Что наша жизнь? Игра на сцене?
А зритель кто тогда?
Нет. Попытка самовыраженья,
Остаться в мире навсегда.
Сегодня памятный день. Ровно месяц назад ушел из жизни Юрий Моисеевич Каган. Он был известной личностью, физик-теоретик, академик АН СССР и РАН, лауреат многих научных премий. В интернете про него много всего написано и есть видео записи. Кое-что я собрал на своем сайте, но можно и просто найти поиском в Яндексе. Я вот таким способом нашел две уникальные фотографии молодого Кагана вместе со своим самым успешным учеником Афанасьевым, которые показаны на этом сайте. Я не буду перечислять все его заслуги, результаты и творения. Я расскажу только о той части его жизни, в которой я участвовал сам.
Я должен сказать, что мне страшно везло в начале своего жизненного пути, как впрочем и потом. Я родился в городе Свердловске, в бараке, во время войны, мои родители были эвакуированы, то есть чужие в городе. Никаких связей и никакой родни. Я даже ни разу не видел своих бабушек и дедушек. В школе я учился без особых увлечений к чему-то. Мне нравилась математика, но у нас классным руководителем была женщина, учитель физики. И она мне посоветовала поступать на физфак Уральского универа, мол в физике математика интереснее. А на физфаке, так получилось, я подружился с Костей Кикоиным, и он привез меня в Москву к своему дяде академику Кикоину, в Курчатовский институт, сначала на дипломную работу.
Кикоин определил нас в лабораторию тогда еще очень молодого теоретика, доктора физ-мат наук Кагана. Почти такого, как на фотографиях, хотя на них он еще моложе, но не намного. Но сам Каган с нами работать не захотел, слишком мелко, и он нас определил к своим сотрудникам Максимову и Афанасьеву. Оба потом стали членами-корреспондентами. Максимов был просто соратником, а Афанасьев уже учеником. Мне достался Афанасьев, а Косте Максимов. После диплома мы оба стали аспирантами у тех же руководителей. А после аспирантуры мне нашли ставку сотрудника в Институте, а Костя какое-то время работал в другом институте и только потом вернулся в лабораторию Кагана. И вот так получилось, что Юрий Моисеевич для меня самый первый по длительности постоянного общения среди всех моих знакомых. То есть в течение 52-х лет, с апреля 1967 года по июнь 2019 года.
Не было перерывов. Каждую неделю в течение этого времени я видел Кагана на семинарах, которые он регулярно проводил. И я сам иногда на них выступал. Семинары Кагана -- это и была для меня та школа, в результате которой я могу считаться его учеником. Но конкретно я очень мало с ним работал. И из нескольких работ только одна оказалась опубликованной, зато она занимает почетное третье место в списке наиболее цитируемых моих работ. Я написал книгу про свою первую жизнь, ее можно скачать как в fb2, так и в pdf форматах на моем сайте, а также просто читать онлайн с сайта. Все ссылки я дам в конце в подписями. Там много всего написано, я не могу здесь повторить все.
Каган принадлежал к той старой школе ученых, для которых семинары были обязательным и очень важным способом общения, обучения и воспитания молодых. В его теоретическом Отделе были, в основном, его ученики, если не считать родственников знаменитых физиков, которые попадали к нему другим способом. Так одно время в Отделе работали Петя Александров, Витя Флеров, и Костя Кикоин, потомки известных академиков. Но это было исключением. Основная часть сотрудников приходила из вузов по его приглашению и потом училась у него лично. Но мы с Костей оказались тоже редким исключением, формально моим учителем является Афанасьев, сам ученик Кагана.
Вообще-то меня никто не учил, я всю жизнь учил себя сам, и Афанасьев это как раз быстро понял. Он просто давал мне задачи, говорил какой нужно получить ответ и все. Остальное я все делал сам. Да и это продолжалось сравнительно недолгое время, потом я сам стал ставить себе задачи, и мне надо было как-то избавиться от опеки. Случай подвернулся когда Афанасьев решил стать начальником собственной лаборатории, чтобы увеличить шансы выбраться в Академию. Он ушел, а я остался, и Каган меня специально об этом попросил. Я ему обещал, что не уйду, и свое обещание выполнил. В отличие от многих его учеников, которые его покинули. Впрочем винить их нельзя, 90-е годы для многих явились суровым испытанием.
