17 Бэйсуотер

   
        По словам сержанта Кумара, главное правило подземной разведки – свести к минимуму количество людей под землёй в каждый момент времени. Если что-то пойдёт не так, спасателям придётся выкапывать меньше тел. Значит, команда будет состоять из меня с моим специальным опытом, и Кумара – опытного подземного следопыта. Я спросил его, откуда взялся этот опыт.

        – В свободное время занимаюсь спелеологией. Йоркшир и Дартмур, в основном, но в этом году провёл месяц в Мегхалае – штате на северо-востоке Индии. По сути, девственной территории для спелеологов – очень захватывающей и опасной.

        Поскольку Лондонское метро только что вернулось к нормальной работе после снегопада, они не собирались закрывать Кольцевую линию для нас. И мы решили до официального закрытия в час ночи немного отдохнуть и собраться позже, приготовить снаряжение.

        Поэтому, оставив Лесли присматривать за домом, которого там не было, я отправился в "Безумие", поесть и поспать. Встал в восемь, принял горячую ванну и повёл Тоби гулять по Рассел-сквер. Было холодно и свежо, и небо было таким ясным, что если бы не хроническая лондонская иллюминация, я увидел бы звёзды.

        Встреча с Кумаром в Бейсуотере была назначена на десять, поэтому, как только Тоби закончил разметку территории, я вернулся за снаряжением. Уже пересекал атриум, и внезапно появилась из тени Молли. Я подскочил. Всегда подпрыгиваю, и это, кажется, доставляет Молли бесконечное удовольствие.

        – Прекращай это делать, – сказал я.

        Молли благожелательно посмотрела на меня и протянула сумку. Я узнал в ней сумку Лесли и обещал по-честному передать. Удалось подавить желание пошарить внутри. Никогда не знаешь, наблюдает ли Молли за тобой из тени, и это крепило силу воли.

        К моему удивлению, Найтингейл ждал в гараже возле "Ягуара".

        – Я отвезу тебя, – сказал он. Плотный тёмно-синий костюм, аранский джемпер рыбацкой вязки и тяжёлые невзрачные коричневые ботинки на шнуровке. Плюс его шинель "Кромби" висела на заднем сиденье. Это наводило на определённые мысли.

        – Этой ночью вы руководите? – спросил я, когда мы сели.

        Найтингейл завел "Ягуар" и дал двигателю немного прогреться. “Я решил дать  Лесли отдохнуть, – сказал он. – Доктор Валид не хочет, чтобы она переутомлялась”.

        Я часто забываю, насколько хорош Найтингейл как водитель, особенно в “Ягуаре”. Он вкрадывается в поток машин, словно тигр, пробирающийся сквозь джунгли. По крайней мере, как я представляю себе тигра, пробирающегося сквозь джунгли. Насколько я знаю, эти чёртовы твари расхаживают по лесу, как ротвейлеры на выставке пуделей.

        Пока он вёл машину, я рассказал о сложных деталях сегодняшней операции: “Мы с Кумаром спустимся через люк, встретимся с его патрульным и посмотрим, куда делись овощи”.

        – Кумар и я, – поправил Найтингейл. – Не "Мы с Кумаром".

        Найтингейл периодически пытался улучшить мою грамматику и был удивительно глух к тому, что я считаю довольно убедительным и тонким аргументом –  правила английской грамматики в значительной степени искусственная конструкция, практически не имеющая отношения к разговорному языку.
   
        – Кумар и я, – пришлось повторить, чтобы он не расстраивался. – Спустимся вниз, а Лесли и пара парней из Отдела на всякий случай побудут на путях.

        – На всякий случай? Что вы ожидаете найти?

        – Не знаю, бродяги, тролли, разумные барсуки – вы скажите.

        – Не тролли, – сказал Найтингейл. – Они предпочитают берега рек, особенно в местах, затенённых камнем или кирпичом.

        – Вот откуда рассказы о мостах, – заметил я.

        – Вот именно. Насколько мне известно, в туннелях и канализации нет ничего необычного. Хотя всегда ходят слухи, что колонии бродяг, племена землекопов оказались в ловушке под землёй и превратились в людоедов.

        – Это был фильм.

        – “Линия смерти”, – удивил меня Найтингейл. – В главной роли Дональд Плезенс. Не смотри так потрясённо, Питер. Если у меня никогда не было телевизора, это не значит, что я не ходил в кино.

        На самом деле я всегда думал, что он сидит в библиотеке с тонким томиком метафизической поэзии, пока Комиссар не позвонит ему по бат-телефону и не призовёт к действию.

        – Фильму Дэвида Лина – да, – сказал я. – Малобюджетным британским фильмам ужасов – нет.

        – Это было снято за углом от "Безумия". Мне было любопытно.

        – Какие-нибудь слухи, не попавшие в фильм?

        – Один мой школьный приятель по имени Уолтер как-то пытался убедить меня, что любая система, будь то подземная железная дорога или телефонная сеть, может развить духов места точно так же, как реки и другие священные места. – Съехав с Харроу-Роуд, Найтингейл остановился, чтобы объехать хитроумный транспортный узел.

