-виц! Виц-виц!
Девочка прислушалась.
– Виц-виц! – Раиска вдруг заметила, как между подушками, что лежали на диване, юркнуло что-то крошечное. Девочка тихонько подошла к дивану, запустила руку между подушками, почувствовала под рукой что-то мягкое, тёплое и гладко-пушистое. Она машинально схватила мышонка, зажала его в ладонях. Мышонок отчаянно стал вырываться из рук девочки, царапал ей руки. Раиска с перепуганным мышонком вышла из гостиной на веранду.
– Ах, негодяй, это ты съел мои шоколадки? Скажи, это ты продырявил мамино новое одеяло? Это ты испортил новые подушки? Да? Отвечай, это ты?
Мышонок от громкого голоса Раиски стал ещё более дёргаться и царапать ей ладони.
– Ах, бессовестный! Говорила же мама, что все сладости мыши съели. Я ей не поверила. Думала, что мыши не могут зайти в гостиную. Оказываются, могут. Наверное, это ты, трусишка, заходишь в гостиную. А ещё нагло кусаешься. Не стыдно тебе? Вот отдам я тебя кошке – будешь знать, как кушать мои конфетки.
Мышонок, будто понял смысл угроз, стал вырываться из рук. А потом, устав из-за безуспешных усилий, немного притих и жалобно посмотрел на девочку. Девочке показалось, что мышонок умоляет её о пощаде: «Я больше не буду, не отдавай меня кошке».
Девочка внимательно рассмотрела притихшего крохотного мышонка и воскликнула: «Ой, мама! Его глаза так похожи на глаза Маиски. Такие же черные и красивые». Опасаясь, что мышонок выскользнет из рук, Раиска при малейшем его движении зажимала ладони, и время от времени осторожно раскрывала их, чтобы снова полюбоваться на чудесного грызуна. Стоило чуть-чуть приоткрыться ладоням, как крошечное существо упиралось изо всех сил, надеясь проскочить сквозь пальцы.
– Ну, не бойся, мышонок, не бойся: не отдам я тебя никакой кошке. Я пошутила. Успокойся и не волнуйся, – девочка погладила грызуна. Представив, как кошка будет съедать его красивые глаза, похожие на глаза Маиски, девочка ужаснулась. – Бедненький мой, ты не переживай: не отдам я тебя кошке, ни за что не отдам!
Мышонок все же дергался в руках девочки, пытаясь вырваться.
– Ты что? Не веришь мне?   
Грызун, весь дрожа, искал выход из зажатых ладоней. Раиске стало неловко оттого, что так сильно перепугала мышонка. Она не знала, что с ним дальше делать, куда его понести.
– Для начала я тебя накормлю, мой хорошенький, а потом подумаю, что с тобой делать. – Она вошла в кухню. На полках шкафа стояли пустые трёхлитровые баллоны. «Мама заполняет такие баллоны компотом. Пока они пустые, давай-ка я возьму одну из них, посажу туда мышонка», – Раисат мигом запустила грызуна в стеклянную банку и закрыла её пластмассовой крышкой. Поставив банку на пол, девочка стала наблюдать за ним. Мышонок, как угорелый, заметался в банке, ища выход, отчаянно лазил по стеклянным стенкам, и тут же скатывался на дно.
Девочка от души хохотала над безуспешными попытками грызуна, вылезть из банки. 
– Глупенький, куда же ты торопишься? Куда собираешься убегать? Тебя же теперь никто в ладонях не зажимает. Сиди себе в банке и успокойся. Нет, тебе обязательно надо и из банки выбраться и убежать. Эх, ты, глупыш, я же тебя не обижаю. Я просто не могу на тебя насмотреться. – Раиска опустилась на корточки и позвала мышонка. – Мой черноглазый, ты проголодался? Да? Я тебя сейчас накормлю. Подожди, я сейчас, – девочка мигом достала печенье, булку, творог, накрошила их в тарелку. А потом взяла нож, проделала дыру в пластмассовой крышке и через неё всыпала в банку всё, что накрошила.
Мышонок сначала перепугался и притаился и, видя, как сверху, через дыру, сыплются крошки. А потом, почувствовав знакомый мучной запах, стал есть. Вдруг он снова заметался в банке, стал упрямо искать выход.
– Мяу! Мяу! – стала мяукать неизвестно откуда появившаяся кошка. Она молниеносно подскочила к банке, стала царапать её, будто могла разрезать стекло когтями. А потом обхватила банку обеими лапами, будто таким образом могла добраться до грызуна. Мышонок, перепуганный кошкой, стал неистово метаться по банке, не зная, как и куда скрыться. Раисат, глядя на кошку, заливалась смехом.
Видя, что ничего не получается, кошка стала запускать лапы под банку, стала передвигать её. В конце концов, она, смирившись с тем, что не сможет поймать мышонка, затихла. И мышонок, поняв, что хоть и прозрачна «крепость», но надежно защищает его от злейшего врага мышиного и крысиного рода, стала смотреть на кошку в упор. Но охотница на грызунов не могла успокоиться, видя рядом мышонка. Видимо, такого в её жизни ещё не было, чтобы она, повидавшая многое на своём веку, упустила жертву. Она, то принюхивалась, то мурлыкала, вертелась вокруг банки.
Раиска, хохотавшая над изощрёнными проделками кошки, пытавшейся во что бы ни стало, поймать мышонка, и над невинными попытками мышонка спрятаться, вдруг рассердилась.
– Ах, ты – обжора. Не стыдно тебе пугать такого малюсенького мышонка? Уйди отсюда! Не для тебя я его поймала! Брысь! – размахивая веником, она стала отгонять кошку. Но Мурка, любимица всей семьи, опять возвращалась и тянулась к банке, будто поклялась, не отдалиться, пока не съесть мышонка.
Раиске надоело прогонять Мурку. Она взяла банку в подмышку, заперла кошку на замок и вышла во двор.
«Что же мне с ним делать?», – тревожно прошептала девочка. – Мама не позволить мышонку жить дома. Если я оставлю его дома, или Мурка его поймает, или мама поставит мышеловку и изловит. А что, если увести его за дом и выпустить там на волю?»
С поля возвращалась уставшая горянка. Девочка, стараясь, чтобы мама ничего не заметила, завернула за угол дома и выпустила мышонка под терновник.
– Иди, мой хороший, тебе нельзя больше в нашем доме появляться: тебя или наша Мурка съесть, или мама поймает в мышеловку. Иди, а если проголодаешься, приходи сюда: я буду приносить тебе еду и ставить вот сюда. Хорошо? 
Крошечный грызун, как только оказался на свободе, тут же исчез в терновнике. Раиска с грустью посмотрела на опустевшую банку: «Что же с ним будет, с маленьким? Кто его защитит без меня?» 

Раиска рисует

Раиска любила ходить в гости к тёте, дарившей ей всяких гостинцев и игравшей с ней целыми часами. Однажды тётя повела её с собой к родственникам. На третьей полке кухонного шкафа хозяев стояла подделка натюрморта и создавала впечатление, будто там находится ваза со свежими фруктами. Фрукты на картине были так красочны и ярки, что казались   только что сорванными. У Раиски, глядя на них, потекли слюнки. Она, опасаясь, что хозяйка дома услышит, зашептала на ухо девушки:
– Тётя, я хочу персики и виноград.
– Раиска, такие фрукты не бывают в горах зимой. 
– А у них вон они, в вазе лежат, – девочка пальцем указала на натюрморт.
– Родненькая моя, они же нарисованные.
– Нет, тётя. Я же вижу. Их только что вымыли и поставили в вазу. На них даже капельки воды не обсохли.
– Раиска, мы в гостях. А дома, я дам тебе компот и из персиков, и из винограда.
– Тётя, попроси у них, пожалуйста, немного персиков. Хорошо?
За столом все засмеялись. Смутившаяся малышка прижалась к тёте. А хозяйка дома, улыбаясь чему-то, вышла.
– Вот смотри, – девушка для убедительности подвела племянницу к шкафу и дала потрогать картину.
Тем временем Халисат вернулась, открыла банки с персиками и виноградом, вытащила фрукты в тарелки, налила в стаканы компот.
– Ещё как накормлю мою голубоглазую красавицу Раиску, – заговорила она. – Кто же это говорит, что виноград или персики зимой не бывают. Ещё как бывают! Ешь, моя хорошая, сколько хочешь.
Раиска, довольная щедростью родственницы, вернулась в дом тёти и села рисовать фрукты, желая нарисовать их такими, какими видела на картине. А тётя взялась за стирку. Девочка, изрисовав каракулями один листок за другим, выбросила цветные карандаши.
– Тётя, у меня ни персики, ни виноград не получаются. Нарисуй, пожалуйста, их в мой альбом…
– Ой, моя лапочка, боюсь, что и у меня они не получатся такими красивыми, как на картине. К тому же я стираю, руки у меня мыльные.
Девочка нахмурилась, будто лишилась чего-то дорогого. Тёте стало жалко опечалившуюся племянницу. Она сполоснула и вытерла руки, села рисовать.
– Ну, не горюй, Раиска. Нарисую я тебе персики и виноград. Если они не получатся такими красивыми, как на той картине, не обижайся.
– Хорошо.
Учительница набросила эскиз фруктов и закрасила его. Раиска, не отрывая глаз, смотрела, как быстро и ловко рисует тетя.
– Вот и всё. Ты довольна?
– Да! – девочка схватила альбом, поцеловала мамину сестру. – Тётя, нарисуй, пожалуйста, и такую вазу, как у родственников…
 Учительница усмехнулась своему упущению «Мои фрукты ни на чём не лежат, будто находятся в воздухе. Что же я спешу отделаться от просьбы?».
– Нарисую я тебе и вазу, а потом рисуй сама. Я буду стирать твою одежду. Хорошо?
Девочка согласилась.
Спешно дорисовав вазу, учительница вновь взялась за стирку. А Раиска, сама того не замечая, высунула язык и стала водить карандашом по бумаге, поворачивая альбом то вправо, то влево. Она, то хмурилась, то улыбалась, то увлечённо чертила, то перечёркивала всё, что у неё получилось, но нарисовать изящный рисунок, какой ей хотелось сделать, не смогла. 
– Надо же такому случиться… Я хотела нарисовать кувшин, чтобы пойти за водой. А кувшин никак не хочет получиться. Тётя, нарисуй, пожалуйста, мне и кувшин.
– Так и быть. Нарисую я тебе и кувшин, с которым ты любишь ходить за водой. Только потом не проси меня: ты сама должна научиться рисовать.
Девушка срисовала кувшин, что стоял рядом. А Раиска с восторгом осмотрела рисунок:
–  Тётя! Ты – молодец!
– Я рада, что тебе рисунок понравился.
–  Мне рисунок очень понравился. – Девочка то наклоняла рисунок, то ставила его на стол. Ей хотелось, чтобы тетя ещё что-нибудь нарисовала, но просить её об этом крошке было стыдно. Наклоняя рисунок, девочка представила себе, как из кувшина выльется вода. Она взяла синий карандаш и провела прерывистые линии от носика кувшина и подбежала к маминой сестре.
– Тётя, смотри, из кувшина вода выливается! Нарисуй, пожалуйста, и тазик, а то вся вода выльется на пол.
Учительница, догадавшись, в чем дело, покачала головой и села рисовать. Девочка изумилась тому, как быстро «под выливающейся водой» появляется тазик. Опасаясь, что мамина сестра опять отойдет, девочка прижалась к ней.
– Тётя, а меня ты сможешь нарисовать?
– Ты же и так хороша, зачем тебя рисовать?
– Я хочу увидеть, какая я буду на рисунке.
– Раиска, ты хочешь, чтобы я весь вечер сидела и рисовала? 
– Тётя, я честно-честно больше просить не буду, только нарисуй меня.
Учительница улыбнулась, потянула пухленькую щёчку племянницы.
– Пусть будет по-твоему. Только ты внимательно смотри и учись рисовать.
– Хорошо!
– А если будешь просить других, ты сама рисовать не научишься.
– Я честно-честно буду учиться…
– Ладно, я верю тебе. – Боясь, что создать «портрет» племянницы, не удастся, учительница осмотрела малышку и стала делать наброски.
К счастью, рисунок удался: с листочка улыбалась круглолицая светловолосая девочка с бантиком на голове.
– Ну, как? Тебе нравится твой портрет?
– Ага! – девочка восхищённо посмотрела на тётю.
– А теперь рисуй сама. Вот тебе яблоко и мандарин. Срисуй их в свой альбом. А если не захочешь срисовывать, поешь. Только дай мне достирать бельё. Уже ночь. Скоро спать пора.
Как только тётя отошла, Раиска вновь стала водить карандашами по бумаге. Но в её неумелых пухленьких ручонках карандаши скользили, линии получались не такими, какими ей хотелось бы. Яблоко и мандарин получились безобразными. Девочка разозлилась, отбросила альбом и поела фрукты. Ей стало скучно. Она подошла к окну, стала смотреть на улицу. Там было темным-темно: уличные лампочки почему-то не светили, на многих окнах свет уже погас. Раиску понемногу стало клонить ко сну. Она вернулась к столу, обвела свой «портрет» квадратиком и закрасила красным карандашом.
Закончив стирку, учительница подошла к племяннице.
– Раиска, почему ты испортила свой «портрет»?
– Я его не испортила, тётя. Просто Раиска хочет спать, поэтому я на неё накинула одеяло.

И луна заснула

Раисат и её тётя побыли в гостях у соседей и возвращались домой. Девочка не любила ходить за руку с взрослыми. Поэтому под впечатлением увиденных мультфильмов она, задумавшись, отстала от тёти.
Стояла светлая лунная тихая ночь. Глядя то на загадочно темные склоны, то на бесконечно далёкие и таинственно подмигивающие звёзды, то на поблёскивающие под лунным светом крупинки снега, девочка и вовсе останавливалась. 
– Раиска, лапочка моя, видишь, как морозно на улице? Идём быстрее, а то ты простудишься.
– Тётя, тебе холодно?
– Да. А тебе разве жарко?
Девочка, прислушивающаяся к скрипу снега под ногами, казалось, не слышит голос тёти и собирается всю ночь бродить на улице.
Вдруг соседская кошка, спешащая куда-то, перебежала дорогу перед девочкой.
– У меня-то, тётя, тёплая одежда есть. И тёплые сапожки есть. А у соседской кошки нет сапог. Она, бедняжка, бегает босиком…
– А кошкам холодно не бывает.
– Почему?
– Потому что их согревает тёплая шерсть. 
– Но… на подошвах кошек нет шерсти…
– Откуда ты знаешь?
– Я сама видела. На подошвах бабушкиных кошек их не было.
– Всё равно им холодно не бывает.
– Почему?
– Потому что… – девушка не знала, что ответит племяннице.
– Потому что они к этому привыкают?
– Да, – обрадовалась девушка догадке племянницы. –  Им холодно не бывает, потому что они к этому привыкают. Но кошки – умницы. Они, как ты, долго не бродят в морозную ночь, а уходят к своим хозяевам и спят около тёплых печей. Видела, как быстро убежала домой соседская кошка?
Девочка посмотрела вокруг:
– Все люди в своих тёплых домах спят. И кошки, наверное, спят около тёплых печей. А где же спят зайцы, лисицы, белки, птицы? У них нет тёплых домов: им, наверное, сейчас очень холодно…
– Раиска, лапочка моя, что ты там шепчешь? Идём быстрее, а то на нас собаки нападут.
– Откуда они придут?
– Со двора соседей. Ты же знаешь этих свирепых собак: Тарзана и Каплана. Если они на нас нападут, точно растерзают.
– Тётя, – Раиска вмиг оказалась рядом с маминой сестрой, – идём быстрее домой. Бежим!
– Раиска, не бойся: я пошутила. Собаки на цепях. Они до нас не доберутся. К тому же мы уже почти дома.
Девочка опять остановилась.
– Тётя, почему ночью солнца не видно? Оно тоже спит?
– Да, спит. С утра до вечера оно и светит, и греет всех. А ночью и ему надо отдыхать.
– А луна не любит спать?
– Любит.
– А где её постель?
– Далеко, за горами. Отсюда не видно.
Девочка опять посмотрела на луну. Она закатывалась за горы.
– Смотри, тётя, смотри! Луна уже уходит спать!
Девушка посмотрела на горный хребет и на облака, взгромоздившиеся над ним. Луна, осеребрив края облаков, наполовину скрылась за ними.
– Раиска, видишь, и луна уходит спать. Пойдём домой.
– Тётя, подожди, пожалуйста, я хочу увидеть, как луна уходит, – крошка зачарованно глядела на луну.
Оставив после себя радужное сияние, луна, будто неохотно, исчезла. Кругом стало темно. Раисат глубоко вздохнула и направилась к дому:
– Тётя, пойдём спать, уже и луна уснула.

Ты канистры больше любишь

Раисат и Саки решили помочь бабушке. Они взяли канистры и направились за водой. Колодец находился в глубокой долине. А перед колодцем виден был покатистый лёд. Он был чист и гладок. На нём, как в зеркале, отражалось безоблачное голубое небо. Девочки удивились этой неслыханной красоте.
– Саки, давай покатаемся!
– А как? Я не умею без санок кататься.
– Мы сядем на канистры, как на санки, и будем кататься.
– Нельзя, а то канистры испортятся.
– Ну, тогда, давай так покатаемся. Другие тоже катаются просто так, на ногах.
– Давай.
На гладком льду девочки скользили и ударялись об лёд. Девочки, хохоча, потирая от боли коленки и ладошки, поднимались, но тут же вновь шлёпались об лёд. Ударившись при падении спиной, осмотрительная Саки решила больше на наступать на лёд. Но Раисат была неумолима. Сжимая от боли зубы, стараясь не выдать предательские слёзы, она вновь пробовала удержаться на льду. Распластавшись в очередной раз на нём, Раиска разозлилась. Взяла канистру села на неё, как на санки, и понеслась по льду.
– Смотри, Саки! Смотри на меня! Э-ге-гей! Саки, смотри, как я катаюсь! Э-ге-гей!
Саки с завистью посмотрела на двоюродную сестру.
– Я тоже так смогу! Сейчас я тоже так покатаюсь! – Смотри, Раиска! – Саки, несущаяся по льду, была счастлива, как никогда.
Вдруг канистра налетела на камень, торчащий изо льда. Девочка слетела с пластмассовой посуды, как всадник слетает с необъезженного жеребца. Ударившись больно, она плашмя распласталась на льду. А канистра с грохотом продолжила кататься по покатистой долине.
Увидев, как Саки лежит на льду, Раисат расхохоталась.
– Смотри, как надо кататься! Смотри! – выравнивая равновесие и раскачиваясь на канистре, как канатоходец на канате, то в одну, то в другую сторону, девочка понеслась по ледяному настилу.
Вдруг канистра Раиски тоже наткнулась на камень, выпирающийся изо льда. Девочка, как пробка, полетела в одну сторону, а канистра закружилась, как юла, на другой стороне. Саки, забыв о своих болях, залилась смехом.
– Мало тебе! Мало! Не надо было надо мной смеяться! Досталось и тебе?!
Неудачи не сломили девочек. То, падая, то, приподнимаясь, они увлеклись игрой. Казалось, они забыли, для чего они пришли к колодцу. Забыли о том, что их кто-то ждёт.
– Ах, вы – чертёнки! Вот, оказывается, вы где. А ну-ка быстро домой, пока я вас не побила! – на склоне появилась взволнованная горянка.
– Сейчас, бабушка, сейчас, – девочки, будто очнулись от сладкого сна, побежали набирать воду.
 – Ах, безобразницы! Я чуть не лопнула, не найдя вас дома. Думала, что с вами что-то случилось. А вы, оказывается, тут забавляетесь.
Девочки, набрав воду, поспешили на тропинку. Из канистров, как из фонтанов, брызгала вода.
 – Ах, проказницы! Что же вы наделали с канистрами? Вы их ножами что ли прорезали или гвоздями их прокололи?
– Мы с ними ничего не сделали, бабушка. У нас нет ни ножика, ни гвоздей, – хором ответили девочки.
– Ах, озорницы! Говорите, что с ними ничего не сделали?
– Нет, бабушка, мы с ними ничего не сделали.
– А кто же на них по льду катался?
– Мы.
– А кто же стукал канистры о камни?
– Мы.
– Разве этого мало, чтобы продырявить канистры?
Девочки замерли, будто в рот воду набрали.
– Бабушка, когда домой дойду, я эти дырочки пластилином заделаю, – улыбнулась Раисат.
– Если бы можно было так починить посуду, много утвари, испорченной вами, мне не пришлось бы выкинуть. Вот что, внученьки, черт с ними, с канистрами. Давайте-ка быстрее домой, залечивать ваши ранки и царапины, – проворчала горянка.
То, выжимая подол намокшего пальто, то, потирая ушибленные места, Раиска вдруг заревела.
– Ты чего плачешь, моя хорошая? – удивилась горянка.
– Ты канистры больше любишь, а не нас…
– Ах, вы мои ласточки, как я могу канистры больше любить, чем вас? Пусть же тысячу раз канистры портятся, чем заболит кончик вашего пальца, – она обняла внучек, – идёмте быстрее домой, а то вы совсем замёрзнете.
– Хорошая ты у нас, бабушка: что бы мы ни делали, всё равно любишь нас.

Не оставляй ни одного листочка

В солнечный весенний день Раисат долго играла с детворой в мяч. Девочке нравилось, что она лучше других ловит мяч, подкидывает его выше всех, и отбивает быстрее остальных.
Играя в очередной раз в игру «Охотники и гуси», Раисат прицелилась в «гуся» – Гаджиакбара, но не попала. Мяч покатился по склону. Дети гурьбой побежали за ним.
Вдруг мяч, стукнувшись о камень, стал подскакивать, словно козлёнок, резвящийся вприпрыжку, докатился до лощины и исчез в зарослях крапивы. От разочарования Раисат хлопнула себя по бокам: 
–  Ой, мама! Как же теперь вытащить мяч из крапивы?
– Как хочешь, вытаскивай! Ты же хвасталась, что попадёшь метко. Ты кинула его. Ищи теперь мяч! 
– Я не могу зайти в заросли крапивы.
– «Она не может зайти в крапиву», – передразнил её Гаджиакбар. – Вытаскивай тогда его, как хочешь! Почему ты стоишь?  Эх ты – трусишка-хвастунишка! А говорила: «Ничего не боюсь!» 
 – Вот и не боюсь! Я – не трусишка и не хвастунишка, – обиделась Раиска. Но, вспомнив, как раньше обжигалась, несмело сделала шаги вглубь высоких густых зарослей. Выбирая места, где крапива уже поникла и сменилась сорной травой, девочка с большой осторожностью прошла значительное расстояние. Там, где лежал мяч, крапива казалась гуще. Раздвинуть крапиву, росшую в два раза выше неё, девочка не могла.
 – Раиска! Лови палку! – Хамис решила помочь подружке.
Раисат удивилась: «Как же это я не догадалась взять с собой палку? С её помощью можно поломать эту скверную крапиву». – Девочка, размахивая палкой, как саблей, поломала стебли крапивы, но добраться до мяча не могла. Стебли крапивы, торчащие как штыки, жгли Раиске руки и ноги.  Чем больше девочка старалась вытащить мяч, тем больше он откатывался по склону в заросли. 
Девочка злилась, терла обожжённые крапивой руки, но вернуться без мяча не хотела. Она вспомнила бабушкину соседку, старушку Шаганаз, которая голыми руками рвала крапиву. Старушка на вопросы удивлённых односельчан, не жжёт ли её крапива, всегда отвечала: «Почему она должна жечь меня?  Я что слабее неё? Человека с сильной волей ничто не страшит».
«Я – не трусишка и хвастунишка. Я тоже – сильная», – подумала девочка про себя и наклонилась над мячом. Вдруг она подняла такой крик, будто её кипятком облили.
– Мама-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а! – девочка тёрла свой подбородок, пухленькие щёчки, лоб. – Мама-а-а-а-а-а!
–  Вот плакса! Говорила, что не трусишка. А сама не может вытащить мяч из крапивы, – рассмеялся Гаджиакбар.
– Ты сам – плакса! Я всё равно вытащу его, – огрызнулась Раиска.
– Вот и вытаскивай, а что ты стоишь и плачешь? – донеслось до неё.
– Увидишь, как вытащу! Я не – слабачка, как ты!  Я – сильная! – девочке очень хотелось поверить в свои слова. А ещё больше хотелось удивить детей своим смелым поступком. Но как только девочка делала попытку приблизиться к мячу, крапива вновь обжигала ей колена и щиколотки.
– Ах ты, распроклятая крапива, подожди, что с тобой мой папа сделает. Вот он придёт с косой, и все заросли скосит. А если он не скосит, то я принесу нефть, оболью вас и сожгу! Вот так! – От жгучих болей и обиды девочка не знала, как наказать это «страшное» растение.
– Раисат, доченька, что случилось?! Почему ты плачешь? – прибежала к дочери перепуганная мать.
– Эта проклятая крапива кусается, – увидев маму, девочка ещё больше разрыдалась, – она не даёт мне вытащить мяч! 
– Подожди, моя хорошая, я вытащу его. Ты только не плачь и не двигайся! Я сейчас! – мать взяла палку из рук дочери и вытащила мяч из зарослей. – На, держи.  А теперь идём ко мне на руки, только не роняй свой мяч. Выбравшись из крапивы, мать опустила дочь на землю. – Смотри, больше не заходи в заросли!
– Мама, сожги всю эту крапиву. Она – нехорошая…
– Она же не зажжётся, моя ласточка. Горит только сухая крапива.
Девочка нахмурилась. А мать улыбнулась:
– Знаешь, что я с ней сделаю?
– Что?
– А вот что. Я обрежу со всех стеблей листочки, нарежу их на мелкие-мелкие кусочки, ошпарю кипятком, а потом посыплю их солью, добавлю к ним яички, сметану и испеку из них пироги. Вот тогда я посмотрю, будет ли эта крапива тебя обжигать…
Девочке идея матери понравилась – она улыбнулась.
 – Хорошо, мама, испеки из них пироги, только не оставляй на земле ни одного листочка.

Здесь спрячусь

Раисат, вспомнив о мамином поручении, поспешно собралась выполнять его. Оставив младшую сестрёнку играть с соседской детворой, она посыпала курочке и цыплятам пшено. Девочка любила наблюдать за шустрыми пушистыми жёлтыми комочками – цыплятами. И сейчас, когда они немного подросли, она не могла оторвать от них взгляда.
Почему-то одни цыплята смирно клевали пшено, а другие, хотя им было достаточно корма, разбегались в разные стороны. Девочка ловила их, приводила к курочке, «учила» их клевать. Но они всё же ухитрялись уклоняться и отходить в разные стороны. Почему-то курочка сердито, словно коршун, нападающий на своего противника, набрасывалась на девочку, как только она брала цыплят на руки. В такие минуты девочка мчалась прочь, словно листочек, гонимый ветром.   
Досыпав курам ещё немного пшена, Раисат решила зайти домой. Вдруг она увидела, как цыплёнок, по кличке Тёмненький, в поисках червячка отходил от матери. Девочка догнала беспечного гуляку и подвела к курице.
– Ах ты, глупый цыплёнок, куда же ты уходишь от своей матери? Если вот так, в одиночку, будешь разгуливать, тебя тут же кошка поймает. Сиди здесь, со своей мамой, – девочка слегка, по крылышкам, пошлепала цыпленка. Перепуганный цыплёнок запищал.
Увидев в руках Раисат цыплёнка, курица неожиданно расправила крылья, надула перья и набросилась на девочку, клюнула ей в руку. Девочка мгновенно выпустила цыплёнка и зарыдала от внезапной и резкой боли. Ища сочувствия, она посмотрела вокруг, но никого рядом не было. Мама и папа были на сенокосе. Соседи были на поле. Раиске стало грустно и обидно за себя.
Чтобы успокоиться, она взобралась на старую деревянную калитку и стала раскачиваться, как на качелях: деревья, дома, даже склоны стали покачиваться перед её глазами. От своей затеи Раиске вдруг стало весело. Увлёкшись игрой, она даже забыла о боли в руке.
Вдруг курица, перепуганная кем-то, подняла невообразимый крик. Закукарекали и петухи. Раисат увидела, как соседский пёстрый кот, держа в зубах Тёмненького, перебегал через забор. Цыплёнок пищал, что было сил. Девочка решила догнать кота и отобрать цыплёнка. Но никак не могла остановить раскачивающуюся калитку. Боясь упасть, она, зажмурив глаза, всё же спрыгнула с неё и – распласталась по земле. От резкого толчка старая калитка сорвалась с петель и полетела в сторону. 
– Ах, проклятый кот, а ну-ка быстро отдай цыпленка, – девочка тут же вскочила на ноги, – отдай цыпленка! Чтобы ты сдох! Кроме нашего цыплёнка тебе нечего что ли кушать? – девочка стала кидать камни в кота.
Увёртываясь из-под камней, соседский кот через оконную решётку, установленную неизвестно когда, пробрался в полуразрушенный сарай. Забившись в его угол, он стал кушать цыплёнка.
Пробраться сквозь железные прутья девочка не могла, а на дверях соседского сарая висел замок.  Она, видя, что ничем не может помочь цыплёнку, в сердцах проклинала кота. Увидев, как он, разбросав перья в разные стороны, доедал цыплёнка, у девочки глаза наполнились слезами.
– Чтобы ты сдох, проклятый кот! Чтобы тебе пусто стало! Бессовестный вор, пусть Аллах накажет тебя!
Кот, облизав морду, вылез через дыру сарая на противоположную сторону улицы и исчез. Раисат вернулась во двор. Собрав уцелевших цыплят, девочка загнала их вместе с курицей в курятник. Только после этого девочка почувствовала боли в коленях. Оказалось, что при падении на них образовались ссадины, из них, сквозь продырявленные колготки, просачивалась кровь.
– Чтобы у тебя живот разболелся, проклятый кот! Чтобы у тебя голова стала болеть! Чтобы у тебя ноги отсохли! – девочка не знала, как ещё выместить своё зло. Она боялась, что мама поругает её за то, что не уберегла цыплёнка, за то, что поломала калитку сарая, за то, что продырявила колготки.
Недолго думая, она решила спрятаться куда-нибудь, чтобы мама ничего не заметила: «Если я к кому-нибудь пойду, мама меня найдёт. А если спрячусь дома, никто меня не найдёт. Спрячусь у нас дома, пока папа не придет. А когда он вернётся домой, не даст маме поругать меня». Девочка вошла в спальню, пролезла в угол шифоньера, прикрыла за собой дверца и притаилась. Ей пришлось долго ждать возвращения мамы. Уставшая за день от игр и шалостей, девочка вскоре уснула.
Вернувшись с полевых работ и не застав старшую дочку дома, Цибац удивилась. А младшая тут же прижалась к ней.
– Мам, я плоголодалась. Я ку-у-сать хоцу!
– Моя красавица, почему же ты проголодалась? Тебя Раиска не накормила? Я же вам в духовке блинчики оставила.
– Нет, мама, Лаиска меня не наколмила. Она мне ницего не дала и сама куда-то плопала.
– Как это пропала? Видимо, с кем-то играет в куклы.
– Нет, мама, она плопала.   
– Моя крошечка, как же это Раиска смогла не накормить тебя? Ты увидишь, как я её накажу, – горянка обняла младшую дочь. – Идём домой, я тебя накормлю.
– Мам, Лаискина луцка мои пальцы испацкала. Смотли, мам, какая у неё нехолосая луцка, – Маиска показала матери поломанную ручку и испачканные чернилами пальцы.
Горянка почистила руки дочурки. Дала ей блины, налила из термоса чай. А сама собралась искать старшую дочь. Но ни у соседей, ни у родственников её не нашла. Соседские дети не видели её и не смогли объяснить, куда Раисат делась. Вернувшись, горянка обыскала весь дом. Заглянула в пристройки, но дочки нигде не было видно. Перед сараем горянка заметила недоклёванное пшено. Мать поняла: дочка выполнила её просьбу. Она заглянула и в курятник, сосчитала цыплят. Почему-то Тёмненького не было.
– Что там цыплёнок, он, видимо, где-то ищет себе корм.  Куда же Риска делась? – удивилась Цибац.
До дома доносился грохот горной речки. «Раиска любит ходить на речку и строить «плотины». Но сейчас, после ливневых дождей речка разлилась, как река, и бурлит. Неужели Раиска пошла на речку, а речка унесла мою дочку?  – Цибац бежала вдоль речки.
Но нигде никаких следов дочери не нашла. Мать не на шутку взволновалась. В голове вырисовывалась одна картина страшнее другой. И без того уставшая на поле, она выбилась из сил. «Вай, Аллах, что же я бегу по пустынному берегу речки? Может быть, моя дочка сегодня и не приходила сюда. Но где же её искать?». Вернувшись домой, она окликнула младшую дочку.
– Майсат, сестра не вернулась домой?
– Мам, сестла дома!
– Где же она?
– Она спляталась под твоё платье, – Майсат побежала к шифоньеру.
– Как это спряталась под моё платье?
– Мам, смотли, как она спит!
Мать открыла дверца шифоньера, отодвинула одежду. Проснувшаяся Раиска стала хлопать глазами.
– Мама, ты меня поругаешь?
– А за что тебя ругать, моя хорошая? – мать обняла дочку.
– Нашего Тёмненького соседская кошка съела… – заплакала девочка.
– Не плачь, моя ласточка. Самое главное, ты жива и здорова!
– А ещё я упала с калитки. Мои колготки порвались. И… колени поранились.
 – Ничего, моя хорошая. И колготки купим тебе новые. И раны вылечим. Всё будет хорошо, – мать никак не могла унять своё волнение.
Раисат освободилась из маминых объятий и подмигнула Маисатке:
–  В следующий раз, если мама захочет меня поругать, спрячусь здесь.
      
