Париж - Ватикан.
Заканчивался июнь, на Париж снизошла сильнейшая жара, люди спешили к себе домой, либо укрыться в кафе, улицы опустели.
Кардинал Антонио брёл по бульвару в строгом одеянии, под белым зонтом и не замечал ни палящего солнца, ни недоуменных взглядов редких прохожих. Он, католический епископ, носящий титул кардинала, живущий на краю света, но приписанный в одном из приходских храмов вечного города Рима в качестве простого священника, как того предусматривают каноны Ватикана, готов был остаться диаконом в любой самой маленькой церкви Франции. Просто быть рядом с Аннет и быть готовым прийти на помощь в любой момент, если вдруг ей станет хуже. После пересадки он вдруг понял, что она стала ему дороже самой жизни, эта хрупкая девушка. Чувства к ней переросли во что-то большее, чем то, что он испытывал к ней раньше. Так относится отец к своему заболевшему ребёнку. Перечитывая её письма, которые он всегда брал с собой, как самое ценное, Антонио вновь и вновь приходил к выводу о правильности выбранного им пути служению богу. Эти письма были наполнены детской чистотой. Она писала о своей любви, но не к нему, а к Парижу, к каждой его улочке, к каждому бульвару. И теперь, идя по прекрасному бульвару, он видел эту красоту, запоминая каждый штрих этой великолепной картины, созданной руками великих мастеров за многовековую историю. Он шёл, не замечая палящих лучей солнца.
Аннет стояла у окна больничной палаты, закрытая от внешнего мира. Хотелось открыть окно, подставить лицо палящим лучам июньского солнца, вдыхая жаркий воздух полной грудью. Кардинал Антонио уезжал в свою далёкую епархию служить дальше, а ею обуревал страх повторения того, что было пережито до операции по пересадке его костного мозга. Он спас её, подарив новую жизнь. Пройдёт немного времени и она будет гулять по улицам Парижа, ставшего самым любимым городом мира. Сейчас она совсем иначе понимала свои чувства к Антонио в юном возрасте и была безмерно благодарна ему за те письма, полученные от него и хранимые, как самые дорогие реликвии. Попросив Эжена принести ей шкатулку с ними, перечитывала и убеждалась в правильности решения Антонио не прекращать своего служения. Это были письма отца к дочери, открывающие новое в познании священного писания. Она должна ему сказать об этом открыто, не таясь.
Долгий путь к клинике, где взаперти находилась узница страшной болезни, уносящей из жизни во всём мире много таких же больных, позволяли кардиналу осмыслить гневное письмо из Ватикана. В нём, в этом письме, его обвиняли в необдуманном поступке. Его призвание - спасать человеческие души, оставив спасение их плоти Ему, единственному вершителю человеческой судьбы. От кардинала Антонио требовали незамедлительно прибыть в Ватикан. Его не пугала предстоящая поездка в Ватикан, напротив, он хотел услышать от своих братьев по вере всё, что они думают о его поступке стать донором. Он, как и большинство священников, давно не исповедовался, а без исповеди невозможна духовная жизнь. И первое, что он сделает, ступив в Ватикан, это будет его исповедь. Только открыв свою душу, он сможет идти дальше по жизни.
Первое, что мне надо сделать, это исповедаться и снять тяжкий груз своих размышлений с неспокойной души, - подумал кардинал, входя на территорию клиники. - Мне одинаково хорошо будет служить в небольшой церкви. Ради одной сохраненной жизни я буду готов к забвению. Пусть меня судит бог, а не собратья по вере.
Увидев Аннет у окна, приветственно помахал ей зонтом. Облачившись в накидку и надев маску, кардинал вошёл в палату Аннет. Её глаза излучали тепло, от которого пропали все сомнения. Ему надо жить вблизи с ней и быть всегда готовым оказать помощь.
