В белом безмолвии.
Каласнема или Каласнемо. О существовании такой деревни на Вые ещё совсем недавно я и не подозревала. Куст выйских деревень не мал, их 29, в каждой побывать — недели не хватит, а наши редакционные командировки, как правило, недолги. А тут как-то разговорились с председателем Выйского сельсовета Гелей Васильевной Дунаевой о том, какие деревни живы, а какие умерли, она и рассказала, что эта деревня жива тем, что обитаем в ней один-единстсенный дом.
И вот мы в этой деревне. Около десятка домов, большинство почерневших от времени и непогоды, с заколоченными окнами, вокруг — девственный, не тронутый снег. И только к одному — тропинка, фонарь на дороге, поленница дров, словом, все признаки жилья, и совершенно неожиданно — детские следочки от крыльца.
Входим. Нас встречает хозяйка, Наталья Васильевна Селянинова, сухонькая, маленькая, но все еще, несмотря на годы, боевая и энергичная. В прошлом году, как раз на октябрьские праздники, у нее умер муж. Вечером лег спать, а утром не проснулся. Схоронила своего Константина Осиповича и забоялась одна в пустом дому, одна-одинешенька в деревне.
- Сорок ночей ходила ночевать к сыну, — рассказывает она. — А потом дочь, она в Архангельске живет, привезла мне внука, чтобы веселее было. Теперь вдвоём с Мишкой живем. Бегать сейчас убежал, целыми днями где-то бродит. Ничего, обжились уж, не боюсь боле.
Трудолюбива была чета Селяниновых. Константин Осипович, отслужив восемь лет (Финская, Великая Отечественная, да еще год после войны в Германии), вернулся домой и работал в колхозе, 20 лет был бригадиром. Наталья Васильевна работала на «разных», т. е. выполняла всё, что попросят. Восемь детей растили.
- Намучились, приняли мы горюшка. — продолжает она свой рассказ. — - - Покрасовать-то не пришлось. Умер, вишь, Костя-то. Мы ведь с ним ещё на пенсии боле десятка годов в совхозе робили. Тут я вспомнила Гелю
Васильевну Дунаеву, охарактеризовавшую Наталью Васильевну как великую труженицу. Она сейчас живет с хозяйством. Держит коз, а около печки в ящике похрюкивает маленький поросёнок.
Но, несмотря на хозяйство, на внука Мишку, тоскует Наталья Васильевна по людям, н прежней своей весёлой деревне
— Когда я пришла в мужнин дом, так в деревне 12 девок было. А велика ли Каласнема-то. Ну поболе, чем сейчас Вон там дом стоял, там... Сейчас все разъехались, и домой в родные, места не наведываются. (Вздыхает). У нас ведь хорошо летом-то. Грибов, ягод полно. Выя под угором течет. Красота. Да не хотят молодые жить. Парни-те жили бы, да нонь мода такая пошла, девки все парней-то увозят. Одни старики век свой доживают.
Действительно, на Вые много деревень, где живут одна, две семьи пенсионеров. Зимой к таким деревням трактор совхозный дорогу расчистит, ну, а за хлебом пожилые люди как-нибудь сходят. Так и живут в белом безмолвии. Деревни оживают лишь на лето, когда приезжают дачники-горожане, да и то не все. В Каласнему никто не приезжает, только дети Натальи Васильевны. Скоро и Наталья Васильевна переберется в Гаврилово, домик там купила. И тихо умрет Каласнема, деревня, что богата раньше была невестами, где была и конюшня, и скотный двор. Умрет, как умерли многие другие деревни, лишившиеся молодых рук. Дома, в которых нет тепла, обречены на догнивание. И надежды на возрождение очень мало...
*******************
Л. КУЗНЕЦОВА. Районная газета «Заря» от 6 апреля 1991 года.