Ты не похожа на Майю

В жаркий летний день пчёлы роем стали вылетать из ульев.
– Раиска, доченька, быстро принеси веник, –  взволнованно попросила Цибац дочку. Быстро, а то рой улетит.
«Пусть улетит, – думала девочка, – это же хорошо, если пчёлы улетят. Они улетят, а мёд нам останется, и больше они жалить меня не будут». Но, видя, как обеспокоилась мама, Раиска всё же принесла веник, сделанный из тоненьких прутьев.
Цибац побрызгала на веник сахарный сироп и подошла к рою.
«Мама не боится, что ли этих противных пчёл? – размышляла Раисат. – Если они разом ужалят, на маме живого места не останется. Я бы на её месте ни за что не подошла бы к ним близко». – Девочка зашла в подсобную комнату. Здесь стояли кастрюли и тазики с недавно собранным мёдом. Полакомившись сладостью, девочка, прячась от летающих в одиночку пчёл, вышла на улицу. Она оглянулась назад, чтобы убедиться, что за ней не гонятся пчелки. Ни одной пчелы и поблизости не было. Раиска облегчённо вздохнула. Вдруг она обратила внимание на деревянную бочку, подставленную под желоб для сбора дождевой воды. На поверхности воды барахталась пчела. Она тщетно пыталась взлететь, но не могла поднять взмокшие крылья. Чем больше она пыталась выбраться из воды, тем больше слабела. Образуя на воде круги, она плавала, как пловец, впервые оказавшийся в море. Девочке жалко стало пчелу. Она взяла дощечку и вытащила насекомое из воды, а дощечку поставила у стены, чтобы пчела высушилась. Утомившееся насекомое замерло на дощечке. «Неужели, пчела умерла? Вытаскивая её из бочки, я думала, что помогаю ей. Почему же она теперь не шевелиться? Я же не сделала ей больно», – девочка, хотя и боялась, что пчела ужалит, подошла к ней близко и былинкой приподняла её. 
Пчела загудела и сделала попытку взлететь. Девочка тут же одёрнула руку, будто прикоснулась к чему-то горячему. А пчела, будто радуясь тому, что её оставляют в покое, успокоилась. «Что же с пчелой происходит? Она умирает или не находит сил взлететь? Кажется, она ещё дышит. Может быть, она и голодна…» – Девочка побежала в подсобку, набрала в блюдце мёд и поставила его перед пчелой.
– Бедняжка, столько ты барахталась в воде, а теперь пошевелиться не можешь. Давай, подкрепляйся, поешь немного мёда, а то ты совсем потеряешь силы. А когда придёшь в себя, сможешь полететь к своим друзьям и умчаться вместе с ними в лес, подальше от нас. Поешь, поешь. Если этот мёд закончится, я ещё принесу. Бедняжка, у тебя нет сил и кушать? Давай-ка я тебе помогу, – Раиска взяла листок бумаги и решила подвинуть пчелу к мёду. Как только девочка дотронулась до неё, она зажужжала так, что крошка вздрогнула от неожиданности. Насекомое вдруг взлетело, закружилось над девочкой и ужалило её прямо в лоб. Раиска заревела во весь голос:
– Бессовестная пчела! Ты – совсем не такая, как Майя из мультика! Уродка!

Волшебницей стану

– Мама, смотри, какие цветы я тебе принесла! – вбежала в коридор оживленная Раисат.
– Доченька, ласточка моя, мне приятно от того, что ты заботишься обо мне. Но распускающие цветы срывать нельзя. Это – грех. Разве тебе не жалко их, этих синеглазок, похожих на твои глаза?
– Мама, почему же это грех – срывать цветы?
– Потому что, моя ласточка, сорванные цветы долго не живут. Ты им сокращаешь жизнь.
– Мама, а те цветы, что не сорваны, они долго живут?
– Да, доченька. Они не только долго живут, но из их семян новой весной прорастают новые цветы. А сорвав их, ты не только сокращаешь им жизнь, но и не даешь образоваться семенам. А это значит, что ты губишь жизнь цветов, которые могли бы прорасти будущей весной.
Девочке стало стыдно за свой поступок. Она спрятала букет за спину.
– Мам, за нашим домом, на склоне, было о-о-о-очень много цветов. Я собрала о-о-о-очень мало.
– Пойми же, моя хорошая, если о-о-о-очень много детей сорвут столько же цветов, сколько сорвала ты, то на склоне не останется ни одного цветка. Разве наши луга будут, как сейчас, красивы, если там не будет ни одного цветка? – мать, опасаясь за дочку, решила отучить её от привычки прогуливаться по склонам в одиночку.
Девочка задумалась, представляя себе луга, где нет ни одного цветка.
–  Знаешь, мама, эти цветы хватит нам всем: и тебе, и мне, и Маисатке. А другим детям я не разрешу их срывать.
– Хорошо, моя умница, только в следующий раз без меня на склон не поднимайся. Ладно?
Девочка кивнула головой.
– Ты же, доченька, можешь сорваться со склона, поранить руки, поломать ноги. Тебе же очень больно будет…
– Хорошо, мама, в другой раз без тебя я на склон не поднимусь.
Неожиданно соседи позвали Цибац. Как только мама вышла, Раиска поставила цветы в вазу, стала любоваться ими. Девочке казалось, что синеглазки улыбаются, подмигивают ей. Она долго сидела за столом, не в силах оторвать от них взгляда. А потом ей стало скучно, она вышла на улицу.
За оградой распустились одуванчики. Девочка, глядя на их ярко-жёлтые головки, очень удивилась: «На склоне я таких цветов не видела. Оказывается, за нашей оградой тоже распускаются такие красивые цветы. Почему я не видела их раньше? Их так много здесь!»
Девочка сорвала один цветок и стала изучать его.
– Раиска, ласточка моя, я же тебе сказала, что нельзя срывать распускающиеся цветы. Наверное, и этому одуванчику ты сделала больно.
– Мама, разве цветам бывает больно?
– А как же. Разве тебе не будет больно, если оторвут твои ноги?
– Будет.
– Представь себе, что у этого маленького цветка нога осталась в земле, а тело ты сорвала. Значит, им тоже бывает больно. 
Вдруг со стебля одуванчика на руку девочка упала белая капля.
– Мама, смотри, у этого цветочка какая-то белая жидкость стекает. Что это?
– Раиска, если твой палец поранится, что появится?
– Кровь.
– Представь себе, что у этих цветов бывает своя, белая, кровь. Ты нанесла рану цветку, вот и стекают белые капли.
– Мама, опять падают эти белые капли. Как теперь помочь цветку?
– Ему, доченька, уже ничем не поможешь. Не надо было срывать его. Одуванчики ведь украшают нашу окрестность. Там, где нет цветов, люди выращивают их, создают вокруг себя красоту. А ты почему-то губишь тот цветок, что вырос сам по себе?
– Что же мне с ним делать?
– Поставь его в воду.
Увидев, что стадо коров возвращается с пастбища, Цибац с вёдрами поспешила им навстречу.
«Пока мама подоит коров, я вылечу одуванчик», – подумала девочка и побежала за бинтом. Но перевязать стебель одуванчика было не так-то легко. То цветок падал из рук, то бинт. «Я же умею перевязывать кукле ногу или руку. Почему же не получается перевязать ногу одуванчика?» – недоумевала девочка, спускаясь в сарай.
– Мама, пожалуйста, помоги мне вылечить одуванчик, – взмолилась Раисат, подбежав к матери, идущей с наполненными молоком вёдрами. 
– Я же сказала, доченька, что ему уже не поможешь. Ты же – не волшебница, чтобы вылечить одуванчик.  Если хочешь помочь ему, поставь в воду.
Раиска поставила одуванчик в вазу, рядом с синеглазками. И подошла к матери.
– Мама, волшебники всё умеют делать?
– Да, умеют.
Девочка подошла к окну и задумалась. «Когда я вырасту, стану волшебницей. И одуванчики вылечу, и синеглазки... И много-много игрушек создам. Я их всем подарю: и сестрёнке Маиске, и Сакишке, и соседке Хамис, и многим другим детям. А что же подарить маме? Маме я подарю чудесную одежду. Красивую одежду подарю и папе, и бабушке, и тёте. А потом и всем-всем-всем людям», – девочка, создавая в воображении одну картину красочнее другой, ушла в свою комнату и прилегла на диван. – «Когда я стану волшебницей, построю красивые дома. Самый красивый дом оставлю нам, а другие подарю всем нашим родственникам, сельчанам, и всем-всем-всем моим знакомым. Во всех домах я поставлю красивую мебель: и диваны, и кресла, и столы…»
Уставшая за день, девочка незаметно для себя уснула. Даже во время сна она была во власти фантазии, видела во сне цветущий луг с множеством горных цветов. Луг сменился торговыми рядами: по одну сторону – витрины разнообразных игрушек, по другую сторону – ряд всевозможной одежды. Вдали виднелись необычайной красоты дома.
– Раиска, моя умница, что же ты сегодня так рано уснула? Ты же ведь еще не поужинала. Идем, моя хорошая, папа давно вернулся с работы, но без тебя не хочет поужинать. И Маиска вернулась от бабушки и ждёт тебя.
– Мама, где мои игрушки и одежда?
– Игрушки в сундучке, моя хорошая, а одежда – в шкафу.
Девочка посмотрела на видавший виды сувенирный сундучок и старинный шкаф.
– Мама, я не говорю о старых вещах. Я хочу увидеть новые, которые недавно тут были.
Родители засмеялись. А Маиска, усыпляющая куколку, удивлённо посмотрела на сестру.
– Раиска, ласточка моя, ты, наверное, видела их во сне.
– Были же они здесь недавно. Я же их создала, когда стала волшебницей…
–  Ласточка моя, ты была волшебницей во сне. Теперь ты уже не во сне.
– Мама, давай да я ещё посплю: я очень хочу стать волшебницей, – девочка в надежде, что снова увидит те красочные, созданные воображением, картины, закрыла глаза.

Чуть-чуть ещё поем

Раисат зашла в комнату, построенную недавно. Комната была побелена, пахла краской.
– Папа, ты чего делаешь?
– Пол крашу, доченька. Видишь, как обновляется комната, когда красишь её пол. Красиво?
– Да. Очень.
Вдруг в ворота постучали, и во дворе появились люди, незнакомые Раиске. Горец наспех собрал стройматериалы, снял перчатки, фартук и вышел к ним с распростёртыми объятиями.
– Заходите, дорогие кунаки, заходите.
Как только отец вышел из комнаты, Раисат подошла к коробкам с краской: «А что, если этой краской покрасить пол «Тамариной комнаты»?
«Её комната тоже станет красивой, – девочка сама ответила на свой вопрос. – Пока папа будет сидеть с гостями, а мама будет готовить для них еду, я успею покрасить пол. Возьму коробку, из которой папа брал краску, надену его перчатки и покрашу пол».
Девочка выбрала удобную для себя щётку и, стараясь, чтобы её никто не заметил, бегом спустилась по ступенькам во двор. Стремясь не испачкаться и боясь, что её застанут на месте «преступления», она стала спешно красить пол «Тамариной комнаты», сооруженной отцом из остатков кирпича, досок и кровельных листов железа.   
«Закончив работу», девочка решила подняться на второй этаж и поставить краску и щётку на свои места.
Неожиданно на ступеньках появилась мама. Увидев дочку, она изумлённо посмотрела на неё.
– Раиска, где ты была? И что это у тебя в руках?
От внезапного вопроса из рук девочки выпала коробка краски. Тяжело ударившись о ступеньки, она покатилась вниз – краска ручейками разлилась по ступенькам.
– Красила… пол «Тамариной комнаты», –  глухо ответила растерявшаяся девочка.
– Вот почему ты спешишь скрыться от меня. Ах, глупая девчонка, сколько раз я тебе говорила: «Не трогай то, к чему тебе не велено притрагиваться!» Вижу, ты опять не послушалась. Посмотри теперь на своё платье, носки. Взгляни на свои руки. Красиво? Подожди, что я с тобой сделаю! Вот посажу тебя в тёмный чулан и не выпущу.
У девочки губы задрожали. По пухлым щечкам заструились слёзы. Матери жалко стало дочку, решила утешить её. Однако чтобы её поступок не остался безнаказанным, дала тряпки и поручила почистить всё, что она испачкала. А сама набрала охапку дров и поднялась наверх, чтобы поддержать огонь в печи.
Раиска долго тёрла ступеньки, но так и не смогла их почистить. Девочка отнесла опустевшую банку и пропитанные краской тряпки в мусорный бак, стала умываться. Но сколько бы она ни мылила руки, подол платья, носки, краска не отмывалась. Девочка и ногтями скоблила её, и бумажкой терла, но так и не смогла ничего почистить.
Когда Раиска на кого-либо обижалась, она уходила к речке. Пряча следы от краски, Раисат вновь направилась на своё излюбленное место: «Вот и не зайду я больше домой. Останусь на речке. Если даже проголодаюсь, не вернусь».
Девочка с поникшей головой села на берег речки. Прозрачная горная вода, встречая препятствия из булыжников, создавала неописуемо красивый узор и тихо журчала. Глядя на волнующуюся воду, девочка зашептала: «Не любит меня мама… Совсем не любит… А ещё хочет посадить в тёмный чулан…  Если бы она не вышла за дровами, то коробка с краской не выпала из моих рук. И ничего бы не случилось. А теперь… краска не отмывается. А если она посадит меня в тёмный чулан, вообще не буду кушать. Не буду кушать и… заболею». Девочка вспомнила, как мама умоляла её кушать, когда она заболела, как она гладила по голове и говорила ласковые слова.
«Тогда я поела. На этот раз совсем не покушаю. И сильно заболею, – думала девочка. – А если сильно заболею, что же со мной будет? Умру? Когда дедушка умер, мама громко плакала, и бабушка плакала, и все-все-все родственники плакали. А потом дедушку похоронили. – Девочке вдруг стало страшно. – Нет! Я не хочу, чтобы меня похоронили! Нет! Лучше я пойду домой. Если мама посадит меня в тёмный чулан, папа выпустит. Если я даже чуть-чуть заболею, мама пожалеет о том, что хотела посадить меня в чулан».
– Раисат! Мамина ласточка, идем домой. Я тебе пельмени приготовила! Скорей, моя хорошая, пока они не остыли! – девочка услышала мамин зов.
Девочка притаилась: «Я хочу кушать. А если покушаю, не заболею… А если не заболею, мама опять поругает меня. Что же делать?»
Однако голод заставил девочку подняться с излюбленного места, и она нехотя поплелась домой: «Ладно, чуть-чуть поем. А если мама поругает, перестану кушать», – размышляла девочка по дороге.
 Дойдя до дверей, она остановилась, как гость, ожидающий разрешения войти. Мать открыла ей дверь.
– Ты почему не заходишь домой, моя ласточка? Заходи быстро.
– Если даже зайду, я всё равно не покушаю.
– Почему же, моя ласточка?
– Потому что ты меня поругала.
– Ласточка моя, я же хочу, чтобы ты стала умной девочкой.
– Ты даже не обняла меня, ты даже слёзы мои не вытерла…
Мать обняла ребёнка, расцеловала и подняла на руки.
– Ласточка моя, когда дети плохо поступают, взрослые их ругают, чтобы больше так не поступали. Хоть ругаю, я же тебя очень люблю.
Раисат улыбнулась и обвила мамину шею обеими руками:
– Я тоже люблю тебя, мама. Только ты меня всё равно не ругай. А то не покушаю пельмени.

               
А что останется воробьям?

Раисат посмотрела вокруг. Туман густел. Хотя солнце еще не зашло, темнело.
«Ну, куда же делся теленок? – холодная дрожь прошла по телу девочки. – Если туман совсем окутает окрестность, а я не смогу найти теленка, тогда что же с ним случится? Вдруг его съедят волки, что же потом я скажу маме?»
Подвергаясь направлениям свирепствующего осеннего ветра, туман то густел, то рассеивался. Девочка, гонимая страхом за судьбу телёнка, торопилась. Забыв об усталости, она долго искала его по опушке леса, по скалистым склонам, по густо заросшим рощам.
Вдруг, потрясенная увиденной картиной, она остановилась: вся лощина, от края до края и даже фасадная часть родника, облицованного пиленым камнем, – все вокруг краснело от созревших плодов шиповника. Девочка, удивлённая открывшейся перед ней картиной, даже рот раскрыла от изумления: спелые, словно кизил, плоды шиповника заколдовали девочку. Она сорвала несколько ягод – они были сладки, как сироп. «Не шиповник, а настоящий мёд. Я думала, что плоды этого колючего кустарника бывают твёрдыми и кислыми. Рядом с нашим домом растут именно такие. А здесь они такие сладкие, –  девочка снова окинула взглядом окрестность. – Как их здесь много… – Она начала   наполнять шиповником карманы. –  Соберу их много-много и попрошу маму, сделать из них варенье».
– Пр-р-р-р-р, – неожиданно, справа от неё, закачались кусты – с них слетела стайка воробьев.
Раисат вздрогнула от неожиданности, у нее неистово заколотилось сердце: «Я же не нашла нашу тёлочку Звездочку. Что же я тут шиповник собираю? Если волки съедят телёнка, меня мама поругает», – представив расстроенный взгляд матери, девочка смутилась.
– Звездочка! Звездочка! – она стала звать теленка. – Ах ты, безобразница! – Куда же ты делась?
Девочка уже собиралась искать телёнка, как сочные плоды шиповника, как магнит, вновь притянули её к себе. Казалось, чем гуще чаща, тем слаще ягоды. «Соберу еще чуть-чуть и пойду искать Звездочку. А может, она давно уже дома: Звездочка же не глупая, чтобы долго оставаться на пастбище…»
Отправляя в рот ягоды сочнее и слаще, ставя в карманы плоды тверже, девочка углубилась в кусты. Изредка оглядываясь вокруг, она набила все карманы, собрала шиповник и в жакет.
Туман густел. Начало моросить. «Нет, сейчас я не смогу собрать все ягоды. И некуда их уже ставить. Приду с мамой собирать их потом. А из этих шиповников сделаю бусы и повешу сушить. И наша веранда украситься, как балконы в индийских кинофильмах…»
Свисающие с веток плоды шиповника все ещё манили девочку. Оказавшись среди кустов, она не знала, как выбраться из них. Шипы кололи ее, царапали руки, затягивали одежду.
Стайка воробьев, прилетевшая к шиповнику, вновь вспугнула девочку. Воробьи, устроившись на ветках, удобнее, стали клевать ягоды. Казалось, весело чирикая, они выражали свою радость, доставляемую им ягодами.
Девочка от удивления раскрыла рот: «Как? Плоды шиповника – воробьиная еда?» Она внимательно присмотрелась: «Нет! Воробьи не играются. Они, видимо, проголодались, а теперь ужинают…»
Девочке стало не по себе: она вспомнила, как иногда забывала, а иногда и ленилась сыпать на дощечку, подвешенную к дереву, корм воробьям, живущим рядом с их домом: «Когда я сыпала во дворе пшеницу, куры и петухи не давали воробьям клевать зерно, прогоняли их со двора. А на дощечку я не всегда ставила им корм. А ещё собираю их еду? Краду их запасы?» – девочке стало стыдно, будто кто-то застал её на месте преступления. Она с трудом выбралась из кустов и стала высыпать на каменистую гряду содержимое карманов. Высыпала шиповник, собранный и в жакет.
– Птички, не обижайтесь: я не знала, что плоды шиповника – ваша еда. И не бойтесь: я не унесу ягоды домой. Может быть, наша Звездочка вернулась домой. Я тоже пойду. До свидания, мои крошки!









Цикл рассказов для старшеклассников «В горах»

Телята

Ясное летнее утро. Всюду гомон проснувшихся птиц, трескотня стрекоз, невидимых в густой траве, гудение шмелей, летающих над цветущими деревьями. 
– Зарият, солнышко моё, собирайся пасти телят. Сегодня наша очередь их стеречь. Твоя подружка Зарипат уже вышла  к водопою, – Заза окликнула дочку.
Зарият недовольно встала:
– Не успели стадо коров на пастбище увести, так и телят выгоняют туда же. Подождали бы, пока телята немножко подрастут.
– Они уже подросли, моя хорошая.
– Может быть, стадо коров ещё не скрылось за косогором. А вдруг телята за ними побегут.
– Ты что, доченька, все бубнишь? Надо же приучить телят пастись. В прошлом году таких же телят еще раньше погнали на пастбище.
– Ладно, мама. Я встаю, – заторопилась Зарият.
Сельчане собрали своих телят у водопоя. Телята хором мычали, одни сторонились незнакомых людей и пытались убежать в привычный двор, другие, будто козлята, подпрыгивая, пробовали силу своих ног, третьи, радуясь полученной свободе, галопом неслись по ширине дороги, четвертые, проявляли интерес к сородичам, принюхивались, будто желая узнать, с кем им придется пастись.
Людские голоса и мычание телят сливались в один оркестр.
– Хорошо, что хоть Зарипат будет рядом со мной. А то была бы скука-морока, – облегченно вздохнула Зарият.
Вместе с мальчишками-помощниками девочки-подростки погнали стадо на Телячье пастбище. Здесь, на тенистой стороне склона, почувствовав вкус свежей травы, телята успокоились, стали с удовольствием щипать сочный душистый клевер. Телята-малыши, родившиеся недавно,  глядя на собратьев «постарше», тоже пробовали сорвать альпийские цветы. Зарипат и Зарият внимательно наблюдали, как телята впервые пасутся.
– Какие они красивые и забавные, – умиленно прошептала Зарипат.
– Забавные они или нет, увидишь, когда слепни приблизятся к ним.
– И что тогда будет?
– Они будут удирать с пастбища, сломя голову.
– Они же похожи на живые игрушки, – проговорила девочка, будто не слышала намёка подруги, – смотри, как тот телёнок «жвачку» жуёт. Смотри, как вон те телки лежат себе в смешных позах, положив друг на друга свои головы! Смотри, как те, отгоняя мух, забавно машут хвостами. Чудные телята…
– Ой, Зарипат, ты всё любуешься ими, а я думаю, сможем ли мы удержать эти милые создания природы, когда будет припекать солнце.
– Удержим, а на что мы тут?
– Сказать это легко. Я помню, как стали убегать такие же телята в прошлом году. Они, как только к ним подлетали слепни, задрав к спинам хвосты, давали такого стрекача, что и пуля бы их не догнала.
– Ну, не преувеличивай. Мы ведь с тобой тоже неплохо бегаем.
– Если телята сорвутся с места, нам их не догнать.
– Постережем их, чтобы они и не вздумали убегать. Я все же считаю, что ты зря переживаешь: телята мирно пасутся.
– Хотелось бы этому верить.
– А зачем им убегать? Они же должны понимать, что им придется кормиться на лугу. Пока телята отдыхают, давай посмотрим на водопад.
– Водопад отсюда тоже виден.
– Смотреть издали на водопад – одно, а видеть его вблизи – совсем другое дело. Когда ты стоишь рядом с водопадом, возникает такое впечатление, будто ты очутилась в сказке. Пойдем, посмотрим.
– Нам нельзя никуда отлучаться.
– Мы же ненадолго. К тому же мальчишки-помощники за телятами будут присматривать.
– А вдруг телята убегут. Может, не надо туда идти? – засомневалась Зарият.
– Мы быстро придем. Ты же никогда не была на водопаде.
– Нет, не была.
– А я с мамой даже купалась под его струями. Сначала я не могла пойти под воду, струящейся с высоты. Но мама подняла меня на руки и понесла. Как я тогда кричала… А потом мне понравилось плескаться под тёплыми струями водопада.
– Твоя мама же лаборантка. И работает на дальней ферме.   
– Да, она утром ездить на молочный завод, чтобы сдать фляги с молоком, проводит лабораторные анализы. Но в один день она решила показать мне этот удивительный водопад. Идём, увидишь, как там красиво.
– Только на минутку. Нельзя оставлять телят без присмотра.
Подружки бегом стали спускаться по склону.
– Девочки! Вы куда? – возмущенно стали кричать мальчишки. Вас же ваши матери не на прогулку послали!
– Мы долго не будем! Смотрите в оба, чтобы телята никуда не убегали! Мы быстро придём!
Подростки вмиг спустились по склону и оказались у водопада. Зарият была потрясена: она никогда не видела такой бурлящей пенистой воды, стекающей в долину.
– Какая красота! Эта пена похожа на ту, которая собирается при стирке…   
– А что я тебе говорила?
– А струи похожи на те, что льются из огромного душа…   
– А теперь посмотри вниз, как вода пропадает в теснине. Смотреть туда страшно: такое впечатление, что ты тоже сорвёшься со скалы и исчезнешь вместе с водой в бездне пропасти.
– Не смотри вниз, не то на самом деле сорвёшься!
– Лучше давай посмотрим на пещеру. Там тоже очень интересно!
– Зарият! Зарипат! Быстрее идите сюда! Телята убегают! Остановите их! – кричали мальчики-помощники.
Девочки взволновано побежали на «Телячье пастбище», преодолев мигом подъем, стали преграждать дорогу телятам, убегающим домой. Мальчики, как угорелые, бегали то в одну, то в другую сторону, возвращая телят в стадо.
– Смотрите, вон, куда убежали некоторые телята, – мальчики показали на пшеничные поля, где они спокойно паслись. – Это из-за вас они убежали. А одни телята чуть не сорвались в пропасть. Какие же вы глупые девчонки! Сельчане вам доверили своих телят. А вы… Нашли время совершать экскурсии. 
Девочки вновь посмотрели на скалу, под которой зияло глубокое ущелье. По краю обрыва один за другим спускались телята. Пытаться остановить их, не было смысла – испугавшись, они могли сорваться в пропасть. 
– О Аллах, помоги им спуститься целыми и невредимыми! – шёпотом взмолились девочки.
– Вон, смотрите, на гороховом поле гуляют одни телята. Это из-за вас половина стада разбежалась в разные стороны. 
Некоторые телята, убежавшие с пастбища, задрав хвосты, бегали по околице села.
– Девочки, спускайтесь по тропинке вниз. Хоть оставшихся на пастбище телят соберите в стадо и удержите их в лощине. А мы соберём тех телят, которые топчут пшеничное и гороховое поля. 
– Хорошо, – виновато кивнули головами Зарипат и Зарият. – Мы их постережём. А вы не вспугните телят, обойдите их с другой стороны…

***
Чем выше поднималось солнце, тем меньше становилось тени под покатым склоном. Чем больше лучи припекали, тем больше слепни кусали телят. Чем больше насекомые беспокоили телят, тем больше они пытались удрать с лощины.
Мальчишки-помощники и девочки выбились из сил, преграждая дорогу то одному, то другому телёнку. Зарият, запыхавшись от быстрого бега, вдруг скомандовала:
– Ребята, не удерживайте их больше! Пусть идут домой! После обеда, когда жара спадёт, сельчане опять соберут их в стадо!
Отпустив телят восвояси, уставшие дети и сами поплелись домой. Преодолев подъём, ведущий в село, девочки ужаснулись: многие телята, вместо того чтобы убежать от слепней домой, забрели на сенокосные угодья и резвились, как на раздолье. Маленьким пастушкам пришлось потратить немало сил, чтобы собрать их и довести до села. 
– Чёртовы телята! Больше никогда я не буду их пасти! – выругалась Зарият.
– Хочешь или не хочешь, но после обеда всё равно придётся: сегодня ведь наша очередь.
– После обеда солнце не будет так сильно припекать, и телята спокойнее будут пастись.
– Посмотрим, – поспешно ответила Зарипат.  – Слушай, Зарият! Я не смогу пройти по селу: не хочу слышать упрёков сельчан за то, что мы сегодня плохо стерегли телят. Лучше пойду к своей тёте. К счастью, её дом на краю села.
– А как же я пройду по селу? Ведь наш дом на другом конце села…
– Ты тоже идём к моей тёте. Она хорошая.
– Я не могу. Если я не пойду домой, меня мама поругает.

