У меня есть приятель – Гарик Чернявский. Мы жили в одном и том же харьковском доме, учились с 1944 года более пяти лет в параллельных классах. Окончив десятилетку с серебряной медалью, он поступил на истфак университета, а по окончании его постепенно стал известным исследователем новой и новейшей истории. Кандидатом, а затем и доктором исторических наук. И это будучи евреем и в годы «расцвета» советской государственной юдофобии!
После крушения советской власти все виды знаний получили на территории б. СССР возможности беспрепятственного развития, а сама интеллигенция – возможность жить и работать где хочет и над теми проблемами, какими пожелает заняться. Георгий Иосифович уже по истечении пенсионного возраста где-то в конце 90-х переехал с семьёй в США, поселился в Балтиморе и написал (один или в соавторстве с коллегами) множество исследований и книг. К работам по истории Болгарии, российско-болгарских и советско-болгарских отношений добавились результаты его штудий по биографии и деятельности Льва Троцкого и ряда других фигур международного рабочего движения, а также политических и государственных деятелей США, в том числе всех или почти всех президентов той страны, от Рузвельта и Трумэна до Рейгана и Никсона. Соавторами Г.Чернявского в этой работе выступили известнейший российско-американский историк Ю. Г. Фельштинский, б. харьковский, а затем американский историк Л.Л.Дубова (ученица Г.Чернявского, ставшая, после того как его первый брак завершился вдовством, его супругой) и другие.
Значительную часть своих книг в течение десятилетий мой друг озаботился подарить мне, и я не очень удивился, но несказанно обрадовался, получив очередную посылку, в которой на сей раз были только что изданные воспоминания Георгия.
Неудивительно, что, живя в одном и том же, пусть и огромном, городе, множество упоминаемых им людей. учреждений, сюжетов и ситуаций я знал и помнил. Вместе с тем, многое о нём самом и о его семье прочёл впервые, и некоторые подробности меня поразили.
Оказалось, что отец Гарика, Иосиф Чернявский, родившийся в семье ремесленника-шапошника, жителя одного из украинских местечек, окончив там в 1917 г. гимназию, настолько проникся левым революционаризмом, что поспешил в Киев, с целью явиться к лидеру тамошних большевиков Георгию Пятакову. Отрекомендовавшись как «Виктор Свободин», он настолько понравился вожаку киевских левых, что тот его сделал сперва личным секретарём, а вскоре и рекомендовал, под своим (Пятакова) собственным покровительством, к самостоятельной хозяйственно-политической и даже военной жизни и работе. В течение нескольких лет после октября 1917 г. «Виктор» - Иосиф, будучи ближайшим помощником руководителя украинских большевиков, выполнял его многочисленные и разнообразные поручения (при этом всё время под ррреволюционным псевдонимом), подлинные же имя-фамилия юноши так и остались никому не известными. Примечательно, однако, что моя мама и её младшая сестра, прибыв (в 1917-м – 1918 гг. из родного и захолустного Житомира в Киев на заработки и немедленно втянутые там в вихрь революционных событий как первые комсомолки, впоследствии упоминали Виктора Свободина в своих рассказах… И я это имя запомнил.
В 1921 г. внезапный переход к НЭПу, совершённый партией и страной по инициативе Ленина, вызвал в душе юного революционера, как и многих ему подобных, растерянность и отчаяние. Он выступил на партсобрании против «новой экономической политики» – и немедленно был из партии исключён. Неизвестно, как сложилась бы его жизнь дальше, но вскоре юношу свалил с ног тяжкий сыпняк. Он попал в больницу, где за ним ревностно ухаживала молоденькая сестра милосердия Соня. В ходе долгой болезни между ними вспыхнула любовь. И Виктор Свободин (опять ставший Иосифом Чернявским) в своё казённое жильё и к партийно-государственным советским делам не вернулся. Вскоре они поженились. Болезнь так сильно изменила внешность юноши, что бывшие соратники его не узнавали. А он тем более к ним не льнул. И боевой помощник лидера украинских большевиков исчез бесследно. Даже сам Пятаков его истинной фамилии не знал, что сохранило отцу моего друга жизнь в 1937 г., когда Пятаков после множества военно-революционных событий, побывав на ряде первостепенных военных, хозяйственных и государственных постов как республиканского, так и всесоюзного значения, в 1937 году, сломленный сталинскими палачами, покорно сам на себя, да и на других, возвёл продиктованную ими напраслину и был расстрелян. Никакой Свободин (как, по-видимому, скончавшийся от сыпного тифа) в его деле не фигурировал. Сам Гарик впервые услышал эту историю от отца уже став взрослым самостоятельным человеком. Поразительно, что сына супруги Чернявские после е го рождения назвали Георгием именно в память о Г. Л.Пятакове! Но тогда, в 1931-м, тот ещё не был объявлен «врагом народа».