        – Он был прав? – спросил я.

        – Не могу сказать. Когда он начинал, я понимал не больше одного слова из десяти, но он был ужасно умён, так что я готов рассмотреть такую возможность. Конечно, если бы шотландец представился мне Богом телефонов, я бы поверил ему на слово.

        – Почему шотландец?

        – Из-за Александра Грэхема Белла, – непонятно ответил Найтингейл, пребывая, видимо не в тех мыслях.

        Мы свернули на Куинсвей, весь в рождественских огнях. Многие магазины работали допоздна, а тротуары были забиты покупателями. Погода явно сконцентрировала предновогодний порыв в безумную панику.

        – Ты нашёл время купить подарки? – спросил Найтингейл.

        – Уже. От мамы получил конверт с деньгами, потому что она определённо не из тех, кто признаёт рождественские подарки. А я нашёл винил с Изи Гэри 1955 года для отца.

        – На Хатхор? – спросил Найтингейл, что впечатлило, и мы поговорили о Западнобережном джазе. Я похвалил его за джазовую эрудицию.

        Подарок для Лесли выбирался мучительно, и в конце концов я остановился на плотном свитере Аран, который носили датские теледетективы на грани нервного срыва. Найтингейл не спросил, что я ему приготовил, а я не спросил его.

        Ночь была тихая и холодная, когда мы подъехали к фальшивым домам, удобно послужившим плацдармом и раздевалкой. Кумар принёс мне гидрокостюм и ярко-оранжевый комбинезон с жёлтыми отражателями. Неопрен был тоньше и слабее, чем я ожидал, но сейчас было не до моды.

        – Не думаю, что промокнем, пока не окажемся в канализации. Чтоб свободно двигаться и не перегреваться, – Кумар протянул мне пару ботинок, выглядевших как несчастное дитя любви пары Дока Мартенса и Веллингтонских ботинок. Они оказались удивительно удобными. Мы переодевались в комнате с закрытым люком, чтобы не свалиться вниз, пока прыгали и натягивали сапоги.
   
        – Мы наденем бронежилеты?

        – Что ты ожидаешь там найти? – спросил Кумар.

        – Честно говоря, не знаю.

        Метвест специально разработали устойчивым к ударам и пулям. Я носил один в течение двух лет, пока был в форме, но последний год избавил меня от этой привычки. Тем не менее, Метвест успокаивал в трудном положении, поэтому мы надели их.

        Ярко-оранжевые, как и комбинезоны, шлемы, словно циклопы, взирали на мир  современными светодиодными фарами. Мы разделили всё необходимое, Кумар взял верёвку и спасательные инструменты, а я – аптечку, еду и воду, пробурчав: “Чёрт. Это хуже, чем подготовка к бунту”.

        Вошла Лесли, ждавшая в соседней комнате, пока мы переодевались, и сказала: “Найтингейл хочет знать, когда вы отправитесь”.

        – Мы просто ждём патрульного, – ответил Кумар, открыл люк и опустил голову, чтобы посмотреть.

        – Мы будем здесь одни? – полюбопытствовал я.

        Кумар поднялся на ноги. “Будет довольно людно. Всегда есть  рабочие бригады, работающие сверхурочно вечером. Завтра – последний торговый день перед Рождеством, так что…”

        – Ваши инженеры – они грубияны?
 
        – Самые грубые из грубых.

        – Хорошо, значит будет куда бежать за помощью.

        Внезапно в открытый люк ворвался яркий луч фонаря, за которым последовала пронзительная трель пастушьего свистка.

        – Можем спускаться по лестнице, – сказал я.

        – Если это лестница, – засомневалась Лесли.

        Я лег на пол и просунул голову в люк, ища медную ручку, чтобы открыть складную лестницу. Снизу в лицо ударил свет.

        – Отойди немного, – крикнул я вниз, и свет отступил. Я уже потянулся к ручке, когда совсем рядом услышал: “Ты уверен, что это безопасно?”

        Я оглянулся и обнаружил её лежащей рядом со мной, тоже высунув голову из люка. “Что это значит?” – спросил я.

        – Мы не знаем, что она делает, – сказала Лесли, глядя на ручку. – А если она  развернётся и оторвёт тебе руку?

        Когда мы с Лесли проходили стажировку в Чаринг-кроссе, я научился прислушиваться к её советам, особенно после истории с карликом, девочкой из шоу и меховой шубкой. “Ладно, – сказал я. – Воспользуюсь линём”. – И вскарабкался наверх, чтобы найти его.

        Найтингейл знаком велел мне замолчать и что-то тихо пробормотал. Я почувствовал, как форма выстраивается в линию. “Заклинание четвёртого порядка”, – подумал я – в этом экономном стиле и резком развороте узнавался почерк шефа. Послышались скрип и лязг, которые издал рычаг, а затем удивительно тихий, но продолжительный скрежет металла, когда лестница развернулась и опустилась.

        – Или мы бы это сделали, – не удержался я.

        – Это была магия? – спросил Кумар.

        – Давайте уже покончим с этим, – сказал Найтингейл.