***
К часам четырём сельчане вновь собрали телят в стадо. И вновь Заза окликнула дочку.
– Зарият, собирайся, моя хорошая, пасти телят.
– Хорошо, мама. Иду.
Робея под осудительными взглядами сельчан, девочка приблизилась к стаду.
– Зарият, ты же – взрослая девочка. Не в первый раз пасёшь телят. Как ты могла допустить, чтобы стадо разбрелось и растоптало поля?
– Я больше так не поступлю.
– Смотри, впредь будь умницей.
– Постараюсь…
Погнав стадо резвых телят на пастбище, Зарипат и Зарият решили больше не позориться перед односельчанами. На этот раз девочки никуда не отлучались, вовремя пресекали телятам пути к бегству. Мальчишки-помощники тоже были начеку.
Солнце стало клониться к западу. От напряжённых усилий удержать телят на пастбище Зарипат утомилась.
– Зарият, может, поведём телят домой?
– Ты что? Опять сельчане скажут, что рано пригнали стадо. Потерпи ещё немножко.
– Телята знают, что скоро они должны питаться молоком матерей, поэтому они уже беспокойно себя ведут. Давай, поведём их домой.
– Что ты скажешь, если сельчане нас опять поругают?
– Не поругают: уже вечер.
– Ладно.
Девочки открыли дорогу стаду, охраняя его по краям, чтобы оно не разбежалось в разные стороны. Вдруг телята, услышав мычание коров, во весь дух побежали в ту сторону, откуда возвращались их матери.
Как остановишь телят, рвущихся к своим матерям, к тому же когда и коровы бегут навстречу своим телятам, когда природный зов притягивает животных друг к другу…
– Зарипат, быстрей догоняй телят! Не давай им приблизиться к стаду коров! – крикнула подруге Зарият.
– У меня уже нет сил. Я задыхаюсь!
Пастухи, заметив телят, бегущих к коровам, встали на их пути, отгоняя их, как могли. Но сколько бы они ни преграждали им путь, ничего не вышло: коровы стали искать своих телят. А телята, встретив своих матерей, тут же припадали к вымени. 
– Вот праздник будет сегодня для телят… – усмехнулась Зарият. – А то им не доставалось всё молоко своих матерей.

В горах

Зарипат и Зарият свернули с тропинки, оглядели совхозные сенокосные угодья. Перед девочками открылась неописуемая красота альпийских лугов. Разнотравье и огромное множество изумительных горных цветов очаровали девочек. Луг, согретый солнцем, гудел как пчелиный улей. Казалось, что под каждым листиком прячется какое-либо насекомое. Изумлённые этим нерукотворным изяществом, девочки забыли, куда они шли и почему оказались здесь, на плоском холме.
– Зарият, сторожа не видно. Давай быстро соберём траву вон в той лощине, и ускользнём от посторонних глаз. Зачем нам далеко ходить, когда поблизости столько травы. Пока настанет сенокосная пора, в лощине опять прорастёт трава.
– Давай. А если сторож нас заметить?
– Сейчас обеденное время. Сторож, видимо, ушёл кушать. Давай быстрее, пока он не застал нас на месте правонарушения.
Девочки спустились в лощину. Трава здесь была гуще и выше, чем на холме. Орудуя серпами, девочки быстро собрали кучки травы и решили сделать вязанки. Вдруг раздался пронзительный крик ишака, и на холме показалась голова совхозного сторожа.
– Эй! Чёртовы дети! Не стыдно вам средь бела дня обирать покосные угодья? А ну, вон отсюда, чтобы духу вашего здесь не было!
– И-а! И-а! – пронзительным голосом ишак огласил окрестность.
От громогласного окрика сторожа и резкого крика осла девочек бросило в дрожь. Они вмиг вытащили из-под травы свои верёвки, схватили серпы и пустились наутёк.
 – Ах, чёртовы девочки! Только попробуйте ещё раз приходить на сенокосные угодья, увидите, что с вами будет! – многократным эхом донесся голос сторожа до девочек, спустившихся до горной речки.
– Ну, вот, остались мы без травы. Ты не захотела собирать её на террасах, вдоль тропинок или между кустарниками. Где мы теперь соберём траву? – заикаясь, спросила Зарипат, всё ещё дрожа всем телом.
– Не переживай. В начале лета траву везде можно найти.
– Тут же пастбище. Здесь трава съедена. А на сенокосных угодьях собирать траву, сторож не разрешит.
 – Да. Не разрешит. Но на скалистых склонах есть места, куда даже козы не решаются добраться. Там мы и соберём траву. Такие места не охраняются никаким сторожем. Пошли!
– Склоны, о которых ты говоришь, так далеки отсюда. Как мы преодолеем этот крутой подъём?
– Ты не ной. Говорят, дорогу осилит идущий.
– Допустим. Как же мы с вязанками трав спустимся оттуда? Это же так страшно…
– А что теперь нам остаётся делать? Не возвращаться же нам домой с пустыми руками. За мной! – скомандовала Зарият.
– Хорошо. Если по дороге что-нибудь случится, пеняй на себя…
– Согласна. Давай наперегонки! Кто первым поднимется на склон, тот – молодец! Раз, два, три!
Девочки, обгоняя друг друга, в мгновение ока оказались на труднодоступном склоне. Узкая полоса между отвесными скалами, напоминающая террасу, оказалась райским уголком: трава по пояс. И трава такая, что не встретишь на околице села.
– Зарипат! Ты только посмотри, какой потрясающий вид у наших гор. Наше огромное село отсюда кажется таким маленьким, похожим на птичье гнездо…
Девочки долго любовались удивительными очертаниями гор, казавшимися ниже скалы, на которой они стояли.
Восхищаясь невиданным ранее пейзажем, Зарипат запела не раз услышанную на свадьбах песню.
– Эй, певунья, давай собирать траву. Мы сюда пришли не концерт устраивать, – прервала её Зарият. – Видишь, какую кучу я уже собрала!
– Да-да, – задумчиво отозвалась Зарипат, глядя, как ловко Зарият срезает серпом альпийские гвоздики и огромные, похожие на ладони взрослого человека, листья первоцвета.
– Так не хочется собирать здесь траву.
– Почему?
– Жалко срезать такую красоту.
– Ну-ну, не хнычь! Жалко голодных телят, которые с утра ничего не ели и ждут, не дождутся, пока  мы с травой не вернёмся. Чтобы накормить телят, придётся нам его срезать.
Пока Зарипат рассматривала цветы, Зарият туго связала огромную вязанку, подложила под неё камень, чтобы она не скатилась со склона и подошла к Зарипат:
– Эй, подружка, что ты предалась мечтам? А ну-ка займись делом, а то нам до вечера придётся здесь оставаться, – Зарият ловко, как взрослая, стала орудовать серпом, помогая Зарипат собрать траву.
Из душистых альпийских трав девочки вскоре связали вторую вязанку.  Вдруг Зарият нечаянно задела ногой свою вязанку. Она покатилась, как огромный мяч, сначала медленно, а потом, всё больше и больше набирая скорость.
– Вай, моя вязанка! – вскрикнула от неожиданности Зарият, – сейчас она упадёт в пропасть, и река её унесёт… Вай, что мне теперь делать? Вай, мама…
Вязанка всё катилась и катилась, разбрасывая по листочкам травы и уменьшаясь в размерах. Дойдя до тропинки, где было сравнительно ровное место, вязанка, будто послушалась зову своей хозяйки, остановилась. У Зарият отлегло о сердца.
– Надо же моя вязанка остановилась именно там, где нужно было остановиться. Зарипат, давай столкнём со склона и твою вязанку: зачем тебе таскать её…
– Не глупи! То, что твоя вязанка остановилась у тропинки – это чистая случайность. Так не бывает, чтобы вязанки, которых столкнули со склона, останавливались там, где хотят их хозяева. Лучше я сама донесу её до тропинки.
– Ну, что ты боишься? Тебе же лучше, если вязанка докатиться до тропинки, оттуда до села близко, – Зарипат даже не успела опомниться, как Зарият столкнула вязанку.
Вязанка почему-то покатилась вкось, перекатываясь от кочки к кочке, направляясь в сторону пропасти. Зарипат закрыла глаза, чтобы не видеть, как вязанка катится вкось. Вязанка, катящаяся без преграды, с плеском упала со скалы в реку. Подхваченная волнами горной реки, она поплыла, а через некоторое время, крутясь и переворачиваясь, исчезла под водой.
Открыв глаза и поняв, что случилось со своей вязанкой, Зарипат заревела, как на похоронах.
– Не реви, дурочка, – прикрикнула на неё Зарият, – какой теперь толк от твоего плача?
– Тебе хорошо: твоя вязанка на тропинке, а моя – утонула. Что скажет теперь моя мама? Она же меня опять поругает, когда я вернусь домой не только без травы, но и без верёвки и серпа.
– Серп-то твой здесь. Я не успела его воткнуть в вязанку. А за вязанку не переживай: я свою тебе дам. Моя мама добрая. Я ей скажу, что моя вязанка утонула в реке…

Сбор тмина

– Зарипат, пошли тмин собирать!
– Разве тмин созрел? Рано ведь ещё.
– Созрел-созрел. Многие уже собрали его в дуакарской лощине. Говорят, там очень крупный тмин.
– В дуакарской лощине? Это же так далеко…
– Ничего страшного! Мы же не одни. Многие идут. А самое главное: не пешком идём, а на прицепе трактора «Беларусь» едем.
– Как можно ехать на прицепе трактора? А вдруг он отцепится? В лощину-то спуск очень крутой.
– Ты думаешь, что изготовители – глупые люди? Они знают, как надо сделать так, чтобы прицеп не отваливался от трактора.
– Может быть, он не отцепится на ровной дороге, но по крутому склону ему не удержаться…
– Давай, не философствуй, как старушка, а собирайся быстрее. А то тракторист не будет нас ждать.
– А что? Тракторист тоже хочет тмин собрать?
– Откуда мне знать? Говорят, он кухонную утварь соседки везёт. Она переселяется в соседнее село. А нам ведь по пути.
Как только трактор тронулся, соседки-подружки запели песни. Их звонкие голоса взволновали Зарипат и Зарият. Оставив свои «сиденья», они примкнули к поющим. Трактор летел стремительно, несмотря на то, что приходилось преодолевать повороты. Молодой тракторист решил прибавить скорость, чтобы поющие пассажирки прокатились с ветерком. При езде тележка наклонялась то в одну, то в другую сторону. При каждом наклоне девочки по инерции хватались то за один борт, то за другой. Да и мебель с кухонной утварью стукалась то об один борт тележки, то о другой. При каждом толчке девочки заливисто хохотали. Преодолев очередной поворот, трактор выехал на сравнительно пологий склон. А дальше дорога вела к спуску. Молодой тракторист резко сбавил скорость мчащегося по инерции трактора, но преодолеть изгиб дороги не смог. На покатом спуске тележка сначала резко подалась вперёд, потом наклонилась в правую сторону, отцепилась от кабины и медленно перевернулась. Когда она перевернулась вновь, девочки с ужасом поняли, что они вместе со старинной мебелью и нехитрой утварью вывалились на землю. Всюду стали слышны крики о помощи, стоны и плач. Кто-то с хохотом выбирался из-под большого таза, используемого старушкой вместо ванной. Кто-то с плачем выползал из-под сетки никелированной кровати. Кто-то оказался прижатым между тумбочкой и сундуком. А Зарипат лежала без движения. Зарият, выбравшаяся из-под корыта, вдруг зарыдала:
– Ой, мама! Зарипат вся в крови! Подружка, что с тобой? Ты жива?
Зарипат не подавала признаков жизни. Зарият, боясь, что при малейшем движении вся утварь, удерживаемая перевёрнутой табуреткой, свалится на подругу, заревела:
– Ой, мама, зачем я уговорила её ехать на прицепе? Что я теперь скажу её матери? Её мама и так не хочет, чтобы я дружила с её дочкой. А теперь и вовсе возненавидит. Зарипат, очнись, пожалуйста! – Зарият стала тормошить подругу. Та ошарашено открыла глаза:
– Где я? Что произошло? – будто спросонья спросила Зарипат. – Что это на меня свалилось?
– Ой, подружка моя, хорошо, что ты можешь разговаривать! Ты цела?
– Ага.
– Ты сможешь встать?
– Не знаю.
Всё ещё не веря, что подруга цела, Зарият сбросила с её ног старый, видавший виды, ковёр, самовар, кувшины, отодвинула табуретку и пощупала ноги подруги.
– Ну, как ты? Попробуешь встать?
– Да-да.
Зарипат осторожно, будто никогда раньше не ходила, робко решилась встать. Но ноги почему-то не слушались её, будто одеревенели.
–  Зарипат, ты же можешь встать? – сквозь слёзы, дрожа всем телом, спросила подругу Зарият. – скажи же «да!». Нам же надо тмин собирать…
– Кажется, могу… – ответила девочка, – будто не рада была тому, что может ходить. Кто сейчас поверит, что я попала в аварию и осталась цела?


Немилость заслужил

Как-то раз вдова Гульминат разожгла костёр, обжарила на огромной духовке овёс и поручила своей дочери Зарият, сходить на мельницу и смолоть обжаренное зерно на толокно.
А девочке только того и надо было: она очень любила скакать на коне. Но мама редко разрешала ей садиться на него, мол, Гнедой сбросит тебя и разобьешься. А во время сезонно-полевых работ горянка и вовсе дорожила конём: «Незачем попусту скакать на нём». Зато в уборочный сезон и траву перевозила на нём, и сено. А осенью конь нёс на себе и снопы, и мешки. Только зимой, ведя коня на водопой, Зарият от души могла кататься на нём. А сейчас, накануне сенокоса, девочка и не мечтала о такой радости: поскакать на коне. Обрадовавшись представившейся возможности, девочка тут же снарядила коня, прикрепила к седлу пудовый мешочек с обжаренным овсом и поскакала на мельницу.
Водяная мельница, расположенная в Медвежьей долине, вращая громадными жерновами, грохотала, будто в округе гремел беспрерывный гром. Зарият обрадовалась, когда увидела на мельнице соседей: «Я пришла в удобное время. Наши соседи помогут мне смолоть содержимое мешочка, и я к вечеру смогу быть дома».
– Бог в помощь, соседи! Как хорошо, что я вас здесь застала! Мама попросила смолоть этот мешочек, – бойко пролепетала девочка, думая, что и соседи рады видеть её, как сама их.
Исламутдин, зло сверкнул глазами:
– У твоей мамы головы нет, наверное, на плечах.
– Это почему же «у моей мамы головы нет на плечах», дядя Исламутдин?
– Во-первых, я тебе – не дядя. Во-вторых, будь у неё голова, она не отпустила бы на мельницу тебя, малолетнюю девочку, одну-одинёшеньку.
– Я – уже взрослая. И всё умею делать, – обиделась Зарият.
– Не обижайся, соседушка: дядя Исламутдин шутит.
– Я вовсе не шучу.
– Доченька Зарият, я уже свою рожь смолол. Дядя Исламутдин – неплохой человек. Думаю, он пропустит тебя без очереди: у него зерна много, а у тебя совсем мало. Давай, Исламутдин, пропусти содержимое этого небольшого мешочка. Запусти жернова для толокняной муки.
– И не подумаю. С какой стати я должен пропускать её без очереди?
– Это почему же, сосед, ты настроен против дочери соседки?
– Есть на то причины.
– У тебя много мешков. Не стоит заставлять девочку ждать, пока ты перемелешь всё своё зерно.
– Пусть ждёт! Её мама тоже заставила меня ждать десять лет. А потом вышла замуж за другого, –  невозмутимо ответил горец, засыпая своё зерно в огромную воронку, направленную к жерновам. 
Каримуллах только всплеснул руками:
– В чём виновата дочка, если её мама не вышла за тебя замуж?
– От гадюки, дорогой сосед, рождается только гадёныш, а от гордячки-матери  – гордячка-дочь.
Горец вновь всплеснул руками:
– Я тут, доченька, ничем помочь тебе не могу. Ты лучше возвращайся со мной домой, чтобы с утра пораньше прийти на мельницу.
– Я не могу сегодня отсюда уходить, потому что завтра с мамой мне надо идти на сенокос, колючки надо убирать со скошенных мамой рядов.
– Значит, не вернёшься со мной домой и будешь ждать своей очереди?
– Я подожду, дядя Каримуллах.
Зарият не могла проглотить обиду. Ей очень хотелось чем-то задеть Исламутдина, чтобы «понял, с кем имеет дело». Проводив взглядом уходящего домой «доброго соседа», Зарият пошла пасти коня.
Горный воздух был кристально чист. В сизой дымке вечерней зари горные хребты казались красочными. А склоны и впадины, казалось, слились в одну великолепную панораму.
– Как здесь красиво! Не то, что у меня на душе…
Прохладный ветерок понемножку успокоил и приободрил Зарият.  Девочка вздохнула и посмотрела на Гнедого.
 – Вот что, дорогой мой конь, нам некуда спешить. Я здесь отдохну, а ты поешь сочной травы.  Подойдет наша очередь, перемелем наш пуд и поскачем домой.
Через некоторое время задумавшаяся девочка вдруг встрепенулась: «Ой, уже темнеет. Пока сосед перемелет всё зерно, совсем стемнеет. А ночью мне будет страшно оставаться здесь. Придётся поскакать домой, а завтра с утра вернуться на мельницу».
Зарият вновь заглянула в мельницу, чтобы узнать, не заканчивается ли зерно Исламутдина. А он, засыпав новый    мешок в воронку, прилёгши на топчан, храпел, оглушая грохот жернов.
Зарият улыбнулась: «Интересно, этот грубиян долго ещё будет храпеть?» Она тихонько повернула в сторону желоб, прикреплённый к воронке: зерно стало ссыпаться на земляной пол. Девочка на цыпочках вышла из хижины, прикрепила свой мешочек к седлу, села на коня и пришпорила его:
– Давай, Гнедой, быстрей домой, пока сосед-грубиян не застал нас на месте «преступления».
Но от своей проделки Зарият не почувствовала себя отомщённой. Она решила перерыть и канавку, по которой к мельнице текла вода. Девочка спешилась возле реки.  Она положила поперёк канавы, по которой к мельнице текла вода, деревья, обломанные грозой, а сверху них положила камни, лежащие рядом, потом засыпала землёй сделанное заграждение. Покатистая канава из-за преграды, сделанной девочкой, переполнилась, и вода потекла по левому её краю канавы вниз, в долину. Зарият возликовала:
– Вот так тебе, глупый сосед, ты ко мне проявил немилость, и от меня ты немилость заслужил!

На току

– Зарият, полезай, доченька, на скирду, развяжи верёвки, с помощью которых со всех сторон к колу прикреплены камни. Выдерни и кол, что укреплён на верхушке скирды.
Гульминат подставила для дочери длинную лестницу. Зарият вскарабкалась до самого верха. С его вышины соседские скирды и даже люди, собравшиеся на току, специально углубленной площадке для молотьбы снопов, казались маленькими.
Девочка развязала петли, с помощью которых на скирде были прикреплены камни для того, чтобы горный ветер не унёс снопы. Сбросив на землю камни и верёвки, девочка решила выдернуть кол. Вдруг с солнечной стороны, где оттаял снег, стали сползать снопы. Девочка изо всех сил пыталась удержаться на скирде. Но тщетно. Она вместе со сползающими снопами шлёпнулась на землю.
– Ой, моя дочь! – вне себя закричала горянка, подбегая к девочке. – Доченька, что с тобой? Ты жива? Ты не ушиблась?
Зарият с хохотом поднялась со снопов.
– Ой, мама, когда падала, я так испугалась, думала, что умру.
– Доченька, хорошо, что ты упала на снопы. Когда ты сорвалась со скирды, у меня чуть сердце не разорвалось… Слава Аллаху, что всё обошлось.
Зарият посмотрела на скирду. А кол так и торчал на его верхушке.
– Сейчас я его выдерну, – девочка вновь потянулась к лестнице.
Зарипат её опередила:
– Сиди, неумеха, сейчас я буду выдергивать кол. А ты, если шлёпнешься ещё раз, как знать, встанешь ли с места. 
Зарипат легко, словно пёрышко, взобралась на скирду, взялась за кол и стала выдёргивать его. Тянула она его, тянула, раскачивала во всю, но кол не выходил. Девочка разозлилась, уперлась обеими ногами в снопы и напряглась. Вдруг девочка вместе с выдернутым колом кубарём скатилась со скирды. При падении она настолько перепугалась, что, упав на снопы, она так и осталась на них лежать.
Перепуганная мать девочки подняла крик:
– Зарипат, моя ненаглядная, с тобой всё в порядке?
– Мама, не плачь. Я – жива!
– Солнышко моё, доченька, я же не переживу, если с тобой что-то случится. Дай-ка я на тебя хорошенько посмотрю, – Калимат, не веря своим глазам, пощупала дочку.
Зарипат расхохоталась:
– Мама, что ты делаешь? Щекотно!
– Слава Аллаху, доченька, раз ты так звонко смеёшься, значит, у тебя всё в порядке.
Сельчане окружили девочек и удивлённо зацокали.
– Надо же упасть с такой высоты и даже не поцарапаться… Гульминат, Калимат, ваше счастье, что с девочками ничего не случилось. Но чтобы их не сглазили, надо им отлить оловянные сердца. 
– Да-да, соседки, отольём, лишь бы с ними ничего не случилось, – матери обняли своих дочерей.
Зарипат и Зарият улыбнулись.
– Вот странные мамы, утром сурово на нас покрикивали, чтобы мы не ленились, а сейчас готовы делать для нас всё. Зачем нам отливать оловянные сердца, когда у нас есть свои?
– Это наши материнские проблемы. А вы, доченьки, берите серпы и рассекайте их жгуты. Разрезанные снопы кидайте в ток.
К току подошли и мальчишки, которые ходили за быками. Остановив их возле старика, они поднялись на скирду, стали скидывать вниз снопы. Закипела работа.
Зарипат и Зарият, будто соревнуясь, стали разрезать жгуты и разбирать снопы. Вскоре впадина тока заполнилась разрезанными снопами. Калимат стала выравнивать их слои.   
Сосед, единственный мужчина, вернувшийся с фронта, запряг быков, с помощью хомутов прикрепил к оглоблям тяжёлые доски с вбитыми с нижней стороны кремнями, служащими для резки колосьев. 
– А ну-ка, девочки, залезайте на доски, да держитесь крепче, чтобы не свалиться с них.
Омар погнал быков, направляя их, чтобы они делали правильные круги по току. И животные, которые тащили за собой пару досок, и девочки, что сидели на них, закружились словно карусель. Из-за быстрой ходьбы быков, совершающих круги по току, у девочек закружились головы. Перед их головами закрутились и колосья, которые разрезались под тяжестью досок с вбитыми кремнями, и дома, расположенные поодаль, и пологие склоны, что тянулись за околицей села, и облака, которых ветер гнал с севера на юг.
Девочкам казалось, что они вот-вот упадут с досок. Чтобы не упасть, Зарият крепко вцепилась за хомуты, с помощью которых к оглоблям были прикреплены доски, а Зарипат схватилась за подругу. 
Вдруг, откуда ни возьмись, с громким лаем мимо тока пробежала свора собак. Быки, перепугавшись их громкого лая, отскочили в сторону, да так резко, что девочки слетели со своих мест и распластались на колосьях. Через мгновение верх дном перевернулись и доски.
Гульминат и Калимат зажмурили глаза, чтобы не видеть, как переворачиваются тяжёлые сельскохозяйственные орудия труда:
– О, Аллах, спаси наших девочек!
Омар, почуявший опасность, затянул до предела поводья взволновавшихся от собачьего лая быков. Схватив их за рога, удержал на месте, чтобы они с испуга не растоптали девочек.
Зарипат и Зарият с хохотом встали во весь рост, стряхнули с себя солому.
– Зарипат, давай опять сядем на доски и покатаемся.
– Давай. Только на этот раз я буду держаться за хомуты. А то ты быстро выпускаешь их.
– Если бы я их не выпустила, то тяжёлые доски припечатали бы нас с тобой к земле.
– Ну, ладно. Надеюсь, что свора сельских собак больше не напугает быков. 











Цикл рассказов «Жизнь животных»
 
Китёнок

Море было спокойно. Волны на море раскачивались плавно, словно колыбель. Изящные гребни волн, отражаясь под тёплыми лучами ласкового солнца, переливались, словно бисер.
Китёнок, родившийся недавно, наелся материнским молоком, блаженно растянулся.
– Теперь, мой маленький, – говорит китёнку мама, – тебе надо отдохнуть, поспать. Так ты вырастешь быстрее и станешь сильным.
– Хорошо, мама, я отдохну, – китёнок прижался к своей матери  и сладко зевнул.
До слуха китёнка доносились звуки дельфинят, играющих в волнах. Китёнок тут же забыл о наставлениях матери и поплыл к ним. Дельфинята вдруг испугались и исчезли с глаз китёнка.
– Они меня что ли испугались? – удивился китёнок. – Вот глупые!
Он решил поискать дельфинят, но заметил неподалёку косяк рыб.
– Какие маленькие, – изумился китёнок, – а весело играют, резвятся.
Как только он подплыл поближе, рыбы резко шарахнулись в сторону и стремительно уплыли. Китёнок рассердился на них и вернулся к матери.
– Мама, со мной никто играть не хочет.
– Не обижайся на них, мой хороший. Они просто боятся тебя.
– Как? Я же ещё маленький. Я же ещё молоком питаюсь…
– Да, моя крошка, а обитателям моря ты кажешься большим и опасным.
– Я же не виноват, что я расту не по дням, а по часам.
– Что делать, моя радость, морские обитатели всегда боялись нас, китов. Боялись и старались держаться от нас подальше.
– Я же хочу с ними только поиграть. Ведь у меня никого нет: ни братьев, ни сестер, ни друзей. Я тоже хочу с кем-нибудь поиграть…
– Потерпи немножко и подрасти. Когда вырастешь, ты поплывешь и поищешь себе друзей. А теперь пора поспать.
– Не хочу я спать. Мне скучно. Я хочу играть. А играть мне не с кем…

Крошка

Козлёнок Крошка без устали резвился вокруг палатки, где паслась его мать с переломом передней ноги. Козлёнок резвился, то, подпрыгивая на тоненьких ножках, то, припадая к вымени матери и лакомясь молоком, то, чувствуя себя подросшим, пробуя щипать траву.
«Оказывается, трава – вкусный корм. Почему же раньше я не хотел пробовать её? Мне казалось: молоко матери лучше травы. Но молоком я не наедаюсь и мучаю свою маму, вытягивая из её вымени последние капли.  Как я был глуп, когда, оставив такую сочную траву, я мучил свою маму», – время от времени поглядывая на мать, козлёнок стал щипать листья душистого клевера. Через некоторое время, радуясь своему открытию, смоляно-чёрный козлёнок с белым пятнышком на лбу, подпрыгивая, добрался до матери и приласкался к ней: «Мама, извини за мои шалости: я раньше не знал, что трава такая вкусная. Представляешь, мама, я уже научился её щипать. Но иногда хочется лакомиться и твоим молоком. Ты мне позволишь, мама, ещё раз полакомиться?» –  козлёнок пристально посмотрел на козу.
«Конечно, мой хороший, мой маленький, мой самый красивый и единственный козлёнок», –  коза нежно лизнула своего дитя.
Играя коротеньким хвостиком, козлёнок опустился на передние коленки и припал к вымени матери. Вместе с материнским молоком приятное блаженство разлилось по его телу. Однако молоко быстро закончилось. Сколько бы он ни пытался вытянуть ещё чуть-чуть, его не было. А незажившие раны на вымени матери, получившие при падении со скалы, причиняли ей боль.
«Ну, вот, мама, я теперь пощиплю травы и поиграю. Приду к тебе потом, когда у тебя будет молоко», – козлёнок вприпрыжку стал резвиться вокруг матери. А потом, будто соревнуясь с весенним ветром, стал бегать по пастбищу. Вдруг до его слуха донеслось оглушающее гудение. Козлёнок приподнял голову – навстречу ему, словно летящий коршун, нёсся джип. Из машины, остановившейся возле палатки, вышли незнакомые мужчины. Они направились в сторону прихрамывающей на левую ногу матери.
Козлёнок, будто обиженный невниманием к себе, вприпрыжку поскакал навстречу незнакомцам, встал на дыбы, будто они, как хозяйка, несли ему в поильнике молоко. Незваные гости спешили. Козлёнку показалось, что приезжим людям нет дела до его игр и забот.  Рослые, плотные и загорелые пришельцы, оглядываясь, о чём-то приглушённо спорили.
«Ну, посмотрите же на меня! Видите, как я вырос! Теперь я могу куда угодно ходить, сколько захочу прыгать, щипать траву. Ну, посмотрите же на меня, эй, люди!» – подпрыгнул козлёнок.
Пришельцы улыбнулись друг другу:
– Козлёнка тоже надо бы с собой забрать…
– Он же совсем маленький. Прирежешь, не будет никакого толка. А растить его, у нас нет времени. Нам достаточно и козы.
– Козлёнок хорошей породы. Смотри, какая у него густая и длинная шерсть! Хорошо бы его живого отвезти. Такой козлёнок недешево стоит.
– Ты что? На свои колена что ли его посадишь? В салоне машины любой дурак его заметит. В багажнике, как тушу не спрячешь – задохнётся.  Нечего с ним мелочиться.   
– Может быть, посадим его в рюкзак?
– Дурак! Ты не подумал о том, что живой козлёнок станет млеть? 
– В таком случае, давай не возьмём грех на душу: оставим козу и козлёнка. Вдруг мусора нас обыщут...
– Замолчи, ишак, – бородатый резким движением поймал прихрамывающую из-за перелома правой ноги козу, пощупал её упитанность. 
Безусый тоже потрогал козу:
– Слушай, хоть прирежешь эту козу, толку будет мало: если состричь её, от неё останутся кожа да кости. Видимо, коза сорвалась со скалы, по этой причине, наверное, хозяин оставил её у шалаша. 
– Какой ты дурак, Джапар. У такой козы бывает ценное мясо. Да и козий жир считается целебным средством. У неё столько шерсти, что можно платок связать. Ты мне нюни не распускай, прирежь козу. Редко случается так, что на чабанской точке не было даже собак. Не глупи, быстрее прирежь козу, – разозлился бородатый.
– Чёрт побери, я так не люблю, руки марать из-за такой ерунды. Если я прирежу козу, жалко будет её дитя, – безусый с жалостью посмотрел на козлёнка. 
– Что за разговоры у тебя: «Не люблю, руки марать…», «Жалко будет козлёнка». Раньше, когда нажирался шашлыков из ягнятины, ты не возмущался, –  чувствуя свою жадность и правоту напарника, бородатый нервничал.
Безусый, махнув рукой, полез в карман. Вынув нож, поставил его на камень, стал засучивать рукава.
Козлёнку захотелось узнать, что же блестит на камнях. Он подошёл близко к разрисованной рукояти ножа и принюхался. Бородатый отогнал козлёнка.   
– Ме-э! – уставившись на незнакомых людей удивленными глазами, козлёнок стал наблюдать, что они будут делать.   
Безусый пришелец вновь поймал козу, повалил на бок, связал верёвкой её ноги.
 – Мэ-э-э! Мэ-э-э-э! – коза, желая освободиться, стала кричать.
Козлёнок, услышав зов матери, стал вокруг неё бегать. Вдруг безусый повернул мордочку его матери в сторону востока, чем-то блестящим прошёлся по горлу, откуда речушкой потекло что-то красное. Через некоторое время, когда безусый отпустил безмолвную козу, козлёнок стал принюхиваться к матери. 
– Вот! Я выполнил твоё поручение. Теперь делай с тушей, что хочешь, а я умываю руки! – стряхивая с костюма былинки, безусый отошёл в сторону.
– Что ты строишь из себя благородного? Я же знаю тебя, как облупленного. Когда продам её тушу и пух, ты не замедлишь получить свою долю. «Я умываю руки!»  Пасть закрой и отнеси тушу в багажник!
– Хватит с меня! Сколько бы мясником ни работал, такого аморального поступка я не совершал. На глазах новорожденного козлёнка я прирезал его мать. Тьфу, на ненасытное брюхо! Если бы коза была упитанной, другое дело. 
– Хватит строить из себя святого!  Быстрее собирайся, пока чабаны не застали нас на месте злодеяния. Держи! – придерживая одной рукой шляпу, другой рукой он взялся за тушу.
– Не хочу! 
– Вот болван! Держи, говорю!
– Если хочешь, сам спрячь его.
Не понимая, из-за чего спорят незнакомые пришельцы, козлёнок принюхался к мордочке матери.  Перепрыгнув через лужицу крови, козлёнок припал к её вымени. Но вымя было твёрдым и не было молока. Беспрестанно играя хвостом, козлёнок стал ласкаться к матери. Удивляясь тому, что она, как раньше, не отвечает взаимностью, он решил пощипать травы. Но, заметив плотного неказистого рыжего бородатого, который пытался поймать его, козлёнок перепугался, и легче листочка, уносимого ветром, удалился от палатки. Спрятавшись за скалу, он стал наблюдать за пришельцами.
Рыжий бородач, завернув тушу в клеёнку, положил в багажник. Сел в машину и безусый. Подняв тучу пыли, они стремительно умчались.
Не понимая, почему пришельцы унесли маму, козлёнок, оставшись в одиночестве, стал звать её. Прокричав несколько раз «Ме-э!», он прислушивался. Молчание матери и глухая тишина пугала его.
Через некоторое время, увидев жену чабана, приближающуюся верхом на коне, козлёнок обрадовался. Она приносила еду не только чабанам, но и ему, козлёнку. От бутылки молока, которую она приносила, он всегда приходил в восторг.   И сейчас, будто она могла объяснить, почему и куда незнакомцы увезли маму, козлёнок вприпрыжку подбежал к горянке.