Отец Гарика как сын ремесленника вскоре по выздоровлении был принят в институт народного хозяйства, по окончании учёбы работал экономистом, стал начальником планового отдела. Ещё позднее поступил в юридический институт и по окончании его преподавал в вузе одну или несколько юридических дисциплин.
Сложнее было получить высшее образование и стать врачом, о чём мечтала мама Гарика – дочь севастопольского купца 2-й гильдии Но как таковая она по советским законам первых пореволюционных лет относилась к «лишенцам», то есть к лицам, лишённым ряда гражданских прав из-за своего «нетрудового» происхождения. Чтобы обойти этот «порядок», девушке и пришлось пойти в медицинские сёстры сыпнотифозной больницы (где она, как мы знаем, обрела суженого!). Для меня, с 5-ти лет харьковчанина, было интересно узнать, что мама моего товарища была ещё и родной племянницей дореволюционного, очень известного в городе, врача-терапевта проф. Зораховича, чей собственный одноэтажный особняк вплоть до первых лет после (а скорее всго и до!) гитлеровской оккупации находился на парадной улице Сумской напротив горсада Шевченко (на его месте потом построили здание для «Гипрококса», в котором (м.б., и теперь?) находится городская аптека №1).
После столь объёмного вступления расскажу о теме, которая в моей жизни и воспоминаниях занимает одно из самых больных мест: речь о событиях конца 40-х – начала 50-х гг., тесно связанных со вспыхнувшим именно тогда и продолжавшимся почти до самого конца существования СССР советским государственным антисемитизмом.
Лично для меня этот весьма продолжительный (занявший около четырёх десятилетий: как минимум с 1948 и по конец 80-х годов) период явился логическим продолжением бытовой юдофобии, которую я остро и болезненно ощутил на себе с начала войны (т.е. с лета 1941 г.) и отразил в её дальнейшем развитии в своих обширных мемуарах (см. разделы «Вошь и жид», «Узе на козе», «Златоуст», «Пумпа-ква», «Евреев из истории исключить», «Тайная группа одарённых евреев» и др.).
Само выражение «советский антисемитизм» некоторыми несведущими, оторванными от жизни людьми наверняка и до сих пор воспринимается как оксюморон – сочетание слов противоположного значения – чего-то вроде «кислый сахар» или «живой мертвец». Ведь советская власть возникла и утвердилась именно как власть идей Коммунистического Интернационала, провозгласившего равенство буквально всех народов и национальностей, не исключая евреев, которые, по характеристике лидера Советов Ленина, были в царской России наиболее униженным в гражданском состоянии национальным меньшинством дореволюционной России. Он также подчёркивал, что, относительно своей доли в общей массе населения страны, они имеют ту «бесспорную заслугу», что дали из своей среды относительно бОльшее число активных революционеров. Как же можно было вообще произнести такое странное словосочетание: СОВЕТСКИЙ АНТИСЕМИТИЗМ? Да ещё при том и ГОСУДАРСТВЕННЫЙ?
Увы, такое, казавшееся противоестественным, чудо – нет: чудовище! – стало дикой реальностью. Из позорного, всячески осуждаемого «наследия эксплуататорского режима», «пережитка прошлого в сознании отсталых людей», активные формы которого, как врал Сталин до войны немецкому собеседнику, будто бы «караются в СССР смертной казнью» (впрочем, поначалу и такое было возможно…) юдофобия превратилась со второй половины 40-х гг. ХХ века в постоянную и реальную практику, введённую (в основном, негласно, а чаще под прикрытием псевдоблагих лживых предлогов и ханжеских формул) в повседневное обыкновение.