Они заговорили одновременно, каждый стремился донести главное. Андре, заглянувший в палату через полчаса, услышал последние слова, сказанные кардиналом:
- Я рад, моя маленькая Аннет, нашему откровенному разговору. Постараюсь остаться в Европе. Ничего не бойся! Пусть у вас с Эженом будет долгая, счастливая жизнь, - увидев вошедшего Андре, пошёл ему навстречу, вывел из палаты и, весело улыбаясь, произнёс: - Андре, как вы вовремя! Мне очень скоро понадобится ваша помощь в приобретении дома в одном из предместьев. Лечу в Рим, пригласили... А накануне была отозвана моя охрана, в которой и не было никакой надобности. Впрочем, это хорошо. Думаю, мне предложат уйти из епархии. Многие из собратьев считают моё место весьма хлебным и будут стремиться сместить меня. Нет, нет, дорогой мой друг, не волнуйтесь! Мне только того и надо. Решил я попроситься в один из приходов в любом предместье Парижа. И дождёмся мы с вами ваших, да и моих в какой-то мере, внучат от Эжена и Аннет. Она оживает и это для меня главное. Всё остальное уходит на второй план. Аннет чиста, как бриллиант. Её любовь к Эжену расцвела подобно розе и достигла совершенства. Они оба созданы для большой любви.
Кардинал улетел в Рим вместе с сестрой Урсулой, не пожелавшей оставлять брата одного в столь серьёзной ситуации. Они много говорили о предстоящей встрече в Ватикане. Её беспокоило спокойствие брата. Он просил не волноваться за него, ведь им не совершено ничего постыдного, за что можно судить человека.
- Мы служим богу, сестра. Всё, чем обросло сопровождение этой службы, не вызывает у меня полного согласия. Ты знаешь, я не бунтарь по натуре, но если меня станут судить за спасения Аннет, то я найду слова. Сейчас для меня важно быть в Париже. Послушаю, что мне предложат. Будет жаль, если алчность заставит некоторых опустить свои глаза ниц.
В аэропорту их никто не встретил. Для священнослужителей его ранга это был плохой знак, но кардинал был готов к этому. Разместив сестру в гостинице в центре Рима, вызвал такси и уехал в церковь, куда его приписали. Там и исповедался. Кто-то сообщил о его причастии и в церковь прикатил помощник известного своими интригами кардинала из секретариата. Он стал извиняться, что не успел в аэропорт и попросил ехать с ним. Узнав о завершившемся причастии кардинала и его исповеди, едва не потерял сознание, сказав:
- Не успел предотвратить, теперь мне грозит взбучка и наказание...
Кардинал Антонио шёл по коридору канцелярии Ватикана с улыбкой на устах, его душа ликовала. Причастившись и исповедовавшись, услышал слова, от которых стало тепло:
- Идите с миром, ваше преосвященство! Ваши слова услышаны богом. Тайна вашей исповеди будет сохранена, как того требуют каноны нашей веры, хотя от огласки её вера наша бы только выиграла. Благословляю вас на дела добрые!
Войдя в канцелярию положил перед клерком заготовленные письма и попросил их зарегистрировать. Узнал, когда будет рассматриваться его вопрос. Ответ клерка его удивил:
- Думаю никогда, ваше преосвященство. Решать нечего и незачем. Решение, которое вы приняли сами, будет поддержано незамедлительно папой. Вам будет предоставлено право выбора любого прихода или аббатства Франции, в которых нет в настоящее время кардиналов-епископов. Письмо, направленное вам в Париж, не было санкционировано папой. Он очень болен уже более двух месяцев и нашлись кардиналы, взявшие в свои руки управление Ватиканом. К сожалению, вы не сможете быть принятым сегодня папой, по состоянию здоровья оного, но мне поручено вписать название прихода, либо аббатства в уже подписанный Святейшеством документ, на полном доверии к вашему выбору. Он сожалеет, что не в состоянии принять вас ввиду резкого ухудшения здоровья и благословляет на долгое служение в выбранном вами месте. Ещё Святейшество попросил передать вам эту шкатулку на память.