Но если говорить честно, то Афанасьев мне нравился меньше, чем Каган. У меня ведь похожая с Каганом фамилия и весьма похожая физиономия. По паспорту я русский, по матери, а отец у меня был евреем и натура у меня не вполне русская. Афанасьев меня многому научил, но он был циником и не вполне культурным человеком, мне не нравилось общаться с ним. А если еще точнее, то мы постоянно ругались. Афанасьев хотел, чтобы я выполнял его поручения буквально, а я все делал по другому. Каган был куда более деликатным, осторожным и интеллигентным. Он не писал стихов и прозу тоже не писал. Но его жена была писателем. А старшая сестра так вообще легендарная личность. Она прожила 96 лет, и в свое время консультировала маршала Жукова по истории второй мировой войны. Близкое общение с людьми литературы и искусства давало ему тот неповторимый шарм, который у него был, и который нравился многим. Надо сказать, что и Отдел у нас был уникальный. Максимов был отличным художником и постоянно рисовал на семинарах всех подряд. Рисовали также Козлов и Чесалов. Козлов писал оригинальные стихи. Это все была Максимовская команда. Костя Кикоин попал в очень комфортную для него среду физиков, любящих искусство. Я сам был более рациональным человеком, увлекся программированием и искусство забросил. Правда на старости лет начал писать, сначала про старое, а теперь вообще каждый день записываю либо дневник, либо рассказ.
Впрочем были у Кагана и отрицательные черты, но об этом писать не хочется. В общении он был человеком тяжелым, особенно доставалось его секретаршам. Мог и накричать и нагрубить, темперамент у него был как у истинно южного человека. Но если он видел, что кого-то обидел, он находил время и извинялся и как-то все исправлял. Это тоже надо уметь, не всем такое дано. А в основном, люди привыкли и никто не обижался. Лично мне общаться с Каганом было не удобно, и как раз потому я с ним и не работал вместе. Но всегда был рядом. В ответ на мое обещание не уходить из лаборатории он мне обещал полную свободу действий. И он тоже старался держать обещание. Сначала я работал с Афанасьевым, потом с Горобченко, потом с Ковальчуком, потом со Смирновым и его сотрудниками. Я сам решал что мне делать и с кем работать.
Со Смирновым я получил две Курчатовские премии, ну а третью уже сам. Каган мне позвонил и сказал -- получи премию. И я ее получил. Я наверно мог бы и больше премий получить, но никто больше не просил. Сам я никогда ни на какие премии не подавался, только единственный раз по звонку Кагана. Поэтому премий у меня мало. Но все же есть одна премия с Ковальчуком от Президиума РАН и есть одна европейская премия с супружеской парой Снигиревых от Гельмгольц центра. Они были нужны Ковальчуку и Снигиреву, а я за компанию. Про мою первую жизнь я написал в книге, там очень много сказано про нашу лабораторию в советское время. Моя первая жизнь закончилась в 1990-м после смерти моей первой жены.
В первой жизни я был не выездной, меня не выпускала медкомиссия, так как я плохо слышу. Во второй жизни я много времени проводил за границей, в частности с 1995 по 2013 годы во Франции, где моими соавторами были Снигиревы Анатолий и Ирина и Саша Чумаков. Каган плохо понимал что я делаю и как. Я постоянно делал расчеты на компьютере, а он таких людей считал людьми второго сорта. И все время мне подчеркивал, что он за меня заступается и всем объясняет, что я могу и аналитические работы делать. Да, я могу и часто делаю также и аналитические расчеты. Но часто просто для того, чтобы объяснить численные результаты. А для Кагана настоящей физикой была такая, где численные расчеты провести невозможно либо очень сложно, так как системы сложные.
И весь парадокс его судьбы состоял в том, что самые лучшие его ученики Коля Прокофьев и Боря Свистунов сделали себе карьеру как раз на том, что научились численно решать уравнения многочастичной квантовой механики. И постоянно доказывали несостоятельность аналитических методов. Со смертью Кагана закончилась целая эпоха теоретиков старой школы, главным из которых был Ландау. Кстати Каган был, кажется, последним учеником Ландау, который сам принял у него все экзамены его теор-минимума. Ландау хотел взять Кагана в аспирантуру, но его направили в секретный ящик как раз под Свердловском. И еще будучи там, Каган в Свердловске читал лекции.