Я не пишу исследование, а лишь упоминаю хорошо известные тем, кто жил в те годы в СССР, факты: под видом «заботы о выращивании национальных кадров» по всему Союзу ССР в конце 40- гг. ХХ века стали в массовом порядке заменять опытных практиков (а иногда и дипломированных) евреев на якобы выращенную «ДОСТОЙНУЮ» замену. Одновременно ряд специальностей сделали для евреев вообще недоступными. Всячески затуманивалась в официальной историографии варварская юдофобская политика и практика германского нацизма, развернувшего в ходе Второй мировой войны, под видом «окончательного решения еврейского вопроса», поголовное уничтожение евреев на оккупированных территориях Европы, включая СССР. На самой территории СССР ещё во время войны контрпропаганда и контрагитация, в противопоставлении гитлеро-геббельсовским шовинистическим идеям, практически (особенно в антиеврейской части последних, обвинявшей в развязывании мировых войн «международное еврейство»), практически прекратились. Ещё в годы войны в СССР были приняты негласные меры по искусственному уменьшению количества правительственных наград за отличия в боях воинам-евреяым. И не только количественные, но и качественные: сановные юдофобы озаботились заведомым искажением картины естественного, для уничтожаемого нацистами еврейского населения, приоритетного роста отчаянного героизма, «обнося» евреев-героев наградами, заменяя заслуженные высокие награды более низкими. Даже несмотря на это, среди немногочисленного в составе населения СССР еврейского народа количество Героев Советского Союза оказалось «слишком» высоким. Журналистка одной из еврейских (на языке идиш) газет Мириам Железнова (Айзенштадт) добилась от руководства ПУРа (Главного политуправления Красной Армии) разрешения опубликовать цифру количества евреев-Героев. Но после всплеска государственной юдофобии конца 1940-х гг. она была арестована и РАССТРЕЛЯНА якобы за разглашение «государственной и военной тайны»!
Места массовых целенаправленных акций нацистов и их прихлебателей по поголовному истреблению еврейского населения снабжались по освобождении советских территорий надписями, нарочито скрывающими расистский, юдофобский характер многих расправ. По окончании войны уже через несколько лет стали создавать всяческие трудности в приобретении высшего образования именно для еврейской абитуры. Молодёжь при поступлении в вузы говорила об этом зачастую в открытую! На вступительных экзаменах стали нагло «заваливать» абитуриентов-евреев.
Некоторые юдофобские акции начали осуществлять практически открыто и наглядно. Таков был разгром Еврейского Антифашистского Комитета во главе с великим еврейским актёром и общественным деятелем Соломоном Михоэлсом. Было спровоцировано фальшивое «дело» о якобы антисоветском и буржуазно-националиситмческом заговоре в этом комитете, и почти всё его руководство РАССТРЕЛЯЛИ. Самого Михоэлса тайно заманили в засаду, зверски убили (для этого привлекши высокопоставленных «работников» госбезопасности), а потом тела его и приставленного к нему подсадного агента раздавили грузовиком и выбросили на дорогу. Сперва с почётом похоронили, а позже, при организации нового и также провокационного «дела врачей», написали о нём, как якобы о давно известном народу, «еврейском буржуазном националисте».