        Я осторожно перенёс свой вес на ступеньки, которые мягко спружинили под ногами. Они выдержали, и я продолжил спуск. Последняя ступенька зависла в трети метра над рельсами. Мера безопасности, подумал я – против поражения электрическим током, когда рельс под напряжением.
        Увидев, что я благополучно добрался, остальные последовали за мной. Кумар представил нас весёлому валлийцу по имени Дэвид Ламберт – патрульному. Каждый вечер он ходил по линии и проверял, нет ли неисправностей.

        – Я занимаюсь этим уже шесть лет, – сказал он. – Мне всегда было интересно, для чего все эти железяки.

        – Тебе и в голову не пришло спросить? – полюбопытствовал я.

        – Нет. Видите ли, это не наше оборудование, и мне было о чём ещё  беспокоиться.

        Даже после того, как мы вышли из-под фальшивых домов, дно разреза было в кромешной тьме. В пятидесяти с лишним метрах к востоку виднелись огни станции Бейсуотер, где люди в куртках с высоким верхом перетаскивали вручную тяжёлое оборудование на рельсы.

        Мы знали, что должна быть потайная дверь. Даже если кто-то и доставил глиняную посуду ночью, они всё равно забрали свежие продукты в середине дня, когда метро работало. Поезда шли примерно через пять минут, значит у них было ещё меньше – вряд ли они хотели, чтоб их видели машинисты. Поскольку в радиусе пятидесяти метров не было ни одного явного входа, искать следовало скрытый.

        – Всегда есть потайная дверь, – сказал я. – Вот почему постоянно нужен вор в твоей команде.

        – Ты никогда не говорил, что играл в "Подземелье и драконы", – укорила Лесли, когда я объяснял ей свои доводы. Меня так и подмывало сказать, что мне тогда было тринадцать, да и вообще это был Зов Ктулху, но горький опыт убеждал не делать этого.
 
        – Разве тебе не нужно повернуть восприятие? – спросила она, когда мы медленно шли вдоль пыльной кирпичной стены.

        – Ты слишком много знаешь об играх.

        – Ну да. Брайтлингси – почти столица развлечений на побережье Эссекса.

        Я что-то почувствовал и остановился, чтобы провести пальцами по кирпичам. Шероховатая поверхность, и внезапно это появилось – горячий песок, запах печи и шуршащий, бормочущий звук на грани слышимости. Вестигий был слабый и ушёл, и вряд ли я заметил бы его ещё этим летом.

        – Есть, – сказал я. Проверил положение. Северная сторона разреза под дорогой, на которой стояли фальшивые дома, – в тени и скрытые от любого из ближайших зданий, выходящих на рельсы. Чуть меньше пяти метров от основания выдвижной лестницы.

        Я постучал дубинкой по стене. Она не был полой, но определённо отличалась от соседней секции. Для большей прочности стены разреза включали арочные ниши, выглядевшие как замурованные окна.
       Самый простой способ спрятать дверь, подумал я, это придать ей размеры ниши. В фильме вы сможете открыть дверь, нажав на ложный кирпич. Я выбрал кирпич на удобной высоте на уровне талии и толкнул его, просто чтобы избавиться от этой глупой идеи. Кирпич плавно скользнул внутрь, раздался щелчок, и дверь приоткрылась.

        – Чёрт, – сказала Лесли. – Потайная дверь.

        Дверь была хорошо сбалансирована, определённо смазана маслом и эксплуатировалась, потому что открылась достаточно легко, когда я потянул за неё, несмотря на солидную тяжесть. Стальная задняя часть объясняла вес. На передней части в качестве камуфляжа – расплавленная толстая керамическая облицовка.

        – Скажи “друг” и войдёшь, – внёс свою лепту Кумар.

        Я вошёл внутрь и огляделся. Выложенный кирпичом коридор, достаточно широкий для двух человек, со сводчатым потолком, до которого я мог дотянуться. Он простирался направо к Бейсуотеру и налево к Ноттинг-Хиллу, где я нашёл на полу раздавленный бобовый росток.

        – Они прошли здесь, – сказал я. Воздух был неподвижен и по вкусу пресный, как вода,  кипячёная не один раз.

        – Следуйте за хлебными крошками, – сказал Найтингейл мне с Кумаром. – А я схожу с Дэвидом на разведку в противоположном направлении. Посмотрим, как далеко идёт туннель.

        – Как думаете, он доходит до Бейкер-стрит? – спросила Лесли.

        – Это бы объяснило, как Джеймс Галлахер попал туда, где его нашли, – сказал Найтингейл.

        Патрульный Дэвид с сомнением смотрел на него: “Придётся идти через Паддингтон, а это большая станция с открытыми платформами”.

        – Всё равно стоит посмотреть, – сказал Найтингейл. – Возможно, туннель уходит под Паддингтон.

        – А как же я? – спросила Лесли.

        – Охраняй эту потайную дверь и действуй как коммуникатор. Если услышишь наши крики, иди и спаси нас.

        – Круто, – сказала Лесли без энтузиазма.

        Мы с Кумаром отправились вниз по коридору, оставляя её за спинами. Мы шли, и я не мог отделаться от мысли, что нашей маленькой компании не хватает жулика и священника.