- А это «Цанга». Знаешь ты это? – мастер, сняв очки, вопросительно посмотрел на Серегу. – Нет? Вот ведь, вымахал верзила, а не знаешь. Чему вас только там учат?
Серега только вчера пришел на завод, и это усатый дядька водил его по цеху, показывал все, объяснял. Но Сереге это было неинтересно. Он все ждал, когда его прикрепят к какому – нибудь настоящему рабочему, к настоящему станку и дадут настоящую работу.
Вся родня его и все знакомые все работают на заводе, только на другом, в пригороде областного центра, но большом и тоже военном. И сам Серега с большим уважением относился к производству машиностроительному и знал, что как его дед, отец, мать и бабушка он тоже будет всю жизнь работать на заводе. Для этого в техникум учиться и пошел.
Он знал, что сначала учеником закрепят к рабочему и тот будут обучать его азам своей профессии.
Сейчас «Усач», как про себя окрестил его Серега, показывал какой-то станок и все спрашивал:
-Понятно?
Серега послушно кивал головой, внимательно смотрел туда, куда Усач тыкал пальцем, и покорно слушал, оглядываясь иногда на хихикающих девчонок в красных платках, сидящих за длинным металлическим столом и собирающих релюшки. У них это получалось быстро, проворно, и они успевали не только переглядываться, но и задорно поглядывать на Серегу.
- А вот здесь, на этом станке, мы применили новый способ крепления детали, - продолжал мастер. – я ведь тебе говорил уже, что производство у нас массовое. А что это значит?
- Что? – равнодушно повторил Серега, продолжая слушать девичье хихиканье и чувствуя, что надо что-то спросить.
- А то, милый мой, - воодушевился мастер на его вопрос, - то, что вручную-то немного деталей наделаешь – то. Они вон какие маленькие. А делать их надо много. Понял?
И он, заметив в его вопросе интерес, радостно продолжал. Так вот я и инженер из СКБ, Слава, механизировали процесс подачи заготовок, и в одном станке объединили сразу две операции. Те, что раньше работницы вручную делали: сверление и шлифовку.
Серега взял из загрузчика горстку деталей. Действительно маленькие. Как – то умудрились еще и сверлить на них, да шлифовать.
- И что же у нас получилось в результате, а? – сквозь очки матер, хитро улыбнувшись, заглянул в глаза Сергея и, увидев в них растерянное любопытство, удовлетворенно произнес: - эх, ты. Да автомат получился автомат. Видишь, как четко работает?
Серега действительно залюбовался как из трясущейся воронки-загрузчика детали заныв рабочее положение ровным рядками ложились в лоток, из которого они по отсечке направляющей планки попадали в захват, как одновременно с трех сторон сверла врезались в металл, высверливая на необходимую глубину пазы, как тонкая сверкающая стружка скручиваясь змейками падала на транспортер, как после заключительной операции готовые блестящие детальки падали в ящик и счетчик четко фиксировал их число. Бежали циферки 100, 101, 102.
- Ну и как?
- Интересно.
- То - то и оно. «Все сами сделали вместе с конструкторским бюро», —сквозь шум работающих станков прокричал мастер. Шум, кстати, почему – то стих. Зазвучала негромкая приятная музыка.
- Раз – два, три – четыре. – донеслось сквозь музыку.
- Производственная гимнастика! – гордо сказал Усач, - пошли. Нам в другой конец цеха.
Вдоль длинного конвейера стояли рабочие в синих комбинезонах, работницы в синих халатах, делали наклоны в стороны, наклонялись, махали руками.
Пока шли Усач успел рассказать Сереге, что бывают зажимы механические, всякие там цанговые, пружинные, мембранные, электромагнитные.
- А вот видишь, - мастер указал на шлифовальный станок, — вот здесь плита, к которой крепится деталь, пневматическая.
- Как винтовка, - подумал про себя Серега, - у старшего брата была такая. Стреляли из нее по воронам.
- Знаешь, что такое пневматика?
-Серега ухмыльнулся.
- На сжатом воздухе работает.
- Правильно, - удивился мастер, открывая дверь – в большую стеклянную комнату, где стояло четыре стола и одиноко сидел, что-то пишущий в большой журнал парень.