Он бы мне не простил

 Мальчишки-одноклассники играли во дворе в футбол. Камиль неуклюже ударил по мячу, и он покатился за угол дома. Рашид побежал за мячом. Почему-то на некоторое время он исчез. Когда вернулся, он невероятно сиял: 
– Камиль, если бы ты видел, как там щенок и котёнок играю-ю-ю-т! – тёмные, как горошины, глаза Рашида сверкали от восхищения. – Эти домашние животные такие пушистые, что похожи на мягкие игрушки! Идём, я тебе покажу их, – потянув за руку, Рашид поторопил Камиля.
– Где они?
– Под кустами роз!
И на самом деле котёнок и щенок, не замечая никого и ничего, как мягкие комочки, кувыркались. То, хватаясь за хвосты, то, отталкивая друг друга лапками, то, обхватывая за шеи, они самозабвенно катались по траве.
  – Шарик! – обрадовался Камиль. – Где ты пропадал? Я же тебя столько искал!  Что же ты столько времени от меня прятался?
Щенок повернулся на знакомый голос, виляя хвостом, посмотрел на Камиля. Узнав в нём своего мученика, стал без устали лаять. Мальчик, почуяв неладное, попятился назад. Щенок, казалось, предупреждал: «Не подходи, не то хуже будет», – он вернулся к котёнку.
– Шарик! Шарик-Шарик! Вернись, пожалуйста, домой!
– Камиль, это твой щенок?
– Угу, – мальчик, пряча от стыда глаза, покраснел, будто друг мог догадаться о том, как он побил щенка.  Однако Рашид изумлённо смотрел на игру двух маленьких домашних животных и не обратил внимания на переживания друга. 
Камилю очень хотелось прижать к груди Шарика, как бывало раньше, но, опасаясь, что щенок снова попытается укусить его, не решался подойти близко. Но смириться с тем, что остался без щенка, не мог. Он моргнул Рашиду: «Забери котёнка и уходи».
Рашид вкрадчиво приблизился к белоснежному котенку, который своим ярко-розовым носиком тёрся о живот щенка, решил погладить его. Как только мальчик дотронулся до котёнка, щенок залаял. Подросток неожиданно вздрогнул и отскочил.
«Раньше Шарик со мной тоже играл, – с грустью подумал Камиль. – Когда я возвращался со школы, он подавал мне лапу. Когда над его мордочкой раскачивал кусок мяса, он танцевал на задних лапах.  А теперь… Такой странный щенок: до сих пор не может забыть, как я его однажды побил…»
– На него! Ты смотри на него! – восхищался Рашид, – любуясь чрезмерно подвижным котёнком, как ему казалось, похожим на свёрток распушенной шерсти.  –  Смотри-ка на него! Ах, какой молодец! Смотри, котёнок нисколько не боится щенка! Он пытается повалить щенка! Почему же говорят, что между собакой и кошкой дружбы не бывает? Вон же они дружат. Ещё как дружат!
– Хорошо же Шарику: если захочет, он теперь может играть с котёнком, – прошептал Камиль. 
– Ты любишь Шарика?
– Да.
– Почему же он от тебя сбежал?
– Потому что я его побил.
– А почему ты его побил?
– За то, что укусил меня.
– За что, он тебя укусил?
– Знаешь, этого щенка я взял у соседки-старушки. В первое время он был таким робким, что ничего не ел, скулил и забивался в угол.  Потом, когда я стал кормить его мясом, понемногу привык ко мне, стал выполнять все мои поручения, ходить повсюду за мной. 
Однажды, вернувшись со школы, мне было скучно, и я решил посмотреть, что Шарик сделает, если я дам ему понюхать мясо и спрячу. Шарик, почувствовав запах мяса, стал царапать меня. Когда я прятал мясо в кастрюлю, он укусил меня, прямо в руку. От боли я взбесился и побил щенка. А потом повёл его во двор, привязал цепью к конуре.
Шарик весь вечер визжал, визжал он и ночью, визжал и утром следующего дня. К обеду я прихожу со школы, смотрю – конура пуста: кто-то спустил моего щенка с цепи.
– Может быть, твои родители?
– Нет. Они его не трогали. Оказывается, это старушка освободила Шарика и увела к себе.   
– Ну, ты даёшь.
– Шарик! Шарик-Шарик! Идём ко мне!
Щенок даже не повернулся в сторону мальчика.
– Камиль, ты хочешь его забрать?
– Шарик – очень умный и красивый щенок, – с болью промолвил подросток.
– Тогда давай заберём его отсюда.
– Как?
– Есть у меня одна идея.
– Какая?
– Принесём из дома кусочки хлеба или мяса: ты протяни кусок Шарику, а я – котёнку. Они пойдут за нами в разные стороны.
– Давай, попробуем, – обрадовался Камиль.
Набрав в пакеты кусочки хлеба, мяса, кучу пельменей, мальчики вернулись к играющим домашним питомцам.   
Камиль вытащил из пакета кусочки свежеиспечённого ароматно пахнущего хлеба и подбросил котёнку и щенку. 
Взглянув друг на друга, котёнок и щенок подбежали к брошенным кусочкам, но, обнюхав их, вернулись на прежнее место.   
 – Были бы голодными, они и крошки не хлеба не оставили, – рассердился Камиль. 
– Давай, пельмени дадим, – предложил Рашид. – Моя мама очень вкусно их готовит. – Шарик! Смотри, что я тебе принёс! 
Щенок на лету поймал пельмень, и тут же, не прожёвывая, проглотил. А потом, облизывая челюсти, уставился на Рашида, будто спрашивал: «Больше не дашь?» 
Камиль взял у друга пельмени, стал подбрасывать их Шарику и отходить назад. Щенок, подбирая пельмени, поплёлся за бывшим хозяином.
Рашид стал угощать пельменями котёнка, оставшегося под кустами. Подросток, решив, что котёнок будет рад корму, взял его на руки. Но котёнок почему-то стал царапаться и мяукать. Мальчик, несмотря на крики котёнка, направился к себе домой. Услышав мяуканье котёнка, щенок тут же погнался за Рашидом. Ухватившись за его штанины, он стал тянуть мальчика назад.  Перепуганный мальчик выпустил из рук котёнка. Тот убежал и стал выглядывать из-за кустов, чтобы понять, что происходит вокруг. Щенок, не выпуская штанин похитителя, стал тянуть их. Рашид отбивался руками и орал изо всех сил.  Шарик вырвал кусок из штанин подростка. Спасаясь от щенка, Рашид дал стрекача и стукнулся о чью-то калитку. Она открылась.
– Шарик! Шарик! Ко мне! – послышался голос седоволосой старушки.
Щенок отстал от мальчика и побежал к своей хозяйке. Рашид же удивился поступку Камиля, взобравшегося на высокую ветку дуба.    
–  Камиль, тоже мне друг! Почему ты не подошёл, когда Шарик напал на меня? Если бы старушка не отогнала щенка, он же мог меня искусать!    
Камиль, стыдливо спустился с дерева.
– Рашид, извини, если бы я подошёл к Шарику и что-нибудь сделал, он бы точно мне не простил.

Пчелы

Лето. Жара. Всё живое старается спрятаться в тени. Ну а пчёлам, в тени, в своём улье, ещё жарче.
Вдруг жужжащие насекомые поодиночке стали вылетать из улья и, словно дети, зовущие друзей на улицу, принялись кружиться перед своим жилищем. Вылетая по две, по три, пчёлы стали собираться в рой. Хозяйка пчёл была на базаре, а её дети купались в речке. Пчёлы, почувствовав себя на воле, словно малыши, оказавшиеся без присмотра, стали кружиться. Когда из улья вылетела последняя пчела, рой набрал высоту и, как небольшая тёмная тучка, понёсся в сторону леса. Хозяйские дети, наслаждающиеся брызгами горной речки, не заметили, когда и куда улетел рой.
Издаг, вернувшись с базара, первым делом осмотрела улей и удивилась: «Такая жара, а пчёлы даже не вылетают из улья. Это очень странно». Она прислушалась к улью, но привычного гудения из него она не услышала: «Что такое? От жары все пчёлы умерли что ли?» Она приподняла улей. Но там никого не нашла. «Ох, эти дети, эти дети… На них надеешься, думаешь, что хоть раз не подведут. Но опять – то же самое: недосмотрели за пчёлами, рой куда-то улетел, – прошептала Издаг, – уже вечер, скоро вернутся коровы из стада. Их надо подоить. Надо ужин приготовить. Нет времени искать рой. Видимо, не суждено мне содержать пчёл: третьи пчелы улетают куда-то. Но на этот раз я не буду искать их. Хватит! В прошлый год сбилась с ног в их поисках.  А что толку? Как улетели из улья, так они и исчезли. А теперь и эти негодники, за которыми я целый год ухаживала, умудрились улететь. Точно, не суждено мне содержать пчёл. А что не суждено, того всё равно не воротишь».
Прошло две недели. У пасечника Чанкура сразу из двух ульев стали вылетать пчёлы. Пасечник поймал их на заранее подслащенные веники. Пока пчёлы лакомились предоставленной им сладостью, Чанкур освободил улья от сот. Радости у Чанкура не было предела: соты полные, пчёлы здоровые.
«Знать и любить надо этих трудолюбивых насекомых, чтобы они не улетали далеко. Конечно, они улетят, когда их оставляешь, как Издаг, без присмотра. А у меня – всё под контролем. Я – не дурак, чтобы куда-то уходить, когда пчёлы, должны покинуть улей», – думал пасечник, занося домой, полные мёдом бидоны.
Чанкур, возившийся под палящими лучами солнца, только дома заметил, насколько вспотел. Любитель мёда решил искупаться под холодным душем. Пока пасечник освежался, из его третьего улья вылетел рой и направился в сторону леса.
Заметив пропажу, пасечник тут же пустился на поиски роя. На противоположной окраине леса, в ольховнике, он заметил кружащихся пчёл.
– Вот вы где, мои беглецы! Воспользовались тем, что я на полчаса отлучился, вы улетели? Так нельзя! Я же за вами ухаживал: вовремя подкармливал, лечил от всяких пчелиных недугов. За это вы должны быть мне признательны. Что же вы, неблагодарные, улетели?
Чанкур стал посвистывать, сзывая пчёл садиться на подслащённый веник. После долгого ожидания и топтания под деревом пасечнику всё же удалось поймать на веник пчелиный рой и перенести его в свой ухоженный сад.  Но загнать пчёл в незнакомый для них улей, он не смог: рой полетел к улью Издаг.
– Чанкур, видимо, это мой рой ты нашёл на окраине леса и хочешь посадить его в свой улей, – усмехнулась Издаг.
– Вспомни, соседка, когда твой рой улетел. Наверное, он уже одичал и поодиночке разлетелся. Мой рой не мог одичать и далеко улететь: он недавно вылетел из улья, – ответил Чанкур и стал ловить на веник упрямых пчёл.
Но сколько бы пасечник ни уносил к себе пчёл, они вновь возвращались к излюбленному улью и пытались поселиться в нём.
Седобородый старец, дядя Чанкура, глядя на тщетные старания племянника, упрекнул его:
– Пчёлы – хоть и маленькие, но умные создания: они узнают свой дом. Дай же им поселиться там, где привычно.
Чанкур нехотя прислонил к дереву веник, на котором сидел рой и отошёл в сторону. Пчёлы потихоньку стали покидать веник и залетать в улей, из которой две недели назад вылетели, будто говорили: «Это и есть наш дом».   

Проданная корова

Маржанат ухаживала за осиротевшей тёлочкой, которой не досталось коровье молоко (корова-мать, случайно проглотившая вместе с травой ядовитого паука, умерла сразу же после рождения телёнка). Горянка из поильника поила тёлочку молоком другой коровы, ухаживала за ним, как за своим дитя. Выбирала для неё траву сочнее. Расчёсывала и нежно гладила её, шепча ласковые слова. Тёлочка так привыкла к горянке, что при её появлении она подпрыгивала и подбегала, чувствуя, что в руках своей попечительницы обязательно будет что-то вкусное.
Тёлка подросла. Она издалека стала узнавать голос горянки и откликаться, услышав свою кличку «Пирзанат!».
Хороший уход никогда не остаётся безрезультатным. Тёлка, благодаря заботам Маржанат, выросла упитанной, резвой и красивой. А через три года она превратилась в крупную породистую корову.
После того как Пирзанат отелилась, Маржанат направила все свои заботы на её дитя – телёнка Пирбудага. Вскоре и Пирбудаг  подрос. Горянка как-то раз, гладя телёнка и любуясь его упитанностью, грустно вздохнула: «Как бы мне не хотелось расстаться с твоей матерью, но придётся. Мою состарившуюся корову, кормилицу твоей матери, никто не купит. За тебя, годовалого телёнка, мало денег дадут. Так что придётся продавать твою породистую маму: за неё можно выручить хорошие деньги. На эти средства я смогу купить тюки сена и соломы и в долгую зиму кормить вас, оставшихся домашних животных, особенно тебя, прожорливого толстяка».
На следующий день Маржанат с грустью в душе отвела свою любимицу Пирзанат, и продала её на базаре нескупым покупателям. Новые хозяева погнали купленную корову на пастбище. Только недолго паслась со стадом проданная корова. В незнакомых местах, в непривычном, бодающемся стаде, не желающем принять её, новенькую, Пирзанат почувствовала себя неприютно. Корова отделилась от чуждого ей стада и поплелась по той дороге, по которой её привели на базар. Проданная корова вернулась к своей  хозяйке, преодолев десятки километров, вся вспотевшая, покрытая дорожной пылью. 
Увидев возвратившуюся домой буренку, Маржанат растрогалась:
– О чудо, моя любимица вернулась! Моя Пирзанат ко мне возвратилась! Неужели, животные памятнее людей? Неужели, она помнит то, что я сделала для неё? – засуетилась горянка. – Точно! Корова помнит ту доброту, что я оказывала ей. В таком случае, не смогу я расстаться с коровой, которая меня не забывает. Сегодня же верну деньги бывшим покупателям.
Верну? А на что я куплю корм на зиму? Эх, будь, что будет, продам старый ковёр, отживший свой век. Скупщики антиквариата давно просят его продать: «Этот персидский молитвенник, которого ты называешь ковром, имеет историческую и музейную ценность. Мы за него хорошо заплатим». Пусть теперь платят. Старый молитвенник мне уже не нужен: я давно новый стелю. А эту «историческую и музейную ценность» я достаточно берегла от моли. Лучше уж расстаться со старьём, чем с моей любимой коровой», – Маржанат позвонила скупщикам антиквариата и привязала Пирзанат к стойлу.

Волчица

У Зубарият часто умирали коровы. То сорвутся со скалы, то просто так, проболев недолго, умрут. Горянка всячески старалась уберечь свою скотину, но ничего не помогало. Она уже отчаялась и готова была распродать и ту часть скотины, которая у неё осталась.
Однажды ей приснился странный сон: на окраине леса лежала раненая волчица. Она голодными умоляющими глазами смотрела на неё. Зубарият. стало не по себе, будто не раненый зверь лежал на окраине леса, а страждущий помощи немощный и голодный человек. Её осенила мысль: «Надо накормить голодную волчицу. Ей больше некому помочь кроме меня».
Глаза раненой волчицы будто бы говорили: «Пожалуйста, помоги мне обрести силы. Чем быстрее поможешь мне, тем раньше ты обретешь спокойствие и радость». Зубарият, окрылённая идеей накормить волчицу и обрести спокойствие, проснулась. Было ещё темно. Казалось, что не только люди, но и петухи спят крепким сном.
Одинокой женщине стало жутко от увиденного сна: «Вчера незадачливый охотник подстрелил волчицу, но потерял её из виду. А она пряталась между кустами можжевельника, и глядела на меня, будто просила защиты. Я не смогла выдать её охотнику. А сегодня она приснилась мне. Но как можно накормить голодного зверя? Как можно помочь ей обрести силы? Она же потом нападёт на мою оставшуюся скотину?
К чёрту сон! Никогда я не накормлю никакого зверя! Я дура, что ли, чтобы, под воздействием сна вытворять наяву глупости. Нет! Этого никогда не будет!»
Зубарият попыталась ещё раз уснуть, забыть об увиденном сне. Но сон как рукой сняло. Ворочалась Зубарият долго в постели, но сон так и не вернулся к ней.
Забрезжил рассвет. Запели петухи. День стал потихоньку входить в свои права. «Пора вставать, – решила старушка. – Хочу я этого или нет, содержать скотину всё же придется: жить в селе, и просить у кого-либо молочные продукты – это позор для горянок. Если умрёт вся скотина, смирюсь. Но идти наперекор судьбе я не могу. Нет! Не продам я свою скотину. Я так привязалась к ним, думаю, что без них буду очень скучать. Да и они, мои коровы, не захотят уйти к чужим. Они у меня такие красавицы, ухоженные, упитанные. Ведь они стали для меня такими понимающими существами, что с ними я иногда отвожу свою душу. Животные не алчны, как люди. Незлопамятны, как иные двуногие. Не мстительны, как разумные, казалось бы, личности. Было бы брюхо сыто, были бы детёныши накормлены и ухожены, нет у животных других забот. Вот потому-то не любить этих безмолвных существ я никак не могу.
Нет, пусть мои коровы будут под моим присмотром, я не представляю их в чужом хлеву! Буду, как и раньше, и содержать их, и бороться за их здоровье и жизнь. Мне ли переживать из-за того, что дохнет скотина? Смирилась же я с тем, что так рано муж ушёл из жизни. Смогла пережить и смерть любимых детей, погибших на войне. 
Ладно. Что это я разговорилась сама с собой? Пойду-ка посмотрю, что творится у меня в хлеву...»
Зубарият поспешно развела огонь, поставила на печь чайник, умылась и спустилась. Зайдя в хлев, чтобы накормить скотину, она ужаснулась: запутавшись в веревке, бычок задохнулся. Он лежал в своей кормушке вверх ногами.
«Этого только мне не хватало. Нет, не перестаёт подыхать моя скотина. Может быть, тот сон мой был вещим? Может быть, стоит накормить раненую волчицу, лежавшую на опушке оголившегося березового леса? 
Волчица, которая мне приснилась, была так похожа на ту, что преследовал приезжий охотник Вася. И умоляющие глаза приснившегося мне несчастного зверя были такие же, как у того, что увидела вчера, когда ходила собирать выгоревшую от инея траву. Иногда приходится кормить своих питомцев жухлой муравой, выгоревшей от инея.
Бычка уже не оживишь. Туша уже холодная. Есть мертвечину, мусульманину воспрещается. Я не понесу никаких убытков, если даже кусочек мяса дохлого бычка отнесу несчастному зверю. Кто его знает, и вправду, сон окажется вещим. Может быть, если я проявлю доброту к этому зверю, моя скотина перестанет ни с того ни сего подыхать?»
Зубарият кое-как выволокла из хлева труп бычка во двор, столкнула в ямку, где раньше она гасила известь и накрыла её крышкой. «Пока держатся холода, туша быстро не завоняет. Я её по кусочкам буду относить той раненой голодной волчице. Возможно, то, что мне приснилось сегодня ночью, окажется правдой».
Горянка накормила коров, телят и лошадку. Убрала навоз. Закрыла плотнее двери, чтобы в хлеву не было сквозняка. Поднялась на веранду. Тщательно умылась под холодной струёй, идущей из-под рукомойника, зашла домой и решила позавтракать. Мелодичные звуки кипящего чайника, тепло, которое распространилось по комнате, немного успокоили растроганную женщину. Она без особого желания поела, прибрала дома, а потом взяла серп, веревку и мешочек. Спустилась во двор, срезала кусок мяса из ляжки бычка перочинным ножом, который всегда носила с собой на всякий случай.  Положила мясо в мешочек: «О Аллах, Ты же видишь, что я никогда и никому не делаю зла и не смогу его сделать. Жила, прислушиваясь к голосу совести. Живу, соизмеряя поступки с разумом. Аллах, за что Ты наносишь мне удары за ударами? За что обрёк меня на одиночество?»
Старушка испугалась своих слов: «Прости меня, Аллах, за грешные слова. Прости, за моё желание выходить хищницу. Наверное, люди осмеют меня, если узнают, что я собираюсь выхаживать раненую волчицу. Да, думаю, не поймут они меня. Не только не поймут, возможно, и проклянут. Поэтому пусть эта тайна останется моей маленькой тайной. Но не помочь волчице, которая нуждается в моей помощи, я не могу, как не могла бы не помочь голодному ребёнку. О Аллах, разве та раненая волчица не будет нападать на скотину нашего села? Волк –  всё-таки, хищник…
Кто его знает, может быть, та волчица и не выживет из-за полученной раны: в этом году выдались такие сильные холода, каких не было в последние пятьдесят лет.  И здоровому волку выдержать такую стужу нелегко. Если раненая волчица не выживёт, не я буду тому виной. Если накормлю её – совесть моя будет спокойна. Поступать иначе я не могу.
Говорят, что животные бывают больше благодарны за заботу, чем человек. Может быть, это преувеличение. И всё же это неважно. Сама я – свидетель, что порой обозленный человек бывает намного страшнее, чем зверь. Звери, по крайней мере, ради достижения своих целей, на интриги не идут, не сплетничают, друзей не предают».
Зубарият вдруг остановилась на горной тропинке и помотала головой: «Что это со мной происходит? Я стала хуже думать о людях?» Она осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что её, идущую накормить волка, никто не видит.
«Нет! Нет! Нет! Я не стала хуже думать о людях. Я просто начала лучше думать о животных. Я стала воспринимать их, как уязвимых живых существ. Волчица, к которой я иду, не причинила ни мне, ни моей скотине никакого вреда. Так почему я должна отказывать ей в корме, которую она сейчас не в состоянии себе добыть? Будет ли волчице польза от моего кормления, я не знаю. Но знать, что живое существо нуждается именно в моей помощи, и не помочь ему, я не могу. Я всегда прислушивалась к своему сердцу, и никогда не жалела об этом. Возможно, не пожалею и о том, что я собираюсь сегодня делать».
Мысли подгоняли Зубарият. Вскоре она очутилась на опушке берёзового леса. Раненая исхудавшая волчица лежала в той же ямке, к её счастью, заполненной ветром высохшими листьями, в том же положении, что и вчера.
Зубарият вытащила из мешочка мясо и бросила его волчице. Она, будто боясь, что у неё отберут мертвечину, прикрыла его лапами и, глядя с опаской на свою кормилицу, стала есть с жадностью. Горянка не в силах была оторвать взгляд от движений проголодавшейся волчицы, чуть ли не обезумевшей от холода и болей в боку. Насытившись, волчица блаженно вытянулась, положила на лапы морду, дружелюбно посмотрела на горянку.
«Неужели, и у зверя может быть такой благодарный взгляд?  Разве волк может относиться к человеку с добротой? – вздохнула горянка, –  по всей вероятности, и звери звереют оттого, что им приходится выживать в зверских условиях…»
Зубарият каждый день, собираясь за вязанкой прошлогодней травы, брала с собой кусочек мяса, кормила волчицу. Та окрепла, стала узнавать горянку, подбегать к ней, волоча подлечивающийся бок. А когда она совсем выздоровела, пришла на окраину села, приблизилась к дому Зубарият.
Было вечернее время. Зубарият вышла во двор за дровами и обомлела: под окнами стояла знакомая ей волчица. Горянка, выронив дрова, кинулась гнать её. А она – ни в какую. Горянка кинула волчице оставшееся мясо и побежала к Арслану, директору заповедника.
Пока волчица грызла кости, Арслан набросил на неё аркан. Оказавшись в петле, волчица недоумевающе посмотрела на свою спасительницу. В её глазах Зубарият увидела упрёк: «Разве можно предавать друзей?».

