Когда девчонок разбирает смех, ему ничего не остаётся.
И Арик отправляется в гей-бар для некурящих "До коликов только для католиков", мурлыча себе под нос любимую песенку "Пастырь липкий как пластырь".
Здоровье у него по-возрастному хлипкое приближалось к естественному знаменателю.
Чтобы выкурить его-астматика из помещения требовалась всего лишь одна сигарета, а здесь мальчики баловались, но не курили.
В свои 85 Арик Энтерлинк никак не мог повзрослеть и стремился туда, где не только тёрлись плечами, не учитывая что он-старая рухлядь никому уже не нужная.
Но воспоминания о прошедшей молодости не оставляли его в покое.
Именно здесь ему больше всего удавались желтушные страницы мемуаров.
Отсюда он черпал зарисовки из своего прошлого и кроме того ему не терпелось заглянуть в будущее, мысленно перевоплощаясь в молодые тела веселящихся.
На это у Арика воображения более чем хватало.
Вдруг его внимание привлёк молоденький безусый официант с заманчиво заправленной в штаны "спаржой". Тот явно мучился у соседнего столика в ожидании чаевых, запаздывавших по воле жмотливого клиента.
Энтерлинку больно было наблюдать столь унизительную картину.
Он поставил себя на место смазливого официанта и, решив компенсировать материальные потери, помахал ему стодолларовой бумажкой.
Тот мгновенно подскочил и схватился за купюру.
Но не тут-то было. Арик, недолго думая, схватил его за "спаржу" в штанах и... к его удивлению она отвалилась.
Они оба рассмеялись.
Мальчик оказался переодетой девочкой, подрабатывавшей в гей баре.
Арику крупно повезло.
Когда девчоноку разбирает смех, ему ничего не остаётся, как пригласить её к себе домой.