В Москву его вернул Кикоин в 1956-м году, а уже в Москве Каган многие годы читал курс физики твердого тела в МИФИ, где он сам учился. И там он как раз находил себе сотрудников в лабораторию. Кагана отличала такая черта, что он не любил работать самостоятельно, у него очень мало научных статей без соавторов. Но он и никогда не подписывал чужих работ. Он не был большим начальником, у которого на все не хватает времени и очень много подчиненных. Он работал начальником относительно небольшой лаборатории, в которой каждый сотрудник решал разные задачи, а он работал со всеми (почти) одновременно. И способ работы состоял в том, что соавторы стояли у доски и обсуждали научные вопросы почти как на семинаре. Только докладчиком был тот соавтор, который и делал всю бумажную работу. Каган ограничивался идеями.
Впрочем как раз единственная статья, которая у меня есть в соавторстве с ним, написана иначе. Каган поручил работу Афанасьеву, а тот сразу спустил ее на меня. Я сделал всю математику, то есть аналитически вычислил интегралы. Мне просто повезло, так как задача была похожа на ту, что я решил раньше с гораздо большими усилиями. Каган быстро сообразил кто главный исполнитель и стал общаться со мной. Он попросил меня написать заготовку для статьи. Я написал. А потом он всю статью переписал сам, причем даже поменял вывод результатов. То есть ответ был тот, что я получил, а расчет интегралов другой, более простой. Но это был еще 1979 год, Каган еще был совсем молодой. В той работе Афанасьев ничего не делал, как впрочем и в некоторых других работах.
Правда, чтобы быть совсем честным, я должен сказать, что одну статью Афанасьев написал сам. Он поручил ее мне, но я был по каким-то причинам занят и не мог работать. Тогда он ее сам написал и меня в соавторах оставил. Впрочем работа была достаточно простая и носила скорее полемический характер. Что же касается Кагана, то в лучшие годы своей жизни он работал не только сразу с несколькими сотрудниками своей лаборатории, но и с людьми посторонними. Среди них, наверно, главное место занимает Жора Шляпников. Работая с Каганом Жора часто к нам заходил, дело было еще в прошлом веке. И играл с нами в шахматы. У нас играли все и очень неплохо. Тогда была большая мода на шахматы блиц. Жора постоянно проигрывал, но все равно пытался научиться и просил кого-то с ним поиграть.
Я почему-то очень хорошо запомнил как одним жарким летним днем мы с Жорой пошли на Москву реку купаться, она находилась недалеко от Института. И Жора мне рассказывал, как он работает с Каганом. И получалось так, что все результаты получал Жора, но он был молодой, а Каган, как более известный и опытный эти результаты пристраивал куда надо. Это был очень сложный и трагический период в жизни Кагана. До этого Каган занимался фононами в твердом теле, эффектом Мессбауэра, газами (тематика досталась еще с работы в ящике). Всюду были интересные результаты, но чего-то не хватало. По эффекту Мессбауэра он получил Государственную премию вместе с Афанасьевым и Смирновым, позже по газам с Максимовым он получил Ленинскую премию.
Нужна была Нобелевкая премия. И Каган резко сменил тему исследований и занялся Бозе-конденсацией. Эффект был предсказан, но экспериментально не обнаружен. Он нашел экспериментаторов, кажется, в Голландии, и вместе с Жорой Шляпниковым они стали разрабатывать методы возможного получения Бозе конденсата. В Курчатовском институте тоже была организована лаборатория по этой тематике. Главная идея была в том, чтобы получить бозе-конденсат атомов водорода на игле. И когда, как им казалось, они уже были близки к цели, вдруг Бозе конденсат был получен на атомах тяжелых металлов с помощью лазерного охлаждения. И нобелевскую премию получили американцы. А лабораторию в Голландии сразу закрыли.