Одиночество

– Квар-квар-квар-квар! – раздались взволнованные голоса домашних птиц. 
Индюшка по кличке Сапи подняла голову: «Видимо, спешные шаги Касума перепугали моих сородичей. Как мне надоело жужжание его станка, его стуки, не перестающие с утра до вечера. Если ему понадобится доска или гвозди, он не просто спускается по лестнице во двор, а бежит, будто собирается погнаться за нами, индюками. С тех пор, как Касум появился в доме нашего хозяина, немало наших сородичей стало обедом для него. И никогда не знаешь, когда дойдет очередь до тебя.
А какие же тяжёлые шаги у этого строителя! Ступает так, будто собирается продавить землю под своими ногами. Когда же закончится у него работа? Видимо, в доме нашего хозяина он проводит ремонт. Заменил окна, двери. Теперь обновляет полы.
Почему же люди так грохочут, стучат, жужжат станками и строят большие дома, когда у них и без этого есть жилища? Мы же, индюки, обходимся без хором. Но… людям недостаточно иметь крышу над головой: они хотят жить красиво, уютно, просторно. Видимо, нам, индюшачьему роду, не понять людей», – размышляла индюшка Сапи.
Чтобы не слышать шум, она сквозь дыру, проделанную в сарае, вышла на околицу села. Бродя за оградой, она стала искать червяков и радоваться своему поступку: «Здесь, на воле, и воды, сколько хочешь, и травы, сколько душе угодно, и спокойствие, на какое рассчитываешь. А главное, не видишь шумного строителя».   
К вечеру стуки из дома хозяев прекратились. «Наверное, Касум завершил свои работы, – догадалась индюшка. – Теперь я смогу свободно прохаживаться по отведённой нам, домашним птицам, части двора. Наконец-то не будут действовать на нервы перестуки и жужжание станка», – индюшка, желая вернуться к сородичам, через свой «ход» заглянула во двор: «Из дома хозяев слышны заздравные тосты и смех, а Касум уже прощается с хозяевами. Наконец-то, можно свободно вздохнуть».
Вдруг она не успела и глазом моргнуть, как хозяин дома резким движением схватил её. Дрыгая ногами, птица пыталась освободиться, кричала, будто сородичи могли ей помочь. Но безуспешно. Шамиль перевязал верёвкой её ноги и протянул строителю.   
– Держи, приятель, это тебе мой подарок. Спасибо тебе   огромное за сделанную работу. Прими в знак благодарности эту домашнюю птицу. Она упитанная, хоть сегодня порежь. 
Сапи перепугалась, стала махать крыльями. Но мастер почему-то погладил птицу и стал отказываться от неё.
– Нет, нет, не надо. Зачем мне она? В моём доме и без него много мяса. Да и домашней птицы немало. 
– Ты что, приятель, я обижусь, если откажешься от моего гостинца. Держи. Хочешь, режь её, хочешь, посели её у себя в курятнике. 
– Как можно резать такую красивую индюшку? Перья у неё переливаются, как у павлина, – улыбнулся мастер, поглаживая птицу. – Ладно. Раз ты так настаиваешь, «поселю её у себя в курятнике».
«Мастер, видимо, – не такой уж плохой человек, –  немного успокоилась индюшка. – Может быть, он ничего плохого со мной не сделает. Но куда же он меня несёт? Где его дом?» – время от времени птица пыталась освободиться и взлететь, но строитель крепко держал её, к тому же и верёвка сдавливала ноги. – «Что ж, придётся покориться.  Может быть, строитель будет лучше содержать меня».
Дойдя до своего двора, мастер, поглаживая и приговаривая, развязал верёвку и запустил индюшку в курятник.
– Иди, знакомься с твоими новыми друзьями.
В курятнике разгуливали облезлые отчего-то курицы. Не обращая никакого внимания на гостью, они озабоченно искали себе корм. А крупный петух, будто любуясь собой, с важным видом отделился от кур, угрожающе подошёл к индюшке и прокукарекал, будто спрашивал: «Ты откуда взялась? Ты почему здесь?»
Птица-гостья попятилась, будто хотела объяснить всем, что никому не будет мешать. Петух отступил, подозвал кур кормиться остатками пшена. А сам отошёл, будто демонстрируя, какой он сильный и благородный петух.
Индюшка Сапи грустно осмотрелась: «Здесь индюшачьим духом не пахнет. С кем же я тут буду дружить? И как же в этой тесноте я буду жить? Здесь даже хода нет, чтобы выйти за околицу, негде собирать червяков, жуков или есть травы».   
Через некоторое время в курятнике появились хозяева и принесли с собой воду, замоченный хлеб, миску с пшеном, поставила корм перед птицами. Петух вновь подозвал кур кормиться. Обрадовавшиеся куры тут же набросились на корм. 
«Какие они прожорливые, – удивилась индюшка. – Едят, будто семь суток ничего не ели. Я не смогу жить среди них. Надо лазь найти где-нибудь». – Сапи не дотронулась до корма, стала искать выход. – «Курятник со всех сторон закрыт. Даже окна затянуты сеткой. Единственный выход – через двери. Но дверь хозяева закрывают на крючок».
– Почему же индюшка не ест ничего? –  удивился мастер, пододвигая миску к Сапи. – Гуль-гуль-гуль! Или пшено поешь или хлеб. Дуться уже незачем: твой хозяин подарил мне тебя. Хочешь или не хочешь, тебе придётся привыкать к нашим условиям. 
Сапи не притронулась к корму. 
– Оставь! Проголодается, увидишь, ещё как начнёт клевать зерно, – жена мастера, сделав философское заключение, вышла из курятника. Наглухо закрыв двери, следом за ней последовал и мастер.
Индюшка с тоской посмотрела на кур, доклёвывающих последние крупинки пшена, стала расхаживать по курятнику. 
Насытившийся петух, а затем и куры поднялись на шесток и уснули.  Сапи, почувствовав голод, заглянула в миски, но там было пусто. «Вряд ли хозяева ещё принесут корм. А есть тут нечего. Так и с голоду можно умереть».
Для Сапи ночь прошла в одиночестве. Прошла и неделя. Индюшка, будто смирившись с судьбой, забившись в угол, тихо стала коротать свои дни. 
Однажды, убирая в курятнике, хозяйка дома пристально посмотрела на индюшку:
– Давай-ка посажу я её на яйца. Зачем без толку кормить её? Выведёт цыплят, хоть какая-нибудь польза будет от неё, – обрадовавшись своей мысли, жена мастера выбежала из курятника. Вернувшись, она отвела Сапи в затемнённый отсек с навесом. Принесла ящик, выложила его дно сеном, сделав углубление, поставила туда тридцать яиц. Посадила на них индюшку. 
– Инкубаторские куры цыплят выводить не умеют. Ты, красавица индюшка, выведи их. Не зря же я тебя кормлю. 
Сапи обрадовалась идее хозяйки: «Отчего-то петух, с важным видом начальствующий в курятнике, и облезлые курицы не принимали меня в своё сообщество, поэтому мне было скучно. Ой, почему некоторые яички достаточно тёплые, а другие – отчего-то очень холодные. Неужели, хозяйка взяла их из холодильника? Из них ведь цыплята не выведутся».
С той поры как индюшка села на яички, хозяйка стала чаще приносить ей воду и разный корм, убирать в отсеке. Индюшке было приятно внимание хозяйки: «Да, без дела мне было очень скучно. Может быть, в заботах о будущем выводке я не буду чувствовать одиночество. Спасибо хозяйке дома, что принесла яички. Я и в прошлом году вывела цыплят. Но те цыплята были моими родными, моими милыми комочками, моими шустрыми индюшатами. Они уже крупнее меня. Если смогу вывести из куриных яиц цыплят, дать им жизнь – это же здорово.  Я очень люблю цыплят, жёлтых, похожих на раскрывшиеся цветы одуванчика. Но почему хозяйка принесла такие холодные яички? И почему она принесла так много яиц? Наверное, от жадности. Я же не смогу всех их греть», – переживала Сапи.
Будто все земные проблемы сводились на яичках, индюшка решила вывести цыплят, устроившись удобнее в гнезде. После трёх недель насиживания стали слышны звуки из трескающихся скорлуп. «Скоро цыплята вылупятся. Скоро!» – радовалась индюшка, ликуя из-за того, что её труд зря не пропал.
У индюшки от долгого насиживания тело отяжелело, будто одеревенело. Сапи осторожно сошла с гнезда, несколько раз взмахнула крыльями, выпила воду, вышла из отсека, прошлась по двору. 
– Цив-цив! Цив-цив! – стали слышны тоненькие голоса из гнезда.  «Цыплята! Какие же они маленькие, намного меньше моих индюшат. И какие они все жёлтенькие!» – индюшка поспешила высушить и обогреть их. 
Вскоре вылупившиеся двадцать два цыплёнка стали просить корм. Хозяйка принесла им творог. Из оставшихся яичек звуков не было. Сапи поняла, что в них жизни нет. Индюшка, копошась, вывалила их из гнезда, освободила место для вылупившихся цыплят.
На следующий день хозяйка перевела выводок и индюшку в сад, на ограждённое сеткой место. Проходили дни. Индюшка радовалась тому, как цыплята играли, как они искали корм, как росли, как они из-за червячка кидались друг на друга. 
Цыплята подрастали. Сапи теперь и не успевала им доставать насекомых. Они, не обращая никакого внимания на индюшку, самостоятельно бродили под деревьями. Сапи, заметив соседскую кошку, подкарауливающую цыплят, вставала в угрожающую позу и отгоняла её, но, не успевая за всеми цыплятами, переживала, что не убережёт их от кошки. Когда шёл дождь, индюшка выбивалась из сил, пытаясь обогреть цыплят: они, подросшие, не умещались под её крыльями.   
Цыплята выросли. Хозяйка перевела их в общий курятник. Цыплята, радуясь тому, что подросли, сдружились с сородичами, вовсе перестали замечать индюшку. Сапи приуныла: «Я их вырастила. А они теперь меня и не видят.   Совсем забыли, кто им помог появиться на свет».  Она опять стала одинокой. То, дремля, забившись в какой-либо угол, то, прохаживаясь по курятнику, индюшка теряла смысл жизни: «Странная у нас, индюков, жизнь. Если хозяин захочет, он нас продаёт, если захочет, дарит, а если захочет, может и прирезать. Почему же люди не поймут, что нам тоже бывает больно и одиноко, когда нас лишают привычного места жительства?»















Новеллы

Шайтаны

Патимат почувствовала, что на неё кто-то дует. Сон у старушки, как рукой сняло: она резко, как не бывало за последние годы, вскочила, замахала обеими руками, будто отгоняла кого-то.
– Тьфу, на тебя! Тысяча раз тьфу, проклятый шайтан! – старушка, дрожа всем телом, сняла с крючка, который был прибит рядом с ее кроватью, четки и истерично стала перебирать их и читать молитвы. – О, Аллах, сколько ночей ещё мне придется вот так просыпаться? О, проклятые шайтаны, в последнее время совсем одолели вы меня. Что же делать, чтобы вы оставили меня в покое? Что? Столько железных предметов держу я под подушкой, так почему же хоть железо не отпугивает вас, проклятых шайтанов?
Ваппабай! В каждую ночь вот так дуют на меня, проклятые шайтаны, и дуют. Какое это счастье – не просыпаться среди ночи и вставать с первыми лучами солнца… А разбудят меня, эти невидимые изверги, так все горести давят и давят на сердце. Хорошо, что кошка рядом. Приласкаешь её на груди, погладишь, так она начинает благодарно мурлыкать, что не замечаешь, как засыпаешь. А сегодня эта негодница куда-то пропала. Надо же было ей исчезнуть именно в такое время, когда шайтаны приходят. Куда же она пропала? Вроде бы вечером заснула у моих ног, –  Патимат пошарила по тахте, – да нет её на тахте. Нет! Вот почему шайтаны разбудили меня… Видимо, они догадываются, что кошка уходит ловить мышей и поэтому, улучив момент, приходят ко мне, – старушка прислушалась, пытаясь понять, не ушли ли шайтаны. Но слышала только неугомонное завывание ветра и шорох в углу комнаты, будто кто-то чавкает ей назло.
– Кажется, моя любимица опять лакомится мышкой. Да, скорее всего, это она, моя кошка. Умница ты, моя кошка! Просто умница! – обрадовалась Патимат, – только ты, быстрее доедай свою еду и возвращайся сюда, поспи у моих ног.
Но кошка почему-то не шла.
Старушка устала ждать, вновь стала тревожиться и нервничать: «И керосин в лампе, как назло, догорает до рассвета. О, Аллах, какая же жуткая темнота. Ох, проклятые шайтаны, какие же вы хитрые существа: появляетесь именно тогда, когда лампа гаснет. Видимо, хотите быть незаметными в темноте и невидимыми моему глазу.  Когда же вам надоест пугать меня?
О, Аллах, хоть бы кто-нибудь был рядом со мной! Хоть какая-нибудь живая душа! В молодости я так мечтала иметь большую семью, выступать семейным ансамблем на концертах. О, проклятая бесчеловечная война, погубила ты моего мужа-гармониста, братьев-зурначей, родню – озорных балагуров.
О, Аллах, после стольких утрат как же ты смог загубить в катастрофе моего единственного сына, воспитанного мной в военные и послевоенные годы с таким большим трудом? Ни внуков у меня, ни тем более правнуков. А мои, казалось бы, невзрачные в юности ровесницы живут в окружении детей, внуков и даже правнуков. Дай им, Аллах, всем здоровья и счастья! Не раз они мне помогали. Так и я могла быть счастливой, если бы была со мной, хотя одна живая душа. Возможно, шайтаны так нагло не издевались надо мной, если бы я не была так одинока. Да, именно потому, что я одинока, шайтаны зачастили ко мне, будь они прокляты!
И вновь неприятная дрожь прошла по всему телу старушки: «Товба, Аллах! Товба, астапируллах! Может быть, шайтаны зачастили ко мне из-за того, что я их часто проклинаю? Товба, астапируллах! Пусть они отстанут от меня, и я их никогда проклинать не буду.
Но как же все-таки невыносимо вот так одиноко жить, в каждую ночь просыпаться под дуновение шайтана. А потом томительно коротать бессонные часы. Всё! Завтра же позову соседскую девочку к себе ночевать. Может быть, тогда, когда рядом будет спать ребенок, шайтаны не осмелятся меня будить.
На следующий день старуха уговорила Джайганат спать с ней. Джайганат любила щедрую старушку, запасающуюся разными сладостями. Поэтому она с радостью согласилась разделить её одиночество. К тому же старая горянка всегда рассказывала страшно удивительные истории о призраках, о всякого рода сатанах. Рассказывала она так интересно, что девочке казалось, будто об этом не старушку слушает, а смотрит увлекательный фильм.
После сытного ужина Патимат и Джайганат, обнявшись, легли спать. Засыпая, Патимат читала молитвы и просила у Аллаха столько счастья девочке, сколько ей самой захочется, и мысленно благодарила её: «Джайганат, дочурка, хорошо, что ты есть на этом беспросветном для меня свете. Ты даже не представляешь, какое спокойствие своим появлением ты приносишь в мой дом! Радость ты моя, спи сладко-сладко!»
Девочка уже крепко спала под боком старушки и похрапывала. От приятных ощущений старушке опять не спалось. Она мысленно строила планы, как удержать возле себя соседскую девочку и как сделать так, чтобы ей самой хотелось приходить ночевать к ней.
Было душно. В летнюю ночь старушка открывала не только окна, но и двери, чтобы хоть немного чувствовалась прохлада. Ей легче было выносить досаждение комаров, чем выносить духоту. 
До старушки, размышляющей о будущем, донеслись таинственные шорохи. Они усиливались с каждым мгновением. Шурша и шелестя, они наводили ужас на не успевшую уснуть старушку. Ей показалось, что кто-то пронесся из угла в угол. За ним пробежал ещё кто-то, а потом что-то суматошно завертелось, закрутилось, зашипело.
– Тьфу, Аллаха душман! Ты не видишь, что я сегодня не одна? Тьфу, Аллаха душман! Сколько ночей ты меня мучил? Хватит с меня! Теперь со мной спит моя спасительница! Вот, видишь! – с радостью усмехнулась старушка.
– Тетя Патимат, с кем это Вы разговариваете? –  спросила вдруг проснувшаяся девочка.
– С шайтанами, дочка, с проклятыми шайтанами. Теперь-то я их не боюсь: ведь рядом со мной есть ты, моя спасительница!
–  А где они?
– Как это где? – захихикала старушка, – в темноте, моя девочка. Они прячутся в темных углах.
Джайганат незаметно выползла из постели, зажгла керосиновую лампу, осмотрелась.
–  А в углу, тетя Патимат, лежит уж, недоеденный кошкой!
– Да? Моя кошка ловит мышей, крыс, разных насекомых. Но чтобы она и змей может ловить, я не знала.  Видимо, она всё может делать, но почему-то поймать шайтанов не может. Но теперь и они не страшны, ведь теперь у меня есть ты!

Страшилище

Хворая Сижарат подозвала дочку:
– Джайганат, дочка моя ненаглядная, сходи сегодня за водой в Дальний колодец. Завтра ты пойдешь в школу, а дома ни капли нет.
Девочка удивилась: «Раньше мама никогда не разрешала мне в вечернее время выходить из дома. Даже тогда, когда мои подруги очень просили. А сейчас сама просит». Она подбежала к маме, поцеловала ее и заявила:
– Хорошо, мама, хорошо! Я так давно мечтала пойти под луной в этот колодец, спасибо! – она мигом выбежала из комнаты и помчалась к соседкам.
Зулхиджат!  Гурият!  Скорее собирайтесь за водой! Уже позднее время. Видимо, в Дальнем колодце накопилось много воды! Пойдемте!
– Разве твоя мама разрешает тебе идти туда?
– Да! Сегодня она сама попросила!
– А ты разве не боишься туда идти?
– Нет, не боюсь. А чего и кого бояться? Днём же мы ходим в этот колодец. Какая разница, днём мы идём туда или ночью? Дорога та же и колодец тот же, – поторопила подруг.
Она удивилась тому, как к её словам прислушивался одноклассник Исрапил, и как быстро он юркнул домой.
– Тогда мы идем, – заторопились девочки-соседки. Однако они отчего-то долго заставили себя ждать. Наконец, они с канистрами в руках показались на лестнице. Поторапливая подруг, Джайганат вышла за околицу.
Луна ярко освещала покрытые пушистым снегом склоны гор. Мерцание звезд, таинственные очертания гор, множество отблесков от искрящегося снега делали окрестность сказочной. Хруст снега под ногами, озвончающий дремотную тишину ночи, морозный воздух наводили на девочек чувства смутного страха, необъяснимой тревоги и в то же время манили вдаль.
Девочки прошли ровную грунтовую дорогу, связывающую село с целым миром, и свернули на тропинку, спускающуюся по покатому склону к колодцу. Они сели на канистры и помчались в лощину, словно маленькие самолетики, идущие на снижение. Остановившись у подножия склона, девочки стряхнули с себя снег, поправили одежду и направились к Дальнему колодцу.
В январскую стужу, когда вода замерзала не только в реках, но и в близлежащих колодцах, сельчане, обычно, приходили сюда, в Дальний колодец, спускались по многочисленным ступенькам к глубокой выемке, где, не замерзая, накапливалась вода. По сложившимся традициям, с раннего утра до сумерек сельчане в строгой очередности собирали воду. А вечером или поздней ночью, когда жуткая темнота пугала суеверных людей, когда, как им казалось, нечистая сила наводила на них ужас, сельчане старались не ходить за водой. Однако немногим хватало той воды, что накапливалась днем. Поэтому подростки шли в Дальний колодец и ночью: одни ради забавы, чтобы лишний раз покататься со склона, другие – по просьбе родителей из-за недостатка воды.
Сегодня Джайганат не хотелось долго кататься. Она спешила скорее набрать воду и вернуться к больной матери. Она вытащила из кармана фонарик и решила первой спуститься на подземное дно колодца. Как только она осветила зияющую глубину, там, на дне, что-то встрепенулось, стало размахивать черными крыльями и стало подниматься по ступенькам наверх.
– А-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а-а! – закричала Джайганат. – А-а-а-а-а!      
– Что случилось, Джайганат?
– А-а-а-а-а! Там страшилище, укутанное во всё черное! А-а-а-а-а! – Джайганат, словно парализованная недугом, не могла сдвинуться с места.
Зулхиджат и Гурият, перепуганные её криком, в миг прибежали с катка.
Страшилище, поднимаясь все выше и выше, то издавало таинственные звуки, то зловеще шипело.
Дрожа от страха, подруги вытащили наверх Джайганат, стоявшую на верхней ступеньке, и сами инстинктивно отпрянули назад. Однако любопытство, замешанное на чувстве страха, все же взяло в них верх: они, чтобы убедится, что им ничего не показалось, вновь заглянули в колодец.
Страшилище, освещаемое светом фонарика, поднималось вверх и раскачивалось во все стороны. Из-под его черного капюшона видны были кости черепа, а из рукавов торчали кости запястий. Девочки с пронзительным криком, не разбирая дороги, проваливаясь в сугробы, позабыв о своих канистрах, разбежались в разные стороны.
– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-а-а-а! Не ожидали встретить меня здесь? – Ха-ха-ха-а-а-а! – прогремел голос из колодца.
Девочки в ужасе остановились и прислушались.
– Ха-ха-ха! Трусишки! Ну, что, напугал я вас? А говорили, что ничего и никого не боитесь. Эх вы, глупышки, обыкновенного скелета испугались?  Сидели бы дома, раз вы такие трусливые! – прозвенел голос в ночной тишине.
Девочкам показалось, что голос страшилища похож на голос одноклассника Исрапила.
– Исрапил?! Это ты?
– Да, я!
– Что ты тут делаешь?
– Ничего особенного. Просто играю.
– С кем ты играешь? Там же страшилище!
– Да нет здесь никого! Это я его изобразил!
– Как это?
– Очень просто. Взял со школьной мусоросвалки списанный, поэтому выброшенный скелет, мамин черный отрез длиною в пять метров и решил вас напугать. Вот и всё. 


Шакалы

Сижарат всё ещё болела. На её дочку Джайганат взвалилась куча дел: она доила коров, кормила телят, ягнят, цыплят и котят. Она убирала дома, во дворе и в хлеву. Готовила еду и ухаживала за больной мамой, так что даже подготовиться к урокам у нее не оставалось времени. В хлопотах проходил день. Вечерело.
Кое-как подготовив домашние задания, она обнаружила, что дома мало воды. Девочка спохватилась, побежала к соседкам.
– Зулхиджат! Гурият! Пойдемте за водой!
Но после злополучного вечера со «страшилищем» соседки уже не осмеливались ходить за водой по вечерам.
– Не пойдем! Хватит и того, что в прошлый раз натерпелись страху.
– В прошлый раз Исрапил подшутил над нами, а у нас, у глупышек, душа в пятки ушла. Сегодня Исрапил сидит дома, я сама его видела, он никуда не выходил. Так что ничего страшного. Пойдемте!
– Не пойдем! У нас достаточно воды: братья много принесли.
– У меня же нет братьев. Что ж мне одной теперь идти за водой?
– Ты тоже не ходи: мы тебе дадим кувшин воды.
– Я не люблю, когда меня из жалости одаривают, так что оставьте свою воду себе. Лучше сама пойду за водой…
– Ты что? Сможешь одна пойти за водой?
– Смогу!
– Не побоишься?
– Попробую.
  – Вот глупая девчонка, не отступит от своего слова никогда. Идти-то за водой, нам страшно. Но отпускать тебя одну, ещё страшнее. Что ж, беги за своей канистрой.
Джайганат обрадовалась: «Хорошие у меня подружки. Не просто подруги, а палочки-выручалочки».
Девочки вышли за околицу села. Ночь на этот раз оказалась безлунной. Небо местами было заволочено облаками. Мерцание звезд слабо освещало дорогу. Ночь казалась жуткой. Девочки, прижимаясь друг к другу, свернули с автомобильной дороги на тропинку, паровозиком все вместе скатились по склону к колодцу. Освещая фонариком ступеньки, спустились на его дно. Выемка была полна воды.
– Как хорошо, что не придется ждать, пока накопится вода! Видно, после захода солнца сюда никто за водой не приходил, – обрадовалась Джайганат.
– Ёще лучше, что сегодня никто не прячется в колодце. Думала, что после того ужаса никогда не смогу прийти сюда в столь позднее время, –  прошептала Зулхиджат.
– Ну, что вы, – стараясь не выдать своего волнения, проговорила Джайганат, – кто-то над нами подшутил, и мы всю жизнь должны жить в страхе? Ёще чего не хватало!
Девочки, набрав свои канистры, решили выбраться наружу. Впереди всех, как всегда, шла Джайганат. Она поставила свою канистру на бутовую плиту, выступающую из стены колодца, помогла подругам выбраться наверх.
Сестрам, Зулхиджат и Гурият, захотелось порезвиться на катке. Они, обгоняя друг друга, побежали на лёд, что образовался перед колодцем. Джайганат тоже побежала за ними.
Освещая каток фонариками, как прожекторами, девочки, позабыв обо всем, резвились на льду. Они, то больно падали, то, поднявшись, тянули друг друга за собой, то кружились на льду, как фигуристки перед выступлением. Разрезая морозную тишину звонким хохотом, девочки увлеклись игрой. Несясь по гладкому ледку, словно ласточки в полете, они не замечали, как проходит время.
Вдруг до них донесся истошный вой не то волков, не то шакалов. 
– К колодцу приближаются шакалы! Этого ещё не хватало… –  перепугались девочки. Схватив свои канистры, они пустились наутек.
Но не тут-то было: дорогу, ведущую домой, преграждали мохнатые четвероногие. Девочки разбежались врассыпную. Однако четвероногие погнались за ними. Проваливаясь в сугробы, плача и зовя друг друга, девочки пытались держаться вместе. От тяжести канистров, которых они несли на спинах, от падений и страха девочки задыхались. По их спинам текли ручейки пота, но ничего этого они не замечали и бежали, чтобы во что бы то ни стало. 
Вдруг, как в предыдущую жуткую ночь, раздался хохот:
– Ха-ха-ха! Напугали мы вас? Ха-ха-ха! Что же вы разбежались, как овечки от волков? Да не волки мы и не шакалы! Мы – ваши соседи, одетые в вывороченные наизнанку овчинки! Ходим на четвереньках и воем! – услышали девочки вдогонку. – Только не падайте в обморок, а то нам придется нести вас на руках!
– Исрапил, чтоб тебе пусто стало? Ты почему издеваешься над нами?
– Это не Исрапил. Он сегодня дома. Это мы, его братья, Магомед и Али!
               
Опять Он

– О, Аллах, опять Он на моём пути. Что делать? Назад, в соседнее селение, где я гостила у родственников, далеко. А в родное село – нет пути: на единственной тропинке, ведущей в родное село, Он! Такой же страшный, такой же свирепый, как и в прошлый раз. Только на этот раз, кажется Он не голодный: уже лакомится какой-то добычей. Как же мне быть: вернуться назад или во что бы то ни стало идти вперед?
О, Аллах, Он тоже такой же грязно-серый, такой же тощий, как тот, что лежал в прошлый раз перед пещерой.  Но в тот день погода была солнечная. Поблизости были пастухи с отарами. Была ранняя осень. Тогда вроде бы не было причины до полусмерти пугаться больного тощего волка. А сейчас… Февральская стужа и ни души кругом. И опять Он на том же месте, в том же виде… Может быть, это другой волк, может быть, тот же самый? Как Он похож на того волка. Такие же клыки, такие же когти, такое же лохматое туловище… Однако этому уже что-то досталось: то ли овечка, то ли коза. Скорее всего, ему досталась белая овечка. Надо же, с какой жадностью Он грызет бедную овечку. Вот приподнимает добычу, придерживая лапами, и ест,  будто целый год ничего не ел.
Да, Он доволен добычей. И… кажется, ни на что не обращает никакого внимания. Возможно, я смогу проскочить по ущелью незамеченной. Попробую-ка проскочить. Раз, два, три…
Ох, как громко хрустит снег под сапогами. Наверное, сейчас Он повернется в мою сторону. Хоть бы не заметил Он меня…
Кажется, ему не до меня. Ох, и сумка стала свинцово тяжелой. Погоди-ка, у меня же в сумке буханки есть! Целых четыре буханки! Вот спасение! Пока волк съест буханку, я смогу убежать на порядочное расстояние!» – Джайганат взяла одну буханку в левую руку, другую – в правую, третью – в подмышки: «Этими буханками волк точно насытится. А если не наестся, ещё одна буханка есть в запасе. Так что ничего страшного. Возможно, волк уже наелся свежим мясом и даже не посмотрит ни на мои буханки, ни на меня. О, Аллах, помоги мне! – Джайганат старалась идти, как можно тише. Но, как назло, из-под её ног выскальзывал гравий и громом грохотал, эхом озвучивая всё ущелье. Девочка при каждом звуке останавливалась. Как только эхо прекращалось, тихонько, стараясь не наступать на камешки, встречающиеся по пути, шла вперед. Она, затаив дыхание, дошла до отвесной скалы. Вдруг вспрыснула в кулак: «Ой, мама, что же это такое? И отчего я пришла в трепет? Тут же нет никакого волка! Серый камень, отвалившийся от скалы, и …газета, застрявшая между камнями! Газета раскачивается на ветру, и создаётся из-за сумерек впечатление, будто волк приподнимает свою жертву!
Ой, мама, как я могла принять этот покрытый инеем камень за волка? И с чего я почти пожелтевшую газету приняла за овечку? Глупая я! Глупая! Видимо, вправду говорят: «У страха глаза велики». Хорошо, что теперь всё позади. Но о камне и газете я никому не расскажу, особенно маме. А то она больше не разрешит ходить к родственникам, в соседнее село…
Но я всё-таки – молодец: не поддалась уговорам родственников: прошла через ущелье и не заставила маму переживать из-за меня. Скоро обрадую маму гостинцами».

Собака

Джайганат подбежала к матери:
– Мама, дай-ка я понесу этот сервиз.
– Моя хорошая, ты – такая непоседа. Я боюсь, что ты разобьёшь его, ведь несем его на новоселье. Его надо донести в целости и сохранности.
– Мама, я буду нести осторожно. Понимаешь, мам, буду ходить очень-очень осторожно. Давай, понесу.
– Дорога ледяная, ты можешь поскользнуться: у тебя обувь скользкая.
– Мама, я же сказала, что не упаду.
Джайганат взяла подарочную коробку, будто брала живого ребенка, и пошла впереди мамы.
Дом родственников стоял на склоне. Дорога к дому превращена была детьми в настоящий каток. У Джайганат, как никогда раньше, дрожали ноги. Чем осторожнее она старалась ходить, чем больше старалась подстраховаться, тем больше она чувствовала страх падения. Она уже думала отдать подарок идущей позади матери, как вдруг не удержалась на гладком льду и качнулась из стороны в сторону. Пытаясь удержать подарок, она скользнула и тут же шлепнулась на землю. Коробка с чайным сервизом со звоном скатилась вниз по склону, а разбитые чашки и блюдца разлетелись в разные стороны.
– Мама, я не хотела. Честное слово, – разревелась Джайганат.
– О, моя дочка! – перепугалась Сижарат.  – Джайганат, ты не ушиблась?
– Нет, мама. Только извини меня за то, что разбила сервиз.
– Черт с ним, с сервизом. Только скажи правду, ты цела или нет. Ты не повредила себе ноги?
– Я что-то не могу подняться: все тело моё дрожит.   
– О, Аллах, что мне делать, если у неё перелом?
– Мама, ты из-за меня не переживай: ноги у меня не болят. Мне просто стыдно из-за разбитой посуды. Давай, мама, не пойдем на новоселье, – поднялась с катка Джайганат.
– Глупая девочка, как можно не оказывать уважение своим родственникам? Идем домой, посмотрим, что можно будет им подарить.
– Я не хочу идти на новоселье. К тому же нам нечего уже нести. Пойдём в гости к тете Джавгарат.
– Ты, кажется, сегодня не с той ноги встала?
– Нет же, мама. Просто я не люблю сидеть среди малознакомых людей. А к родственникам сегодня много таких заходило.
– Хочешь ты этого или не хочешь, мне все равно надо идти. Не делать им намус – неприлично.
– Мама, ты иди на новоселье, а я – к Зулхиджат и Гурият. Хорошо?
– Дело твоё. Только как ты пойдешь к ним одна?
– Я уже ничего не боюсь, мама. К тому же их дом отсюда близко.
Девочка, стараясь не выдать своего волнения, тихо прошла мимо дома, на приоткрытых воротах которого висело объявление: «Внимание! Во дворе злые собаки». Однако, как только она оказалась одна, её охватила смутная тревога: «Откуда у них взялись злые собаки? Вдруг собаки выйдут из приоткрытых ворот и нападут на меня». Девочка, держась за ограду, всё оглядывалась назад, чтобы убедиться, что собаки не идут за ней следом. Оборачиваясь назад, она не заметила собаки, спящей на дороге, и наступила на её лапу. Бродячая собака от неожиданности визгнула и напала на Джайганат.
– Гав! Гав! Гав!
Внезапный лай напугал девочку, что она забыла, куда она собиралась идти. В мгновение ока она оказалась дома.
Сижарат никак не могла выбрать подарок на новоселье. При появлении на пороге задыхающейся дочери она согнулась в три погибели:
– Доченька моя, единственная моя, что с тобой?
– Со-со-со-собака го-го-го-гонится за-за-за мной! – еле выдавила из себя Джайганат.
– Чья собака? Откуда она взялась?
– Не-не-не знаю. Ка-ка-кажется, дяди Омара.
– Он же свою собаку давным-давно кунакам подарил.
– На-на-наверное, она от них у-у-у-убежала и вернулась к дяде Омару, – отдышалась и понемножку успокоилась девочка.
– Я же тебя столько раз просила, чтобы не ходила одна никуда…
– Ну, мама, я же должна научиться быть самостоятельной, чтобы впредь не бояться ничего и никого.
– Для того чтобы научиться преодолевать страх, дразнить что ли надо собак?
– Я не дразнила, но случайно наступила на её лапу…
– Она же могла тебя укусить.
– Я же случайно…
– Из таких случайностей складывается наша жизнь. Случайно сервиз разбила. Случайно на ногу собаки наступила. Чтобы таких случайностей было меньше, не пренебрегай моими советами.