Разнузданная и явная антиеврейская кампания велась в газетах. Чтобы хоть как-то затушевать эту наглую открытость, но и сохранить её полную адресность, особо гнусный в применении к евреям «псевдоним» космополитов (граждан вселенной, или, как стали издеваться, «беспачпортных бродяг в человечестве», сопровождали «раскрытием скобок»: евреи, в большинстве случаев, вовсе не для прикрытии собственных, зачастую странных на общем фоне, своих спецмфически иудейских имён, выступали в печати под русскими и иными фамилиями; чтобы «разоблачить» их, в скобках рядом с псевдонимами взялись указывать их паспортные данные: «Стебун (Кацнельсон)» - чтоб уж никто не сомневался…
Сообщение о «деле врачей» было опубликовано 13 января 1953 г. К этому времени наши с сестрой родители уже два года томились в концлагерях. Нет, они были арестованы не как евреи – их «дела» (у каждого – своё) были отголосками известного «ленинградского дела». Оба в прошлом были в составе долго не поддававшейся сталинскому диктату ленинградской парторганизации. Мать – как заводской партработник, отец преподавал политэкономию в военной академии. Среди их бывших сотрудников и близких друзей по жизни и работе в Ленинграде были люди, арестованные по «ленинградскому делу», инспирированному «вождём» после окончания войны, – скажем, отец был в составе авторской группы, написавшей двухтомный учебник по политэкономии, – в её числе и один из братьев Вознесенских (уж вовсе не еврей!). Но я и не говорю, что одним евреям от сталинщины было плохо. Вовсе нет. Однако по окончании следствия» харьковский гебист Рыбальченко задал моему отцу «теоретический» вопрос: «Скажите как марксист: отчего среди участников всяческих оппозиций так много евреев?» От самого этого вопроса разит гнусной юдофобией: евреев и в самом деле немало было среди оппозиционеров. Но и в числе «верных сталинцев». Да и вообще в любой активно действовавшей группе населения. Уж такой гиперактивный, неспокойный народ… Что, в свою очередь, стало следствием многовекового угнетения и преследования.
Хотя мой друг-приятель Г.Чернявский – тоже по происхождению еврей, как и я, но в массе его исторических работ посвящённые именно еврейской теме довольно редки. Однако одна из них очень меня заинтересовала. Это его работа о том, намечалась ли Сталиным в связи с «делом врачей» депортация евреев из европейской части Союза, в которой они в большинстве проживают, в районы отдалённые, северные и дальневосточные. То есть хотел ли «Вождь народов» подвергнуть их той судьбе, какая постигла ряд народов, «провинившихся» (с его точки зрения) в ходе советско-германской войны 1941 – 1945 гг. Депортация эта широко известна в СССР, скрыть её практически было невозможно, да всерьёз никто и не пытался. В акциях этого рода, как в страдательной, так и в карательногй роли, выступили огромные массы людей. Роль самого «Хозяина» в этом деле отражена и в художественной литературе – вот, например, стихи из поэиы А.Т.Твардовского «За далью - даль», автор которой был за неё награждён Ленинской премией:
О том не пели наши оды,
Как в час лихой, закон презрев,
Он мог на целые народы
Обрушить свой верховный гнев…
Первый прецедент такого рода в СССР был применён в 1937 г. к корейскому населению Приморского края (или тогдашнего ДВК). Никакой вины выселяемым не вменялось, но цель депортации указывалась: необходимость исключить японский шпионаж на советской территории, населённой корейцами, внешне антропологически похожими на японцев. Переселялись они в малолюдные районы среднеазиатских республик из земель советского Приморья, с любовно и давно освоенных великолепными тружениками-корейцами, мастерами аграрного производства, особенно огородничества.. Во время своей срочной службы в Молотовском (он же потом Октябрьский) районе (сёла Покровка, Струговка, Чернятино) мне довелось слышать легенды местных старожилов о выдающейся неутомимости корейских жителей, о выращиваемых ими длинных огурцах и о других овощах, я видел и насаженные ими целые рощи сохранившихся тополей. Ещё с детства помнил занимательную повесть Рувима Фраермана «Шпион»: её заглавный герой в итоге развития сюжета оказывался взрослым японским разведчиком, умело маскировавшимся под корейского несовершеннолетнего мальчика (!?!)…
Так что, хотя уголовная вина к депортированным из процветавшего и густонаселённого Приморья не предъявлялась, но всё-таки она подразумевалась: зачем они, корейцы, столь же косоглазы и низкорослы, как японцы?!
Можно не сомневаться, что такое «криминальное» сходство стало причиной немалого числа трагедий, какие неизбежно несёт на себе и вынужденно испытывает любое переселяемое население, особенно же то, которое попадает из обжитых мест на глухую неудобь.
Трагичным было и положение поволжских, да и всяких других советских немцев. Нет сомнения: большинство их не имело ни малейшего намерения к шпионажу или саботажу… Трудно даже на столь отпетого злодея, каков был Сталин, повесить всю вину за депортацию немцев в превентивных целях: подобные акции применялись и вовсе не авторитарными правительствами (например, интернирование этнических японцев, проживавших в США к началу нападения на эту страну Японии, и т. п.)