— Вот, Виктор, - привел тебе студента. На практике у нас будет. Обучай. Я думаю, пока на сборочный его определим.
И ушел, пожав на прощание Сереге руку.
- Ну, давай, знаток пневматики, работай.
Когда за ним захлопнулась дверь, Серега даже обрадовался. Наконец-то. Что-то подустал он даже от такой экскурсии с вопросами. С облегчением вздохнул. Огляделся.
- Садись, садись. Я твой мастер, Виктор Андреевич, вон стул. Подожди немного, работу бригады надо записать.
Комната мастеров. – догадался Серега. Он слышал из рассказов дяди Вани, что в каждом цехе есть такая.
Ходили, выходили какие-то люди, садились за стол. Снова уходили. Серега внимательно рассматривал большой стенд с цветными картинками, над которым большими синими буквами было написано: «Соблюдай технику безопасности».
Сереге повезло. Еще бы! Он стал учеником рабочего, и не какого-то там пекаря, а учеником настоящего слесаря по ремонту оборудования в сборочном цехе. Его наставник, слесарь шестого разряда, дядя Ваня, работал в группе по механизации и автоматизации производственных процессов.
Конечно же он не занимался изобретением каких-то там приспособлений для огромных станков в их цехе. Просто их было несколько очень опытных рабочих высшей квалификации, которые и делали по чертежам конструкторов эти изобретения. Серега очень обрадовался, когда узнал, где ему придётся работать на практике. Это очень здорово!
А механика появления этой группы наладчиков и слесарей очень хитрая. Они вроде работают здесь, в 57 цехе, а начальнику цеха не подчиняются. Над ними целый отдел специального конструкторского бюро. В общем, во всей этой заводской мешанине, кто кому подчиняется, кто к какому отделу относится, Серега толком так и не разобрался. Ведь не это главное. Он будет работать с ними и монтировать самые современные станки и оборудование.
Виктор, что – то рассказывал про главного инженера и главного конструктора, лауреатов государственной премии, про директора, про будущую Серегину зарплату, Но как все это Серега пропустил мимо ушей, влюбленно оглядывая сложные, работающие станки, автоматические линии.
Цех, как большой механический корабль жил, дышал и колыхался своей неуправляемой никем жизнью. И кажется не люди командовали станками, а цех заставлял людей бегать, носиться с деталями, и обслуживать и обслуживать эту прожорливую металлическую махину.
Мало что уловил Сереги и из россыпи непонятных ему слов: себестоимость, производительность.
Для него было важнее то, что он уже на третий день работы наконец понял, что все стало ясно и понятно. Ну разве не понятно вам, что цанговые зажимы применяются на токарных станках – автоматах, если заготовки прутковые. И на револьверных станках, тоже токарных, если заготовка штучная. И что они, эти цанговые зажимы, обеспечивают хорошее крепление детали. А это просто необходимо для качества ее. Ведь деталь ответственная и идет на спец изделие. В армию.
Да. Сейчас бы сюда Усача. Сейчас бы Серега с ним поговорил бы, как рабочий с рабочим. И Серега бы задал ему парочку вопросиков. Да не дежурных и для проформы.
Вообще – то, задумался Серега, - эти цанговые, пружинные, мембранные механизмы весьма интересны. Тут все так же, как во взаимоотношениях людей. Цанговые зажимают, пружинные – давят, мембранные взаимоотношения более такие мягкие, вибрирующие, но тоже держат цепко. А про магнитные плиты и говорить уж нечего. Прижмут так прижмут, на всю оставшуюся жизнь, и отшлифуют до блеска. Никуда не денешься. Все тут, в механизмах, как у людей.
Он лежал на пляже и листал книгу. Все искал ответы. Но в ней только несколько строк. А вот про шлифовочные станки есть кое – что интересное.
Ага вот кажется этот станок показывал стары мастер – экскурсовод. Тогда Серега ничего не понял про магнитные приспособления. Но, сейчас, посмотрев чертежи, понял, что и понимать то там было нечего.
Все просто: вот – плита, на которую кладется деталь. Деталь металлическая, плита магнитная. Намертво после того, как ток на катушки дадут, намертво крепит. И шлифуй ее до нужного качества.