Как быть

Джайганат чувствовала себя неважно, поэтому рано ушла спать, и вскоре уснула. Она увидела, как Салман, вышедший недавно из тюрьмы, крадет у старушки Патимат барана. Джайганат возмущенно накричала на него:
– Как вам не стыдно? Как вы можете решиться на такое подлое дело? Я всё расскажу милиционеру. Он вас ещё раз посадить в тюрьму. Вот посмотрите. Так и будет! Посадит он вас ещё раз за решетку так, чтобы больше никогда не воровали!
– Ах ты, малявка, а сейчас увидишь, что с тобой будет! – Салман отпустил соседского барана и погнался за ней. Она увернулась из его цепких рук и побежала сломя голову. Чем быстрее бежала девочка, тем ближе ощущала она дыхание нападающего, его попытки схватить её, догнать во что бы то ни стало. Девочка всё убыстряла и убыстряла шаги, чувствуя, что в темноте ночи некому ей помочь. Она злилась на себя, что убегает в сторону леса, но свернуть с дороги уже не могла. «Надо что ли было мне заступаться за барана соседки?  Вай, Аллах, что же делать? Салман и меня зарежет, как барана. Да, зарежет, и глазом не моргнет. Он же и раньше крал животных, жарил шашлыки и угощал своих друзей, приговаривал при этом:
– Старый Абумуслим от жира бесится. Аллах дал ему целое стадо овец, а он, жадина, никогда садака (милостыню) не раздаёт, зякат (часть от прибыли) в мечеть не носит. Вот и приходится брать жертвоприношения воровским путём. Это даже не воровство: ведь каждый имущий мусульманин и так обязан делиться с неимущими людьми, такими, как я.
Разве поэтому он решил украсть барашку у старушки Патимат? Ведь у неё я никогда не видела ничего лишнего.  А я набросилась на отпетого мошенника, будто могла его перевоспитать. Вот и навлекла на себя его гнев. Вай, Аллах, как теперь быть? Как спастись от злодея?
Бежать! И ещё раз бежать! Я бегаю легче Салмана, значит, я смогу спастись. Ох, сил у меня не осталось бежать. Что же делать?»
«Проснись! Открой поскорее глаза!» – шепнула ей мама.
Джайганат открыла глаза и расхохоталась:
– Ой, ужас! Как приятно, что все страхи остались во сне.
 
Призраки

В туманный день любимый теленок Джайганат не вернулся с пастбища домой. Мама попросила девочку поискать его в ущелье, проверить, не сорвался ли он со скалы.
Джайганат вышла за околицу села и направилась в ущелье.  Смеркалось. Из-за стелющегося тумана скалы теряли свою четкость очертаний и знакомый вид. Казалось, что они стали мрачнее и зловеще. Таинственная гулкая тишина наводила на девочку страх, заставляла её пугливо озираться кругом. Впереди, в ущелье, показались не то сидящие, не то лежачие белые силуэты. Они, то приподнимались, то наклонялись. Они, из-за тумана то исчезали перед глазами, то появлялись. Джайганат пристальнее вглядывалась вдаль, но понять ничего не могла.
«Призраки, – мелькнуло у неё в голове, – они теперь будут вести меня по ложному пути. Как же теперь мне искать теленка? А тропинка здесь одна: или надо идти вслед за призраками, или вернуться домой, так и не узнав, что стало с бедным теленком.  А ждать, пока исчезнуть призраки, нет времени: скоро ночь». Джайганат во что бы то ни стало, решила проверить подножие ущелья, убедиться, что теленок не сорвался со скалы.
Девочка шла, а сердце при приближении к призракам стучало все громче и громче. В глазах туманилось, ноги подкашивались. Она остановилась, с трудом перевела дыхание и прислушалась: говор призраков то исчезал, то становился слышимым. А голоса показались ей знакомыми.
– Ой, больно же, больно.  Не могу я опираться на эту ногу. Оставь меня здесь, иди в селение, позови кого-нибудь на помощь. Может быть, у меня перелом ноги: вывих не причинил бы столько болей. Иди, я тебя умоляю: не оставаться же нам здесь на ночь.
– Как же мне оставить тебя здесь одну, в этом проклятом ущелье? По слухам, здесь, неподалеку волчье логово. Нет, я не могу здесь оставлять тебя, одну.
–  Хоть бы телефон был у нас, чтобы вызвать врача.
– Он не помешал бы.
– Да, ты права, но ждать чуда в этом глухом ущелье мы не можем. Иди, позови кого-нибудь на помощь.
«Какая же я глупая, мне всюду мерещатся призраки и ужасы, –  Джайганат стала сама себя осуждать. – Да, это же женщины из соседнего села в белых чадрах. Они приходили в наше село на соболезнование. Им нужна помощь, а я, трусишка, их перепугалась…»
– Здравствуйте! У вас какие-нибудь неприятности?
– Да, дочка, у моей соседки то ли вывих ноги, то ли перелом. Она при спуске в ущелье соскользнула с гравия и упала. Я перетащила её вот сюда. Думала, вправлю вывих, и мы сможем пойти дальше. Но, увы...  А у неё, скорее всего, перелом. Оставлять её одну здесь и звать на помощь я не могу, вдруг звери её загрызут. Дочка, помоги, пожалуйста, беги за помощью! Аллах милостив, это он тебя к нам привел. Доченька, ты легка на ногу, беги, позови людей на помощь. У меня предчувствие, если зверь окажется рядом, почуяв запах крови, потекшей из её раненого колена, нападёт на неё. Помоги нам ради Аллаха.
Девочка стремглав понеслась в село.
– Джайганат, идем быстрее домой! – встретилась ей по дороге мама. –  Наш теленок нашёлся.
– Где?
– Забрался в соседний сарай, объелся комбикормами и лежит с вздутым животом.
– Ах, какой глупый теленок! Не хватало, что он у нас никакого корма не оставляет, так он и в чужой сарай забрался? Обжора! Вот обжора! А я так переживала, что он потеряется. Мама, пойдем в ущелье и поможем женщине, у которой сломалась нога. 
– Какой женщине? В какое ущелье?
– Мама, понимаешь, там, в Сернистом ущелье женщине в белой чадре нужна помощь. Скорее идём! Надо врача вызвать. Идем, я по дороге все тебе расскажу.
Я думала, что в ущелье призраки, и со страху чуть концы не отдала. А там, оказывается, женщины из соседнего села. Им нужна помощь.
– Дочка, ты, наверное, совсем помешалась на призраках. Какие женщины могут быть в ущелье ночью? Может быть, тебе опять что-то показалось?
– Было бы лучше, если бы мне показалось. Но кроме нас тем женщинам некому помочь. Не помогать людям, нуждающимся в помощи, ты сама говорила, некрасиво. Пойдем, позовём врача!

Крысы

Джайганат долго любовалась подарком мамы; колечко, сережки, цепочка с кулоном блестели на солнце. Девочка заворожено смотрела на комплект, восхищалась тонкостью ювелирной работы: «Золотой комплект украшений. И это мне? – не верилось девочке. – Раньше мама никогда не делала мне таких дорогих подарков. Правда, ни в чем она мне и не отказывала. И все же не могла себе позволить покупать такие дорогие подарки.
Бедная мама, тратить на себя, как другие женщины, она никогда не могла. Экономила каждую копейку. А сейчас, когда я об этом и не просила, купила этот красивый комплект. Сколько, интересно, она экономила, чтобы купить такой удивительный набор?
Да, нужно надежно спрятать украшения, чтобы надеть их в нужное время. И куда же мне их спрятать? Дома держать нельзя: обычно воры ищут деньги или драгоценности в жилых зданиях. Давай-ка я отнесу их в погреб. Там никто не додумается их искать», – Джайганат завернула украшения в носовой платочек, завязала узелком и поставила их в старинную пиалу, закрыла погреб на замок и зашла домой.
Сижарат, вернувшись с работы, даже удивилась, не увидев на дочке золото: «Джайганат любит тут же надевать новые вещи. Налюбовавшись вдоволь новым нарядом, показав всем, что у неё есть, девочка обычно ставит обновки по местам. А сейчас? – Сижарат вновь удивленно посмотрела на дочку, – стесняется, что ли моя принцесса надеть украшения или решила поскромничать?»
– Джайганат, почему ты не надела комплект?
– Неудобно, мама: у моих подруг нет таких вещей. Они подумают, что я нарочно дразню их. И вообще рано мне такие вещи носить.
– Ну и хорошо. Я надеюсь, что ты их не потеряла.
– Нет, мама, я их надежно спрятала.
– Дело твоё, – матери понравился ответ дочки.
Однако Джайганат слукавила: ей не терпелось показать своим подружкам мамин подарок, но заставляла сдерживаться. Терпения у неё хватило ровно на неделю. Соблазн показать свой подарок девочкам-подружкам всё же взял верх над её волей.
Она пригласила подруг к себе, чтобы показать им свой сокровенный тайник. С нескрываемой радостью она открыла погреб и заглянула в пиалу – у девочки глаза полезли на лоб – в пиале было пусто. Ни золота, ни носового платочка нигде не видать.
– Где же это золото? Я же сюда украшения ставила. Вай Аллах, что же мне делать? – тревожно засуетилась девочка.
– Может быть, ты не в пиалу ставила, – девочки-соседки стали заглядывать в другую посуду.
– Да нет, больше никуда я не ставила. Я хорошо помню, что ставила именно сюда…
– У кого ещё есть ключ от этого погреба?
– Только у мамы.
– А мама не могла взять твой комплект? – в один голос воскликнули Зулхиджат и Гурият.
– Вы что? Если бы мама хотела забрать, она и не подарила бы украшения.
– Откуда ты знаешь? Может быть, она решила подшутить над тобой?
–  Мама никогда так не делает.
– Раньше не делала. А сейчас решила подшутить, оттого что ты ненадежно спрятала золото.
– Не знаю.
– Вот и подожди, пока твоя мама вернется с работы. Не переживай напрасно. Лучше пойдем, поиграем в классики, – успокоили её девочки и потащили её за собой.
Детвора во дворе веселилась, звонко хохотала. Но Джайганат было не до игр. В мозгу у неё случало: «Иди, поищи ещё раз украшения в погребе, не расстраивай маму! Поищи, пока она не вернулась с работы».
– Ой, девочки, что-то голова у меня разболелась. Пойду-ка я домой, – с трудом скрывая свою тревогу, Джайганат попрощалась с подружками и вернулась в погреб: «Куда же могут деться украшения. Почему их нет в пиале? Наверное, это шайтаны решили надо мной подшутить. Мама никогда надо мной не подшутит. Да, только шайтаны могут так незаметно унести украшения. Никогда такого не было, чтобы посторонний человек заходил в наш погреб. Что же делать, чтобы шайтаны вернули мои украшения?»
– Джайганат, доченька, где ты?
У девочки ноги подкосились, а в глазах помутнело.
– Я здесь, – с трудом выдавила она из себя.
– Ты что, украшения потеряла?
– Ты уже об этом знаешь, да, мама?
– Твои подруги об этом меня уже спрашивали.
– Мама, я их ставила в пиалу. А их там нет, – у Джайганат крупными росинками покатились сдержанные до сих пор слезы.
Сижарат никогда не могла смотреть на слезы дочери. С тех пор, как в катастрофе погиб её отец, мать старалась ничем не расстраивать дочь.
– Ничего, доченька, купим другие. Молись Аллаху, чтобы он дал здоровья и тебе и твоей матери. А золото – это дело наживное.
– Мама, ты же за них большие деньги отдала.
– Да. Ну, что же теперь делать. В следующий раз будь благоразумнее.
– Мама, наверное, это проделки шайтанов, а золото я никуда не выносила. Наоборот, завернула в носовой платочек и положила в пиалу.
– Как бы там ни было, искать сейчас украшения, у меня нет времени: надо вернуться на работу. Вечером, если к этому времени не найдешь, ещё раз поищем.
– Хорошо, мама.
Пообедав кое-как, Сижарат ушла на работу. У Джайганат опять защемило в сердце: «Ключ всегда был при мне. Значит, никто через двери не заходил. Куда украшения могут деться, если их не взяли шайтаны? Пойду-ка я к бабке, которая отгадывает разные тайны, и попрошу заговорить проклятых шайтанов.
Старушка Шуайнат, как обычно, сидела на скамейке перед домом и перебирала четки. Джайганат показалось, что она вся ушла в молитвы и ничего постороннего не замечает. На её приветствие старушка ответила еле заметным кивком головы и продолжила читать молитвы.  Девочка после долгих и мучительных ожиданий решила вернуться домой. И тут старушка окликнула её:
– Не уходи, дочь моя, расскажи, что привело тебя ко мне.
Джайганат со всеми подробностями рассказала ей о своей беде. Старушка улыбнулась, глаза её засияли, что даже глубокие морщины на её загорелом исхудавшем лице разгладились:
– Скажи-ка, дочь моя, крысы бывают у вас в погребе?
– Вообще-то, наша кошка ловит их. Когда кошки долго там не бывает, иногда они появляются.
– А нора есть у них в погребе?
– Есть. Только она под цементной плитой.
– Вот и попробуй, милая, добраться до норы, возможно, там и найдешь свои украшения.
– А зачем крысам украшения, они же их не будут носить?
– А этого я не знаю, милая. Могу только сказать, что крысы любят грызть матерчатое, бумажное, даже металлическое.
– Спасибо, тетя Шуайнат. Пойду-ка я, попробую добраться до норы.
Джайганат поспешно открыла погреб, полезла под лестницу. Под ней был крысиный ход, а нора находилась где-то глубже. Девочка протянула руку в дыру, но дотянуться по кривому крысиному ходу до норы не смогла: «Давай-ка я ломом подниму эту плиту и проверю, что там есть». Девочка взяла тяжелый длинный лом, попробовала приподнять край плиты. Но не тут-то было: под лестницей оказалось так тесно, что ни протащить туда полутораметровый лом, ни правильно установить его, не было никакой возможности. Девочка в сердцах швырнула лом в угол погреба и взялась за кувалду: «Она, такая, казалось, легкая в руках покойного отца, на самом деле, оказывается, такая тяжелая», – девочка, приподняв немного тяжёлый молот, тут же бессильно выронила его из рук. Отдышавшись, она вновь взялась за кувалду, но вновь руки её ослабели под непосильной тяжестью. «Сберегу силы для ударов по плите. А пока поволоку кувалду до лестницы», – Джайганат, напрягаясь всеми силами, дотащила молот до лестницы погреба и, приподняв его, выронила тут же на плиту. Но плита не поломалась.
Негодуя, она сделала ещё несколько попыток. Но безрезультатно: поднять кувалду у девочки уже сил не было. Она в ярости бросила всё и побежала звать на помощь подруг.
Смеясь над подругой, якобы глупо надеющейся на чудо, девочки дружно взялись за дело: свежими силами поочередно стали бить по плите. После долгих и изнурительных усилий плита всё же разломалась. Девочки убрали её куски, разгребли нору.   
– О, ужас! Чего только здесь нет! Кусочки разгрызенной бумаги, солома, кусочки тканей, пластмасса и…
– А вот твой платок, продырявленный во многих местах!
Джайганат поспешно развязала узелок.
– Так вот они мои украшения! Ох, проклятые крысы, сколько они меня заставили переживать! Ах, бессовестные воры!
– Удивительно! Оказывается, даже то, что лежит под замком, может быть обворовано, – изумилась Гурият.
– Охотников до золота всегда хватало и хватает, – совсем по-взрослому закивали головами девочки.

Шляпа в окне

Дома в горах, обычно, строятся на склоне, один выше другого, так как более или менее ровная земля отводится под поле. Даже одноэтажные сельские постройки на скатах напоминают многоэтажные здания, где крыша одного дома ниже фундамента другого дома. Поэтому Джайганат, просыпаясь по утрам, в первую очередь видела крышу соседского дома, а потом уже кромку горизонта.
Как-то раз Джайганат проснулась в полночь. Ей показалось, что по комнате кто-то ходит и что-то ищет. Она открыла глаза и в ужасе затаила дыхание. Комната была освещена лунным светом. А на окне виднелась голова в шляпе. «О, ужас! Кто же это может быть? – перепугалась девочка. – И почему эта голова торчит под моим окном? Что ему здесь нужно?  У нас даже красть нечего. Может быть, он решил подшутить надо мной или же вздумал вспугнуть меня? Не дождешься, сволочь! Хорошо, что окна закрываются на шпингалеты. Да и через решетки ему не удастся зайти! А раз он хочет маяться в такую студеную ночь, пусть мается. Я укроюсь хорошенько, чтобы меня не было видно».
Джайганат ждала, когда силуэту в шляпе надоесть заглядывать в её окно. Ждала долго. В напряжённом ожидании она пролежала час, а может быть, и два, но голова со шляпой не исчезала и даже не двигалась, будто окаменела. Джайганат показалось, что и сама онемела в ожидании, когда исчезнет голова за окном. А голова и не собиралась исчезать. Казалось, что она так и будет заглядывать в её комнату до утра.
Будить маму и показывать ей показавшуюся на окне голову, девочке не хотелось: «Мама и без того не высыпается. К тому же я попросила её разрешить мне спать в отдельной комнате, чтобы проверить, смогу ли я спать в темноте, не побоюсь ли каких-либо духов. Если я разбужу её, она никогда не поверит, что я ничего не боюсь. Что же делать?» Устав от раздражающей обстановки, девочка прошептала:
– Сволочь! Подожди, что я сейчас с тобой сделаю! – она взяла очажные щипцы и решила стукнуть ими по нервирующей её голове.
Отодвинув занавески и шторы, Джайганат обомлела: никакой головы под окном не было. На горизонте светила убывающая луна, она создавала тень от соседской печной трубы с прикрепленной к ней перевернутой тарелкой. Видимо, тарелку установили недавно, чтобы дождевая вода не втекала в трубу. А соседская крыша с печной трубой была на одном уровне с её окном.
– Ха-ха-ха! – заливисто расхохоталась девочка. – Как же я не догадалась, отодвинуть шторы и посмотреть, что творится под моим окном? Почему я не сообразила, что через шторы в комнату не заглянешь. 

Ребенок в пещере

До Джайганат, сидящей перед пещерой, донесся плач. Девочка встрепенулась: «Откуда тут взяться ребенку? Здесь ведь поблизости людей не видно. И чей это ребенок? Где он?»
Девочка прислушалась: плач повторился. «Кажется, этот плач доносится из пещеры. Кто же мог оставить ребенка в пещере и почему? Что же мне делать? Войти в пещеру – страшно. Ну, как не войти, если там ребенок плачет? Как помочь плачущему?»
Джайганат вспомнила, как соседки-старушки рассказывали, что там, в пещере, всегда водились и водятся шайтаны. Рассказывали они о том, как там жили, как из глиняных горшочков, в которых они отстаивали молоко, шайтаны часто ели собравшееся над прокисшим молоком сметану, выли по ночам, нагоняя на них невообразимый страх. От воспоминаний старушек девочке стало жутко.
«Нет, не смогу я войти в эту пещеру. Ни за что не смогу!»
Однако плач опять повторился. По телу Джайганат прошла дрожь: «Куда же делась Зулхиджат? Она же должна была присматривать за овцами и ягнятами с другой стороны. Мы вместе обязаны смотреть за стадом. Неужели, она бросила стадо, меня и ушла домой? Не может этого быть! Она шла впереди стада, чтобы овцы не вырывались вперед. Куда же она ушла? Вдвоем, наверное, не так страшно было бы войти в пещеру. Странно, что нигде её не видать. Ну, где же она? Почему её не видно?» Жалобный, пробирающий все тело плач, вновь донесся из пещеры.
– О, Аллах, что же делать? Зулхиджат! Зулхиджа-а-а-ат!
На её зов многократно раскатисто отозвалось эхо, и вновь воцарилась жуткая тишина. Слышно было, как насытившиеся и отдыхающие овцы прожевывали съеденное.  Девочке опять показалось, что плачущий ребенок просит её о помощи, зовет в пещеру.
«Овцы сыты. Они еще долго будут отдыхать под тенью отвесной скалы. Нужно узнать, чей ребенок там плачет. Шайтаны днем не так страшны, как ночью. Может быть, днем их в пещере и не бывает», – девочка подбодрила сама себя и направилась в сторону пещеры.
Ноги у неё дрожали, все тело немело, но она тихо двигалась вперед, внушая себе, что ничего не боится. У входа пещеры она ещё больше задрожала, и хотела, было повернуться и уйти обратно, как до неё ещё громче донесся надрывный плач. Джайганат мотнула головой, зажала кулаки и вошла в пещеру.
В теснине пахло сыростью и влажной золой. Из слоистых плиточных стен просачивалась влага. Чем глубже она шла, тем становилось темнее. Глаза девочки, ещё не привыкшие к темноте, слабо различали замысловатые лабиринты пещеры. В жуткой и мрачной тишине каждый её шаг гулко отзывался в закопченных замысловатых скалах. 
«Вот где, оказывается, наши соседки разжигали огонь, – изумилась Джайганат, увидев дыру, похожую на очаг первобытных людей. – Мне бывает так неприятно, когда до нас доходит очередь пасти стадо овец или коров. Как же наши соседки жили в этой жуткой пещере? Наверное, ради того, чтобы кормить коров луговыми травами и не оставлять их без присмотра. Я бы ни за что здесь не смогла жить! Ни за что! Ладно, об этом. Где же ребенок? Что же теперь не слышно его плача?» – девочка заставляла себя идти вглубь пещеры.
–  Ау! Есть здесь кто-нибудь? Ау-у-у!
Пещера, словно в ней были установлены усилители, раскатистым, оглушающим девочку, эхом отозвалась на ее зов. Джайганат чуть не упала от волнения в обморок.
«Где же этот ребенок? Когда я стерегла овец, он плакал. А теперь, когда я хочу ему помочь, дать ему хлеб и брынзу, ни плача его не слышно, ни его самого не видно. Может быть, его здесь и вовсе не было? Может быть, это шайтаны меня одурачили? Надо поскорее выбраться из пещеры, пока они ещё что-то не натворили…»
– Вав! – набросилась на неё Зулхиджат. – Испугалась?
– Дура ты такая! Дура безмозглая! Разве можно так пугать?
– Ха-ха-ха! Я думала, что ты не из робкого десятка! Эх ты!
– Да ладно тебе. Лучше скажи, ты не видела здесь ребенка? Он так надрывно плакал…
– Вот так, да? – Зулхиджат вытащила из-за спины куклу и наклонила ее вперед. Кукла зарыдала голосом живого ребенка.
– Ну и проказница же ты, Зулхиджат! Ха-ха-ха-а-а! Никогда бы не поверила, если бы мне такое рассказали.
– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-а-а-а-а-а-а! – звенела пещера от хохота девочек.

Черт

Джайганат приснился сон. Лежит она среди гор. Кругом ни души. Ни единого звука. Куда ни посмотри, камни и утёсы. Никаких признаков жизни. Черт почему-то связал её по рукам и ногам, наложил на неё тяжелый камень, а сам, взобравшись на самый высокий утес, стал с насмешкой посмеиваться над ней.
Девочка хотела крикнуть, но не было сил издать никакого звука. Хотела пошевельнуться, но камень был настолько тяжёл, что она не могла сделать ни одно движение.
«Да, бабушка Патимат права, – думала Джайганат, – надо читать молитвы, – иначе черт не отстанет от меня. Перед сном я не помолилась, чтобы проверить права ли бабушка Патимат, которая утверждает, что к тому, кто перед сном не помолиться, приходят черти и насмехаются. Я не поверила ей. Вот теперь черт решил убедить меня в этом».
Девочка поспешно стала читать знакомые молитвы. Дрожь, вызванная ужасными проделками нечистой силы, стала понемножку проходить: девочка открыла глаза. При лунном свете она заметила, что её голова лежит на игрушечной собачке, которую она укладывала рядом с собой, несмотря на мамины запреты. А батарейка, установленная для того, чтобы собачка могла прыгать, вдавливала ей область виска. Джайганат провела рукой по нему, под пальцами она ощутила странную бороздку.
Девочка включила свет и посмотрела в зеркало: область виска на самом деле была красной, а посередине видна была бороздка, образовавшаяся от вдавливания батарейки. «Да, крепко же, оказывается, я спала, если столько времени не замечала, что сплю на игрушке с выпирающим заводным механизмом».
Джайганат посмотрела на часы. Было 5 часов утра. Луна за окном ещё сияла во всю полноту, словно хотела убедить тех, кто не спит, что не скоро собирается уступать свои права солнечным лучам.
Джайганат удрученно вновь легла в постель. Но сон не шёл: сознание подсказывало, что больше не удастся уснуть. Слишком впечатляющим оказался этот странный сон.
Джайганат провела рукой по лбу: «А все-таки, отчего мне приснился такой ужасный сон: от того, что я во сне положила голову на игрушку или от того, что не прочитала молитву перед сном?»


Повесть

Чтобы на душе было спокойно

 Оползень

На западной стороне склона дождь ещё моросил, будто ненастье не хотело уступать свои права безоблачному дню. Но на востоке горизонт уже светлел. Овцы с аппетитом щипали ароматное разнотравье альпийского луга. Было свежо. Куковала кукушка. Казалось, день будет прекрасным.
Вдруг овцы, пасшиеся на пологом склоне, вздрогнули и, блея, стали прижиматься друг к другу. А Халид замер, будто кто-то сдавил ему горло: огромная лавина, словно сорванная с места невидимой силой, поползла по ложбине вниз вместе с перепуганными овцами.
Старик схватился за голову: «О Аллах, что мне делать? Как мне помочь бедным овцам? Как их спасти? Сейчас эта лавина вместе с отарой сорвётся в пропасть…»
Лавина, размывшаяся с северной стороны склона, всё ползла и ползла вниз. А старик метался из стороны в сторону, но предпринять ничего не мог: «О Аллах, не губи же моё стадо, я же с большим трудом выходил его в Караногайских степях! Не губи ягнят, которых я вспоил и вскормил в лютую стужу! Не перечёркивай мои труды цветущей весной!
Неужели, погибнет всё стадо? О Аллах, за что ты наказываешь эти безвинные существа? Или ты решил наказать меня, загубив всё стадо? О Аллах, я вроде бы никому не завидовал, ни с кем не ссорился, никому не навредил. За что же ты решил наказать меня?»
Вдруг старику показалось, что лавина перестала двигаться. «Неужели, те раскидистые ивы, что растут на краю обрыва, удержали лавину?»
Халид не раз любовался развесистой листвой густо разросшихся альпийских ив, не раз ругался с лесорубами, которые пытались срубить их на дрова. Однако отстоял, как родных детей.
Старик, не веря чуду, опёрся на палку: «О Аллах, помоги этим ивам выдержать тяжесть сползающей лавины, спаси моих овец!»
Лавина, добравшись до рощи, на самом деле замедлила ход, а потом и вовсе перестала двигаться. У старика отлегло от сердца: «Ивы не дали лавине сорваться с обрыва. Благодарю тебя, Аллах, Ты спас моё стадо…» – старик с замирающим сердцем, проваливаясь по колено в грязь, стал спускаться вниз, к роще. Вдруг сомнения опять приковали его на место: «Я-то спускаюсь, а что, если вдруг ивы не выдержат давления и тяжести лавины? В таком случае, я тоже могу сорваться с обрыва…» Однако блеяние испуганных овец и ягнят, чьи голоса эхом отзывались в скалистых теснинах, заставило его идти к отаре по разжиженной ливневыми потоками глинистой земле, оголившейся после оползня.
Сердце у старика щемило, перед его глазами стояла картина погибающих овец. Вдруг шальная мысль озарила старика: «А что, если на уцелевшей части суши посыпать соль? Стадо всегда бежит на неё. Давай-ка посыплю её в разных местах. Чем чёрт не шутит… Может быть, ради соли овцы спрыгнут с лавины?»
Халид с трудом выбрался из вязкой глины на почву, посыпал соль на кочках и стал звать овец. Стадо, боясь расстояния между лавиной и сушей, долго не решалось спрыгнуть с места. Но козы, любительницы соли, отважились на рискованный прыжок. За ними последовали и овцы, а за овцами – и ягнята.
– О чудо, я никогда не видел, чтобы мелкий рогатый скот на такое расстояние прыгал. Молодцы, мои овцы! Мои умницы! Давайте, прыгайте смелее! Вот вам и ваше лакомство! Вы же любите соль, как самую вкусную сладость. Давайте, мои хорошие! Давайте прыгайте!
Овцы, одна за другой, сошли с лавины и перебрались на твердую почву. Старик облегчённо вздохнул: «Кажется, все спаслись! У меня чуть сердце не лопнуло, видя, как лавина уносит овец. А они, бедняжки, спаслись, благодаря ивам, преградившим путь оползню. Значит, не зря я воевал с лесорубами. Спасибо вам, ивы! Растите всюду, украшайте наши склоны! 
Эх, люди, люди, почему вы не бережёте эту чудную красоту? Лесорубов можно понять: дома должно быть тепло. Может быть, когда в горные аулы протянут газопровод, люди перестанут вырубать деревья. Не оттапливая печь дровами, без газа не умирать же людям зимой.
Почему иные любители лихой езды не могут воздерживаться от рюмки спиртного, хотя бы тогда, когда садятся за руль? После выпивки, если они сорвутся с горной дороги, близким родственникам лихачей приходится прокладывать бульдозерами дороги там, где они не должны быть. Сколько таких дорог проложено здесь по склонам и лощинам. И этот склон, изрезанный зигзагообразными дорогами после того, как сорвались машины с горной дороги, похож на вдребезги разбитую и рассыпавшуюся тарелку. А частые ливни и ураганные ветры губят изрезанную почву. И как тут не быть оползню, если ливневые потоки подтекают под рассечённую почву? Если бы склон не был так рассечён незапланированными дорогами, отсюда никогда не сползла бы та огромная лавина, на которой спокойно паслись овцы.
Благо, если лихачи, сорвавшиеся с дорог, останутся живы, если их машины уцелеют. Благо, если трезвых водителей, случайно попавших беду, удастся вытащить, проложив дороги там, где их не было. В любом случае, по непредвиденным обстоятельствам, неучтённым трезвым водителем, или по глупости нетрезвого водителя, случается беда, страдает земля! Если человек не может избежать непредвиденных случайностей, не выпить перед тем, как сесть за руль, он обязан.  Почему же некоторые люди так часто пьют? Что хорошего они находят в спиртном? Сколько несчастий, сколько бед, сколько горя видят семьи, где живут любители выпить. А сколько происходит жертв, когда они садятся за руль?  Счета им нет.
А сколько буйства, драк, вражды происходит после выпивки даже между близкими родственниками? И с советами к любителям выпить не подступишься: оскорбятся, посчитают, что это их личное дело. Какое же это их личное дело, если страдают или погибают по их вине безвинные люди? Неужели, нельзя ничего делать, чтобы не случались несчастья? Ведь по вине любителей пить страдают не только люди, но и природа, как этот покатый склон, на котором происходят оползни.
Каких высот в науке и технике добилось человечество! Каких вершин оно ещё добьется! Какие потрясающие произведения искусства созданы людьми! Какие изумительные творения ещё создадут! Как же было бы прекрасно, если бы один человек другому не завидовал, не стремился навредить ему, оттого что сам не в состоянии бороться со своими недостатками или оттого, что не может достигнуть хороших результатов в своей жизни. Придумать бы такое средство, чтобы на душе у каждого человека было спокойно, чтобы ему нравилось приносить окружающим людям радость, чтобы ему не хотелось причинять себе и другим беспокойства и горя…
Слава Аллаху, сегодня удалось спасти овец. Но всегда ли удаётся избежать беды, когда дело касается более страшных катастроф, как взрывы в разных частях планеты. Ведь при этом погибает животный и растительный мир. Из сельскохозяйственного использования исключаются сотни тысяч гектаров земли. А сколько же живых существ погибает из-за человеческого фактора, из-за научных просчётов? Пора бы извлечь уроки из совершённых человечеством ошибок и делать всё возможное, чтобы не случались несчастья. Делать всё, чтобы не страдали ни люди, ни природа. Хотя бы не совершать грех, чтобы потом не мучили угрызения совести».
 