Но мотивы депортации сталинской властью ряда сравнительно малочисленных народов СССР, которые он и его власть официально выдвигала, вызывают оторопь.
В 1964 г. мне довелось по профсоюзной путёвке отдыхать в крымском санатории Ливадия.. По прибытии туда узнал: в одной из палат бывшего царского дворца находится на отдыхе руководитель партизанского (времён Отечественной войны) движения в Крыму (фамилию начисто забыл). Будучи журналистом, я позвонил ему в палату по телефону и получил разрешение побеседовать. Главным вопросом, который я ему задал, был такой: как вело себя, по тому, что ему известно, крымско-татарское население полуострова во время оккупации: ответ был спокойный и уверенный: за исключением отдельных и быстро выявивших себя лиц, прогитлеровских настроений, пронацистской ориентации татарское население не проявило.
– А в руководимом вами отряде крымские татары были? – спросил я.
– Были, – коротко подтвердил собеседник.
– А как воевали?
– Воевали очень хорошо, – ответил ветеран.
Вскоре мне довелось поехать с экскурсией в соседнюю Алупку, среди местных достопримечательностей женщина-гид подвела нашу группу к установленному у побережья памятнику дважды Герою Советского Союза Амет-хану Султану. (Напомню: по существовавшему в СССР порядку бронзовые бюсты дважды Героям Советского Союза и дважды Героям Социалистического Труда устанавливались на их «малой родине» - в городах, сёлах или иных населённых пунктах, где те появились на свет. Зная это, я спросил и гидессы: «А кто он по национальности?» Женщина ответила немедленно, но явно голосом напряжённым, недовольным:
– Его мать – крымская татарка, НО (!?) отец Героя – лакец (это такая маленькая народность в Дагестане).
Читатель, надеюсь, согласится со мною: это НО трудно истолковать иначе, как указание на то, что (по мнению гида) причины героизма лётчика – в национальной принадлежности отца героя, но не его матери…
То есть прикрепление к целому народу ярлыка предателя – дело, на мой взгляд, категорически вредное, чтобы не сказать преступное. Вот ещё красноречивая подробность из истории семьи Амет-хана Султана – человека незаурядной храбрости и очевидной преданности советскому режиму: его родной брат Имран в годы оккупации Крыма сотрудничал с немцами, служил во вспомогательной полиции. После окончания войны арестован органами НКВД. При чём здесь народ?[
. .
После уточнения гидессой национальности отца Героя в группе экскурсантов немедленно нашлись «знатоки отечественной истории», принявшиеся «свидетельствовать», как плохо вели себя крымские татары в годы оккупации, как «все они» принялись выслуживаться перед захватчиками.
– Так уж «все»? – не выдержал я: – И младенцы? И старцы древние?
Чуть было не вспыхнула общая и громкая дискуссия. В моей весьма скромной по размерам поэтической тетради рассказанная ситуация оставила след в виде вот какого маленького стихотворения:
* * *
«Крым – исконно славянская земля»
(Из путеводителя Кириллова)
Где море, шаланды и шлюпки,
где воздух от запахов густ, -
в исконно славянской Алупке
скуластый возносится бюст –
(навеки заклякли в улыбке
углы металлических уст)…
Любуется бронзовый парень
на персики и на хурму:
он так землякам благодарен
за их снисхожденье к нему -
(единственный крымский татарин
во всём лучезарном Крыму!).
Хотя крымские татары были, как и все другие депортированные народы Союза, полностью реабилитированы, однако вернуться в родные места им долго не давали. После нескольких лет тупого сопротивления властей наиболее упорные стали возвращаться явчным порядком, крымско-татиарское население на полуострове постепенно достигло к 2014 году 12.14% от общего числа населения. В период, когда полуостров находился в составе Украины, ему был возвращён статус автономной республики, и с захватом Крыма Россией этот статус сохраняется. Вообще же, по моим впечатлениям между Российскими властями и крымско-татарской общественностью сохраняется изнапряжённость.