Кардинал шёл по Ватикану, сопровождаемый охраной из четырёх человек, что указывало на повышение его по службе, держа в руках футляр с драгоценным документом, дающий ему большие полномочия в дальнейшей службе и шкатулку, инкрустированную дорогими каменьями. Шёл, отвечая на приветствие собратьев по вере, ещё не знающих о полученной им награде, но жаждущих узнать. Но им уже было доподлинно известно о его немедленном отлёте в Париж на самолёте Святейшества, поскольку в машине на внутреннем дворике Ватикана его ожидала сестра Урсула, привезённая охраной из гостиницы. Лица многих излучали лютую ненависть. Не для этих почестей они вызывали его в Рим.
Уже в самолёте кардинал открыл шкатулку и был весьма удивлён увиденным. Там лежала пачка писем их переписки с Аннет, перевязанных красной ленточкой, которые они считали пропавшими по вине почты. Но больше всего поразил перстень с руки папы, когда-то подаренный ему испанским королём, с дарственным письмом от папы.
- Это знак особого уважения, моя дорогая сестра, - произнёс он, примеряя кольцо на пальцы. - Смотри, оно пришлось в пору на безымянный палец левой руки. Мудр наш папа, он таким образом обвенчал меня с церковью. Это и есть моя судьба. Возвращение писем означает полное доверие. Тайная служба отслеживала мою переписку, но они остались в запечатанном виде.
В Париже кардинала встретили с большими почестями местные епископы, осведомлённые о большой милости папы к новому назначенцу. Кардинал ехал в аббатство, где два года не было руководителя. Финансы там были в плачевном состоянии. Прежний епископ ушёл в мир иной после продолжительной болезни, причиной которой было злоупотребление вином. Увидев известный перстень папы, епископы низко склоняли головы, понимая всю значимость такого подарка, а то, что это было впору на безымянный палец левой руки, означало очень многое. Кардинал Антонио радушно улыбался, обнимаясь с каждым, говоря тёплые слова. Потом уехал с Урсулой на шикарном лимузине, тоже подарке папы, сопровождаемым кортежем из трёх машин.
Пятичасовой путь до места службы преодолели без происшествий, с одной остановкой в аббатстве у знакомого епископа и то, на час, пообещав в другой раз погостить подольше.
С моста через реку, пред взором открылась картина, достойная кисти маститого художника. Городок окружали девственные леса, аромат цветов наполнял воздух, немного в стороне работала старая мельница, дополняя картину тихо идущего времени. Порхающие бабочки на изумрудной зелени вызывали какое-то неземное умиротворение. Эти места были знакомы по произведениям известных писателей, побывавших здесь. Покои кардинала располагались в главном корпусе, его сестре предстояло жить в гостевом доме, стоявшем невдалеке, утопающем в зелени. Услужливые горничные быстро приняли её багаж, предложив принять ванну и отдохнуть с дороги в подготовленных покоях.
Кардинала ждали с нетерпением. Некоторое время аббатство управлялось наездами епископа из соседнего аббатства и это создавало много проблем для решения неотложных дел. В честь прибытия кардинала был намечен ужин с приглашением местной знати и почётных прихожан. Времени было ещё предостаточно. Немного отдохнув с дороги, кардинал Антонио принял в своём кабинете лиц, обеспечивающих жизнь в аббатстве, контроль за расходованием средств и продуктов питания, попросив кратко изложить состояние дел. Прослушав отчёт, он понял, что финансовое положение весьма плачевное. Земли, переданные в нерадивые руки, не приносили доход. В тоже время, при предшественнике еженедельно устраивались пиршества с приглашением множества гостей. Вот и сейчас, стоя у окна своего нового кабинета, слушая отчёты подчиненных, он видел подъезжающие машины, из которых выходили разнаряженные гости и с шутками и смехом направлялись в просторную залу аббатства, чтобы потом испробовать в большой столовой яства, приготовленные монахами, живущими долгое время на воде и хлебе.
- Распорядитесь закрыть двери в столовую. Сегодня не будет пиршества для этих господ, - произнёс кардинал. - Все приготовленные блюда надо постараться сохранить, часть отдав монахам, а часть использовать для их кормления в последующие дни. А сейчас прошу предоставить списки местных должников по аренде земли аббатства. Вы выходите в зал вместе со мной.