Гепард

С утра было свежо и солнечно. Альпийские склоны, омытые весенней росой, завораживали взгляд яркостью красок. Изумрудные капли росы, сверкая радужными отблесками на сочном разнотравье, исчезали то тут, то там. Дышалось легко и глубоко. В такие часы Халид любил смотреть на горы долго-долго. Он, видавший виды, не переставал удивляться красе этих, знакомых с детства, альпийских склонов. На пороге лета, когда они покрывались густой и высокой муравой, душа у старика Халида всегда ликовала.
Овцы, щипавшие с рассвета сочную, ароматно пахнущую траву, насытились и замедлили свой бег, похожий на состязание, оказаться впереди всех. С рассвета Халиду приходилось время от времени скатывать по склону камни, чтобы отпугнуть козлов, желающих вести за собой стадо по непроходимым тропам. Когда стадо и их вожаки насытились свежей травой, Халид присел отдохнуть.  Некоторые овцы прилегли отдохнуть прямо у ног старика, а другие – те, что насытились раньше, лёжа на взгорье, принялись пережёвывать съеденное.  Вожаки стада поднялись на выступ скалы и стали наблюдать, не грозит ли опасность отаре.
Крупные породистые волкодавы окружили чабана, зная, что в такое время он потчует их свежим хлебом и хорошим куском курдюка. Прищурено глядя на собак, Халид достал из полевой сумки, сохранившейся со времён войны, куски хлеба и курдюка, накормил собак и отправил их за отбившимися от стада ягнятами.
Убедившись, что овцы в безопасности, старик позволил себе расслабиться. Он поднялся по ступенчатому, исхоженному овцами склону до его отвесной вершины и осмотрелся: отсюда всё стадо было видно, как на ладони. Старик решил, что настало время и самому позавтракать. Он подошёл к входу небольшой пещеры, расположенной под утёсом, свисающим над склоном, словно козырёк огромной шапки. Как обычно, прислонил к нему свою палку. А она, соскользнув по камушкам, ударяясь о неровную поверхность, стала катиться вниз. Старик только нагнулся, чтобы удержать палку, как резким движением кто-то прижал его к скале и обдал горячим прерывистым дыханием. От неожиданного толчка, от цепкости лап, давящих на его плечи, от раскрытой пасти поднявшегося на дыбы зверя, старик застыл на месте. Содрогнувшись от неожиданной напасти, он зажмурил глаза, затаил дыхание. Тело его, словно окаменело, не слушалось его. Горец никогда не чувствовал себя таким слабым и беззащитным, разве что на войне, когда на их роту, вооружённую только ружьями без пуль, шли фашистские танки «Пантеры».
 При мысли, что гепард (а это был он – пятнистый хищник) может загрызть его, у Халида бешено заколотилось сердце. Он не знал, что ему делать: бороться со зверем или не злить его. Время тянулось мучительно долго. Неопределённость обстановки не давала старику сосредоточиться. Но сработал инстинкт самосохранения – он, сам того не ожидая, собрал все свои силы и рывком оттолкнул от себя зверя. 
Отброшенный гепард, не оглядываясь, высокими и грациозными прыжками, будто не касаясь земли, бросился в лесную чащу. Увидев ускользающего хищника, волкодавы подняли истошный лай, погнались за ним, а овцы, сбившись в кучу, стали искать друг у друга защиту. Халил окликнул собак:
– Лежать! Не трогать его!
Волкодавы вернулись к стаду. Халид поднял палку, опираясь на неё дрожащим ещё телом, задумался: «Странно, что гепард не напал на овец и не укусил меня. Он мог принять меня за браконьера и причинить мне вред. Ведь немало браконьеров охотится тут на них, на исчезающих животных. Но… почему-то оставил меня целым и невредимым. Я от внезапности даже не вспомнил, что у меня на поясе висит кинжал, что надо спасаться. Может быть, это даже хорошо, что не вспомнил о нём. Жалко убивать такого красивого зверя, и без того этот вид хищников почти не виден в горах…
Но почему же гепард оставил меня целым и невредимым? Неужели звери добрее людей? Неужели, они судят: «Ты меня не тронул, и я тебя не трону»? Неужели отец рассказывал мне правду, что дикие звери, если не нарушать среду их обитания, не трогают человека? Тогда почему же иные люди позволяют себе их уничтожать? Разве только нищета заставляет их так поступать? Но ведь и обеспеченные люди могут ограбить, обокрасть и даже убить невинных людей, когда им хочется иметь денег больше, чем у них есть. Даже случайных свидетелей своих преступлений они не жалеют.
Как можно гепарда назвать зверем, а преступника – человеком? Да, есть чему поучиться человеку даже у диких зверей, если он считает себя Человеком, а не алчным двуногим биологическим существом».
Когда гепард исчез из виду и утихомирился собачий лай, Халид вздохнул облегчённо. Дрожь в теле старика понемножку утихла. Он поел свой поздний завтрак и осмотрелся: овцы под лучами пригревающего солнца старались искать тенистое место, толпились под небольшими выступами скал. Те, кому тенистого места не хватало, толкались, ища место под выступом.
«Наверное, мне надо попросить соседского мальчишку Али, чтобы ходил со мной пасти овец. Он давно напрашивался помочь. Может быть, он просится помочь из благодарности за то, что я подарил ему свирели разной формы. Может быть, у мальчишки есть желание самому научиться мастерить музыкальные инструменты. Обычно детям надоедает целыми днями пасти овец. Им больше нравится играть с волкодавами, плескаться в речках или карабкаться по кручам, скатывать камни вниз по склонам. Не знаю, каким себя покажет Али, но пусть ходит пасти: и мне не будет одиноко, и ему, возможно, это пойдёт на пользу».
Вдруг где-то рядом прогремел резкий ружейный выстрел. Из лесной чащи грациозно лёгкими и стремительно длинными прыжками выбежал гепард. За первым выстрелом прогремел и второй – изящный зверь, как подброшенный кусок меха, упал на небольшую кочку, заросшую иван-чаем. Последовал и третий выстрел.
Гепард, корчась в муках, растянулся по земле. Его пятнистая шерсть, переливающаяся под лёгким дуновением ветерка, блестела, словно бархат.
Овцы, перепуганные выстрелами, опять сбились в кучу. Вновь поднялся свирепый лай. Халид, встретившийся лицом к лицу со зверем, пришёл в изумление: «Как можно губить такую красоту? Гепард даже тогда, когда я потревожил его сон, никакого вреда мне не причинил. Не тронул моё стадо. Какие бездушные люди загубили эту красоту?»
Вдруг из лесной чащи, откуда выбежал гепард, вышел молодой человек и крикнул Халиду, спускающемуся к убитому зверю.   
– Не трогай его! Это моя добыча!
– Это ты, Батыр? Ты, оказывается, – очень бездушный человек. Боюсь, что завтра ты сам станешь чьей-то добычей.


Али и змея

Из-за седлообразных склонов гор поднималось солнце. Оно приятно грело окрестность. Пастбище, напоённое ливневыми дождями, приятно пахло свежестью и благоуханиями горных цветов.
Али посмотрел вокруг. Горные фиалки вперемешку с незабудками, казалось, перекрасили зелень травы в синюшный цвет. На них бисером рассыпана была роса. Под лучами восходящего солнца она сверкала миллионами бриллиантов.
В мгновение ока, сверкнув в последний раз, как на прощание, капельки росы исчезали. Из близлежащего леса все чётче и чётче стали доноситься голоса птиц: куковала кукушка, трелью заливался соловей.
«Как здесь красиво, – подумал Али. – И почему я не хотел встать и идти на пастбище? Если бы рано не встал и не пришёл сюда, помочь соседу, я, наверное, не увидел бы такую красоту и не почувствовал бы, какая чудесная свежесть бывает утром. Хорошо, что мама разбудила меня».
Недалеко от Али резвились молочные ягнята, вприпрыжку скакали быстроногие козлята. «Они, наверное, играют потому, что согрелись под солнцем. Точно, – думал мальчишка. – Хорошо, что сегодня солнце вышло. Если не будет дождя или тумана, то не будет скучно находиться на пастбище».
Впереди пасущегося стада неторопливо прохаживался пожилой сосед, не давая вырваться вперёд нетерпеливым козам.
Вдруг овцы, пасущиеся за холмом, резко разбежались и собрались в отдельные кучки. «Чего они испугались? – удивился мальчишка. – Волк что ли на них напал? Что-то нигде его не видно. Может быть, он под скалой прячется? – холодная дрожь прошла по всему телу подростка. – Жалко, что у меня нет ружья. Я бы сейчас показал моим друзьям, Хабибу и Зугуму, как я сражаюсь с волками.
«Да ты, –  дразнят они меня всегда, – если увидишь куст можжевельника в тумане, испугаешься и примешь его за волка».
Жалко, что нет здесь моих друзей. Я бы сейчас показал им, как я не боюсь зверей».
Вдруг странный шелест листьев приковал его внимание к земле. «Что же делать, если из-под скалы выйдет волк и нападёт на меня? – морозная дрожь прошла по телу Али. – Как жаль, что у меня нет ружья», – подросток представил себе могучего зверя с раскрытой пастью, с горящими, как у кошки в темноте, глазами. Мальчик невольно подался назад. Не смея сдвинуться с места, он искал глазами соседа.
Халид, почувствовав что-то неладное, стремительно приближался к Али. «Пусть теперь волк попробует напасть на меня, – обрадовался мальчик, увидев приближающегося старика. – Если он попробует напасть на меня, я этой палкой выколю его свирепые глаза».
Внезапно необычное шипение опять приковало его на место. Среди зарослей шалфея, растущего средь щебня, ползла змея, вся зелёная с тёмно-бурым удивительно красивым узором на спине. «Это гадюка!», – пронеслось в мозгу ребёнка.
Змея подняла голову, встала в угрожающую позу и, вытянув язык, зашипела.
– А-а-а-а-а-а-а-а! Дедушка Хали-и-и-и-и-и-ид! – закричал в ужасе мальчик.
– Что случилось, джигит? – подбежал к подпаску старик.
– Там з-з-з-з-з-змея…
– Где?
– Там, в зарослях шалфея…
– Здесь никого нет, – ответил старик, раздвинув палкой траву.
– Ах, гадина, она ведь только что там была, – удивился мальчик.
С приходом соседа мальчик пришёл в себя и решил преследовать змею. – Где же она? Куда она делась?
– А зачем она тебе нужна?
– Я хочу её убить.
– А зачем тебе её убивать? Пусть живёт себе на здоровье, – улыбнулся старик.
– Как это «зачем её убивать?» – удивился мальчик. – Чтобы никого не кусала.
– Не бойся, джигит. Если человек не вторгается в пределы её обитания, она не нападает на человека.
– Неправда, – не поверил мальчик. – Она же – гадюка.
– Правда-правда, – опять улыбнулся старик. – Она нападает на человека тогда, когда чувствует опасность для своей жизни или для жизни её детёнышей.
– Я не верю.
– Верить или не верить – это твоё право. Но однажды змея сидела в кармане моей фуфайки, шла со мной домой, спала в нашем доме, но ни меня, ни мою семью не тронула.
– Неправда, – опять усомнился мальчик. – Вы меня обманываете.
– Нисколько. Прошлой весной после долгих ливневых дождей утро выдалось чудесным. Ты сам знаешь, как бывает холодно весной в горах, когда портится погода. И я, опасаясь, что погода не прояснится и будет холодно, надел фуфайку, повёл отару на пастбище. К счастью, вышло солнце. Стало жарко. Я снял фуфайку, свернул её наизнанку, положил на кочку. А вечером, не надевая, принес домой, повесил на вешалку.
– А что было потом? – с любопытством спросил Али.
Старик улыбнулся, будто не слышал вопроса мальчика.
– Ты слышал такое напутствие, которое повторяют тому, кто собирается на пастбище: «Решив, что не будет дождя, не оставляй дома бурку. Решив, что не проголодаешься, не забудь взять с собой и еду»? 
– Слышал. 
– Так вот… на следующий день, на всякий случай, я решил взять с собой свою фуфайку, накинул её на плечи, так как до восхода солнца было прохладно. Односельчане в это время собрали своих овец и ждали меня. Я приближаюсь к годекану, чтобы поздороваться за руку с мужчинами, а моя фуфайка свисает с левой стороны. Я поправляю свисающую в правую сторону фуфайку, а она опять сползает. «Камень что ли кто-то поставил в карман фуфайки, – подумал я, – или тяжесть перочинного ножа стягивает фуфайку?». Запускаю руку в карман и – леденящий мороз проходит по моему телу. В кармане фуфайки, свернувшись в клубок, лежала самая настоящая гадюка, что обитает в наших горах.
У мальчика глаза полезли на лоб.
– Дедушка Халид! Этого не может быть!
– Для кого-то «Этого не может быть». Но я в тот день держал в руках змею и зажимал её голову.
– А что было потом?
– Люди, что собрались вокруг меня, решили, как и ты, убить змею.
– И убили?
–  Нет. Я не дал им этого сделать.
– Почему?
– Потому что змея тоже – живое существо.
– Ну и что из того, что змея – живое существо. Она же – гадина.
– Гадина или не гадина, но она была моей гостьей. Она пришла со мной домой, спала в моём доме, но никого не тронула. Если эта гадина, как ты говоришь, не причинила мне никакого вреда, то я, человек, почему должен поступать с ней, как гадина.
– А что было потом?
– Потом я быстро унёс её подальше от людей. Отпустил вблизи той кочки, куда я днём раньше положил свою фуфайку, и сказал: «Иди к своим деткам. Дай Аллах, чтобы ты всегда мирно уживалась с человеком!»
– Дедушка Халид! У этой змеи, которая меня, то есть, овец вспугнула, есть детёныши?
– Возможно. И вероятно, они ждут свою маму. Разве тебе приятно было бы, если бы к тебе не вернулась твоя мама?
Али вспомнил, как ему ночами было страшно, когда мама была в больнице, как в каждом тёмном углу ему мерещились шайтаны.
– Без мамы было плохо.
– И детёнышам змеи мама нужна, – вздохнул старик.

Я тебя спасу

Год выдался засушливым. На пастбищах, где раньше паслись стада, скудные травы были съедены, а земля оголилась и потрескалась. Поэтому старик Халид перегнал стадо на ранее неиспользуемые труднопроходимые склоны.
В полдень овцы, насытившись нетронутой альпийской травой, легли отдохнуть. Халид решил, что настало самое подходящее время пойти в близлежащий лес, раскинувшийся на северной стороне склона, и запастись высохшими ветками, чтобы разжечь костёр.
– Али, проследи за стадом. А я, сынок, принесу дрова, чтобы зажарить шашлык.
– Будет сделано! – почти по-военному ответил мальчишка, любуясь многочисленными зубцами невиданных им раньше гор, расположенных по южную сторону склона.
Халид в поисках сухих веток углубился в лес. «Какие дикие места! – удивился старик. – Видимо, сюда никто не заходит: нигде не видно человеческих следов. А деревья здесь растут могучие: ива, ольха, берёза, черёмуха. Тут они   невиданных размеров.
А сколько здесь дикого лука! Вот бы нарвать их и отправить в село, чтобы приготовили чуду. Жаль, не с кем эту вкусную съедобную траву в село отправить.
Жаль, что даже школьники не видят эту красоту: бледно-розовые, как щеки застенчивых горянок, цветы шиповника и дикой груши. Жаль и то, что никто здесь не собирает ягоды черёмухи, смородины, малины, черники или брусники. Зацветают эти чудные дикорастущие кустарники и деревья, созревают на них плоды и без пользы пропадают. А эти чудные неплодовые деревья, каждый год распускающие вдали от человеческого глаза свои дивные листья, они, так и не удивив никого своим отцветающим золотистым нарядом, роняют листву. А старые деревья, покрытые мхом и лишайниками, тоже гниют здесь без пользы. Вот бы почистить лес, вывезти их на топливо, а на их место засадить молодые деревья…».
Халид невольно посмотрел на соседний склон. «Здесь не только леса, но и огромное количество террасообразных полей, созданных в давние времена с помощью стен из  булыжников, засыпанных вручную землёй, запущены и проросли бурьяном,  чертополохом и колючками…
Да, эти поля, кормившие раньше горцев, давно не видят ухода.   Горцы забросили их, переселившись на равнину. Вот и село, покинутое переселенцами недавно. Дома, лишенные человеческого ухода, превратились в развалины. Стены без окон и дверей похожи на руины, будто иноземные полчища, прошлись по селу. Давно нехоженые улицы заросли крапивой и лопухом. Нет жизни в селе, нет и следов муки на той водяной мельнице с провалившейся крышей...
Почему эти горы мне так дороги? Почему у меня сердце щемит от тоски, видя следы быта ушедших поколений? Пора привыкнуть к мысли, что горцам, переселившимся в города и посёлки,  живётся вольготно, а здесь, без соответствующих жилищно-коммунальных условий, без должной  возможности поддержать жизнь и здоровье, горцам жилось не сладко.  Но почему-то щемит и щемит сердце. Больно видеть покинутые аулы. Страшно представить, что горцы, переселившиеся на новые для них места, позабудут ту природную чистоту и широту души, что делало их ближе друг к другу и духовно богаче. Забыли переселенцы дорогу в родные аулы. Ладно. Оставим грустные нотки», – Халид усмехнулся, вспомнив, зачем он вошёл в этот дивный лес. Собрав дрова, он осмотрелся. С выступа утёса, на котором стоял, видны были причудливые очертания дальних склонов, покрытых воздушно-лёгким сизым дымком. 
Весна, как волшебница-чародейка всегда заставляла Халида озираться вокруг. Но сейчас, глядя с высоты в пропасть, где в водовороте рокотала река Уллучай, он поразился поверхностям утёсов, покрытых лишайниками, мхом и подумал: «Хорошо, что растительность гор никуда не переселяется.  Какой была природа тысячелетия назад, такой она и осталась. Да, природа не так капризна, как человек. Переждёт засуху или непогоду, а потом снова оживёт. Человек непоседлив, ему лучшие условия подавай…»
А кто же там, под соседним утёсом лежит? Вроде бы человек… А ну-ка посмотрим. Конечно же – человек! Мой старый знакомый, укравший целый десяток овец и убийца гепарда? Что же он тут делает?»
Халид подошел к печально известному вору:
– Салам алейкум, Батыр! Что случилось? Почему ты лежишь здесь?
– Слава Аллаху, что в этих проклятых горах есть хоть одна живая душа. Видно, я сломал себе ноги. Не могу подняться.
– А ну-ка покажи! – Халил едва дотронулся до ног Батыра, он тут же подскочил, как ужаленный.
– Видно, ты неудачно приземлился, дружок: одна нога у тебя вывихнута, другая – сломана. С тобой нет никого? Ты один здесь?
– А зачем?
– Чтобы мог придержать тебя, пока я вправлю кость?
– Я один пришёл на охоту. Хотел пристрелить давно примеченного тура.
– Как же угораздило тебя, так травмировать себя?
– Я целился в проклятого тура и не заметил края утёса.
– Не целиться в туров надо, а работать, если не хочешь греха. Аллах, видимо, решил наказать тебя за твою грешную душу.
– Хватит читать мне мораль. Если можешь, помоги. А не можешь, проваливай.
– Гордый ты, однако. Ладно, помогу.
Халид вытащил шпагат из кармана галифе, привязал Батыра к дереву, растущему рядом. В мгновение ока, провернув ногу, вправил кость в коленную чашечку.
Лицо Батыра исказила гримаса, но он, прикусив губы, заглушил в себе стон.
– А ну-ка проверь, болит колено?
– Вроде не так, как раньше.
– Оно и вовсе не будет болеть. А с левой ногой у тебя будут проблемы: оно, как видно, сломано в двух местах.
– Что же теперь делать?
–  Наложить сподручные средства. – Халид развязал шпагат, которым недавно привязывал Батыра к дереву, вытащил из ножен кинжал, отсек ветки ивы, рассек их на половинки. Снял свой свитер, разделил на кусочки. Распределив кусочки по половинкам веток, приложил к ноге горе-охотника, обмотал их шпагатом.   
– Надеюсь, в местах переломов концы костей с концами сошлись. Если я правильно их присоединил, боль в ноге должна утихнуть. Но кто же тебя доставит в больницу? Докричаться до села я не могу. А телефона тут нет.
– Не переживай, костоправ, об этом. Вот он, телефон! И уже дозвонился до моих родственников. Они с лошадьми уже поднимаются сюда.
– Слава Аллаху! Одной проблемой меньше, – облегчённо вздохнул старик. Вдруг до него донёсся зов подпаска Али.
 – Дедушка Халид! Где Вы?
– Я здесь, дорогой. Что случилось?
– Стадо разбрелось. Козы уже пасутся на другом склоне! Я их удержать не смог, – отчеканил запыхавшийся от быстрого бега мальчишка.
– Иди, родной, за козами, – поторопился старик за подпаском. – Батыр, скорейшего тебе выздоровления! Если твои родственники не подоспеют, я вернусь к тебе!
– Спасибо, дядя Халид. – Батыр почувствовал жар в теле, то ли от стыда перед Халидом, то ли от полученных травм. Он скинул с себя одежду: «Старик даже не напомнил мне об украденных мной овцах. Почему он так поступил? Странный старик. Говорят, его даже фашистская пуля не взяла, и дикие звери не трогают, и люди ни в чём его упрекнуть не могут. Живёт бедно, а свой свитер разорвать на кусочки не поскупился. Этот старик пасёт себе стадо то в Ногайских степях, то в высокогорных пастбищах, редко бывает дома, и… доволен жизнью. Почему?
А я дом хороший построил, машину новую купил, женился на красавице. Но почему-то чувствую, что мне что-то не хватает. Почему я всегда попадаю в такие ситуация, что мне помогают те люди, которых я обираю? Мне меньше всего хотелось с глазу на глаз встретиться с Халидом, а пришлось не только встретиться, но и принять его помощь. Почему он мне помог? Он же должен был мне отомстить за кражу овец. А он и словом не обмолвился. Да, странный старик.
 Говорят, он любит своё стадо больше, чем себя и считает себя счастливым человеком. Почему я не могу считать себя таковым? Может быть, он прикидывается счастливым? Как он может считать себя счастливым человеком, если у него даже элементарного телефона нет в руках? Если большею частью спит в шалаше и живёт вдали от людей? Как он может быть доволен жизнью, если заработанное хватает только на то, чтобы прокормить себя и семью. Видимо, он считает себя счастливым человеком, оттого что не знает, насколько богато живут другие люди. А я, стремясь жить так, как живут мои разбогатевшие знакомые, заработал только проклятия односельчан. Может быть, поэтому со мной случаются беды?»
Халид, обернувшись в сторону Батыра, вздохнул: «Почему человек ненасытен? Почему Батыр не понимает, что быть счастливым не значит быть богатым. Быть счастливым можно лишь тогда, когда перед людьми и перед Богом совесть чиста и на душе спокойно. Почему он никак не поймёт, что, если ты здоров, если есть возможность дышать полной грудью, если можешь работать на благо близких, если можешь любить окружающий мир – это уже счастье. Если ты приносишь окружающим людям радость и не причиняешь другим горя – это тоже ведь счастье».






Афоризмы

Познаю тебя, жизнь

Знания

Книга – кладезь мудрости, ибо в ней – научной или художественной, методической или документальной – наиболее ярко отражается разум человека.

***

Чем гуще лес, тем он свежее. Чем больше знаний, тем человек мудрее.
***

Желающий учиться, и в погребе будет учиться, а неуча и сотня ученых ничему не научит.

***
Только мудрец умудряется учиться и у детей.

***
Во что сам не вникнешь, того чужим не втолкуешь.

***
Был бы сказитель, слушатели найдутся.

Красота

Улыбка красит лицо, а шутка – душу.

***
Осень красит золотом, а старость – мудростью.

***
Плодоносящее дерево красиво, но мать, растящая детей, краше.

***
В предсмертные минуты жизнь слишком желанна.

***
Огонь нам дарит и тепло, и непостижимую красоту, огонь приносит и беду, и необъяснимую тревогу.

***
Детство, что бутон с нераскрывшимися цветами; молодость, что распустившийся цветок, изумляющий своим очарованием; старость, что созревший  красивый плод, которого нужно тщательно беречь.

***
Новизна и красота привлекают взгляд, а ветхость и уродство отталкивают его.

***
Глазу приятна красота, а сердцу – доброта.

***
Шиповник невзрачен и колюч, но и на нем растут прелестные цветы. Не забывай, что немало в жизни и людей, похожих на шипы и цветы.

***
Мечты так же радужны и прекрасны, как радужны и прекрасны мыльные пузыри. Однако и те, и другие легко разбиваются о реальность.

***
Жизнь без песен, что весна без цветов, а утро без улыбки, что трава без запаха.

***
Золото не может не блестеть, если оно золото. Красота не может не привлекать внимания, если эта истинная красота.

Причина. Последствия

Вырастет из обмана – обман, как вырастает из семян дурмана дурман.

***
Не учи воровать, если не хочешь быть обворованным.

***
Не слышат порой и голос собаки, лающей без явной причины.

***
Не бывает ссоры без причины, как не бывает ливня без туч.

***
Не поняв начало, не поймешь и конец, как не поймёшь радость обретения, не ощутив горечь утрат.

***
Люби землю, как родное дитя, иначе, как дитя, закапризничает она.

***
Просто так и камень не сорвется со скал, как не сорвётся грубость без причины.

***
 Болото не страшно, пока на него не наступишь, и хищник не страшен, пока не потревожишь.

***
Ливни в горах, а потоп на равнине.

***
Посудачишь сегодня о других, а завтра и они о тебе посудачат.

***
Тот, кто вырос в доброте, сеет задушевность, тот, кто рос в немилости, причиняет зло.

***
Безграничная радость порой бездонное горе приносит.

***
Хорошее слово встретит благодарность, а плохое – беду.

***
Когда глупые резвятся, умным родственникам слезы достаются.

***
Бедствий от глупостей и упрямства больше, чем от случайных стечений обстоятельств.

***
Позор останется позором, как шрам остается шрамом даже после смерти своего хозяина.

***
Весел продавец и по будням, если торговля идет,
И по праздникам грустен торговец, если клиент пропадет.

***
Кто привык брать для себя от жизни все, не отдавая взамен ничего, тот заботиться о других отнюдь не может.

Время

Время неумолимо, неощутимо, многолико и всегда властно над живой и неживой природой.

***
Ребенку ещё суждено старость увидеть, но старику, увы, детства уже не видать.

***
Опоздаешь на минуту – потеряешь полдня.

***
Время горе лечит, а глупость вылечить оно не в силах.

***
Прошедшее, что ясный день, а будущее – что вечный туман.

***
Как ни торопи, весна раньше срока не приходит.

***
И вечнозеленые деревья зелены не вечно.

***
Земля стара, но каждой весной она молодеет.

***
Терпенье и время – целители горя.

***
И цыпленок из скорлупы вылезает только в свой срок.

***
Человек подвластен возрасту, как трава подвластна времени.

***
Яснее и обширнее видишь мир – с высоты.

***
Время вечно, но для всего живого оно конечно.

***
Потеряв деньги, не горюй: заработать их ещё ты сможешь. Потеряв время, будь уверен, что никогда его не вернешь.

***
Река вспять не течет, а время – в обратном направлении.

***
В веселье время быстротечно, а в ожидании – тянется долго.
 
***
В детстве время торопишь – оно идет ползком. В юности его не чувствуешь – оно неприметно уплывает. В старости хочешь остановить его – оно упрямо ускользает.

***
Старое – не обновится, мертвое – не возродится.

***
Спеша, жизнь быстрее проходит.

***
Жизнь, что дорога, чем больше проходишь, тем больше устаешь.

***
Засеешь поздно, поздно и взрастет.

***
Деревья долго растут, зато долго и живут.

***
Ночь для сладко спящего – всего лишь миг, а для не дремлющего – целая вечность.

***
У кого нет цели, тот не ценит время, кто не пытается понять жизнь, тот прожигает его.


Воспитание

Находить чужие ошибки всегда легче, чем анализировать и исправлять свои.

***
Не воспитав своих детей, чужих не воспитаешь.

***
Человек без движения слабеет, а вода без течения – воняет.

***
Скрытный человек сродни закрытому сундуку, от которого ключ утерян.

***
Тайны не доверяют тому, кто хранить их не умеет.

***
Вор вора поймет.

***
Хуже всех воспитан тот, кто не хочет развиваться.

***
Осёл, объевшийся овсом, орет, раздирая горло; объедками насытившийся другой несет поклажу смирно.

***
На запущенном поле бурно растут сорняки.

***
В неволе не зреют хорошие мысли, как не цветут в тени луговые цветы.

***
Уважающий себя человек о своих заблуждениях глупцу не расскажет.

***
Как бы волк ни хитрил, в нём хищника увидеть не трудно.

***
Седина – не признак мудрости, как запой – не признак достатка.

***
Вор и во дворце останется вором, как и волк в овчарне остается зверем.

***
Гордыня парит высоко да падает низко.

***
Глупца заботит внешний блеск, мудрец добирается до сути.

***
Рот создан не только для приема пищи. Вовремя закрытый рот спасает от многих бед.

***
Хочешь ходить в гости, будь и сам хлебосолен.

***
Язык, что без уздечки, приносит боль голове.

***
Посадить дерево мало, надо ещё за ним и ухаживать.

***
Хорошего коня кнутом не погоняют.

***
Не говори о других дурно, ибо от них хорошего слова ты не услышишь в ответ.

***
Люди не схожи: всем одинаково мил не будешь.

***
Хочешь ездить на коне, приручи его жеребцом.

***
Кто лишен был уважения с детства, почитать других не может.

***
Смирившись с пороком, изъяны наживешь.

***
Завистливый человек похож на яичко, что снаружи прекрасно, а внутри протухло.

***
Каков уход, таков и доход.

***
Не возраст делает человека Человеком, а самовоспитание и саморазвитие.

***
Учи коня кнутом, а дитя – добрым словом.

***
Ненасытный волк бывает в руках чабанов.

***
С опадением листьев, лес не старится, с годами ум не теряется, а видоизменяется.

***
Колючка в палец зашла – все тело задрожало, дитя обвинили, мать затрепетала.

***
Оригинального иные за глупца не прочь посчитать, так как его ума им не понять.

***
Когда родители заняты своими проблемами, дети их советы не слышат.
 
Талант. Способности

В детстве мы о многом мечтаем, в молодости пробуем претворить мечты в жизнь, в старости понимаем, на что мы были способны.