Когда я работал во Франции, в Гренобле, еще в первые годы, туда приехал с лекцией Володя Беляков. Он был оппонентом на моей докторской диссертации, и тогда мы с ним и познакомились поближе. Перед защитой я четыре раза выступал в его в лаборатории на семинарах. Он мне сказал, что в Гренобле сейчас работает сын Кагана Максим, и мы пойдем с ним пообщаемся. Мы сначала пошли ко мне, но у Максима номер а гостинице был лучше моего, так что потом мы перешли к нему. Так я познакомился с сыном Кагана. Потом я его познакомил с парой Снигиревых.
Из общения с Максимом меня поразило одно его признание. Он сказал, что его отец по сути неудачник, он очень много знает и много чего начинал, но ничего особенно интересного не получилось. Был металлический водород (я кстати тоже в этом участвовал в самом конце), было много шума и ничего не получилось. Академика он получил за фононы и за эффект Мессбауэра, это единственное, где был предсказан и затем обнаружен эффект подавления неупругих каналов ядерной реакции, так они его назвали. И вот страшная неудача с Бозе конденсатом. Максим наверно не знал, что и эффект с мессбауэровским излучением имел аналог в виде эффекта Бормана. Я не знаю -- это собственное мнение Максима или Каган сам тоже так думал. О дружбе Кагана с Рудольфом Мессбауэром можно рассказывать отдельную историю и очень долго.
Вот кому реально повезло. Будучи фактически аспирантом он сразу открыл (почти первая его работа) новый эффект, сумел самостоятельно его описать и через пару лет получил Нобелевскую премию. Но зато потом всю жизнь занимался приборами, хотя и занимал одно время высокий пост в Гренобле. В конце жизни он заболел и отошел от дел. И наверно мне тоже повезло. Я оказался в нужное время в нужном месте и сразу вписался в две статьи, которые открыли новые направления. На каждую уже больше тысячи ссылок и это продолжается. И ведь совсем простые работы были, которые не потребовали больших усилий. Зато обеспечили тематикой на много лет. Я до сих пор этими вопросами занимаюсь. У Кагана таких легких успехов, действительно, не было. Он всю жизнь много работал, меняя соавторов и темы исследований.
Правда, следует отметить, что его работы по металлическому водороду все же через много лет отмечают как правильные, хотя деятельность была закрыта как раз потому, что появилась критика метода, приближения считались необоснованными. А попытка получить более точные результаты ничего не дала. Я тоже потратил свои два года жизни на эту бесполезную работу. Сейчас про металлический водород говорят немного по другому и главный вывод о существовании метастабильного состояния до сих пор экспериментально не доказан, хотя прошло уже почти 50 лет.
В последние годы жизни Кагану было трудно, работать было не с кем, все разбежались, он нашел Евгения Мазура, с которым и были опубликованы последние статьи, а потом ограничился только ведением семинаров. Самое интересное в том, что Каган все равно живо всем интересовался, и очень активно вел себя на семинарах. И тематика семинаров была самой разной. Хотя его больше всего стала интересовать сверхпроводимость. В ней появились новые материалы и новые рекорды по температуре, причем в соединениях на основе водорода. Я зашел на сайт института, информация о семинарах Кагана все еще стоит, это ведь история. Я сам последний раз выступил на его семинаре 18 декабря прошлого года. Это был последний семинар 2018 года. В 2019 году было еще пять семинаров, последний был 5-го марта. Как раз тогда стало известно, что Каган болен.
А до этого момента он был полон сил и казалось, что он будет жить вечно. Его старшая сестра умерла в 96 лет. То есть запас был. Год назад 6 июля весь институт активно отмечал его юбилей 90 лет. Так получилось, что я стал ездить в Болгарию в июне-июле. И я не был на юбилее Кагана, как не был и на похоронах. На юбилее Саша Артемьев делал фотографии на банкете, а на сайте выпустили небольшой видео-репортаж о торжественной части. И я собрал фотографии со всех источников и сделал фото-шоу с подписями по собственной программе, ссылка внизу.
Что касается похорон, то я попросил некоторых из своих коллег рассказать как все было. Но ответил только Гена Смирнов. Попробую рассказать с его слов. Я получил известие из рассылки семинара от Юли, нашей секретарши. И я заметил, что в списке адресов многих нет. Тогда я сделал собственную рассылку по своим адресам. Уже в Болгарии я получил два письма от Жоры Шляпникова и Бори Свистунова, что они в Москве и просили телефон, с кем можно общаться. Позднее было еще одно сообщение, что прощание с покойным будет проходить в Доме ученых им. Александрова на ул. Рогова, 1. Когда-то это был просто клуб Института.