- Представляю лица гостей, когда они узнают, что пиршество отменяется, - не скрывая радости, произнёс казначей аббатства Николя, красивый молодой человек. Монашеская одежда, на удивление, шла ему. - А списки должников у меня всегда готовы, как и письма, с указанием суммы долга. Только раньше по ним не было разрешения на взыскание, вот они и привыкли не платить.
- Да уж! Это будет удар для господ! Они привыкли уезжать из аббатства в изрядном подпитии и наевшись досыта вкусностей, - с довольным видом добавил монах, отвечающий за хозяйственную сферу аббатства. - Расточительность вашего предшественника и привела к таким плачевным последствиям. Кому-то вода и хлеб, а кому-то дичь, сыры, фрукты и вино.
Втроём они пошли к гостям. Со второго этажа, где располагались покои и кабинет аббата, вела широкая лестница, устланная зелёной ковровой дорожкой. При появлении кардинала, гул в зале стих, все взоры были направлены на спускающихся. Кардинал, в своём одеянии красного цвета, в сопровождении двух монахов в белых рясах, подхваченных кожаными поясами, поверх которых было накинуто манто коричневого цвета, с большим белым квадратным капюшоном, спадающим складками на плечи, смотрелись великолепно.
Их появление было встречено громкими возгласами дам, увидевших насколько красив вновь назначенный правитель аббатства. Дамы стали громко переговариваться между собой, стремясь перейти в первые ряды присутствующих и без стеснения рассматривая кардинала, громогласно восхваляя его красоту. Особенно выделялась одна из них, брюнетка, с роскошной фигурой молодой девушки. Выйдя впереди толпы, она замерла в ожидании кардинала у нижней ступени лестницы, направив свой взор на его лицо.
Не спускаясь к гостям, стоя на середине лестнице, лишь слегка кивнув головой, кардинал Антонио представился, назвав свой полный титул и обратился к собравшимся с речью:
- Приветствую всех присутствующих в этом зале. Рад, что вы откликнулись на приглашение приехать в аббатство. Накопилось множество неотложных дел, требующих незамедлительного решения. Сейчас казначей аббатства зачитает фамилии должников и вручит каждому письмо с указанием суммы долга и сроков их погашения. На сим прощаюсь, мне предстоит знакомство с обитателями аббатства.
Кардинал развернулся и пошёл вверх. В зале стояла оглушительная тишина. Николя стал зачитывать имена должников. Практически каждый из присутствующих в зале был должен значительную сумму аббатству, либо за аренду земли, либо за приобретённые продукты. Стоя у окна кабинета, кардинал видел отъезжающих, лица которых были у одних пунцового цвета от гнева, у других, напротив, бледными и растерянными.
Когда все гости разъехались и Николя пришёл в кабинет с докладом, кардинал велел собрать всех обитателей аббатства в столовой.
- Отужинаем все вместе, Николя. Не пропадать же добру. Братьям-монахам приходится много трудиться, добывая всё подданное на столы. И сходите за моей сестрой. Она сегодня будет нашей единственной гостьей.
Монахи пришли на ужин в чистых одеяниях, но изрядно поношенных. На их лицах были улыбки удивления. Такое произошло впервые за долгие годы их жизни в аббатстве.
Через неделю казначей Николя доложил о поступивших суммах на счёт аббатства от большинства должников и крупной суммы пожертвования от неизвестного лица из Испании. Кардинал Антонио терялся в догадках, кто бы это мог быть.
Первым его распоряжением было купить новые одежды для монахов и постельные принадлежности. Он побывал во всех кельях. Увиденное повергло в шок.
Вскоре Урсула уехала к себе домой. В заботах бежали дни. Службы в храме, проводимые кардиналом, привлекли многих простых горожан. Его полюбили в городке за открытость и честность. Знать города нехотя посещала эти службы, но писать жалобу на кардинала не рискнули. Все его действия были в рамках закона.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2019/07/07/1622