Вообще, депортация ряда народов – один из самых болезненных эпизодов советской истории, и можно ли удивляться тому, что при осмыслении сталинского «дела врачей» немедленно вспыхнули аналогии в предположениях его последствий относительно еврейского населения страны. Вскоре после смерти Сталина это дутое «дело» развалилось, - сперва с явным участием коммунистического шефа советской политической полиции Л.П.Берия, потом этот развал подтвердили и его преемники…
Но подлинные перспективы развития «наказания евреям за врачей, как оно рисовалось или было задумано его инициаторами, так и остались не раскрытыми. Правда, широко распространилось во всём мире мнение, будто Сталин готовил публичный процесс привлечённых по «делу» врачей, среди которых в большинстве были евреи, а обвинения с самого начала следствия придерживалось версии «сионистского, т. е. еврейского буржуазно-националистического заказа на теракты путём «медицинского» (под видом лечения) террористического убийства советских руководителей. Будто бы осуждённых ожидала публичная казнь на Красной площади. И будто бы после неё возмущённые массы трудящихся развернут еврейские погромы. Спасая евреев от «справедливого гнева советских людей», правительство страны будет-де «вынуждено» организовать их депортацию в отдалённые районы СССР. Далее следовали ещё более размашистые спекуляции: дескать, готовились целые эшелоны для вывоза евреев, новые концлагеря для их содержания, разгром некоторых эшелонов по пути следования, вымаривание людей в холодных бараках и другие страсти. Учитывая широкий опыт в СССР проведения подобных депортаций (пусть и в меньшем масштабе, но реальный), нельзя удивляться распростанению таких версий. Тем более, что этому способствовали выступления авторитетных российских историков и публицистов. Правда, исследователь «советского государственного антисемитизма» московский проф. Г.В.Костырченко в 1994 г. см его монографию «В плену у красного фараона») отверг существование каких-либо документальных свидетельств в пользу выработки таких планов, но и этим такие версии опровергнуты не были: в печати и по телевидению, а уж особенно в интернете, слухи и версии о планировании описанных кар продолжают муссироваться.
Это заставило моего друга попытаться, как он пишет, «самостоятельно проанализировать существо дела». Итоги своего исследования, заключавшегося в проверке всех доступных архивных и прочих документов, он опубликовал в одной из статей сборника собственных работ «Новые притчи о правде и лжи», с подзаголовком «Политические драмы двадцатого века», выпущенного в Харьковском издательстве «Око» в 2005 г. В книге мемуаров он, вспоминая об этом исследовании в главе «Намечалась ли Сталиным депортация евреев», резюмирует: «…никоим образом не ставя под сомнение личный антисемитизм Сталина и открыто проявлявшийся советский государственный антисемитизм в конце 40-х – начале 50-х годов, я пришёл к выводу о том, что в начале 1953 года план депортации не существовал. Я не исключал возможности, что таковой замысел присутствовал в подсознании коммунистического диктатора в последние месяцы его пребывания на земле, но ни в какие практические действия он не вылился».
Свои слова Г.Чернявский подкрепляет констатацией полного отсутствия каких-=либо документальных свидетельств о подготовке такой депортации, хотя она была бы гораздо объёмнее по количеству вывозимых, нежели любая депортация, имевшая место в СССР.
«Отсутствие таковых документов, – пишет он, – само по себе является опровержением якобы планировавшейся операции».