Серега лег на спину. Читать надоело. Он закрыл глаза. Солнце грело, расслабляло. Приятная истома наполняла грудь. Он вздохнул. Потянулся. Поспать бы здесь на песочке у реки, но надо дочитать этот справочник. Кто, кстати автор? Занчулов. Ну ладно, хотя бы долистать, дал мастер на денек. Обещал ему. Неудобно.
Нехотя сел. Сдул песок с упавшей книги. И долго шелестел страницами.
Ладно, с автоматизацией производственных процессов, основанных на пневматике, он разобрался. «Пневмо» — это воздух. А Гидравлику надо еще полистать.
Вообще, со словом «гидро», обозначающем в технике жидкость, у него вообще комичные ассоциации.
Старший брат показал ему как-то черную противную жужелицу с щупальцами, присосавшуюся к боку старой бочки, стоявшей у них в саду.
— Вот, Серега, смотри, — это гидра, - страшным голосом сказал он, - Она раньше жила в лесу, в болотах и было большой.
- И что, - спросил напуганный Сережа.
- И ела людей. И щупальцами затягивала людей в болото, всасывала в себя и съедала.
И Сереже так стало жалко бедных крестьян, путиков и грибников, которых съедала эта жадная и черная гидра, так жалко их бедненьких, съеденных этой черной гидрой, что он всегда эту бочку обходил стороной.
- Да ты не бойся, - кричал брат ему вдогонку. – не бойся. Она же маленькая.
- Ага, маленькая, а людей ела. – обижался он на брата.
И когда уже в школе он услышал слово «гидростанция», то сразу представил себе жуткую картину.
На железнодорожной станции в ожидании очередного поезда столпилось множество больших черных жирных трех – четырех- пятиметровых гидр. Их черно-блестящие угрюмо сверкающие слизистые тела полубочки образовали сплошную черную пугающую стену, а щупальца опутали кроваво- красное небо танцуя свой змеиный танец, выхватывая из проносящихся в страхе поездов зазевавшихся пассажиров и жадно чмокая засасывали их кричащих от ужаса и боли в себя булькая остатками темно-зелёной противной слюны.
Поезда проносятся, гудят, предупреждая всех о страшной гидростанции, орут от ужаса люди, чмокает довольное страшное сообщество гидр. Черное вонючее желе. Люди кричат, гидры всасывают их причмокивая, поезда в страхе проносятся.
Жуткая картина.
А когда узнал, что гидростанция – это большой и огромный дом, стоящий на середине реки и из воды делающий всемогущее электричество на пользу людей – долго не мог поверить.
Вот и сейчас ознакомившись с гидравлическими механизмами, помогающими механизировать и автоматизировать производственные процессы, рассмеялся над своими детскими страхами.
- Ты что смеешься, - удивленно спросил мастер, принимая справочник из рук Сергея. – Что книга не понравилась.
- Да нет.
- Ты хоть ее прочитал?
- Конечно и почитал, и полистал. Интересная книжка.
- Ладно, - он положил справочник на грязную масляную полку.
Сергей продолжил разбраковку.
— Вот так бы запросто и взаимоотношения с людьми бы менять, - думал Серега, перекладывая зажимы в ящик для хороших и в ящик для плохих. - Как было бы просто жить! Не сложились отношения, стало невмоготу, раз – и выбросил их в ящик забракованных, новые небракованные, да еще по выбору достал и снова все хорошо.
Вот тяжелые магнитные отношения с отчимом заменил бы на мембранные, более мягкие, как с мамой, а с Людкой бы цанговые, крепкие и надежные.
А еще хотелось бы Сергею романтики. Ехать на поезде куда-то вдаль, вперед в неизвестное, но такое манящее, светлое будущее, где все красиво и правильно. Ехать и бы и ехать под стук колес к своей мечте, неясной, туманной, но прекрасной и доброй.
И чтобы не выхватывала из романтичного и светлого поезда ожидания черная гидра мещанского быта, зависти, злости и всяких мелких житейских забот.
– Сергей, заканчивай разбраковку и ко мне на участок. – работа новая есть. – крикнул мастер.