Интересно, что в 1967 году, будучи студентом я жил в двухэтажном бараке на улице Рогова, рядом с этим клубом. Барак был с коридорной системой и он был общежитием института. Комнаты были на двоих. Я там жил постоянно, а ко мне подселяли командированных. Это потом у Института появилась гостиница и квартиры в жилых домах. И я часто бывал тогда в этом клубе. И хорошо его представляю. Но последние годы заходить туда нет поводов. Люди собирались на площади перед Клубом. Народу было очень много. В какой-то момент вышли жена Кагана Татьяна Николаевна в окружении некоторых наших сотрудников, были там и Жора с Борей, и наш новый начальник Илья Полищук и всех пригласили в клуб.
Там на втором этаже был поставлен гроб в коридоре актового зала, на стене висел большой портрет Кагана, а под ним скамейка, на которой разместилась Таня, ее родственники и рядом более близкие. Выступления желающих были прямо перед гробом. Что говорили я не знаю. Среди выступающих были Саша Румянцев, наш бывший коллега, потом директор Института, потом министр, затем посол, а сейчас он кажется где-то в Газпроме. Он академик и Кагана хорошо знал. Были многие активные участники семинара. Жора Шляпников на выступлении так растрогался, что даже глаза стали мокрыми. Надо сказать, что все это проходило в жутко жаркий день. Ковальчук на похороны не пришел, как и не был на юбилее год назад. Он Кагана хорошо знал, но что-то не сложилось.
Затем желающих пригласили на кладбище, но что было там я не знаю. От себя хотел бы добавить, что для меня это очень большая личная потеря. Ведь Каган умер не от старости, он мог бы жить еще долго. Он умер от рака. Так же точно, как три года назад умер Костя Кикоин. Тоже от рака и совсем не старым и вполне работающим. Афанасьев умер в 2010 году, будучи три года болен после инсульта, это было предсказуемо. Но вот такая внезапная смерть всегда пугает. Так же точно умерла моя первая жена. Причем диагноз был вообще спорный, и был поставлен только после вскрытия. До этого никто не мог понять что с ней. Также внезапно умер мой активный соавтор в то время Саша Казимиров, в 2011 году, в возрасте 59 лет. Это был шок для всех. Он работал в Америке, я в Москве и мы замечательно публиковали совместные статьи.
Аросева однажды сказала, что не надо ругать старость. Это такая награда, которая не всем дается. И в старости есть много такого, ради чего стоит жить. Но самое неприятное, наверно, то, что уходят те, с кем прошел через жизнь. Остается незнакомый и непонятный мир чужих людей. И надо очень стараться найти свое место в нем.
Виктор Кон, 04.07.2019
Ссылки (заменить пробелы символом деления /)
http: kohnvict.ucoz.ru fb2 my-1-life.fb2 -- Книга "Моя жизнь" в fb2 формате, можно скачать и читать на смартфоне или планшете
http: kohnvict.narod.ru pdf mylife-all.pdf -- Книга "Моя жизнь" в pdf формате, можно скачать и распечатаь на бумаге
http: kohnvict.ucoz.ru autobiog.htm -- Книга "Моя жизнь", первая часть онлайн, можно читать в интернете, ссылки на следуюшие части в конце
http: kohnvict.ucoz.ru slsh kagan90.htm -- Фото-шоу (фотографии с комментариями) с 90-летнего юбилея Кагана
http: kohnvict.ucoz.ru a 2 content.htm -- Фотографии с дней рождения Кагана у нас в лаборатории
http: www.dropbox.com s bz1zbp2w4eix5hw Kagan-Demidov.flv?dl=1 -- Скачать flv-видео размером 15.3 Мб. Это интервью с Ю. М.после вручения ему Демидовской премии по Центральному ТВ.
http: www.dropbox.com s 9e08u54bqvdgi7m Kagan-Demidov-2.flv?dl=1 -- Скачать flv-видео размером 8.1 Мб. Это интервью с Ю. М. после вручения ему Демидовской премии по Свердловскому ТВ.