***
Люди, лишенные таланта, не способны оценить дарования других.

***
Талант сам по себе не приходит, как не вырастают цветы без семян.

***
Любое начинание прекрасно, если предвидишь славные последствия.

***
Терпение и льва приручит.

***
Жизнь кажется ценнее тому, кому есть что терять.

***
На камнях не цветут цветы, как в безделье не растут таланты.

***
Вянут цветы без влаги, а талант – без поддержки.

***
И близкому другу мораль не читай, если не хочешь во врага превратиться.

***
Глупый весел за бутылкой, а мудрец, когда он трезв.

***
Каково дерево, такова и тень.

***
В тухлых яичках цыплята не зарождаются, в глупой голове – мудрые мысли.

***
Когда не везет, мудрец винит себя, а глупец – другого.
***
Не мути колодец: пить захочется вновь.

***
Даже святого одурманить легче, чем глупого научить уму-разуму.

***
Когда  упрямец о чём-либо спорит, умный поддакивает ему, а глупый пытается переубедить его.
 
Здоровье

Никакое богатство не сравнится со здоровьем. Здоровый человек и красив, и энергичен, и весел, и трудоспособен, и независим, одним словом, он счастлив.

***
Не губи невниманием здоровье. Это единственное богатство, которого нигде не купишь.

***
Посмеяться над глупцом не трудно, а лечить его намного тяжелей.

***
Здоровы почки, здоровы и цветочки.

***
Отдохнувшая земля хорошо плодоносит.

***
Здоровый старик всегда сильнее больного молодого.

***
Здоровый от работы крепчает, а больной – изнемогает.

***
Глупо пить за здоровье других, если это губит твое здоровье.

***
Слаб и немощен тот, кто надеется на посторонних. 

***
Не выпитое спиртное не пьянит.

***
Пропойца сродни мотыльку, что летит прямо к огню.

***
Лечи сухую землю влагой, а больного – поддержкой.

***
Приятнее быть нищим, но здоровым, нежели богатым и больным.

***
Умный отдыхает – здоровье укрепляет, глупый отдыхает – хлопоты другим причиняет.

***
Старость без заботы ветшает, как ветшает дом без ухода хозяев. 

***
Болен только тот, кто уверен, что он неизлечим.

***
Больной мечтает вернуться к работе, а ленивый – убежать от нее.

***
Больные похожи на фрукты, в которых завелись червяки.

***
Тот, кто желает здоровье сберечь, и горькое лекарство, как лакомство, пьет.

Счастье.  Удача

Удача любит прятки. Порой она появляется тогда, когда ее совсем не ждешь.

***
Не остынет очаг, если в доме царствует лад.

***
Если их не тревожить, куропатки и под снегом счастливы.

***
Удача манит вперед, неудача тянет назад.

***
Легко общаться, когда тебя понимают.

***
И незваные гости желанны, когда приходят с хорошими вестями.

***
Счастье каждый понимает по-своему: больному хочется покоя, а здоровому – веселья.

***
Счастливцу и беда помогает.

***
Где нет взаимного почтения, счастье долго не водится.

***
Не бывают всегда блаженные часы, как не бывают всегда погожие дни.

***
Любимая работа легка, с любимым и нужда сладка.

***
Сплоченной семье невзгоды не страшны, как не страшны журавлям перелёты.

***
Создать и сохранить семью – это искусство, искусство многогранное, искусство доступное, искусство, где человек обретает счастье и покой.

***
Если женщина счастлива в браке – заслуга мужа. Если мужчина счастлив в браке – заслуга жены. Если оба счастливы, значит, своим умом и трудом оба заслужили это право на счастье.

***
Человек не может жить без счастья. Тот, кто не находит счастья в любви, находит его в труде.

***
Хорош не тот дом, что велик и изящен, а тот, в котором уютно и спокойно живётся.

***
Счастье не сиять не может, а солнце – не светить.

***
Жить долго не значит жить счастливо.

***
Счастье – это понимание, что ты правильно жил, живешь и сможешь дальше жить.

***
Счастье строится годами, а беда приходит в миг.

Родина

Возвращаются на землю капли дождя, а человек – на Родину.

***
Орлам приятна высота, а рыбам – бытие в воде.

***
Свое место обитания дорого и зверю, как дорога Родина человеку.

***
Чужая страна, что чужой пир: блеск и шум быстро проходят, а чувство, что ты там – гость, остается.

***
Степнякам дороже степи, а горцам милее горы.

***
Какой бы темной ни была нора, мышке приятна она.

***
Как бы птицы ни любили небо, гнёзда все-таки строят на земле.

 Цели

Замок открывают подходящим ключом, а цели доступным способом.

***
Нелегко подняться на вершину мечты, но, поднявшись, спуститься с неё трудней втройне.

***
Несбыточная мечта подобна яркой звезде, которая манит, но смотрит свысока.   

 ***
По сноровке, по силам строят и птицы своё гнездо.

***
Без надежды и мечты не достигнешь высоты.


***
Не любя пчел, меду не соберешь.

***
Темно небо без солнца, а жизнь – без цели.

***
Лишь бы сердцу захотелось – руки чудо сотворят.

***
Тот, кто не желает идти далеко, не осилит и близкого пути.

***
И огромный дуб вырастает из крошечного желудя.

***
Любитель малины колючек не видит.

***
Не бывает моря без воды, а без упорства – результаты.

***
Неуверенность – слепой предводитель цели, а страх – её явный неприятель.

***
Не под силу кинжалу то, что под силу мудрому слову.

Возможности

С обломанными крыльями не взлетишь.

***
Очищенный урожай хорошо хранится, отдохнувшая голова хорошо мыслит.

***
Мечты – это нереализованные возможности.

***
Ноги, танцуя, идут туда, где хозяину хочется быть.

***
С пустыми карманами не разгуляешься.

***
То, что ураган не в силах разрушить, пробивает упрямая капля.

***
Трава, как бы этого она ни хотела, не может вырасти выше деревьев.

***
Сколько бы ворона ни каркала, не снести ей яичко, как у коршуна.

***
Голодный волк рад и съедобной траве, как безработный – случайному заработку.

***
Удобренное поле гораздо лучше плодоносит.

***
Не бывать одновременно лютой зиме и жаркому лету.

***
Не высыхает озеро, пока в него втекают реки; не иссякают и таланты, пока продолжается жизнь.

***
Мечты не знают предела, а горизонт – границ.


Труд

Земля нуждается в уходе, как дитя – в заботе.

***
Трудяга лентяю – не друг, как и трудяге – лентяй.

***
У ленивого кота в желудке часто пустота.

***
Труженик добивается счастья руками, мудрец – умом.
 
***
Чем больше трешь, тем больше злато блещет.

***
Сердце не любит остановок, работяга – перекуров.

***
Любая работа кажется легкой, когда ее делаешь не ты, а другой.

***
И сырые дрова зажигаются не сразу, и опыт приходит не вдруг.

***
Чем глубже корни труда, тем выше ветви результатов.

***
Тесто, не испеченное вовремя, киснет.

***
Гений от горя берется за работу, а глупый – за вино.

***
Голодный долго не дремлет.

***
Без ливней не видать и радуги.

***
Тому, кто желает трудиться, работа всегда найдется.

***
Для того, кто трудится, год проходит как день, а тому, кто зябнет  в лени, день влачится словно год.

***
Сады цветут не от усердных прошений, а от усердного труда.

***
Чем больше ленишься, тем больше к отдыху тянешься. Чем больше в работу влюбишься, тем больше и трудиться хочется.

***
Хочешь, чтобы закончилась работа, не берись за другую.

***
Вору по душе темнота, а труженику – светлый день.

***
Когда не желаешь трудиться, причины всегда найдутся.

***
Царей возносили даже за то, что нападали на чужие страны, как смерч. Хвалы же достойнее тот, кто сеял зерно, а не смерть.

***
Тот, кто желает трудиться, в праздниках не нуждается, ибо любимая работа и есть праздник.

***
И у бабочки, порхающей с цветка на цветок, не бывает беззаботной жизни.

***
Голодный работник – неважный работник.

***
Труд, доставляющий радость, устали не знает.

***
Очень трудно делать то, что не умеешь делать.
***
Спящему не до работы.

***
Под ношей не поспишь.

***
Труд только тогда радует нас, когда мы сами любим труд.

Уважение. Привязанность

Тот, кто знает себе цену, не позволит другим себя обесценить.

***
Глупый родственник и на умных родных тень набросит.

***
Если хочешь, чтобы люди преклонялись пред тобой,
Будь духовно их богаче, будь щедрее их душой.

***
И у огрубевшего может быть душа нежна, как может быть и соя изнутри бела.

***
Слова, сказанные близкими по духу людьми, приятны. 

***
Откровенная душа и сомкнутые откроет уста.

***
Сеющий милость почет обретет.

***
Посмеяться над близким родственником, что плевать на себя.

***
От хорошего хозяина собака не уходит.

***
Из сострадания вырастает привязанность, из привязанности – уважение.

***
Каждый глухой слышит сердцем, но не каждый слышащий услышит глухого.

***
Одинокая старость не так страшна, страшнее непонятая старость.

***
Животные и те чувствуют, кто их искренне любит.

***
Шутки сближают, упреки разделяют.

***
Искренность и доброжелательность могут заставить заговорить и мрачные души.

***
Зло сотворить можно и безрассудно, чтобы творить добро, необходим нам разум.

***
Мудрец и во враге ценит человеческое достоинство, а глупец – и в друге ищет изъян.

***
Подаришь человеку то, в чем он нуждается, заслужишь благодарность, а отдашь ему то, что тебе не нужно, заслужишь усмешку.

***
Общение необходимо человеку, как воздух. Человек, лишенный возможности высказываться или выслушивать других, похож на дерево с обрубленной кроной.

***
Общение сближает и дальних, безразличие отдаляет и близких.

***
Человека, накормившего хлебом, благодарят однажды, а того, кто научил добывать хлеб, – всю жизнь.

***
Состраданье на помощь спешит, а презренье – спешит пройти стороной.

***
Даритель всегда милее просителя.

***
Не беспокой медведя, и он не побеспокоит тебя.

***
В перевернутом зеркале лица не рассмотришь, а с человеком, сидящим к тебе спиной, по душе не поговоришь.

Дружба

Дорога кажется далекой, когда с тобою друга нет, и жизнь порой кажется нам мукой, когда добра, любви в ней нет.

***
В гости один заходит, чтобы есть и пить; другой, – чтобы развеселиться; а третий, – чтобы чем-либо помочь хозяевам дома.

***
Не бывает плодов у колючек, как не бывает друзей у злючек.

***
Как не растут цветы в тени, так и дружба не растет в скандалах.

***
Волки дружат только с волками.

***
Тот, кто дружит с бутылкой, не подружится ни с кем.

***
Одинокое дерево всегда беззащитно.

***
Зайцу волк не пара.

***
Не бывает дружбы между волком и ягненком.

***
Не дружат травы с солончаками.

***
Сплоченной семье проказы судьбы не страшны.

***
Вареную картошку не сажают, глупую обиду не вспоминают.

***
Кто хочет обидеться на окружающих, тот причину всегда найдет.

***
Будь для соседа братом, братом окажется он для тебя.

***
Не жди сочувствия от тех, кто не дождался твоих сочувствий.

***
Нет лада в семье, не будет его и вне дома.

***
Не без труда и согласия крохотные пчелы собирают мед большой.

***
Друзья, приобретенные во время начальства, разбегутся, как только ты власти лишишься. А друзья, ценящие тебя за душевные качества, не убегут никогда.

***
Тот, кто обиделся без всякой причины, помирится без всякого повода.

***
В одиночестве и волк завоет.

***
И животным с друзьями веселей.

***
К недругу в гости не ходят.

***
Хочешь сохранить друзей, поддержи их уважение к себе.

Известность. Слава

Корням по душе глубина, а кронам – высота.

***
Признание приятно слуху, как приятно тепло после стужи.

***
Не каждый цветок во фрукт превратится, и не каждый певец творцом прослывет.

***
У зависти глаза огромны, а силы – малы.

***
Смешны глупцы, что учат мудрецов.

***
Выше мудрой головы может быть только папаха, и её ураган может сорвать.

***
Не каждой куколке дано бабочкой стать.

***
Луна при солнце не светит.

***
Хочешь первенствовать на скачках, корми коня овсом.

***
Мечтатель силен, ибо к совершенству стремится, а потерявший мечту, очень слаб, ибо с собою бороться, он сторонится.

***
Одаренный не терпит подражаний.

***
Кто боится падения, на дерево не залезает.

***
Не спеши себя хвалить, люди сами увидят, на что ты способен.

***
Не страшно не иметь таланта, страшнее, имея его, терять.

***
От новой звезды небосклон только краше.

***
Не бывает стоячим поток, как не бывает гром беззвучным.

***
Не настроив гитару, не сыграешь на ней, не набравшись умений, не проявишь талант.

***
Хочешь быть мудрым? Тогда не зазнавайся перед слабыми, будь на равных с равными, не трусь перед сильными.

***
Песня – душа народа, а текст – тело его.

***
 Взлет нелегок, но заманчив, а падение внезапно и ужасно.

Обида

Сказанное за спиной слышат и камни.

***
И от маленького яда бывает большая беда.

***
Засуха сушит растительность, а укоры – душу.

***
Проблемы мышей не волнуют котов.

***
Горе бедняка поймет только бедняк.

***
Похвала, сказанная недругом, колется.

***
Если сосед в тебе не нуждается, он предпочтёт, чтобы и ты в нем не нуждался.

***
Дети обидчивы оттого, что ещё нет сил, утвердить себя, а старики – оттого, что уже нет мощи, реализовать себя.

***
Природа терпит до поры. За издевательства над собой она все же мстит человеку.

***
 Незвано, нежеланно только кабан заходит в чужой огород. Подумай, желан ли ты там, где тебя не ждут.

***
Собаку, охраняющую дом только ради корма, во дворе не держат.

***
Порою намного легче выпить яд, чем разочароваться в близком человеке.

***
И спокойная река во время ливня выходит из себя.

***
Не подступишься с откровениями к глухому душой.

Ум. Сила. Упорство

Мудрец желает услышать в свой адрес совет, а глупец – похвалу.

***
Ум – это оружие, покоряющее даже царей.

***
Самодовольство ослабляет нас, ответственность придает нам силы.

***
Даже маленький ум сильнее большого кулака.

***
Мозг не велик, а управляет всем телом.

***
Ум – это огромная ноша, от которой никогда не устаешь.

***
Разум – это единственное, что вор не может украсть.

***
Чужим умом не проживешь, как не насладишься чужим караваем.

***
Мудрец и из врага сделает друга, а глупец превратить и друга во врага.

***
Хочешь быть умным – потрудись. Хочешь быть бодрым – излечись.

***
Без заботливой поддержки и богатырь теряет силы.

Любовь

Какой бы яркой ни была любовь, она без взаимности исчезнет: эгоистична ведь она, непризнания не терпит.

***
Без внимания и ухода и цветок гибнет раньше срока.

***
Любовь – это желание и умение поддержать близкого человека в трудную для него минуту, вселять надежду в пору его сомнений, дарить ему радость в минуты грусти. Требование любви к себе только губит любовь.

***
Несбывшиеся мечты вспоминаются с легкой грустью, а потерянную любовь – со жгучей болью.

***
У любимых и проделки сладки.

***
Влюбленность – это цветение, не поддающееся объяснению. А цветение всегда подобно волшебству.

***
Пчелы любят цветы за то, что они их кормят.

***
Легко любить нам тех, кто любит нас, и очень тяжело – тех, кто не любит нас.

***
Увидеть в любимом недостатки также трудно, как трудно заметить достоинства в неприятеле.

***
Влюбленные не видят недостатки друг в друге, а, разочаровавшись, видят и то, чего нет.

***
Любимый и в омуте покажется чистым.

***
Приятнее бегать по колючкам с любимым, чем ходить с нелюбимым по гладкой тропе.

***
Где нет любви, там нет уважения.

***
Повезло в любви – мир у твоих ног, а не повезло – ты у мира под ногами.

***
У любви язык сладок. 

***
Вороны любят льва за то, что он не жаден на объедки.

***
Хорошая жена и грубого мужа уважает, ибо уважение пробуждает понимание, а понимание – любовь.

***
Любовь окрыляет, а разочарование и от рук отбивает.

***
И цветы так ярки, и плоды так сладки, вот за что мы так любим колючий шиповник.

***
Любовь на стороне, что язва на теле.

***
Без любви и дом не построишь,
Без любви и детей не взрастишь,
Без любви уваженья, и счастья –
И уверенности в жизни не встретишь.

Совесть

Совесть – самое прекрасное чувство, ибо совестливый человек верен своему долгу перед окружающими, верен дружбе, верен любви.

***
Совесть участлива к страждущим, она спешит на помощь нуждающимся в поддержке. 

***
И святую правду не каждому раскроешь, и милости не от каждого дождёшься.

***
Знакомую тропинку у посторонних не спрашивают.

***
Доверять можно только тому, кто о доверии не забывает.

***
Как бы вор ни гордился своей смелостью, в присутствии
порядочных людей он всё же робеет.

***
Честному человеку клевета не страшна, как не страшен могучему дубу внезапный ураган.

***
Кто дарит подарки, ждет взаимных даров.

***
То, что нравится вору, честному не по душе.

***
Взятое в долг – это еще не твое. Помни о том, что совесть терпелива, но не безгранична.

***
Душевная грязь намного неприятнее уличной грязи.

***
Змеиный яд убивает однажды, а яд сплетен – сотни раз.

Свобода. Воля

Не любит жеребец оковы, если даже они золотые.

***
И семена выживают там, где им просторно живется.

***
В тесноте да в обиде пчелам и мед не сладок.

***
Не от хорошей жизни обтачиваются булыжники.


Власть

У кого деньги, у того и власть.

***
Были бы у коршуна силы, он бы и слона утащил, но нет у коршуна силы, несчастным полевкам он рад.

***
Долг – это орудие, превращающее должника в раба.

***
Деньги и власть и немого говорить научат.


Благоразумие

 Дальновидный мастер не высмеивает работу другого мастера.

***
Прислушавшись к сердцу, голову не потеряешь.

***
Не жди от злого человека доброго дела, как от гнилых семян – урожай.

***
Страдая о том, чего нет, не теряй того, что есть.

***
Кто вовремя отступает, тот выгодно наступает.

***
По скорлупе ореха о ядре не судят.

***
Ничего плохого себе не пожелаешь.

***
Отчаяние лечится благоразумием.

Скорбь. Печаль

Беда, как и гость, приходит внезапно – будь готов и к внезапности.

***
Тот, кто прижат тисками, веселиться не может, как не могут цвести колосья, побитые градом.

***
Приходит радость после горя, как ясные дни – после бурь.

***
Глубокая скорбь подобна зубной боли. Чем больше зуб гниет, тем острее боль. Так и скорбь.

***
Чем больше осознаешь утрату, тем глубже печаль.

***
Скорбь веселья не слышит.

***
От скорбящего наберешься скорби, а от веселящегося – веселья.

***
У горюющего и песня скорби полна.

***
Большое горе часто заглушает маленькую скорбь.

***
К бедам тоже привыкаешь, как к удачам. Разница лишь в том, что частые удачи дурманят, а беды – к мудрости приводят.

***
До поры до времени и беда – безлика, и горе безгранично.

***
Бессонница не слышит приказов, а горе – советов.

***
В трусости видишь двояко, а в отчаянии – близоруко.

***
Беда подобна грозе. Не забывай, что беда, как и гроза, не вечна.

***
Прогонишь печаль, ты ее победишь, а примешь, как гостью, она – тебя.

***
Безутешному не снятся сладкие сны.

***
Человек, позволяющий печали овладеть собой, похож на чудака, добровольно отдающего себя в рабство.

***
Где непогода, там и туман.

***
Если суждено, беда и в постели настигнет.

***
В минуты скорби верующий находит утешение в религии, а мудрый – в анализе причин и последствий.

***
Нива, побитая градом, заколыхать не может. Но это не значит, что нива заколыхать не может новой весной.

***
Чтобы попасть в беду, хватает и одной секунды, а пережить беду, порой не хватает и целой жизни.


Семья. Родители. Дети

Мамин укор милее чужого совета.

***
Ребенок любит лишь того, кто его любит.
 
***
Для того, кому мать не свята, нет ничего святого.

***
Самые жгучие раны те, что нанесены близкими людьми.

***
Умная жена хвалит своего мужа, глупая – чужого.

***
Хвали при детях их родителей, а при родителях – их детей.

***
Наши дети – это наше воссоздание, только в ином качестве.

***
Нет детей, не желающих учиться, а есть непонятые дети, к которым не найден подход.

***
Подросшие дети возвращают своим родителям их молодость, а внуки своим дедам – их детство.

***
В плуг сопрягают двух быков, как сопрягают в жизнь супругов.

***
Старость не каждому дается, гордись же тем, что познал ты старость.

***
Какова родительская любовь к ребенку, такова любовь детей к родителям.

***
Дороги свои детки даже дикому зверю.

***
Дом без детей, что сад без фруктов.

***
Хочешь, чтобы твои дети учились, учись и сам. Хочешь, чтобы они работали, трудись и сам. И знай: дети повторяют то, с чем они сталкиваются.

***
Умный сын и глупого отца разуму научит, а глупый и самого мудрого – по миру пустит.

***
И волк, желающий накормить детенышей, о страхе забывает.

***
Мама в любом возрасте нужна, как нужен нам воздух в любом возрасте.

***
Дети без присмотра, что еда на огне без внимания.

***
Мужчина, что малый ребенок, он в любом возрасте нуждается в доверии и заботе слабой половины.

***
Человек, о котором не заботятся другие, печется сам о себе.



Непостоянство

И кизил меняет свой цвет от появления до зрелости.

***
У фруктов тоже есть свой возраст: недозрелые плоды – кислы, а переспелые – горьки.

***
Утомленные грозами, ждут погожих дней, а измученные засухой – грозовых дождей.

***
И вода непостоянна: в стужу мерзнет, а в зной – испаряется.


Коварство

Не зря паук паутинку плетет: авось, в нее добыча попадется.

***
Коварные сплетни подобны эпидемии: они также быстро
распространяются, как болезни, так же, как заболевания,  ослабляют слабого человека.
 
Благосостояние. Нужда

Добро, нажитое нечестным путем, уйдет на то, чтобы совесть очистить.

***
Животное, пораженное оводами, не полнеет, страна, управляемая ворами, не богатеет.

***
Кто привык ездить верхом, пешком ходить не любит.

***
Неравенство порождает недовольство,  а недовольство –
неприязнь.

***
Голодный осел рад и колючкам, а сытому ишаку – лень и травы пощипать.

***
Нищего бедность не страшит.

***
Чего нет, того не поделишь.

***
Нищета – враг таланта. Нищий мудрец вынужден думать о том, как свести концы с концами.

***
Для муравья и крошка хлеба – огромное богатство.

***
Ждущий милостыню не разбогатеет, ждущий подсказки не поумнеет.

***
То, чем довольны бедняки, богачей не удовлетворяет.

***
Бедняк горюет о том, что ничего не имеет, а богач – о том, что все отберут.

***
Не думая о завтрашнем дне, не построишь благополучия сегодня.

***
Деньги тратить легко, когда они есть, и очень тяжело, когда их нет.

***
Жадность рождается от неимения, а щедрость – из достатка.

***
Была бы еда, едоки найдутся.

***
Ссора, родившаяся в богатстве, в нищете умирает.

***
Жизнь прекрасна для тех, кто не знает нужды; она сносна для тех, кто борется с нуждой; и тягостна для тех, кто смирился с нищетой.

***
Не деньги портят человека, а нежелание или неумение расходовать их целесообразно. 

***
Владеть деньгами всегда легче, чем владеть умом.

***
Голодный ищет, что поесть, а сытый – где полежать.

***
Потеряв благосостояние, ещё не все потеряно, потеряв совесть, лишился всего.

Привычка. Приспособленность

Лучи солнца покоряются тучам, а человек – своей судьбе.

***
Откровенничать с недругом, что бить молотком по стеклу.

***
Не доверяют пьянице спиртное, как не доверяют грабителю ключи.

***
Лед крепчает от морозов, а человек – от знаний и умений.

***
Советовать всегда легче, чем следовать советам. И работать по привычке легче, чем пробовать искать новые пути.

 
Трусость

Робость, что уздечка, наброшенная на жеребца, и движения сковывает, и воли лишает, и с пути свернуть заставляет.

***
Страшится часто тот, кто в помощи нуждается. 

***
Несмел тот, кто знаниями или силой обделен.

***
Осиротевшей лани везде мерещатся волки.

***
При открытых воротах вход через калитку не ищут.

Умения. Навыки

Идет торговля у того, кто языком сластить умеет.

***
Ложку меда и слепой мимо рта не пронесет.

***
Не научившись танцевать, других танцам не научишь.
               
Неизбежность

Не остановишь град мольбами, а несчастье – просьбами. 

***
То, что нажито с легкостью, с легкостью и пропадет.

***
Порой удивляешься даже тому, что удивляться нечему.


Сила

Только слабый, безвольный человек не способен управлять своими эмоциями. Волевой – в состоянии подчинить инстинкты разуму.

***
Привычка странностей в себе не видит и трудности легче переносит.

Символы

Подарок – это заменитель слов и чувств.

***
Взятка – это материальная просьба, дающая ее хозяину надежду на достижение своей цели.

***
Именины – повод, позволяющий личности обратить на себя особое внимание окружающих.

Риск

«Риск – благородное дело»? Возможно, но только тогда, когда не жертвуешь своей и чужой жизнью.

***
Жизнь прожить без ошибок трудней, чем ходить по краю обрыва.

***
Свадьба любит готовность, а беда – неожиданность. Веселясь, не рискуй ни здоровьем, ни жизнью.

Наглость   

Посадишь муравья на носок, он и до головы доберется.

***
Вольготно комарам там, где птиц не видно.

***
И ослу не всегда достается то, что тащит на своем горбу.

***
Грязное зеркало и чистое лицо чумазым покажет.

***
Только нечистой души человек способен испачкать чистое имя другого человека.

***
Скотина, объевшаяся на чужом поле, всякий раз туда  тянется.

Доброта

Не оценишь добро, оно злом обернется.

***
Не беги от добра, если не хочешь лишиться его.

***
Добрый человек замечает в других людях хорошие качества, а злой – только недостатки.

***
Творить зло могут лишь те, кто не испытал радости от сотворенного добра.

***
Хороший посредник и врагов примирит, коварный завистник и братьев поссорит.

***
Коль добро свершить ты хочешь,
Сделать это всегда ты сможешь.
Коль ты добр, воспитан, честен,
Зло свершит, уже не сможешь.

***
Тот, кто желает вам добра, через окно не зайдет.

***
И кошка ласкается к тому, кто проявляет к нему добро.

***
Задушевные слова тешат слух нежнее звона злата.

Борьба за жизнь

Что бы ни потерял, философ живет по правилу: «Еще не все потеряно».

***
Волк за добычей гонится, а паук ждет, пока жертва сама к нему подойдет. Не забывай, что и среди людей есть схожие и волку, и пауку.

***
Колючки колются – от недругов защищаются.

Жадность

Человека, которому всё хватило бы, и в раю не найдешь.

***
Голоден не тот, кому нечего есть, а тот, кто наесться не может.

***
У скупого человека, как у белки, то, что припрятано впрок, часто пропадает.

***
Жадный хозяин любит сытого гостя.

Неприязнь

Как бы зайцы умно ни говорили, волку они умными не покажутся.

***
Неприятен рубец от ожога, рубец оскорблений неприятней вдвойне.

***
Пустую ладонь собака не обнюхивает.

Вражда

Каким бы сильным ни был явный враг, он вовсе не страшен;  каким бы слабым ни был скрытый недруг, он всегда опасен.

***
Знай, что для твоего врага ты – неприятель.

***
Среди недругов не развеселишься, а среди неприятелей – не развернешься.

***
Враг прислал подарок – будь начеку.

***
То, что поведаешь другу, врагу не расскажешь.

Бесполезность
 
Мёртвая корова в корме не нуждается.

***
Перед врожденным помешательством возраст бессилен.

***
Упрямство победить – что сквозь железо пройти.


































Содержание
 
Устами младенца …………………………………………6
Маленькие умники……………………………………….49

Сказки 
 
Зайчонок ………………………………………………….66
Заяц и кролики………………………………...………….68
Зайчонок и мальчишки…………………………………..68
Зайчонок и  огонь ………………………………………..70
Зайчонок и бульдозер …………………………………...72
Зайчонок-философ ……………………………………... 74
Зайчонок и полевка ……………………………………...75
Заячий хвост ……………………………………………. 76
Зайчонок и ель …………………………………………...77
Зайчонок и медведь ……………………………………. 78
Зайчонок и куропатки………………………………….. 79

Рассказы
 
Цикл рассказов для дошкольников «Я уже большой»

Я хотел стать красивым ………………………………. 82
Я дома поиграю футбол ………………………………..83
Я уже большой ………………………………………….84
Папа, поругай маму …………………………………….86
Я не хочу быть большим ………………………………87

Рассказы для младшеклассников «Волшебницей стану»

Странная мама …………………………………………...88
Глаза полиняли …………………………………………..90
Папина и мамина ………………………………………...91
Средство от желудка …………………………………….94
Бабушку не поделили ……………………………………97
Лайке не покупай ………………………………………..99
Не стыдно тебе обманывать? ………………………….101
Вот бы всадницей стать ………………………………..103
Веди за булыжниками……….…………………………106
Больше к нам не приходи ……………………………...109
Раиска рисует ……………………………………………112
И луна заснула …………………………………………..115
Ты канистры больше любишь …………………………117
Не оставляй ни одного листочка ……………………....119
Здесь спрячусь ………………………………………….121
Ты не похожа на Майю ………………………………...124
Волшебницей стану ……………………………………126
Чуть-чуть ещё поем ……………………………………129
А что останется воробьям? …………………………… 131

Цикл рассказов «В горах»

Телята …………………………………………………..133
В горах ………………………………………………….138
Сбор тмина ……………………………………………. 141
Немилость заслужил …………………………………..143
На току ………………………………………………… 145

Цикл рассказов «В мире животных»

Китёнок ………………………………………………..148
Крошка…………………………………………………149
И меня бы укусил…………………………………….. 152
Пчелы…………………………………………………..155
Проданная корова……………………………………..157
Волчица………………………………………………...158
Одиночество……………………………………….......162

Новеллы
 
Шайтаны………………………………………………...168
Страшилище…………………………………………….170
Шакалы………………………………………………….173
Опять он…………………………………………………175
Собака………………………………………..………….176
Как быть…………………………………………………178
Призраки………………………………………..….........179
Крысы……………………………………..……………..181
Шляпа в окне……………………………………………185
Ребенок в пещере………………………………….........186
Черт………………………………………………………188

Повесть «Чтобы на душе было спокойно»
 
Оползень………………………………………………...189
Гепард……………………………………………………192
Али и змея……………………………………………….194
Я тебя спасу……………………………………………..198

 Афоризмы

 Познаю тебя,  жизнь…………………………………...204





Курбанова Айша Ханаевна

Планета детства

Редактор В. Полюля
Художник Р. Темирова
Художественный редактор М. Левченко
Технический редактор В. Гаджиева