Верящие в реальность версии подготовки депортации пересказывают и даже цитируют якобы существовавшее «Обращение к советским евреям «известных представителей еврейской общественности», будто бы готовившееся к опубликованию, в котором от имени «авторов письма» содержалось бы обращение к евреям СССР: в качестве патриотической советской акции всем им дружно отправиться на освоение отлалённых территорий страны. То есть – самим напроситься на депортацию. Это в самом деле напоминает организованные сверху, но неизменно выдаваемые за «творчество масс» советские «добровольно-принудительные» кампании. Делалась ли такая попытка в итоге «дела врачей»? Чернявский указывает: такое письмо и вправду существует, и даже опубликовано. Однако это не документ того времени, а плод воображения беллетриста, сочинившего в жанре социальной фантастики, «альтернативной истории» роман «Коридоры смерти» (1990), в котором описано реальное «дело врачей» и те события которые могли в воспоследовать, если бы Сталин не умер 5 марта 1953 года. Могли бы! Этот роман писателя Валентина Ерашова вышел в свет в 1990 году, Ерашов, сочиняя его, сделал допущение, что вождь умер не 5 , а 14 марта. Благодаря этой «форе», предоставленной сочинителем, в силу особенностей жанра, своему инфернальному персонажу, «вождь народов» как раз и успел осуществить своё загодя подготовленное и тщательно задуманное меролприятие: после придуманного им «повешения на Лобном месте Красной площади восьми «убийц в белых халатах (пятерых евреев и трёх русских)»! в очередной «Правде» за 7 или 8 ма рта 1953 г. «выходит» (по сюжету книги) вкладыш с текстом, который Г.И.Чернявский, отыскав в книге Ерашова, приводить не стал, а я вот отрывками процитирую. (С таким вкладышем ЯКОБЫ (в книге Ерашова) вышла «часть тиражей центральных и столичных газет» «7 марта 1953 года» (прошу особо заметить: дата приведена только в ФАНТАСТИЧЕСКОМ срциальном триллере В.Ерашова, никакого отношения к реальной хронологии она не имеет и роман этот им писался на самом деле в течение 80-х годов):
«Обращение к евреям – гражданам Советского Союза
Дорогие братья и сестры, еврейские мужчины и женщины, еврейская молодёжь!
К вам обращаемся мы, друзья наши, соплеменники!
…Еврейский наро,д сбросив иго бесправия, обрёл все условия для того, чтобы…
Мы никогда не забудем бессмертного подвига русского народа, самого выдающегося… Мы вправе гордиться тем, что рядом с русскими воинами честно сражались в битвах Отечественной войны еврейские солдаты… Но можем ли мы утверждать, что евреи всегда и все оказывались на той высоте… С великой горечью и стыдом… Органы государственной безопасности раскрыли…убийц в белых халатах. …Зловещая тень… легла на весь еврейский народ.Мы обязаны смыть этот позор.
…призываем вас добровольно покинуть обжитые, привычные города и районы, отправиться на освоение просторов Восточной Сибири, Дальнено Востока, Крайнего Севера.
--- Мы знаем: Родина и Великий Сталин простят нас!» (Из социально-фантастического романа В.П.Ерашова «Коридоры смерти» - он же в другом издании назван «Убийцы в белых халатах»)
Автор этого текста много лет работал в трескучей советской печати и великолепно усвоил её стилистику.
Но вот что оказалось: если верить Чернявскому (а не верить ему, зная его верность фактам, никак не могу), в своём законном возмущении «культом личности и его последствиями», бесцеремонными и волюнтаристскими действиями советского чиновничества, произволом партийно-советского аппарата, ряд советских публицистов, считающихся серьёзными историками, опубликовали этот плод художественного вымысла как подлинный документ. А ведь он таковым не является и никогда не являлся!
Чернявский называет лишь одну фамилию: Леонид Млечин. И тут же оговаривает своё глубокое уважение к Млечину как публицисту, высказывая ему свой упрёк как историку .
Мне не кажется, что публицисту простительно выдавать измышленный текст за подлинный. Хотелось бы услышать мнение Л.Млечина….
Что же касается вымышленного текста, то глубоко благодарен другу за то, что он натолкнул меня на возможность познакомиться с романом В.П.Ерашова (1927 – 1999). Я прочёл его в варианте посмертной публикации 2010 г., опубликовенной под заголовком «Убийцы в белых халатах, или Как Сталин готовил еврейский погром», с обозначением жанра: «Исторический триллер». Судя по всему, автор, человек вполне русский, сумел проникнуться болью русских и всех советских евреев и отразил их переживания, связанные с жуткой, сардонической трагикомедией «дела врачей», притом - удивительно тонко и правдиво. Думаю, что всё «дальнейшее» (которого не было!) развитие коварного и гнусного этого «дела» логически вело именно к такому финалу, каким его изобразил писатель, а то, что инфернальный советский диктатор просто не успел осуществить свои граничившие с безумием замыслы, можно отнести к счастливой случайности, крайней сложности осуществления или… к Божьему Промыслу!